Вопросы соотношения и взаимодействия международного и внутригосударственного права имеют существенное значение для практики межгосударственных отношений, правотворческой и правоприменительной деятельности государств на национальном уровне. Ответы на них объясняют, в чем суть международного права, каковы его особенности, возможно ли его функционирование без внутригосударственного права или между ними имеются точки соприкосновения. Различные точки зрения по данным вопросам получили воплощение в двух научных направлениях, сформировавшихся во второй половине XIX в.1, — монизме и дуализме.

Монистическая теория рассматривает международное право как высший единый правопорядок, оно не имеет ограничений по предмету регулирования и действия. В таком понимании международное право является источником внутригосударственного права или верховным правом страны. Иначе говоря, монистическая теория исходит из признания примата международного права и допускает регулирование им внутригосударственных отношений. Основоположники данной теории — монисты — не придавали значения способам приведения в действие норм международного права во внутригосударственной правовой системе. Монисты — Г. Кельзен и его последователи — все право изображали в виде универсального правопорядка, в котором существует единая иерархия правовых норм, а высшей ступенью является ме- [1]

ждународный правопорядок[2]. Монист Л. Оппенгейм писал, что «международное и внутригосударственное право, не имеющие между собой существенных различий, должны рассматриваться как проявле-

2

ния единой концепции права» .

Более поздняя теория умеренного (расчлененного) монизма, видным представителем которой является А. Фердросс, тоже исходит из единства международного и внутригосударственного права, их взаимосвязанности в единой правовой системе на основе конституции международно-правового сообщества, но при этом признает, что на практике различаются способы внутригосударственного осуществления международно-правовых предписаний и что их выбор предоставлен на усмотрение государств .

Дуалистическая теория рассматривает международное и внутригосударственное право как две различные системы права и два правопорядка. Наибольшую известность это учение получило в книге немецкого юриста Г. Трипеля «Международное и внутригосударственное право» (1899 г.).

В дуалистической теории международное и внутригосударственное право представлены как две самостоятельные системы, два круга, которые соприкасаются, но не пересекаются. В рамках этой теории можно выделить радикальный и реальный дуализм.

Представители радикального дуализма различали международное и внутригосударственное право по формальным признакам, но уделяли мало внимания взаимодействию двух правовых систем. Во время зарождения радикального дуализма почти полностью отсутствовали конституционное регулирование соотношения международного и внутригосударственного права, судебная практика, правотворчество на международном и национальном уровне. В настоящее время большинство нормативно-правовых актов государств соотносится с международным правом. В связи с этим особо подчеркнем, что речь должна идти о соотношении международного и внутригосударственного права и о взаимодействии их правовых систем. Это так называемый реальный дуализм, который отражает действительные связи правовых систем. Здесь видна диалектическая связь правовых систем или, по выражению С.В. Черни-

4

ченко, «диалектический дуализм». [3] [4] [5] [6]

Теория реального дуализма признана в науке международного права и получила закрепление и распространение в правовых системах государств. Это видно на примере российской доктрины и правовой системы Российской Федерации. Большинство ученых придерживается основных положений реального дуализма, особенно после принятия Конституции РФ 1993 г. и развития на ее основе законодательных актов. В этом плане выделяется ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, где устанавливается, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»\ Такая конституционная норма была закреплена впервые. Аналогичные нормы о применении правил международного договора закреплены в Законе о международных договорах РФ (ч. 2 ст. 5), в абз. 2 п. 2 ст. 7 Гражданского кодекса РФ.

Конституция РФ закрепляет и трансформирует (переводит во внутренний правопорядок) многие нормы международного права: о правах человека, государственном суверенитете, территории и границах, ратификации и денонсации международных договоров, дипломатических отношениях, праве граждан обращаться в межгосударственные органы, выдаче лиц и передаче осужденных. Как часть российской правовой системы нормы международного права могут применяться российскими судами. При этом следует особо подчеркнуть, что трансформированные в российскую правовую систему нормы международного права не становятся нормами внутреннего права, что должно учитываться в процессе их применения.

Заметим, что для трансформации международного договора необходимо принять решение о согласии на его обязательность для государства. В п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» сказано: «Правила действующего международного договора в Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации». [7]

Как следствие п. 4 ст. 15 Конституции РФ, в законодательстве можно встретить отсылки к международным договорам. Так, типовыми положениями для российских нормативно-правовых актов являются закрепленные в Конституции РФ формулировки: «установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации», «на основе федерального закона или международного договора Российской Федерации». Их можно встретить в большинстве законов Российской Федерации.

Таким образом, российская правовая доктрина исходит из самостоятельности систем международного и национального права, а в аспекте их соотношения признает приоритет норм международного права во внутригосударственной правовой системе, что находит подтверждение на конституционном уровне.

[1] «Впервые базовые суждения о соотношении международного права и национального правопорядка были сформулированы в Англии. Лорд Чанселор Талбот в 1737 году рассматривал международное право как «часть» общего права (Common Law), включив его «непосредственно» и «естественно» в общее право» (Граф Витцтум В. и др. Международное право. М.; Берлин, 2011. С. 126).

[2] «Впервые базовые суждения о соотношении международного права и национального правопорядка были сформулированы в Англии. Лорд Чанселор Талбот в 1737 году рассматривал международное право как «часть» общего права (Common Law), включив его «непосредственно» и «естественно» в общее право» (Граф Витцтум В. и др. Международное право. М.; Берлин, 2011. С. 126).

См. подробно: Левин Д.Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. С. 9—25; см. также: Мережко А.А. История международно-правовых учений: Учебное пособие. Киев, 2004.

[4] Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 56.

[5] Фердросс А. Указ. соч. С. 91, 92.

[6] Черниченко С.В. Теория международного права. В 2 т. Т. I: Современные теоретические проблемы. М.: НИМП, 1999. С. 147.

[7] В связи с этим, считает О.Н. Хлестов, «сегодня перед Россией возникает проблема выбора: какая из доктрин должна стать официальной в свете новой Конституции и содержания ст. 15? Представляется, что в настоящее время целесообразнее перейти к поддержке монистических теорий с признанием приоритета международного права над внутренним» (Хлестов О.Н. Международное право и Россия // Московский журнал международного права. 1994. № 4. С. 55).