Уже с конца 1870-х годов исследователи начинают обращаться к исто­рии литературных бесед. Одна из первых попыток проанализировать опыт внедрения и организации этих занятий принадлежит Г. К. Шмиду, который в книге, вышедшей в 1878 году, подробно останавливается на литературных бе­седах, проводившихся в 1840-1850-х годах. Он лишь упоминает о христиан­ских и литературных беседах в Пензенской гимназии и о литературных бесе­дах во Владимирской гимназии, которые проводились там в 1820-х годах и утверждает (без указания источника), что подобные занятия были организо­ваны и в Рязани [272, с. 161]. В книге, помимо изложения правил бесед (в ре­дакции 1853 года) по работе А. С. Воронова [56], приведения некоторых исто­рических фактов их устройства по другим источникам, Г. К. Шмид дает соб­ственную оценку рассматриваемому опыту, причем оценка эта в целом отри­цательна. Он называет беседы «словесными прениями» о работах, написанных учениками, и утверждает, что эти занятия шли вразрез с гимназической педа­гогикой, были «преждевременными» и «неуместными» [272, с. 414]. Основные выводы его исследования: беседы должны были решать слишком много задач одновременно (сам автор называет только две: «ознакомление с языком ста­ринным» и «усвоение языка живого» [272, с. 414]); беседы не соответствовали возрасту учеников (основной аргумент: ученики «писали по-русски с орфогра­фическими ошибками»); источники, которыми должны были пользоваться гимназисты при написании сочинений, часто отсутствовали в гимназических библиотеках; большинство сочинений было посвящено критическим разборам литературных произведений, что заставляло учащихся говорить «с чужого го­лоса» [272, с. 414]; на первый план выводилась литературная сторона сочине­ний, но именно литературно сочинения были бедны.

Ошибочность этих выводов будет доказана нами в последующих разде­лах диссертации. Здесь укажем только несколько причин, которые привели к подобным ошибкам: 1. Для построения аргументации используется всего 4 ис­точника: указанная работа А. С. Воронова, исторические записки 3-й Санкт- Петербургской гимназии [10] и 1-й Казанской гимназии [54], а также статья- отчет преподавателя 2-й Казанской гимназии [115]. При этом беседы были ор­ганизованы не менее чем в 25 учебных заведениях рассматриваемых округов. 2. О литературных беседах в Санкт-Петербургском и Казанском учебных округах автор пишет как об одном педагогическом явлении, но при этом упус­кает из виду важные отличительные особенности опыта каждого округа (как позитивные, так и негативные). 3. В работе Г. К. Шмида полностью игнориру­ется опыт организации и проведения литературных бесед в Одесском и Киев­ском учебных округах конца 1850-х - начала 1860-х годов (пироговское время).

В 1885 году С. В. Преображенский обращается к истории литературных

бесед для уточнения целей этих занятий в современных ему гимназиях. Иссле­дователь относит к литературным беседам не только опыт 1840-1860-х годов, но и гораздо более ранние литературные упражнения воспитанников (сере­дины XVIII - начала XIX века) в Петербургском шляхетском корпусе, Царско­сельском лицее, Московском университетском благородном пансионе. При­чем «Законы собрания воспитанников университетского благородного панси­она» он называет первой попыткой регламентирования внеклассных литера­турных занятий гимназистов. Выводы С. В. Преображенского, который опре­деляет беседы 1840-1850-х годов как «бесполезные», близки выводам Г. К. Шмида: 1. Беседы не представляли интереса для учащихся, поскольку имели только «практическую» цель. 2. Интерес этот снижался ещё двумя фак- торами:1) педагоги не уделяли внимания занимательности сочинений и бесед; 2) круг тем сочинений был слишком разнообразен, что затрудняло активное участие в прениях всех присутствующих учащихся. 3. Литературные беседы предъявляли к сочинениям воспитанников чрезмерно завышенные требова­ния. 4. Беседы не соответствовали возрасту учеников, были утомительны и не­понятны для них. 5. Не было лиц, которые «внесли бы в беседы жизнь» [192, с. 11].

Нужно отметить гораздо более широкий охват источников С. В. Преоб­раженским по сравнению с работой Г. К. Шмида. Педагог ссылается на боль­шое количество номеров «Журнала Министерства народного просвещения», точнее - прибавлений к нему, в которых публиковались ученические сочине­ния, разбиравшиеся на литературных беседах в 1840-х - начале 1850-х годов, приводит интересные темы сочинений и выдержки из письменных работ. Од­ним из исследовательских просчетов автора, на наш взгляд, является резкое противопоставление опыта начала века (в большей степени - Московского университетского благородного пансиона) опыту 1840-1850-х годов или «вос­питательных» бесед «практическим». При этом автор не уделяет внимания диахроническому аспекту анализа, в результате чего упускает из вида законо­мерную историческую связь между этими педагогическими явлениями.

Совсем другого мнения о беседах конца 1850-х - начала 1860-х годов был В. П. Острогорский. В своем главном методическом труде «Беседы о пре­подавании словесности» (1885) словесник призывает педагогов вернуться к их проведению. Он называет данную форму внеклассных занятий одной из «не­многих светлых страниц» в истории отечественной школы [167, с. 86], благо­даря которой «не совсем беззаботные насчет литературы» люди выходили из гимназистов [167, с. 87]. Литературные беседы, по мнению методиста, приви­вали ученикам любовь к чтению, развивали их познавательные способности, умение не только читать, но и «толковать» о прочитанном, оживляли скучный гимназический быт.

Свою оценку пироговским беседам дает классик отечественной мето­дики преподавания литературы В. Я. Стоюнин, учитель В. П. Острогорского. В статье «Педагогические задачи Пирогова», датированной тоже 1885 годом, он называет систему образования, которую тот пытался создать в находя­щемся под его руководством округе, «особенной». В этой системе науке отво­дилось необычное - воспитательное, развивающее значение. По мнению

B.    Я. Стоюнина, именно с помощью литературных бесед Н. И. Пирогов хотел открыть ученикам «связь между науками» [233, с. 278].

В позитивном ключе отзывается о внеклассных литературных беседах середины века и московский педагог В. П. Шереметевский в статье «Слово в защиту живого слова». Впрочем, говоря о них как о «венце» всех школьных занятий, он замечает, что беседы были и остаются (статья написана в 1886 году) «случайным, беспочвенным, исключительным» явлением [269, с. 123].

Статья М. Шимановского, датированная 1890 годом, по крайней мере, та часть её, которая связана с историей вопроса о литературных беседах, явля­ется не чем иным, как кратким переложением указанной выше работы

C.     В. Преображенского. Однако М. Шимановский упоминает опыт организа­ции бесед не только в Казанском и Санкт-Петербургском, но и в Киевском учебном округе, в частности ссылается на статью Н. И. Пирогова «О целях литературных бесед» [270, с. 4]. Именно обращение к этому источнику приво­дит автора к фактической ошибке: он утверждает, что основная цель бесед

1840-1860-х годов - подготовка гимназистов к поступлению в университет [270, с. 7] (хотя она была заявлена только в Киевском учебном округе в конце 1850-х). Выводы о причинах, которые препятствовали успеху и распростране­нию бесед, в его работе почти идентичны выводам С. В. Преображенского: по­мимо ошибочно поставленных целей, неразборчивости в выборе материала для бесед, непосильных тем и непомерных требований к сочинениям, М. Ши­мановский указывает также публичность бесед, участие в них посторонних лиц, что, по его мнению, развивало в учащихся честолюбие [270, с. 8].

Ю. Н. Верещагин в одной из статей за 1894 год [40] подвергает критике всю систему преподавания словесности (точнее, процесс формирования этой системы) в первой половине XIX века за отсутствие жизненности «в педагоги­ческом смысле» [40, с. 11], за чрезмерное поощрение литературных занятий гимназистов. О литературных беседах автор отзывается в целом негативно. Признавая стремление устроителей бесед дать простор самостоятельной ра­боте и «пытливости» учащихся, Ю. Н. Верещагин указывает на чрезмерные требования к сочинениям для бесед, которые были бы непосильны и студентам [40, с. 16].

Н. Ф. Арепьев, собиравший материалы для биографии В. Я. Стоюнина, опубликовал в 1891 году в «Русской школе» исторический очерк, посвящен­ный литературным и читательным беседам, проводившимся в Санкт-Петер­бургском учебном округе в 1840-1850-х годах. В статье автор очень подробно описывает всю существовавшую в округе систему организации этих занятий. Особое место он уделяет развитию взглядов В. Я. Стоюнина на цели проведе­ния и организацию бесед, о котором автор судит по изменению характера тем сочинений, разбиравшихся на них. Однако Н. Ф. Арепьев, исправляя фактиче­скую ошибку одного из биографов В. Я. Стоюнина, приписывавшего инициа­тиву введения бесед самому педагогу, подчеркивает, что зачинателем этих внеклассных занятий был не кто иной, как попечитель округа М. Н. Мусин- Пушкин, с особой ревностью следивший за успехами учащихся в русском языке и словесности [14, с. 91]. Очерк Н. Ф. Арепьева состоял в основном из цитирования и подробного пересказа циркуляров попечителя округа и ежегод­ных исторических записок 3-й Санкт-Петербургской гимназии, литератур­ными беседами в которой с 1852 по 1856 годы руководил В. Я. Стоюнин, т. е. материалов, ранее не публиковавшихся, и, несомненно, стал важным источни­ком для последующих историко-педагогических исследований этих внекласс­ных занятий.

В 1897 году к истории литературных бесед обращается известный мос­ковский филолог и педагог А. Е. Грузинский [74]. Он выделяет две формы вне­классных литературных упражнений учащихся XVIII - первой половины XIX века: литературные общества и журналы [74, с. 46]. Говоря о связи развития отечественной литературы и студенческого и гимназического литературного творчества в начале XIX века, А. Е. Грузинский останавливается на опыте ор­ганизации литературного общества в Московском благородном пансионе, из стен которого за 50 лет существования вышло много знаменитых писателей и ученых (в том числе В. А. Жуковский и М. Ю. Лермонтов). Признавая роль этих занятий в нравственном воспитании юношей, педагог делает вывод об их несовершенстве, односторонности и анахроничности для современной школы: они не развивали мышление, но зато прививали любовь к литературе и искус­ству [74, с. 49]. Более жестко А. Е. Грузинский оценивает литературные бе­седы середины века, которые, по его мнению, с 1820-х годов стали замыкаться в школьные рамки и превратились в учебное пособие, а в 1840-1850-е годы проводились «в тех или других целях» «более или менее случайно», но точно перестали быть выражением свободных интересов учащихся [74, с. 51]. Разви­вая эту мысль, автор приходит к выводу о дальнейшем упадке литературных чтений и бесед в 1860-1890-х годах и о неудовлетворительной их организации в современной школе. Стоит признать, что историческая часть статьи А. Е. Грузинского в журнале «Образование» носит скорее публицистический, чем научный характер, автор почти не делает ссылки на используемые исто­рические источники, а сам ход его рассуждений и выводы крайне тенденци­озны.

Другой известный учитель-словесник А. Д. Алферов в том же году в ста­тье «Пирогов как педагог-администратор» пишет о литературных беседах, ор­ганизованных знаменитым хирургом и педагогом в Киевском и Одесском учебном округе, как о серьезных занятиях, целью которых было сближение учащихся между собой для совместного обсуждения предметов, интересую­щих их. Автор замечает, что отсутствие опыта как у Н. И. Пирогова, так и у преподавателей в проведении подобных занятий не позволило выяснить их «надлежащую постановку» [7, с. 26]. В том же ключе о литературных беседах, организованных Н. И. Пироговым, высказывался П. Н. Сакулин, в книге «Пи­рогов как педагог» (1907), называя их «рациональным приемом», поддержива­ющим «сознательную самодеятельность» и развивающим критическое мыш­ление гимназистов [217, с. 39-40]. П. Ф. Каптерев также уделяет внимание де­ятельности Н. И. Пирогова на посту попечителя в книге «История русской пе­дагогии». Характеризуя его педагогику как «глубоко гуманную и прогрессив­ную», автор упоминает литературные беседы в числе мер, направленных на сближение учителей и учеников [116, с. 480].

К опыту организации бесед Н. И. Пироговым обращается и А. Е. Гру­зинский. По его инициативе в 1897 году комиссия преподавателей русского языка при учебном отделе Общества распространения технических знаний разослала в учебные заведения страны анкеты для сбора сведений о проводив­шихся в них литературных беседах и чтениях. В ответ на этот запрос из Нежинской гимназии прислали сведения о беседах, которые велись там более 30 лет назад - в 1859-1868 годах [173, с. 41], а устроены были как раз по рас­поряжению Н. И. Пирогова. А. Е. Грузинский, который взялся за обобщение присланных из Нежина данных, опубликовал в 1900 году в «Вестнике воспи­тания» целую статью, посвященную этой теме [73]. Приводя полностью текст правил для литературных бесед в Киевском учебном округе, утвержденных

Н. И. Пироговым [73, с. 4-6], А. Е. Грузинский отмечает их прогрессивный ха­рактер даже по отношению к современной для автора школе [73, с. 7]. Педагог анализирует тематику сочинений, разбиравшихся на беседах в Нежинской гимназии, описывает организацию этих занятий, опираясь на выдержки из протоколов, и приходит к выводу, что, несмотря на свободу и непринужден­ность, хаотичность и пестроту, а может быть, и благодаря им, литературные беседы достигали своей цели - «оживляли» познавательные интересы уча­щихся, приучали их к самостоятельной работе [73, с. 21].

Прогрессивность пироговских правил для бесед отмечал и другой из­вестный педагог-словесник Ц. П. Балталон в 5-м издании «Пособия для лите­ратурных бесед» (1904). Он использовал их в качестве «руководящего при­мера» для создания собственной методики [17, с. 13], описанной в указанной книге.

Более сдержанно оценивает пироговский опыт С. Г. Вилинский. В до­кладе, прочитанном на заседании Историко-филологического общества при Новороссийском университете [46], он обращает внимание на преемственный характер литературных бесед в Киевском и Одесском учебных округах по от­ношению к проводившимся в Санкт-Петербургском [46, с. 4] и дополняет дан­ные А. Е. Грузинского некоторыми опубликованными ранее воспоминаниями участников этих внеклассных занятий. Вывод, к которому приходит С. Г. Ви- линский: опыт Нежинской гимназии значительно отличается от опыта других гимназий рассматриваемых округов - только в Нежине нашлись чуткие педа­гоги, которые в соответствии с «предначертаниями Пирогова» смогли умело организовать литературные беседы [46, с. 13].

С. Г. Вилинский дает оценку литературным беседам в отечественных учебных заведениях XIX века и в другой своей статье [45], сетуя, что, хотя история этих занятий началась ещё с Московского университетского благо­родного пансиона и Царскосельского лицея, мнения о целях, значении, орга­низации этих занятий, а также отзывы о них отличаются необычайным разно­образием [45, с. 1]. В. Г. Павловский, преподаватель Александровского учи­тельского института в Тифлисе, представивший в своей «Методике русского языка» (1914) систему организации классных и внеклассных литературных бе­сед, затрагивая вопрос и об их истории, пишет, что в гимназиях, как правило, эти занятия отсутствовали, а существовали только «порывы» к их правильной организации [182, с. 50].

В 1912 году вышла работа И. А. Алешинцева, посвященная истории школьного образования последних двух веков [5]. Беседам в пироговское время автор посвящает лишь одно предложение [5, с. 276], зато включает в книгу некоторые сведения об организации литературных бесед в Казани и Санкт-Петербурге в 1840-е годы, в том числе правила для их проведения, из­влеченные из книги К. А. Иванова [101], и утверждает, что литературные бе­седы, учрежденные попечителем М. Н. Мусиным-Пушкиным, не соответство­вали общему министерскому курсу на приведение преподавания к единообра­зию [5, с. 155].

С 1897 года литературные беседы начинают активно обсуждаться сна­чала на заседаниях комиссии преподавателей русского языка учебного отдела

Общества распространения технических знаний (в 1897-1898 годах), а после её упразднения - отделения преподавателей русского языка и словесности Пе­дагогического общества, состоящего при Московском университете (в 1898­1904 годах). Многие известные педагоги, в том числе А. Д. Алферов, А. Е. Грузинский, Ц. П. Балталон, регулярно представляли собственные до­клады, посвященные этой проблеме; истории литературных бесед также уде­лялось внимание. В апреле 1897 года Ц. П. Балталон в одном из своих сообще­ний выделил два типа литературных бесед: 1) беседы, упомянутые в «Объяс­нительной записке» в 1874 году и «по своему духу» относящиеся к «формаль­ным схоластическим занятиям»; 2) беседы нового типа, «являющиеся продук­том эпохи [18]60-х годов». Педагог выступил за возвращение современной ему школы к стилю 1860-х годов. Это, по мнению Ц. П. Балталона, позволило бы включить литературные беседы в систему преподавания словесности [178, с.

22-23].

В 1901 году В. В. Каллаш на одном из заседаний прочитал сообщение о истории литературных бесед в «старой» школе, в котором по сути была пере­сказана заметка П. Шаликова из «Дамского журнала» за 1826 год, посвящен­ная литературным обществам в Московском университетском благородном пансионе и в частном пансионе Кистера [174, с. 43]. В 1902 году С. Г. Смирнов

представил более содержательный доклад о литературных беседах 40-х годах XIX века [175, с. 28], построенный преимущественно на основе статьи

С. В. Преображенского (1885), но с добавлением некоторых сведений о бесе­дах в Казанском учебном округе, в частности в Нижегородской и 1-й Казан­ской гимназии. Кроме того, докладчик указал только две причины, задержав­шие дальнейшее развитие литературных бесед 1840-х годов (весьма спорные): их обязательность и регламентацию.

Нельзя не упомянуть и ещё один доклад, посвященный рассматривае­мому вопросу, в котором была предпринята первая попытка теоретического обобщения опыта проведения литературных бесед в отечественных учебных заведениях в конце XIX века, - сообщение И. П. Казанского [114], представ­ляющее собой отчет о результатах упомянутого выше анкетирования, органи­зованного Обществом распространения технических знаний. Доклад, состоя­щий более чем из 50 страниц машинописного текста, оказался настолько ин­тересным, что был прочитан в 1901 году дважды: сначала на заседании комис­сии преподавателей русского языка и словесности, а затем на открытом засе­дании Педагогического общества при Московском университете. И. П. Казан­ский разделил внеклассные занятия по литературе, проводившиеся в гимна­зиях, на две большие группы: 1) литературные беседы «в строгом смысле слова» и 2) их «замены» и «добавления» (литературные вечера, спектакли, лек­ции преподавателей) [114, с. 54]. Автор выводит ещё четыре типа собственно литературных бесед: 1) беседа по поводу ученического доклада на определен­ную тему; 2) обмен мыслей по вопросам на определенную тему; 3) «разговоры и споры» о прочитанной статье; 4) импровизации на разные темы [114, с. 86]. Кроме того, И. П. Казанский указывает на существование классных литера­турных бесед, которые по методике практически не отличаются от внекласс­ных, но, разумеется, обязательны для всех учеников. В целом рассматривае­мый доклад содержит ценные сведения о тематике литературных бесед, их ор­ганизации, причинах малого распространения, посещаемости необязательных занятий учениками, об отношении к литературным беседам и рядовых учите­лей, и учеников.

Крупнейшее исследование истории литературных бесед появилось в 1914 году. Это брошюра К. Евсеева «Вопрос о литературных беседах в рус­ской педагогической литературе». Автор ставит перед собой задачу показать последовательное развитие «идеи» литературных бесед на протяжении более чем векового их существования. В начале работы К. Евсеев обращает внима­ние на неоднозначность термина «литературные беседы», под которым в раз­ное время имелись в виду и классные, и внеклассные занятия, занятия по ли­тературе и по другим предметам, в старших классах и в младших. Выявляя во всех этих определениях общее и характеризуя беседы как «путь для усвоения

учащимися» литературы, автор разрабатывает периодизацию их развития: 1-й

период - частной инициативы (с конца XVIII века до 1870-х годов); 2-й пе­риод - административной инициативы (70-90-е годы XIX века); 3-й период - период общественно-педагогической инициативы (конец 1890-х годов - начало XX века) [86, с. 2].

К. Евсеев называет первыми литературными беседами «Собрания вос­питанников благородного пансиона» и указывает, что руководитель этого учебного заведения А. А. Прокопович-Антонский в 1780-х годах был предсе­дателем «Собрания университетских питомцев», главными целями которого были религиозно-нравственное воспитание студентов и развитие их писатель­ского мастерства [86, с. 10]. Появление литературных бесед-собраний в Цар­скосельском лицее, христианских и литературных бесед в 1-й Пензенской гим­назии в 1820-х годах автор объясняет (без особых оснований) подражанием собранию воспитанников университетского благородного пансиона. Говоря о целях бесед первой четверти XIX века, педагог выделяет 4 основные: научную (образовательную), нравственную (воспитательную), практическую (подго­товку к общественной деятельности) и литературную [86, с. 6].

Литературные беседы 1840-1850-х годов в Казанском и Санкт-Петер­бургском учебных округах, по мнению К. Евсеева, по своей организации тоже были похожи на «Собрание воспитанников». Введение М. Н. Мусиным-Пуш­киным параллельно с литературными беседами ещё и читательных бесед ука­зывало на несовершенство методики первых, считает автор, поэтому успешно эти занятия проводились только в тех учебных заведениях, в которых работали талантливые педагоги: 3-я Санкт-Петербургская гимназия (В. Я. Стоюнин) и Нижегородская гимназия (П. И. Мельников). Прекращение литературных бе­сед в 1860-х годах К. Евсеев связывает с чрезмерным контролем за их веде­нием, стеснявшим «свободную работу» [86, с. 16].

Иначе оценивает он беседы в Киевском и Одесском учебных округах, эмоционально замечая, что разница между проектами М. Н. Мусина-Пушкина и Н. И. Пирогова несоизмерима [86, с. 16]. Сравнивая правила для бесед, утвержденные этими общественными деятелями, педагог видит в них только «техническое» сходство и находит в документе М. Н. Мусина-Пушкина «не­доверие к учителям и ученикам», а у Н. И. Пирогова - «полное доверие» к ним [86, с. 18]. Беседы в Нежинской гимназии, по мнению автора, были типичны для всех учебных заведений округа [86, с. 20]. Ссылаясь на статью А. Е. Гру­зинского (1900), педагог делает вывод о «семейной непринужденности», ца­рившей на этих занятиях, и о том, что мечта Н. И. Пирогова сблизить уча­щихся и «учащих» была осуществлена [86, с. 22].

Министерские распоряжения 1870-х годов, рекомендующие проведение литературных бесед во всех учебных заведениях, К. Евсеев считает «прямо противоположными» пироговским правилам: отсутствие в них четких методи­ческих указаний вызвало «ряд недоумений» в педагогической литературе 80­90-х годов XIX века [86, с. 24]. Переходя к анализу статей этих лет, автор делит все методики в зависимости от того, какому «основному моменту» беседы уде­ляют внимание педагоги: докладной части или прениям. В первом случае эти

внеклассные занятия становятся одним из способов «педагогического внуше­ния» [86, с. 26], во втором - средством руководства внеклассным чтением уча­щихся и связи классного и внеклассного преподавания литературы [86, с. 27]. Беседы второго вида К. Евсеев разделяет на два типа: беседы-диспуты (дру­гими словами, экспромт-диспуты) и беседы-катехизации (по определенному плану), в свою очередь разнящиеся в зависимости от целей этих занятий. Оба типа автор оценивает отрицательно, обнаруживая в них следы давления мини­стерских распоряжений: диспуты близки к «пустым словопрениям», а катехи­зации - к обыкновенному уроку [86, с. 30] - и приходит к выводу о бледности и бесцветности периода административной инициативы (1870-1890-е годы) в развитии литературных бесед.

Совсем другой характер носит, по мнению К. Евсеева, последний рас­сматриваемый период - общественно-педагогической инициативы. В это время - в конце XIX - начале XX века - вопрос о литературных беседах об­суждается в ученых обществах и на педагогических съездах, задачи, цели и методика проведения этих занятий разрабатываются с опорой на достижения науки (прежде всего, психологии), «центр тяжести» в беседах переносится на «внутреннее богатство» литературных произведений [86, с. 37]. Описывая по­собия начала XX века (Ц. П. Балталона, А. Д. Алферова и А. Е. Грузинского), автор в завершение работы выражает надежду на то, что литературные беседы, основанные на психолого-педагогических исследованиях, в ближайшем буду­щем станут достоянием школы [86, с. 45].

Исследование К. Евсеева, несмотря на обилие фактических ошибок, без­доказательность отдельных утверждений, спорность выводов, малое количе­ство используемых источников, стало первой серьезной попыткой осмысления процесса исторического развития литературных бесед и оказало несомненное влияние на историко-методические работы советского периода, в том числе на оценку методистами отдельных явлений этого процесса.

Не менее важным для изучения истории литературных бесед является изданный в 1918 году библиографический указатель по теме, разработанный первым главным редактором и основателем журнала «Родной язык в школе» А. М. Лебедевым [129]. Книга включает более 100 наименований источников (учебных пособий, журнальных статей и художественных книг) с краткими аннотациями, разделенных на 4 группы: 1) история литературных бесед и об­щие основы их организации; 2) конструкция и планы литературных бесед, темы, сборники вопросов; 3) издания отдельных произведений русских писа­телей для школы; 4) библиографические указатели для руководителей.

Среди последних дореволюционных работ можно назвать ещё книгу Ф. П. Сушицкого [238], одна из глав которой посвящена истории литератур­ных бесед, но ценных сведений исторического характера в ней почти нет. Пер­вая её часть представляет собой компиляцию статей А. Е. Грузинского 1897 и 1900 годов, вторая - критику пособия Ц. П. Балталона (1891), а также глав о беседах из книг В. П. Острогорского (1885) и А. Д. Алферова (1911).

После революции на протяжении двух десятков лет вопрос об истории литературных бесед практически не поднимался в педагогических работах. Одно из первых упоминаний этого рода занятий в советской литературе появ­ляется в учебном пособии В. В. Голубкова «Методика преподавания литера­туры» (1938). Педагог касается составленного И. И. Срезневским по поруче­нию М. Н. Мусина-Пушкина «Наставления», предназначавшегося педагогам- словесникам, которое, по словам В. В. Голубкова, «пыталось внести что-то но­вое» в преподавание литературы [69, с. 12]. Кратко описывая методику орга­низации литературных бесед, педагог высказывает мнение о формальном ха­рактере предлагаемых новшеств. Далее, в параграфе о преподавании литера­туры в начале XX века, методист приписывает разработку вопроса о литера­турных чтениях и беседах преимущественно представителям культурно-исто­рической школы - Ц. П. Балталону, А. Е. Грузинскому и А. Д. Алферову и др., указывая на «неправильные установки» и эклектизм их пособий [69, с. 39-40].

Эти выводы классика отечественной методики, скорее всего, обусловлены тре­бованиями времени, ведь в начале века в своей книге «Новый путь» «новым путём» В. В. Голубков называл именно тот, который был проложен трудами Ц. П. Балталона, А. Д. Алферова и др. [70, с. 3].

В 1940 году появляется работа О. А. Моденской [140], в которой затра­гивается вопрос и об истории литературных бесед. Однако фрагмент статьи, посвященный ему, является только кратким переложением работы К. Евсеева (1914), той её части, которая посвящена беседам в «период частной инициа­тивы» (с конца XVIII до 70-х годов XIX века).

Совершенной иной характер носят работы Я. А. Ротковича 1950-1970-х годов. Если в его книге, вышедшей в 1959 году, литературные беседы лишь упоминаются в некоторых главах, например о Н. Г. Чернышевском (вел лите­ратурные беседы в Саратовской гимназии в 1851-1853 годах и давал вместо схоластических «общественно направленные» темы), В. П. Острогорском («уделял много сил» устройству литературных бесед), М. А. Рыбниковой (в своей деятельности по организации литературных собраний и кружков про­должила традицию литературных бесед) [209], то в статье «Поучительный опыт прошлого» (1970) Я. А. Роткович дает целостную оценку этой форме внеклассных занятий в дореволюционной школе. Педагог хотя и пишет о «Со­брании воспитанников благородного пансиона» и о литературных занятиях в Царскосельском лицее, но не называет их «литературными беседами». Этот термин он употребляет только по отношению к опыту 1840-1860-х годов. К сожалению, некоторые утверждения педагога явно необъективны. Так, автор считает, что устроители бесед преследовали лишь цель воспитать «законопо­слушных подданных монархии» [210, с. 206] и осуждали темы общественного характера, а присутствие на этих внеклассных занятиях директора объясняет только требованием «благонадежности» мероприятия и т.п. Вывод, к кото­рому приходит методист, очень близок к заключению К. Евсеева: литератур­ные беседы 40-60-х годов XIX века стали серьезным педагогическим сред­ством воспитания учащихся, развития их критического мышления, интереса к литературе только в тех гимназиях, где работали передовые учителя. Однако заметно, несмотря на полное отсутствие ссылок на источники, что автор само­стоятельно изучал и циркуляры попечителя округа, и воспоминания участни­ков бесед. Интересны сведения Я. А. Ротковича о тематике сочинений, разби­равшихся на беседах, он также приводит фамилии известных ученых, крити­ков и педагогов, для которых беседы стали «первой пробой творческих сил» [210, с. 207]. Оценивая пироговский опыт, исследователь указывает на заим­ствование Н. И. Пироговым методики организации этих занятий, но обращает внимание на желание педагога-новатора освободить их от излишнего форма­лизма. В заключение параграфа историк методики высказывает мнение, что возрождение литературных бесед в современной для него школе могло бы ока­заться полезным для решения многих воспитательных задач.

Оценка литературных бесед XIX - начала XX века, принадлежащая дру­гому советскому педагогу, одному из известнейших советских исследователей внеклассной работы по литературе, И. С. Збарскому, также подчинена опреде­ленным идеологическим установкам. Педагог в своем диссертационном иссле­довании (1972) употребляет термин «литературные беседы», имея в виду и за­нятия, проводившиеся в благородном пансионе, которые считает прототипом уроков внеклассного чтения. Литературные беседы 40-50-х годов XIX века, введенные М. Н. Мусиным-Пушкиным, методист характеризует как одну из форм «правительственного контроля» чтения гимназистов, но не отрицает влияния этих занятий на развитие методики внеклассного чтения. Совсем по- другому он оценивает пироговский опыт, указывая, что литературные беседы в Киевском учебном округе - это «особая», «прогрессивного направления» форма организации внеклассного чтения [97, с. 6]. О беседах 1870-1900-х го­дов исследователь, напротив, отзывается неодобрительно, делает акцент на их жесткой регламентации, которая, по его мнению, и привела к исчезновению этих занятий из гимназической практики.

К концу 1980-х годов оценка литературных бесед в дореволюционной школе значительно изменяется, особенно это касается опыта их организации в

Санкт-Петербургском и Казанском учебных округах. В 1987 году впервые в послереволюционной историко-педагогической литературе публикуются пра­вила для литературных бесед, утвержденные М. Н. Мусиным-Пушкиным в

1853 году [12]. В аннотации к этому документу отмечается, что главным его

основанием является один из важнейших дидактических принципов - прин­цип самостоятельности учащегося. По мнению составителей, «Правила» за­ключают в себе педагогические и методические приемы, не потерявшие своей актуальности.

Одну из глав монографии «Русская словесность в дореволюционной школе» (1994, 2013) посвящает литературным беседам В. Ф. Чертов. Как и Я. А. Роткович, методист пишет о литературном собрании в Московском уни­верситетском благородном пансионе и о возникших позже литературных бе­седах как о различных явлениях, однако указывает на их преемственную связь. Педагог обращает внимание на значимость литературных бесед в развитии отечественной методики преподавания литературы и отмечает, что опыт их организации хотя и упоминается в исследованиях советского периода, но чаще всего недооценивается. В. Ф. Чертов, опираясь на различные исторические ис­точники, рассматривает процесс развития литературных бесед с середины XIX до начала XX века и обозначает одну из тенденций этого процесса - от мето­дики письменных работ к методике внеклассного чтения. Особую ценность представляет обращение автора к полемике рубежа веков по поводу назначе­ния литературных бесед. Он выделяет две основные позиции, определившиеся в ходе неё: беседы как форма углублённого изучения литературы (Г. К. Доро­феев, А. В. Барсов, В. А. Истомин и др.) и беседы как форма организации вне­классного чтения (Ц. П. Балталон, С. Г. Вилинский, А. Д. Алферов и др.) [261, с. 162].

К началу XXI века интерес к вопросу о литературных беседах оконча­тельно возрождается не только в истории методики, но и в истории педаго­гики, а к оценке опыта их организации и проведения, как правило, применя­ется принцип позитивно-конструктивного анализа [112, с. 5; 131, с. 92-93].

О несомненной теоретической и практической значимости некоторых

пособий конца XIX - начала XX века для проведения литературных бесед пи­шет А. Н. Бренчугина-Романова. В её статье (2005) [33] представлено описа­ние знаменитой работы Ц. П. Балталона [16] и одного из первых методических опытов В. В. Голубкова [70].

Т. Е. Беньковская в статье «Испытаны временем... Литературные бе­седы как форма внеклассной работы по литературе (1840-1910-е гг.)» (2001) обращается к педагогическому сообществу с вопросом о возможном возрож­дении подобных занятий, «интересных и эффективных», в современной школе. Автор однозначно положительно оценивает опыт их организации в 1840-1860-х годах как в Казанском и Санкт-Петербургском, так и в Одесском и Киевском учебных округах. В центре внимания Т. Е. Беньковской практиче­ская деятельность педагогов начала XX века: г-на Гурова, разрабатывавшего методику «коллективного» чтения, и В. Реформатского, проводившего лите­ратурные беседы в Оренбургском реальном училище. Приводя выдержки из их статей и отчетов, исследователь делает вывод о том, что подобные формы внеклассной работы выдержали «испытание временем» [21, с. 18].

Схожее позитивное отношение к литературным беседам выражает в ста­тье в 2005 году О. В. Сосновская, особенно отмечая их «свободу» как ведущий принцип [227, с. 60]. Кроме того, автор выделяет два типа организации этих внеклассных занятий, установившихся в XIX веке: 1) внеклассная литератур­ная беседа, «выросшая» из классной аналитической беседы, которая решала учебные задачи и 2) литературные беседы, ставшие продолжением кружков литературного чтения, близкие по форме к научным обществам, в которых принимали участие не только учащиеся и студенты, но и все желающие.

Особый интерес в контексте нашего исследования представляют работы Е. В. Гетманской [62-65], которая рассматривает литературные беседы как ин­струмент преемственной связи среднего и высшего литературного образова­ния в дореволюционной школе и называет их переходной (от гимназии к уни­верситету) организационной формой. Высоко оценивая опыт и М. Н. Мусина-

Пушкина, и Н. И. Пирогова, методист утверждает, что внедрение в гимназиче­скую практику этой формы занятий сыграло значимую роль в формировании

методики внеклассной работы по литературе. Анализ статей и пособий рубежа

XIX-XX веков, посвященных литературным беседам (Ц. П. Балталона, В. А. Истомина, А. Е. Грузинского, А. Д. Алферова, В. В. Голубкова, Ф. П. Сушицкого), приводит автора к выводу о широкой разработанности ме­тодики их организации к 1917 году.

Вопроса о литературных беседах XIX - начала XX века, не обращаясь к нему специально, касаются и некоторые другие исследователи середины XX - начала XXI века. В этом ряду, во-первых, назовем статьи историка Е. Г. Буш- канца [36; 37], в которых автор на основе архивных материалов делает обзор отзывов рецензентов на сочинения учеников знаменитого философа и публи­циста Н. Г. Чернышевского, обсуждавшиеся на литературных беседах.

Среди историко-методических работ особый пласт составляют исследо­вания, посвященные изучению научно-методического наследия отдельных пе­дагогов, обращавшихся к проблеме литературных бесед. Таковы кандидатские диссертации Т. В. Витторф [48], Е. А. Богуславской [30], Ю. Ю. Поринца [188], а также работа Н. В. Хмаро, в одном из параграфов которой [249, с. 77­85] анализируется «Библиотека для классных и внеклассных бесед» П. Н. Са- кулина [23].

Интерес для нас представляют и монографии историков методики, опуб­ликованные в последние годы: книга Т. Е. Беньковской, в которой мы находим ценные сведения о развитии внеклассной работы по литературе в начале XX века, в частности, о литературных судах как о разновидности литературных бесед [20, с. 157]; работы В. П. Журавлева, представившего генезис учебника по литературе в рассматриваемый нами период (XIX - начало XX века) [89, с. 13-22] и Ю. В. Лазарева, коснувшегося в параграфе, посвященном педагоги­ческому журналу «Вестник воспитания», полемики, развернувшейся на ру­беже XIX-XX веков вокруг литературных бесед [128, с. 38-42].

Итак, среди рассмотренных нами работ преобладают частные историко­педагогические и историко-методические исследования опыта организации и проведения литературных бесед в отдельных учебных заведениях, отдель­ными педагогами, в отдельные временные периоды. Специальные исследова­ния, посвященные изучению литературных бесед как историко-педагогиче­ского явления, рассмотрению целостного процесса их зарождения и развития, не проводились. Попытка такого исследования, предпринятая К. Евсеевым бо­лее 100 лет назад, может рассматриваться в контексте нашей работы в большей степени не как историко-методическое исследование, а как один из ценных исторических источников.