Проблемой имени собственного и нарицательного занимались ещё древние философы, устанавливая связь между именем и вещью, именем и телом [Аристотель, 1978; Платон, 2007]. В отличие от Аристотеля, утверждавшего, что «имена имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени» [Аристотель, 1978, с. 94], Платон считал, что называние именем, в том числе именем собственным, должно осуществляться в соответствии с природой, «с помощью того, что для этого природой предназначено» [Платон, 1986, с. 75].

Точка зрения Платона на процесс именования вполне соответствует мифологическому периоду называния именем собственным, характерному для ранних этапов развития человечества. Мифологическому мышлению свойственно особое понимание слова (имени) «как некой внутренней (глубинной) сущности» [Топоров, 1991, с. 508], «как вещественной части именуемого» [Маковский, 1996, с. 18]. Считалось, что имя - неотъемлемая составляющая человека, и оно могло управлять его судьбой: стать источником силы и процветания или источником несчастья» [Миньяр-Белоручева, 2008, с. 37].

На смену мифологическому мышлению приходит религиозное мышление, способствующее осмыслению имени собственного в теологии. П.А. Флоренский отмечает, что имя собственное - это данное свыше и творящее человека Божье Слово, точка, которая служит проявлением духовной сущности. Оно является сутью категории познания личности, самопроявление «Я» [Флоренский, 2006, с. 23, 25, 64]. Имя собственное является истиной. Утеря имени «всегда означала гражданскую и историческую смерть» [Там же, с. 67]. Напротив, «создание себе имени» - это вечная память имени Богом. Памятование Богом имён значит вечное существование этих «Я», а разрыв с бытием равносилен забвению Богом имени или уничтожение его в Книге жизни» [Там же, с. 67].

Обычно при именовании именем собственным Богом использовались имена святых. Именование человека именем святого знаменовало духовную преемственность, благодатную близость к святому, его покровительство, единство духовного типа и общего пути [Там же, с. 34-35].

Таким образом, с точки зрения теологии имя несёт особый сакральный смысл, потеря которого для религиозного человека означает не только физическое, но и духовное исчезновение.

Философское осмысление имени в XVI-XVII веках осуществлялось с применением логического метода, позволяющего классифицировать предметы и понятия. Понятие имени всегда являлось одним из важнейших логических понятий.

Т. Гоббс (1588-1679) в главе под названием «Учение о теле» в работе «Основы философии», посвященной именам, применил классификационный подход к именам. В центр философии Т. Г оббс ставил понятие «тела», которое делил на «неодушевлённое» и «одушевлённое» тело, затем на «животное» и «не животное». Животное, в свою очередь, подразделял на «человек» и «не человек». В группе «человек» Т. Гоббс, таким образом, выделил особую разновидность имён - имена собственные.

По Т. Гоббсу, любое имя, в том числе и имя собственное, - это метка, избранная человеком произвольно [Гоббс].

Классификационный подход Т. Гоббса представлял собой пример логического анализа. Следует отметить, что его идеи оказали большое влияние на развитие логики последующих столетий.

Г.В. Лейбниц (1646-1716), преемник идей Т. Гоббса, делает новый шаг в науке. Определения (дескрипции), по мнению Г.В. Лейбница, связаны с условными знаками и помогают разобраться в мире идей. В его теории все имена собственные, или индивидуальные имена, были первоначально нарицательными, или общими [Лейбниц].

Давая классификацию вещам и понятиям, логики закономерно обращаются к лингвистике. Дж. Милль (1806-1873), известный английский логик XIX века, свои логические построения строил на лингвистическом материале. Ссылаясь на Т. Гоббса, Дж. Милль писал, что имя - это слово, взятое произвольно для того, чтобы служить меткой, которая возбуждает в уме мысль. В параграфе 1.5 было отмечено, что имена собственные он относил к меткам. Когда даётся имя, то ставится метка на идее объекта (не на самом объекте): «указывая на город или человека, мы не сообщаем никаких сведений, никакой информации, кроме имён» [цит. по: Бюллер, 2000, с. 206]. Имена собственные Дж. Милль сравнивал с крестиком, которым разбойник пометил дом Али-Бабы. Крестик ничего не говорит о свойствах дома. Он лишь выделяет его в системе прочих домов [Там же]. Дж. Милль, как следует из его учения об именах собственных, указывает на такое важное свойство данного класса слов, как их идентифицирующую функцию.

Пользуясь логическим методом, английский лингвист А. Гардинер (18791963) все имена делил на «телесные» и «бестелесные», т.е. имеющие и не имеющие конкретных носителей. По его мнению, исторически раньше возникли имена «телесные», потом они стали источником для имён «бестелесных» [Гардинер].

Английский логик и философ Б. Рассел (1872-1970), говоря об именах собственных, считал, что имена собственные не будут иметь смысла, если нет объекта, именем которого они служат. Он ввёл представление о двух типах дескрипций: неопределенных (descriptive phrase) и определенных (demonstrative symbols). Неопределённые дескрипции характеризуют классы (множества) предметов. Они свойственны «общим именам» типа человек, житель Лондона, число, стол, дом и т.п. Понимание подобных имён происходит тогда, когда мы знаем, что они обозначают, но это знание опирается на неопределенную дескрипцию, выражающую их смысл. В случае с определённой дескрипцией существует лишь одно собственное значение, соответствующее этому описанию, т.е. описывается единичный факт, относящийся к вполне определенному индивиду. Как пишет Б. Рассел, «определенные дескрипции отличаются от неопределенных только одним: импликацией единичности» [Рассел, 1982, с. 50]. То есть дескрипция - это не само имя, а описание и перечисление свойств этого имени.

Отличие подлинного собственного имени от дескрипции, по Б. Расселу, заключается в том, что имя только называет (именует) индивида и ничего о нём не утверждает, т.е. оно никогда не может быть дескрипцией. «Имя - утверждает Рассел, - есть простой символ, значение которого представляет собой то, что может употребляться только в функции субъекта, то есть нечто, обозначенное нами как индивид, или «частный случай», «особь» («a particular»)» [Рассел, 1982, с. 48]. Таким образом, по Б. Расселу, имя собственное является простой условной меткой, оно принадлежит условной системе символов.

О природе имени собственного писал русский философ А.Ф. Лосев (18931988). По мнению А.Ф. Лосева, имя собственное есть орудие общения и понимания. При общении имена собственные подобны живым индивидуальностям: «Имя - не название, не простое слово и не термин, не вывеска, не внешний знак, не условный символ, а откровение личности, её лик. Имя - личностный смысл, орудие индивидуально-личных взаимообщений» [Лосев].

На основании знаний, накопленных в богословии и религиозной философии, В.А. Степаненко провела исследование понятия «имя» в рамках теоантропокосмической парадигмы [Степаненко, 2006, с. 7]. Данный подход позволяет по-новому взглянуть на проблему имени, которое рассматривается с онтологической точки максимально широко. Предложенная автором концепция «Бог-космос-человек» выводит науку на уровень метафизического осмысления, исследуя её как комплекс двух миров - физического и духовного, позволяя «упорядочить уже имеющиеся знания о человеке, зачастую конкурирующие между собой, привести их в согласие и создать условия для продуктивного диалога между разнородными и разнонаправленными типами знаний» [Там же, с. 10]. Согласно В.А. Степаненко, «имя - концепт, то есть логическое построение, логическая структура имени, трансцедентальная схема, которая помогает «схватить» и осознать то или иное имя» [Там же, с. 5].

Поскольку имя собственное - это языковой знак, оно является объектом интереса лингвистики. Внимание лингвистов сосредоточено на проблеме происхождения имён собственных, их классификации, составлении словарей имён собственных, изучении особенностей их функционирования в разных типах текстов. Дискуссионным для лингвистики остаётся вопрос об определении статуса имени собственного в языке и речи, ведущий к порождению различных концепций (см. п. 1.6.2).

Изучению этимологии имён собственных посвящено много исследований, среди которых значительное место принадлежит выяснению этимологических корней антропонимов и топонимов [Агеева, 1985; Брагилевский, 1998; Гарагуля, 2002; Unbegaun, 1972 и др.].

Происхождение антропонимов связано с историко-культурным прошлым человеческого общества. В частности, известно, что трёхчленная система именований лиц (имя, отчество, фамилия) в русской культуре начала формироваться только в XVI-XVII веках. Л.А. Введенская отмечает, что имени, фамилии и отчества сначала были удостоены высшие слои населения, позднее (в XVII веке) трёхчеленная система распространилась и на низшие классы [Введенская, 1981, с. 27].

В зависимости от происхождения, фамилии обычно делят на четыре семантических класса: генеологические, профессионально-должностные, оттопонимические и описательные [Введенская, 1981; Рыбакин, 2000; Bardsley, 1967; Reaney, 1985; Unbegaun, 1972]. Генеологические фамилии, отражающие родство по отцу или матери, образовались от мужских и женских имен (Иванов,

Никифоров, Petreson, Johnson). Фамилии, восходящие к женским именам, обычно свидетельствовали о незаконнорожденности (Марьин - сын Марьи). Профессионально-должностные фамилии связаны с родом профессиональной деятельности его первого носителя (Кузнецов, Столяров, Smith, Spencer). Оттопонимические фамилии произошли от топонимов (Москвин, London). Описательные фамилии произошли от прозвищ, увековечив какую-нибудь характерную черту внешности, характера или поведения первого носителя (Блохин, Longman, Little) [Unbegaun, 1972].

Наряду с проблемой происхождения имён собственных большая работа проводится лингвистами по систематизации ономастического пространства. В виде словарей систематизированы личные имена в русской культуре [Суперанская, 2005], в том числе древнерусские имена [Тупиков, 2005], личный ономастикон в других культурах [Рыбакин, 2000; Bardsley, 1967; Reaney, 1985]. Известен словарь топонимов Центральной России [Смолицкая, 2002]. Большим спросом пользуется словарь, содержащий библейские имена [Лосева, 1997]. Определённый интерес для исследователей, занимающихся изучением отечественной поэзии, представляет словарь, в котором представлены собственные имена в русской поэзии [Григорьев, 2005].

Большое внимание в лингвистике уделяется проблеме использования имён собственных в речевых произведениях. В зависимости от подхода, исследования такого рода можно поделить на две большие группы: 1) исследования, выполненные в рамках текстоцентрического подхода, и 2) исследования, выполненные в рамках интертекстуального подхода. Безусловно, между этими двумя подходами существуют «пограничные» исследования, которые сочетают в себе и текстоцентрический, и интертекстуальный подходы.

Текстоцентрический подход направлен на анализ имён собственных в тексте как закрытой системе. В рамках данного подхода выполнены многочисленные исследования, посвященные изучению имён собственных в художественных произведениях. В работах изучались особенности номинации имён собственных в художественном тексте и их функциональностилистический потенциал [Алейникова, 1991; Бардакова, 2000; Белозерова, 2008; Ирисханова, 1978; Ковалев, 2004; Магазаник, 1978; Михайлов, 1987; Прокудина, 1985; Фонякова, 1990 и др.].

Важным выводом при изучении имён собственных в художественном произведении является вывод о том, что имя собственное выступает вместилищем характеристик художественного образа, в результате чего происходит семантизация имени. Как результат процесса семантизации, литературное имя становится двусторонней единицей, представляющей собой единство плана выражения и плана содержания.

В рамках интертекстуального подхода текст исследуется как открытая система, предполагающая выход в более широкое семиотическое пространство. На основе интертекстуального подхода было установлено, что в процессе текстообразования важная роль принадлежит прецедентным именам [Гудков, 1999; Крюкова, 2004; Никитина, 1997; Пикулева, 2003; Нахимова, 2007; Фомин, 2003 и др.].

Выявлено, что прецедентность имён собственных характерна и для научных текстов [Митрофанова, 1973; Пак, 2003; Суперанская, 2005 и др.]. Особенно ярко она проявляется при создании терминов.

Как отмечает А.В. Суперанская, имена собственные, которые входят в качестве терминов в науку, начинают наполняться новым содержанием, этикетируя проблематику соответствующей отрасли науки (кривая Гаусса, таблетки по Бехтереву) [Суперанская, 2005, с. 27-30]. Наряду с «интертекстуальностью», рассматривают «прецедентность», которую обычно определяют как наиболее воспроизводимую часть семиотического опыта человека в виде прецедентного текста, прецедентного имени, прецедентного высказывания или прецедентной ситуации.

В настоящее время лингвистика смыкается с рядом других дисциплин. На стыке лингвистики и культурологии возникла лингвокультурология, которая исходит из положения о том, что язык и культура являются взаимообусловленными феноменами. Изучение триады «язык - нация - культура» становится центром лингвокультурологии [Воробьев, 1993, с. 56].

Единицей изучения в лингвокультурологии является лингвокультурема, представляющая собой «диалектное единство лингвистического и экстралингвистического (понятийного и предметного) содержания» [Там же, с. 56]. Планом выражения лингвокультуремы выступает синтез языкового значения и культурного смысла.

На основе лингвокультурологического подхода к изучению имён собственных выполнены работы Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова [Верещагин, 1980], Д.И. Ермолович [Ермолович, 2001], И.Э. Ратниковой [Ратникова, 2002] и др. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров отмечают, что для имени собственного характерен национально-культурный компонент, так как он обладает лексическим фоном, который может придавать конкретному имени собственному неповторимый облик и индивидуализировать его [Верещагин, 1980, с. 56].

Для нашего исследования исключительную значимость имеет теория, выдвигаемая в рамках лингвокультурологического подхода, согласно которой имя собственное способно приобретать сигнификат особого рода в процессе его бытования в пространстве культуры [Верещагин, 1980, 1990; Молчановский, 1987], что в итоге приводит к образованию энциклопедических имён собственных.

Лингвистическое осмысление культурообразующей ценности энциклопедического имени собственного может помочь в формировании ценностной картины мира. В.И. Карасик отмечает, что в ценностной картине мира представлены значимые для определённой культуры смыслы - «культурные доминанты, совокупность которых образует определённый тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке» [Карасик, 2004, с. 141].

Таким образом, интерес к проблеме имени собственного поддерживается на протяжении веков и даёт ценный материал для последующего изучения имён собственных. Для нашего исследования представляет интерес теория о культурно-значимой информации, выдвинутая в рамках лингвокультурологии.