В 1980-х годах западные педагоги, психологи, общественные деятели, священнослужители, а также инициативные родители, озабоченные стихийным ростом нетрадиционной религиозности в США, начинают все чаще выступать с инициативой минимизации влияния религиозного андеграунда на «умы молодежи». Стоит признать, что страх перед незнакомым социально-культурным феноменом зачастую выливался в борьбу с религиозными движениями, не представляющими никакой опасности для общества. Ярким примером служат судебные разбирательства вокруг протестантской Поместной церкви (Local Church) и приписывания ей статуса культа светскими и религиозными противниками вопреки экспертным оценкам известных американских богословов и религиоведов — специалистов по новым религиозным движениям, например, Дж. Гордона Мелтона [135, c. 138]. Но, несмотря на все это, вокруг явления нетрадиционной религиозности продолжало нарастать общественное беспокойство, подкрепляемое средствами массовой информации описаниями преступлений, совершаемых представителями этой церкви. Одним из решений сложившейся проблемы стала разработка психолого-педагогических методов минимизации культового насилия в обществе.

Международная антисектантская образовательная программа (ICEP)

сегодня является самым крупным сосредоточием исследовательского опыта и конкретных практических наработок в области педагогической профилактики сектантства на Северо-Американском континенте. Одной из генеральных задач проекта является создание соответствующих метоДов учебно-профилактической работы с молодежью.

В самом широком смысле методы антисектантского просвещения можно определить как средства, с помощью которых учителя решают стоящую перед ними задачу по предупреждению культового насилия в молодежной среде. В узком значении методы антисектантского просвещения представляют собой конкретные способы организации воспитательно-профилактической работы со старшеклассниками и студентами, использование которых позволяет существенным образом снизить риск ухода молодежи в деструктивные секты.

Основными методами антисектантского просвещения являются:

информационная беседа;

учебное кино;

личное свидетельство;

метод проблемных ситуаций;

работа с тематической литературой.

Направленность на сознание и поведение учащихся является общей особенностью всех вышеперечисленных методов. Она означает, что указанные методы не только воспитывают соответствующие идеи и установки, но и формируют у молодежи положительный опыт противостояния потенциальной угрозе культового насилия. Тем не менее любой метод обладает своеобразием черт, резко отличающим его от прочих. Поэтому последовательно представим характеристику каждого из вышеперечисленных методов антисектантского просвещения.

Информационная беседа о влиянии деструктивных сект на жизнь и здоровье личности. Метод информационной беседы выступает ведущим методом антисектантского просвещения в США. Не случайно в преамбуле к учебному плану куратор проекта ICEP Марсия Рудин (M. Rudin) отмечает: «В соответствии с основной целью — стимулированием способности к критическому мышлению и оценке —

учебный план сфокусирован на беседах и дискуссиях, дающих пищу для размышлений относительно неоднозначных вопросов и спорных суждений, побуждающих учащихся озвучивать свои идеи и делиться собственными наблюдениями с преподавателями» [237, c. 1-2].

Действительно, серия информационных бесед составляет канву учебно­воспитательной работы со старшеклассниками и студентами. Этот метод крайне популярен среди ученых антикультового движения. Например, психолог и крупнейший идеолог антисектантского просвещения С. Хассен подчеркивает: «... Единственным решением противостоять вреду сект является “иммунизация” общества от групп, прибегающих к контролю над сознанием. С этой целью я читаю лекции и провожу семинары, выступаю на телевизионных и радиошоу, везде, где только возможно» [192, 4-5]. Информационные беседы по проблеме деструктивных сект проводят также независимые американские ученые в рамках профессионального психологического образования в курсах социальной психологии, психологии влияния и манипулирования (Ф. Зимбардо, Д. Майерс, А. Стайн, Р. Чалдини, и др.)

Информационная беседа представляет собой диалог преподавателя и старшеклассников/студентов по проблеме культового насилия, который не только разъясняет специфику и опасность этого феномена, не только формирует адекватное представление о последствиях пребывания человека в протекционистских группах, но и помогает выработать у юношей и девушек собственные оценки происходящего, критические взгляды и суждения по проблеме. Метод информационной беседы включает в себя элементы лекции и диспута. Сначала преподаватель поясняет, анализирует, истолковывает различные аспекты явления контркультурного сектантства, а затем, по мере вхождения и накопления студентами достаточных знаний по теме, юноши и девушки высказываются, возможно, приводят примеры из собственной жизни, делятся информацией из прочитанных книг, авторитетных источников, спорят и дискутируют.

Говоря о целях информационных бесед с молодежью, Александра Стайн (A. Stein) подчеркивает: «При изучении терроризма и насилия перед нами как людьми, занимающимися преподаванием, стоит двойная задача. С одной стороны, необходимо помочь людям понять контекст таких актов... С другой стороны, мы должны помочь детям и молодым людям понять и признать уязвимость перед оказывающими крайнее, экстремальное социальное влияние процессами, уязвимость, которая свойственна всем нам. Так мы можем помочь нашим ученикам обрести устойчивость и научиться сопротивляться такому давлению и тем самым защитить себя и окружающих» [248, c. 22].

В контексте учебного плана ICEP информационные беседы по проблеме деструктивных культов охватывают следующие темы:

Что такое секта.

Ущерб, который могут нанести секты.

Контроль над сознанием и психологическое манипулирование.

Скажите «нет» контролю над сознанием и психологическим манипуляциям.

Оккультные обряды.

Как избежать вербовки в секту и вовлечения в оккультные ритуалы.

Подобно любым словесным методам, информационная беседа требует четко отмеренных временных рамок. В чистом виде они составляют 40-50 минут. Однако, как правило, информационные беседы сочетаются с другими методами учебно-профилактической работы, одним из которых является учебное кино.

Учебное кино. Дидактические и воспитательные возможности учебного кино обеспечили глубокое внедрение этого метода в практику превентивной работы с молодежью. Непреложным достоинством учебного фильма является демонстрация феномена культового насилия в большей или меньшей степени его натуралистичности при сочетании с

опосредованным, а значит, безопасным знакомством учащихся с проблемой деструктивных сект. Выразительность форм учебного кино, а также присутствие эмоционального фактора позволяет устранять формализм в изложении материала, способствуя его прочному закреплению. Одновременно с этим учебный видеоряд служит интенсификации учебного процесса, поскольку характеризуется высокой плотностью информации и скоростью ее предъявления. В учебно­профилактической деятельности метод дидактического фильма естественным образом вписывается в общую канву занятий, в рамках которых он может служить либо дополнительной иллюстрацией к словам педагога, либо основанием для последующего коллективного обсуждения обозначенной проблемы контркультурного сектантства. Кроме того, учебное кино может быть поделено на отдельные смысловые фрагменты или быть использовано целостно, занимая всё время урока, лекции или семинара. Таким образом, учебный фильм не только выступает как дидактический метод, но и служит специфическим средством педагогической коммуникации и интеракции.

Вместе с тем необходимо обозначить границы метода. Во-первых, педагог, который не владеет навыками использования ТСО в учебно­профилактической работе, не способен в полной степени реализовать педагогический потенциал учебного видеоряда. Сегодня, в эпоху информатизации и компьютеризации образования, такая проблема почти исчезла, однако в конце 1970-х — начале 1980-х годов (совпавших со становлением антисектантского просвещения в США) для ряда учителей она была довольно актуальна. Во-вторых, дидактическое кино в определенной степени нивелирует роль живого учителя. Иными словами, учебный фильм способен выступать в роли «опосредованного педагога», т. е. не только задавать, но и направлять критико-познавательный процесс учащихся. Не случайно идеологи антисектантского просвещения А. Блумгарден и М. Лангоуни отмечают: «По возможности не полагайтесь на пассивные формы обучения. Видеопособие может пользоваться большим успехом у студентов. Однако оно, вероятно, будет иметь большее влияние, если за ним последует структурированная дискуссия» [156, c. 167-177]. Нивелирование роли живого учителя, однако, нельзя рассматривать как большой недостаток или несовершенство метода. Начальное становление антисектантского просвещения в США характеризовалось ограниченным числом специалистов в данной сфере, поэтому учебное кино как один из ведущих методов наглядности частично разрешало сложившуюся проблему нехватки квалифицированных педагогов. В этом свете специалисты антисектантского просвещения сделали ставку на метод дидактического фильма уже на ранних этапах развития педагогической профилактики сектантства.

Далее вставал вопрос о том, какие именно фильмы могут и должны быть использованы в учебно-профилактической работе с молодежью. Отсутствие видеорядов, специально ориентированных на проблему контркультурного сектантства, поначалу побудило практиков прибегать к использованию учебно-документальных картин, посвященных более обширной проблеме социально-психологического влияния, конформизма и группового манипулирования. В ведущем педагогическом журнале Phi Delta Kappan одна из инициаторов антисектантского просвещения С. Уиллис (S. H. Willis) отмечала целесообразность показа в старших классах фильма «Волна», подготовленного компанией ABC-TV. Мотивом такого выбора служила возможность сравнить методы фашистской Германии и других репрессивных режимов с приемами влияния, применяемыми деструктивными сектами [262, c. 502]. Фильм «Волна» повествует о событиях 1965 года, когда в одной из школ Пало-Альто штата Калифорния учитель истории Рон Джонс поставил беспрецедентный педагогический эксперимент. На одном из уроков его ученики усомнились в том, что одиозные социальные движения разношерстных фанатиков и нацистов с легкостью могут возродиться в наши дни. С целью продемонстрировать обратное Джонс организовал школьное движение под названием «Третья волна», которое характеризовалось протекционистским характером: жесткой системой убеждений, строгими правилами, атрибутикой, наличием формального приветствия между членами и, разумеется, лидера (в лице самого учителя). К удивлению педагога, большинство учащихся в кратчайшие сроки оказались глубоко преданы групповому новоделу. Однако недельный эксперимент быстро вышел из- под контроля. В считаные дни школьники превратились в агрессивных фанатиков, пытающихся вербовать в свое движение других учащихся школы, навязывая последним свои правила через запугивание и угрозы. Школьная администрация, а также родители отвергаемых учеников выступили с резкой критикой «инновационной педагогики» учителя истории. В последний день эксперимента Р. Джонс собрал всех учеников в актовом зале и показал документальный фильм о Нюрнбергском процессе, проведя аналогии с поведением немецких фашистов и резкими изменениями, произошедшими с самими подростками [196, с. 144-152.].

Использование документальных фильмов, посвященных тоталитарному мышлению и являющихся смежными с тематикой деструктивного сектантства, безусловно, стало ценной педагогической находкой. Однако учебно-профилактическая работа требовала разработки более тематически узкоспециализированных видеорядов. Поэтому к разработкам учебных видеопособий стали подключаться крупнейшие антисектантские движения США.

В начале 1990-х годов Американский семейный фонд (American Family Foundation, сокр. AFF) совместно с Сетью осведомления о культах (Cult Awareness Network, сокр. CAN) выпустили несколько обучающих фильмов: «Что такое секта и как она работает?» (‘What is a cult? And how does it work?', 1994), «Живя в секте: информация о выходе и восстановлении» (‘Leaving a Cult: Information about exiting and recovering', 1995) и др. Стоит отметить, что данные видеопособия обладают мощным просветительским потенциалом, научностью, сопряженной с доступностью, продуманным дозированием информации, систематичностью и последовательностью в изложении материала. Вместе с тем они характеризуются отсутствием различных приемов съемки, большой продолжительностью видеоряда, а также отсутствием наглядного демонстрирования явления культового насилия. В сущности, ранние учебные фильмы CAN представляют собой запечатленные на кинопленке лекции о проблеме контркультурного сектантства. Генеральной целью учебных фильмов стало максимальное информирование молодежи о проблеме культового насилия. Например, если обратиться к фильму «Что такое секта и как она работает?», то легко заметить, что внутри себя он включает тридцать пять четко пронумерованных смысловых частей [261]:

Понятие секты.

Опасность деструктивных сект.

Лидер секты. Взгляд эксперта.

Численность деструктивных сект и их членов.

Классификация деструктивных сект.

Что такое «промывка мозгов» или реформирование мышления.

Необходимо ли держать людей взаперти и приставлять к их виску оружие, чтобы реформировать их мышление?

Шесть условий реформирования мышления по М. Сингер (часть

: обман, дестабилизация, развитие зависимости и страха.

Шесть условий реформирования мышления по М. Сингер (часть

: разобщенность, развитие сектантской псевдоличности, самоотверженность.

Обман как сокрытие информации об актуальных и предстоящих событиях жизни общины.

Обманная вербовка.

«Бомбардировка любовью» и персональная уязвимость в сектантском рекрутинге.

Любой доверчивый человек может быть завербован в секту не только незнакомцами, но даже родственниками или друзьями.

Контроль личного времени и окружения в сектах.

Необходимость переезда и полной занятости членов сект.

Гипноз и редукция критического мышления в сектах.

Медитации и редукция критического мышления в сектах.

Развитие чувств беспомощности, тревоги и страха у последователей деструктивного культа.

Перестройка механизмов восприятия, мышления, поведения в сектах (рефрейминг).

Устрашение и повиновение в сектах.

Мнимость магической силы лидера.

Устрашение «сверхчеловеческим» знанием, шпионажем и культивированием чувства вины у членов секты.

Развитие страха перед внешним миром, а также зависимости от секты и ее лидера.

Подавление прежних установок и образцов поведения.

Разрушение прежней идентичности через присвоение нового имени членам секты.

Использование специального языка.

Клевета, высмеивание и унижение не входящих в секту лиц.

Культ исповеди как средство нивелирования прежних установок и образцов поведения.

Развитие новых установок и образцов поведения.

Исправление биографии адепта для формирования подходящего секте поведения и установок у ее членов.

Десенсибилизация (притупление чувств) и угнетение сознания в деструктивных сектах.

Поддержание закрытой системы логики и подавление критицизма.

Ложные пророчества как средство поддержания авторитета лидера.

Ключевые положения: повторение шести условий

реформирования мышления по М. Сингер.

Заключение: как общество должно относиться к деструктивным сектам. Мониторинг и просвещение.

Как можно заметить, содержательная сторона, перцептивный и временной параметры кино демонстрируют, что целевой аудиторией фильма являются старшие возрастные группы: студенты вузов, родители и учителя. Для школьников, увы, пособие не представляется сообразным возрасту. Поэтому вопрос о разработке учебных фильмов в рамках антисектантского просвещения в 1980-х годах по-прежнему оставался открытым.

В 1994 году образовательный проект ICEP (на базе финансирования Международной ассоциацией исследования культов) подготовил два учебных фильма, ориентированных не только на юношеский, но и на подростковый возраст. Ими стали фильмы «Секты: говоря “нет” под давлением» (‘Cults: saying NO Under Pressure') и «Жизнь после секты: восстанавливаемся вместе» (‘After the cult: Recovering Together') [199, c. 387]. Ниже представим их характеристику.

Учебный фильм «Секты: говоря “нет” под давлением [240].

Содержательная сторона. Пособие выстроено таким образом, что, с одной стороны, оно представляет собой целостный видеоряд, а с другой — легко может быть поделено на несколько самостоятельных видеофрагментов. Длительность одного фрагмента не превышает 4-5 минут. Таковых в нем выделяется семь.

Фрагмент 1. Характеристика социально-психологического

манипулирования. Первый видеофрагмент посвящен проблеме социально­психологического обмана (манипуляциям) и включает в себя демонстрацию иллюзионистом серии фокусов перед небольшой группой старшеклассников. Закадровый голос поясняет, что наблюдаемые зрителем трюки наглядно свидетельствуют об уязвимости человека перед социально-психологическими манипуляциями, кои присутствуют в различных сферах социальной жизни: маркетинге, индустрии алкоголя и наркотиков, а также культовом насилии. Фрагмент завершается комментарием иллюзиониста об основном принципе социально­психологического обмана: любой человек оказывается склонен к тому, чтобы быть одураченным, только в том случае, если злоумышленник владеет чем-то, чего человек не понимает. Поэтому если человек сталкивается с чем-то неизвестным, то ему следует не слепо доверять увиденному, а постараться найти как можно больше информации о проблеме. Именно в этом случае можно избежать обмана.

Фрагмент 2. Введение в проблему. Второй видеофрагмент сужает вопрос о социально-психологическом манипулировании до частной проблемы культового насилия. Фрагмент начинается с рассказа о трагедии в Джонстауне, сопровождающегося документальными фотографиями и статистикой (данными о погибших, а также количестве сект и их членов по стране). После этого зрителю предлагается список основных признаков деструктивных культов: чрезмерная преданность конкретному человеку или идее; использование манипуляций и контроля над сознанием; личное обогащение лидера; нанесение вреда адептам, их семьям и обществу в целом. Далее предлагается краткая характеристика основных видов культов: религиозных, психотерапевтических, политических и коммерческих.

Фрагмент 3. Видеофрагмент демонстрирует процесс вербовки человека в секту и включает два действующих лица: юношу Джона и девушку Дженнифер. По сюжету, готовящийся к экзаменам Джон сидит в библиотеке. К нему подсаживается миловидная девушка Дженнифер, которая заводит разговор о борьбе с глобальными проблемами современности, замечая, что такой сознательный человек, как он, не может быть равнодушен к человеческим бедам. Девушка приглашает юношу на собрание некоего студенческого общества, где каждый может поучаствовать в благотворительности и спасении мира, а также приятно провести время с новыми друзьями. Смущенный и одновременно польщенный Джон сперва сомневается, но в конце концов принимает приглашение Дженнифер. Директор Корнельского университета Рональд Лумес поясняет, что зритель стал свидетелем одного из классических сценариев вербовки человека в деструктивную секту, который включает в себя использование приема «бомбардировка любовью» — выказывание вербовщиком своего расположения к потенциальному рекруту, подчеркивание явных или мнимых достоинств оппонента, прямой зрительный контакт, начало каждой реплики с обращения по имени. К дополнительным приемам культовой вербовки относятся: лишение рекрута времени для принятия собственного решения посетить собрание, выстраивание смысловой развилки между необходимостью спасать мир и личным благополучием и, наконец, утаивание названия группы. Комментарий завершается пояснением, что вербовка молодежи в секты происходит не только в библиотеках и студенческих кампусах, но и в других общественных местах: магазинах, кафе, на спортивных матчах, музыкальных концертах, политических митингах и т. д.

Фрагмент 4. Связь с жизнью. Фрагмент включает демонстрацию процесса интервьюирования двух экс-адептов деструктивных культов директором центра социальной реабилитации Вильямом Голдбергом и сотрудником института психоанализа в Нью-Джерси Лорной Голдберг. В беседе акцентируется внимание на таких аспектах жизни в секте, как необходимость колесить по стране, ночевать в заброшенных зданиях, питаться из мусорных баков, заключать браки и растить общих детей с нелюбимым человеком, сопровождающаяся страхом покинуть секту из-за угроз духовной смерти и личного неспасения. Интервьюирование завершается комментарием профессора Калифорнийского университета Л. Дж. Веста, который раскрывает восемь признаков контроля над сознанием, практикуемого в деструктивных культах (по Р. Лифтону; см. главу I).

Фрагмент 5. Способы противостояния культовой вербовке. Фрагмент посвящен общей стратегии и частным приемам личной защиты перед потенциальным вербовщиком. Общей преамбулой к этому служит комментарий коучера Дж. Алстона: «Если человек не владеет своим разумом и не руководствуется собственной жизнью — за него это сделает кто-нибудь другой». Алстон возвращает зрителя к ранней ситуации вербовки молодого человека, однако на этот раз мы видим альтернативный вариант развития событий. Юноша контратакует все приемы рекрутинга: разрешает дилемму между личным благополучием и необходимостью помогать нуждающимся, оказывается более настойчив в сборе информации о потенциальной секте. В результате такой критичности вербовщик отступает.

Фрагмент 6. Роль родителей. Следующий фрагмент адресован родителям американских школьников и студентов. Он включает эпизод родительского собрания по проблеме деструктивных культов, комментарий священника Майкла Ролоса и свидетельство мужчины, чья дочь также оказалась завербована в секту. Генеральная тема видеофрагмента — разрыв отношений адептов с семьей.

Фрагмент 7. Заключение. Учебный фильм завершается комментариями о том, что человек подвержен манипуляциям даже при наличии свободы выбора, а также тезисом: «Если что-то выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — скорее всего, это обман».

Фрагментарное деление кинопособия рационально и обоснованно. Учебно-профилактические программы, как правило, растянуты во времени. В рамках конкретной темы педагог может прибегнуть к использованию необходимого кинофрагмента, т. е. действовать избирательно: использовать бегло или, напротив, тщательно анализировать со студентами тот или иной кинофрагмент. Таким образом, фрагментарное деление кинопособия позволяет учителю соблюдать гибкость и систематичность изложения материала.

Временной параметр. Богатая содержательная сторона учебного кино сочетается с приемлемой продолжительностью в 27 минут. Этот аспект позволяет учителю, укладываясь в урочное время, сочетать наглядность с прочим многообразием методов педагогической профилактики.

Перцептивный параметр отражает способы управления восприятием и характер предъявления визуальных и звуковых образов учебного фильма. Видеопособие “Cults: saying NO Under Pressure” представляет собой цветной звуковой видеоряд. Ему присуще простое построение композиционного кадра. Образы, задействованные в фильме, имеют яркий, запоминающийся характер: например, опенинг (или вступительная заставка) фильма, представляющий собой движение камеры по газетной полосе новостных хроник. В кадр попадают наиболее колоритные и запоминающиеся детали трагедии в Джонстауне: имя Джона Джонса — лидера секты «Народный храм», упоминание о спасательной миссии американских властей в Гайане и числе погибших. Визуальное содержание сопровождает звукоряд вопросов и утверждений: «Я думала, что найду семью.», «Мной манипулировали.», «.моей дочери было всего шестнадцать», «Зачем они делают это?..», «Возможно ли, что мой ребенок окажется вовлеченным в секту?», «Это может случиться с каждым». К дополнительным аудиообразам относятся экспрессивное музыкальное сопровождение и дикторский текст, характеризующиеся лаконичностью, отсутствием длительных пауз и являющиеся гармоничным продолжением визуального ряда; а также дикторский голос: выразительный, интонационно подчеркивающий ключевые моменты повествования.

Перейдем к анализу следующего видеопособия — «Жизнь после секты: восстанавливаемся вместе» (After the cult: Recovering Together) [141].

Содержательная сторона. В данном 20-минутном фильме десять экс-адептов различного возраста и социального происхождения делятся драматическим опытом жизни в контркультурных сектах (пережитом сексуальном насилии, чувстве вины, страхе, галлюцинациях, социальной изоляции и т. д.). Аналогично предыдущему видеопособию здесь используется прием фрагментации: т. е., с одной стороны, фильм представляет собой целостный смысловой конструкт, а с другой — в нем можно выделить несколько отдельных, самостоятельных видеофрагментов.

Фрагмент 1. «Прошлое: что со мной случилось и почему?» (анализ причин ухода людей в деструктивные культы)

Фрагмент 2. «Настоящее: как пребывание в секте влияет на меня сегодня? Как я оцениваю свой опыт пребывания в секте сейчас?» (описание характера культовой травмы).

Фрагмент 3. «Будущее: как мне удается справляться с пережитым сегодня? Куда можно обратиться за помощью?» (освещение групп и стратегий выхода из деструктивных сект).

Временной параметр. Подобно предыдущему видеопособию, хронометраж фильма в 20 минут позволяет педагогу удобно сочетать наглядность со словесными методами учебно-воспитательной работы.

Перцептивный параметр. Непреложным достоинством фильма является его занимательность, создание проблемных ситуаций, включение множества действующих лиц, деталей и приемов съемки.

Однако важен и другой аспект конкретно этого видеопособия. Методологически он принадлежит одновременно двум группам методов: учебному кино- и личному свидетельству. Автоисточники также активно используются в учебно-профилактической работе, а потому заслуживают пристального внимания и анализа.

Личное свидетельство представляет собой повествование от первого лица, отражающее с разной степенью полноты и достоверности опыт пребывания человека в деструктивной секте. Метод довольно универсален и может выступать в трех ипостасях:

Во-первых, как средство мониторинга и сбора информации о деструктивных сектах.

Во-вторых, как средство психологической реабилитации культовой травмы.

В-третьих, как средство антисектантского просвещения. Последовательно охарактеризуем каждую из трех сторон метода.

Как средство мониторинга и сбора информации о деструктивном,

контркультурном сектантстве личное свидетельство широкое используется специалистами антикультовой школы сектоведения (С. Хассен, М. Сингер, Дж. Лалич, М. Лангоуни и др.). Это связано с тем, что базисом концепций ученых, примыкающих к данному подходу, выступает работа с жертвами культового насилия, их родителями и близкими. Частотность схожих данных, полученных от бывших членов, позволяет составить некоторую усредненную характеристику протекционистских групп, действующих на территории США и Северо-Американском континенте. Вместе с тем специалисты прокультовой школы сектоведения выступают с критикой автоисточников как надежных методов исследования религиозного андеграунда (Г. Д. Криссайдс (G. D. Chryssides), М. З. Уилкинс (M. Z. Wilkins) и др.). Главным основанием для критики служит высокая степень субъективизма, которой характеризуются личные свидетельства. Достоверное изложение событий прошлого зависит от множества факторов, например, от восприятия, мнемонических, характерологических и иных особенностей человека. Иными словами, бывшие члены сект фиксируют определенные факты жизни общины, давая им узкосубъективное толкование. В этом свете автоисточники нередко искажают реальное положение вещей. Социальный психолог Д. Майерс, рассматривающий деструктивные секты как контркультурный феномен, тем не менее указывает, что искренность, с которой люди интерпретируют свой опыт, не является гарантом надежности таких сообщений. Вопреки убедительности отдельных свидетельств, они могут содержать ошибку, о возможности которой следует помнить, чтобы избежать излишней доверчивости [223, c. 51]. В этом свете любые автоисточники служат хотя и ценным, но все же дополнительным источником информации о деструктивных сектах.

Наряду с этим личные свидетельства могут выступать как один из методов реабилитации жертв культового насилия. Американские специалисты в области психического здоровья (К. Джамбалво, Х. Мэнсфилд, М. Сингер и др.) настаивают на идее, согласно которой в основе процесса восстановления от последствий пребывания в деструктивном культе лежит формирование у жертвы понимания того, что с ней в действительности произошло и каким образом пережитое будет влиять на весь процесс последующей реабилитации. Достижение такого понимания достигается через проговаривание и последующий анализ человеком личной истории жизни в секте [214, c. 163-180]. По мнению В. Форд Вольфберг (W. Ford Wolfberg), публичные выступления, а также общение с другими экс-адептами являются ценным ресурсом для реабилитации жертв культового насилия [122, с. 241].

В контексте антисектантского просвещения США личные свидетельства используются как один из методов профилактики ухода молодежи в деструктивные секты. Инструментально подобные автоисточники близки к методу воспитания примером, с той лишь разницей, что носят не положительный, а отрицательный характер и, по сути, выступают не столько примером, сколько антипримером. Процесс «припоминания» становится основой структуры метода. Такая внутренняя организация не только служит воссозданию портрета протекционистской группы, но и позволяет учащимся посредством рассказа экс-адепта прожить драматические события, приобщиться к глубинным личностным переживаниям другого человека. Присутствие эмоционального фактора в автоисточниках устраняет формализм в изложении материала и способствует его прочному закреплению.

Особо стоит подчеркнуть, что метод личных свидетельств реализует один из важнейших педагогических принципов связи обучения с жизнью. Через приобщение к опыту бывших членов сект и их близких, понимание причин ухода в культ и стратегии выхода оттуда у старшеклассников и студентов формируется критическая установка избегать малоизвестные сообщества, отслеживать протекционистские (деспотичные) интенции у потенциальных вербовщиков, нивелируется желание перекладывать ответственность за собственную жизнь на плечи третьих лиц, формируется уважение и восприятие человеческой личности как безусловной ценности.

Используемые в рамках антисектантского просвещения свидетельства неоднородны по содержанию, а потому характеризуются разнообразием оснований для классификации. Типологически такие автоисточники различаются по бинарному принципу (см. таблицу 1).

Таблица 1. Классификация личных свидетельств как метода антисектантского просвещения в США

Основание классификации

Типы методов

1. По форме

Вербальные свидетельства:

устные;

письменные;

видеосвидетельства.

Невербальные (художественные)

свидетельства

2. По степени стандартизации

Стандартизированные (структурированные).

Нестандартизированные (свободные)

3. По субъекту повествования

Свидетельства экс-адептов деструктивных сект.

Родительские свидетельства

По форме все свидетельства разделяются на вербальные, т. е. выраженные посредством словесности, и невербальные, т. е. источники, представленные с помощью художественного образа. Вербальные свидетельства, в свою очередь, подразделяются на устные, письменные и видеосвидетельства.

Устное свидетельство представляет собой не привязанное к письменности повествование человека о явлении контркультурного сектантства в призме личного, живого опыта индивида. Публичные выступления экс-адептов перед студенческой аудиторией — распространенная практика в студенческих кампусах США, возникшая еще в начале 1980-х годов, т. е. на ранних этапах становления учебно­профилактической работы с молодежью [156, c. 167-177]. Согласно В. Форд Вольфберг, экс-адептам также следует учиться рассказывать свою историю. В противном случае их свидетельство либо не достигнет предполагаемого результата, либо возымеет обратный эффект. Она отмечает: «Многие экс-культисты, особенно в первые месяцы, стараются заполучить всех и каждого, чтобы понять пережитое. Это не является эффективным общением. Некоторые менее тактичные даже пытаются “затолкать понимание в глотку” своим слушателям. Если слушатель не понимает, экс-культист расстраивается и сердится и (или) считает, что слушатель — “дурак”. Те слушатели, которые ухитряются что-то понять в этом “огненном вале”, обычно оказываются подавленными и испуганными, когда прекращают дискуссию. Это нездоровый и неответственный метод обучения других тому, что касается культов» [122, c. 242]. В этой связи В. Форд Вольфберг отмечает, что экс-адепты должны учиться определять по невербальному языку слушателей, их вопросам и оборотам речи, сколько сказать и сколько оставить для другого раза; стремиться быть открытыми и использовать юмор; оставлять слушателя хотя бы с парой хорошо понятных позиций, проявлять уважение как к людям, так и к методам, которыми они обучаются [122, c. 242]. К устным автоисточникам, используемым в рамках антисектантского просвещения, тесно примыкает письменный класс свидетельств.

Письменные свидетельства — это истории жертв культового насилия, документально зафиксированные на бумажных и (или) электронных информационных носителях (в книгах, журналах, на антикультовых сайтах и интернет-порталах). Безусловным достоинством данного метода является возможность самостоятельного познания студентами феномена контркультурного сектантства как в рамках учебно-профилактической работы, так и во внеурочное время. Примерами данного класса автоисточников являются: Н. Мастэр «Предательство духа» (N. J. Muster ‘Betrayal of the Spirit'), Дж. Тамм «Кульбиты в сари: воспоминания взросления в секте» (J. Tamm ‘Cartwheels in a Sari: A Memoir of Growing Up Cult'), Рон и Вики Баркс «Раненые ученики: пострадавшие от авторитарных церквей и пастырского движения» (Ron and Vicki Burks ‘Damaged Disciples: Casualties of Authoritarian Churches and the Shepherding Movement'), А. Мур-Эмметт «Божий бордель: принуждение к сексу ради духовного спасения у современных мормонов, христианская фундаменталистская полигамия и истории восемнадцати женщин, которым удалось сбежать» (A. Moore-Emmett ‘God's Brothel: The Extortion of Sex for

Salvation in Contemporary Mormon and Christian Fundamentalist Polygamy and the Stories of 18 Women Who Escaped') и др.

Видеосвидетельства представляют собой повествования людей о явлении контркультурного сектантства в призме личного, живого опыта, документально зафиксированные на видеопленке. Данный класс автоисточников может выступать как самостоятельный метод либо как прием, т. е. составная часть или отдельная сторона учебного фильма. Примерами данного класса автоисточников служат уже упомянутые видеопособия «Секты: говоря “нет” под давлением» и «Жизнь после секты: восстанавливаемся вместе», а также пилотная версия учебного фильма «Дитя Муна» (‘Moonchild').

Особый методологический статус принадлежит невербальным автоисточникам. Невербальные свидетельства представляют собой личные истории, оформленные в некоторый внешний образ при помощи изобразительных средств. Специалисты ICSA обнаружили, что приемы художественного выражения, связанные с чувствами бывших членов деструктивных сект, могут фиксировать и выявлять тонкости, которые ускользают при вербальном анализе проблемной ситуации. Эмоциональный компонент продуктов изобразительного творчества проливает особый свет на реальность жизни в протекционистских группах и его влияние на индивидов, в свою очередь, расширяя границы восприятия деструктивного сектантства у старшеклассников и студентов [231]. Для поддержания и развития данного класса методов Международная ассоциация исследования культов запустила выставочный проект «Феникс» (Phoenix Project Exhibit), в рамках которого бывшие члены сектантских сообществ могут делиться личными историями и размышлениями в повествовательной, поэтической или визуальной форме. Продукты творчества бывших адептов сект также публикуются в образовательно-информационном журнале «Международная ассоциация исследования культов сегодня» (ICSA Today Magazine), в специально отведенной для этого рубрике «Живопись» (Painting).

По степени стандартизации все личные свидетельства делятся на стандартизированные и нестандартизированные.

Стандартизированные (структурированные) свидетельства по форме тождественны стандартизированным интервью. В рамках метода респондент (коим, как правило, выступает жертва культового насилия) повествует о событиях своей жизни в секте, отвечая на заранее подготовленные вопросы интервьюера (педагога или хелпера, занимающегося реабилитацией пострадавшего).

В свою очередь, нестандартизированное (свободное) свидетельство не привязано к определенным аспектам повествования, лишено четких ограничений в выборе того, на что надо обращать внимание и какие моменты транслировать школьной и студенческой аудитории.

Большинство устных и видеосвидетельств имеют стандартизированный характер, в то время как письменные и художественные свидетельства тяготеют к нестандартизированной, свободной форме.

По субъекту повествования автоисточники делятся на свидетельства экс-адептов и свидетельства родителей членов деструктивных сект.

Свидетельства экс-адептов составляют генеральный пласт автоисточников, используемых американскими педагогами в учебно­профилактической работе с молодежью. Они характеризуются сосредоточенностью на непосредственном деструктивном влиянии сект на

сознание и поведение индивида.

Однако хронологически им предшествовал другой класс свидетельств — родительские свидетельства. Это связано с тем, что одной из движущих сил развития антикультового движения в США стали семьи, обеспокоенные характером религиозного андеграунда в стране. Первой антикультовой организацией считается сформированный в 1972 году комитет FEECOG (Parents Committee to Free Our Sons and Daughters from the Children of God. Дословно: Родительский комитет за освобождение наших сыновей и дочерей от секты «Дети Бога»). Впоследствии были образованы и другие родительские группы как оппозиция новым религиозным движениям, вербовавшим своих членов из среды молодежной контркультуры. В рамках семейных групп и развивался данный класс автоисточников. Метод родительских свидетельств в большей степени характеризуется сосредоточенностью на социальных последствиях ухода молодежи в деструктивные секты: на конфликтах и отречении от родителей, друзей, продажи семейного имущества в пользу общины, десоциализации и т. д. Пожалуй, наиболее ярким примером данного класса свидетельств выступает книга Т. Патрика (Ted Patrick) «Позвольте нашим детям уйти» (‘Let Our Children Go'), в которой автор собрал воедино несколько десятков свидетельств не только молодых людей, подвергшихся процедуре депрограммирования, но и их родителей, обратившихся к Т. Патрику за помощью [228].

Несмотря на то что метод личного свидетельства занимает особое место в методологии антисектантского просвещения, ему не присуща изолированная от других позиция. Он может выступать и в самостоятельном качестве, и как часть любого другого метода учебно­профилактической работы, включая методы активного обучения. Ярким примером метода активного обучения в рамках антисектантского просвещения в США выступает метод проблемных ситуаций. Ниже представим его характеристику.

Метод проблемных ситуаций представляет собой искусственное создание педагогом ситуации культовой вербовки, ее осознание и разрешение в ходе совместной деятельности со старшеклассниками и студентами.

Один из примеров того, как метод проблемных ситуаций воплощается в учебно-профилактической работе с молодежью, демонстрируют публикации и практические наработки Росса Миллера (Ross Miller). Обращаясь к студенческой аудитории, Р. Миллер следующим образом формирует в сознании юношей и девушек ситуацию культовой вербовки: «Вербовщики могут остановить вас на территории кампуса, постучаться в дверь, подстеречь вас на улице. Они вежливо просят несколько минут вашего времени, для того чтобы, например, принять участие в опросе или поговорить о христианской вере. Хотя вы можете и не знать в полноте основ христианской (или любой другой) религии, не быть знатоком Библии или богословом, вы можете считать себя христианином, и тогда с радостью вступите с человеком в разговор. Но как следует вести себя с ним?» [220, c. 296 - 297].

Далее Р. Миллер как спутник и наставник «сопровождает» молодых людей через всю ситуацию культовой вербовки, давая следующие рекомендации:

Будьте доброжелательны. Поскольку вербовщики позиционируют себя как добродетели или искренне верят в то, что желают вам блага.

Будьте осторожны. Несмотря на их желание «спасти» вас, им не обязательно знать, что вы думаете, во что верите или что чувствуете. Их вопросы рассчитаны на то, чтобы, во-первых, оценить состояние вашей «греховности» («порочности»), независимо от того, что вы крещены, являетесь членом церкви и т. д. Во-вторых, их вопросы преследуют цель заставить вас чувствовать себя духовно потерянными, а потому нуждающимися в том, что они вам предлагают.

Не ждите подлинного диалога. Диалог предполагает обмен идеями в атмосфере взаимного уважения. Однако вскоре вы обнаружите, что вербовщик мало интересуется вашей точкой зрения и что он совершенно не ждет услышать чего-то «духовного» в ваших репликах. Хотя в здоровом диалоге приветствуется обмен идеями между людьми, принадлежащими к разным религиозным традициям, без попыток уличить или унизить друг друга. Такое общение только стимулирует рост обоих участников. Цель же вербовщика заключается в том, чтобы у вас «выиграть». И такой человек чувствует себя уверенным потому, что именно он, а не вы, «ближе» к Богу.

Не ведитесь на приманку вступления в дебаты. Во-первых, если вы недостаточно подкованы в Священном Писании или богословии, то вы определенно потерпите неудачу. Даже если вы готовы к обсуждению и уверены в превосходстве своих аргументов, вскоре вы заметите, что вербовщик остается непоколебимым. (Хотя он может искренне удивиться вашей подготовленности, поскольку, как правило, имеет дело с невежественными людьми.) Своей аргументацией вы не достигнете желаемого результата.

Не торопитесь соглашаться с ущербностью вашего религиозного опыта. Такой опыт весьма разнообразен: для одних обращение внезапно и эмоционально окрашено, для других — постепенно и последовательно. Здесь не существует единой стратегии. История христианской церкви свидетельствует о великом многообразии религиозного опыта, сложившемся за два последних тысячелетия.

Не волнуйтесь, если вы не можете ответить на вопросы. Напротив, вас должно насторожить декларирование «четкой схемы» духовной жизни. Подобная точность не является характеристикой традиционных церквей. Если же вопросы миссионеров все равно расстраивают и беспокоят вас — не думайте, что правы они, а не вы. Обсудите эти вопросы с вашим пастырем или директором университетского городка.

Не бойтесь сами задавать вопросы. Одна из проблем подобных «встреч» заключается в их наступательно-оборонительном характере. Ведение дебатов и диалога может не достигнуть

желаемого результата, однако вы можете попытаться получить от оппонента хоть какую-то информацию. Задавайте вопросы об общине миссионера: как ваша группа относится к существованию различных толкований Священного Писания? Принимает ли она такое положение вещей как данность? Как ваша группа смотрит на роль женщины в группе, обществе, семье? Могут ли женщины занимать ответственные должностные положения? Кто для вас является образцом религиозной веры? И т. д. Чрезвычайно важно не пытаться уличить или оскорбить их, ваши вопросы должны быть честными.

Попытайтесь быть милосердными. Несмотря на очевидную подготовленность, вербовщиками зачастую выступают травмированные личности, чье участие в авторитарной группе лишь удовлетворяет их сильнейшую потребность в зависимости. Вероятно, вы можете помочь им. По крайней мере, осознание их уязвленного достоинства позволит избежать гипотетических ловушек.

Отстаивайте свои убеждения. Быть может, вы еще не способны доказательно излагать собственную позицию, однако вы обладаете сильными убеждениями, которые на протяжении многих лет воспитывались в вас учителями, родителями, друзьями и вами лично. Разумеется, вы не говорите о своих взглядах часто, но, безусловно, они у вас имеются.

Будьте благодарными. Возможно, эта встреча станет стимулом для вашего последующего личностного роста. Однако...

Не подписывайте никаких документов! Лучше проститься без каких-либо обязательств. Вы легко можете найти их, если после долгих размышлений и обсуждений с друзьями вас привлечет эта группа [220, с. 296-297].

Неотъемлемой стороной метода проблемных ситуаций выступают критические вопросы. Причем важно, что в данном случае они выступают в качестве не только приема, но и одной из диспозиций критического мышления. Поскольку в реальной жизни юноши и девушки не могут располагать исчерпывающими сведениями о многочисленных деструктивных культах, идеологи антисектантского просвещения стали обучать молодых людей критическим вопросам, которые позволяют сформировать относительно адекватное представление о малоизвестном сообществе в условиях изначального дефицита знаний о нем. Если юноша или девушка желают проверить свое первое впечатление о группе после встречи с потенциальным вербовщиком, то он или она может обратиться в специальные информационные центры или изучить соответствующую литературу.

Работа с тематической литературой по проблеме деструктивных сект является одним из важнейших методов педагогической профилактики ухода молодежи в деструктивные секты в США. Многообразие антикультовой литературы (книг, брошюр, журналов), как правило, служит дополнением к объяснениям педагога. По мере освоения учебно­профилактических программ значение этого метода растет и его доля в самостоятельной работе старшеклассников и студентов увеличивается.

В 1990-х годах образовательный проект ICEP издал целую серию литературы для старшеклассников и студентов, а также учителей американских учебных заведений, предназначенной для сопровождения антисектантских учебно-профилактических программ. Серия включает в себя: книгу «Сектантство в кампусах: комментарии и руководящие указания для администрации колледжей и университетов» (‘Cultism on Campus: Commentaries and Guidelines for College and University Administrators'), переизданную в 1996 году под титульным названием «Секты в кампусах: продолжение вызова» (‘Cults on Campus: Continuing Challenge'); четыре образовательные листовки; полугодовой информационный бюллетень «Молодежь и секты» (‘Young People and Cults'); а также коллекцию брошюр псевдонаучных фактов. Коллекция является особым жанром в данной группе методов и заслуживает отдельного внимания. В конце 1980-х годов ученые, связанные с Обществом противостояния псевдонауке в городе Остин, штат Техас (The Austin Society to Oppose Pseudoscience, сокр. ASTOP), разработали коллекцию брошюр по различным проблемам лженауки и ее популяризации в обществе. Международная ассоциация исследования культов получила разрешение на их распространение в образовательных целях в рамках проекта ICEP. Сегодня некоторые из этих брошюр могут показаться устаревшими, а некоторые — оспаривающими основы традиционных религий, тем не менее они по-прежнему могут служить «противоядием» против изобилия псевдонаучного контента, с которым сталкивается современная молодежь, оказываясь прельщенной оккультными или неоязыческими группами [233]. Ниже представим тематический перечень брошюр данной коллекции [146]:

Древние астронавты.

Астрология.

Экстрасенсорное восприятие и телепатия.

Международное общество Фортин и его заблуждения. (International Fortean Organization является самым крупным в США парапсихологическим обществом, обзору которого и посвящена брошюра. — Авт.).

Призраки и полтергейсты.

Эффект Кирлиана (биополе) и аура.

Пришельцы.

Монстры.

Эзотерики, сектанты, шаманы и прочие шарлатаны.

Предсказание будущего.

Медиумы и экстрасенсы.

Реинкарнация, жизнь после смерти и астральные путешествия.

Наука и псевдонаука.

Научная фантастика в контексте псевдонауки.

Спиритизм.

Совпадения событий.

Как видно, коллекция учебных брошюр охватывает широкий спектр современных учений, идей и концепций, к которым могут прибегать мошенники и лидеры протекционистских культовых групп.

В конце 1980-х годов Американский семейный фонд официально засвидетельствовал наплыв сатанинских течений на территории США. С целью обеспечить информационную поддержку молодых людей и педагогов доктор М. Лангоуни (M. Langone) и Л. Блад (L. Blood) начали работать над рукописью, которая вскоре переросла в книгу «Сатанизм и оккультное насилие: что вы должны знать об этом» (‘Satanism and Occult- Related Violence: What You Should Know'), опубликованную фондом в 1990 году. Основной целью книги стало предоставление профессионального взгляда на проблему культового насилия в оккультных группах. В книге авторы пересмотрели список рекомендуемой литературы, раскрыли историю вопроса и предложили конкретные рекомендации/советы старшеклассникам, студентам, родителям и специалистам психического здоровья.

Современными периодическими, информационно-образовательными изданиями ICSA являются: «Журнал исследования культов» (Cultic Studies Journal), «Обзор исследований сект» (Cultic Studies Review) и «Международная ассоциация исследования культов сегодня» (ICSA Today Magazine).

Важно подчеркнуть, что работа с тематической литературой рекомендуется не только студентам, но и преподавателям. В обзоре методов реализации учебного плана ICEP его куратор М. Рудин (M. Rudin) отмечает: «Чтобы составить свой рабочую папку о сектах и психологической манипуляции, вырезайте заметки, которые вы найдете в газетах и журналах, и помещайте их в специальный блокнот или распечатывайте статьи, найденные в Интернете. Это поможет вам в работе в рамках учебного плана в будущем, и, когда вы поделитесь статьями с вашими учениками, это послужит им наглядным примером непрерывных изменений статуса сект в мире. Проанализируйте местные радиостанции и телевизионные каналы на предмет трансляций о сектах. Посоветуйте ученикам слушать, смотреть такие трансляции и обсуждать их впоследствии во время занятий. Это послужит иллюстрацией к тому, насколько активно муссируется тема сект в настоящее время, и поможет вам и вашим ученикам во время обучения. В качестве следующего задания на конец года попросите студентов принести на занятие свои вырезки из газет и журналов о сектах и психологической манипуляции и сделать доклад о сюжетах радио- и телепередач» [237, c. 4].

Таким образом, знакомство с различными, часто полярными точками зрения по проблеме развивает у студентов критичность и позволяет вырабатывать собственные оценки явления контркультурного сектантства.

Анализ методов антисектантского просвещения будет неполным без освещения вопроса об эффективности методов учебно­профилактической работы. Согласно официально предоставленным данным Международной ассоциации исследования культов, такая диагностика осуществлялась лишь однажды — на заре становления педагогической «иммунизации» общества от культового насилия.

В 1984 году на базе одной из школ предместья Бостона Андреа Блумгарден и Майкл Лангоуни провели педагогический эксперимент для определения эффективности различных методов профилактики сектантства среди старшеклассников. В исследовании приняли участие 190 учащихся в возрасте от 16 до 19 лет. В случайном порядке они были разделены на пять групп, четыре из которых стали экспериментальными.

Пятая группа маркировалась как контрольная, члены которой не подверглись экспериментальному воздействию.

В каждой группе апробировался только один из четырех нижеперечисленных методов:

живое свидетельство бывшего адепта секты;

демонстрация того же свидетельства, записанного на видеопленку;

документальный фильм «Дитя Муна», повествующий о заманивании и депрограммировании юного адепта Церкви объединения;

диафильм «Секты: притягательность и опасность» и его последующее обсуждение.

Диагностика результатов эксперимента позволила оценить эффективность методов сразу по нескольким критериям. Так, живое и видеосвидетельство экс-адепта секты, а также просмотр диафильма и его обсуждение способствовали ослаблению готовности юношей принимать приглашения сектантов, уступать их давлению и следовать приемам манипуляций. Вместе с тем формированию способности учащихся выявлять потенциальную секту в наибольшей степени содействовали документальный фильм и свидетельства обоих типов. Исследователи также обнаружили, что старшеклассники, не принимавшие участия в профилактических сессиях, склонны обвинять адептов сект в положении жертвы, а также игнорировать свою собственную уязвимость перед культовыми вербовщиками. В свою очередь, учащиеся, присутствовавшие на выступлении экс-адепта либо принимавшие участие в просмотре документального фильма или видеосвидетельства, впоследствии демонстрировали сочувствие к жертвам культов, признавая способность сектантов к манипуляциям и скрытому управлению любым среднестатистическим человеком.

Хотя эксперимент А. Блумгарден и М. Лангоуни не являлся масштабным, а разработанный ими опросник был лишен психометрической проверки, нельзя оставить без внимания результаты проделанной работы, поскольку они служат единственным эмпирически выверенным доказательством эффективности методов и успешности их внедрения в учебно-воспитательную работу с молодежью.

Освещая данный вопрос, также необходимо отметить, что педагоги нередко оказываются перед искушением использовать в антисектантском просвещении методы запугивания. А. Блумгарден и М. Лангоуни настоятельно рекомендуют не злоупотреблять ими в организации учебно­профилактической работы: «Избегайте приема запугивания. Он может оказать обратный эффект на студентов, являющихся наиболее восприимчивыми к сектантским уловкам» [156, c. 167-177]. Опрометчивость абсолютизации запугивающего подхода напрямую связана с феноменом десенсибилизации, который хорошо известен в психологии средств массовых коммуникаций. Его суть заключается в снижении порога чувствительности к проявлению насилия в реальной жизни, что происходит в результате частого и (или) длительного просмотра человеком медиаконтента, содержащего сцены агрессивного характера. Социальный психолог Р. Харрис отмечает: «Мы постепенно привыкаем к самому существованию насилия и воспринимаем его как обычное жизненное явление. Обилие сцен и эпизодов с актами насилия в СМИ делает нас более равнодушными (мы испытываем эффект десенсибилизации). Мы настолько привыкаем к тому, что людей убивают, калечат или закалывают, что сам этот факт перестает нас интересовать. В одном эксперименте шестиклассникам был показан сериал с эпизодами драк и насилия. Когда после него школьники посмотрели еще один довольно жестокий фильм, они проявили меньше чувствительности, чем контрольная группа школьников, не смотревшая предыдущий фильм» [126, с. 150]. Таким образом, вначале педагог действительно может добиться от школьной и студенческой аудитории желаемого эффекта испуга, однако впоследствии, чтобы напугать их, будет необходимо всякий раз повышать степень их шока, что, с одной стороны, в какой-то момент станет уже невозможным, а с другой — является недопустимым для профессиональной этики преподавателя и нарушением гуманистического характера воспитания.

Таким образом, наряду с общей основной целью (развитие критического мышления и противодействие культовому насилию) методы антисектантского просвещения решают три узкоконкретные задачи:

Информационно-разъяснительную: раскрывают сущность

изучаемой проблемы контркультурного сектантства, ее динамики и закономерностей.

Мотивационную: стимулируют интерес студентов к изучаемой проблеме, содействуют активному восприятию учебного материала.

Установочную: формируют стратегию избегания деструктивных сект и любых контркультурных сообществ, содействуют стремлению критически оценивать малоизвестные социальные группы, быстро диагностировать явление психологического манипулирования и обмана.

Однако результативность антисектантского просвещения зависит не только от методов, но и строго конкретных условий реализации учебно­профилактической работы. Последовательно раскроем данный вопрос в следующем параграфе настоящей работы.