Анализируя вопросы защиты прокурором права частной собственности нельзя обойти вниманием существенно актуализирующийся в последние годы вопрос, связанный с восстановлением прав добросовестных приобретателей как жилых помещений, так и земельных участков.

В последние годы имеется достаточно обширная практика истребования земельных участков и жилых помещений от граждан по искам органов государственной власти и местного самоуправления с использованием правового механизма, предусмотренного статьями 301 и 302 Гражданского кодекса РФ. Имеются ввиду жилые помещения или земельные участки, которые ранее незаконно выбыли из государственной или муниципальной собственности. Как правило, после нескольких сделок купли-продажи такие объекты недвижимости оказываются в собственности граждан, не причастных к хищению соответствующих объектов (далее по тексту - последние приобретатели), в отношении которых органы власти подают иски об истребовании объектов недвижимости, в том числе, жилых помещений, снятии с регистрационного учета и выселении.

Острый социальный аспект вышеуказанной проблемы, особенно связанной с изъятием жилых помещений, заключается в том, что жилые помещения изымаются у их последних приобретателей (как правило, лиц, признанных судом добросовестными приобретателями), с последующим выселением вышеуказанных граждан и членов их семей из истребованных жилых помещений без предоставления иной жилой площади или какой-либо компенсации.

Проблема приобрела массовый характер, а случаи изъятия как жилых помещений, так и земельных участков по искам органов власти допускаются во многих субъектах Российской Федерации.

Не находя защиты в России, граждане, у которых изъяли жилье, вынуждены обращаться в Европейский Суд по правам человека. В настоящее время практика Европейского Суда заключается в том, что действия российских судов, принимающих решения «именем Российской Федерации» об изъятии жилых помещений у граждан и их выселении рассматриваются как нарушение прав граждан на уважение жилища и собственности (см., например, Постановления Европейского Суда по делу «Гладышева против России» (от 06.12.2011 г.) и «Столярова против России» (2015 г.)).

В соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, право каждого физического и юридического лица на уважение принадлежащей ему собственности и ее защиту (и вытекающая из этого свобода пользования имуществом) не ущемляет право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами (статья 1 Протокола № 1 в редакции Протокола № 11).

Напомним в связи с этим, что согласно позиции Конституционного суда РФ[1] «ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ). Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, так и Решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем, при регулировании общественных отношений, и правоприменительными органами, при применении соответствующих норм права».

С учетом актуальности данный вопрос был вынесен Общественной палатой РФ для обсуждения на уровне главы государства, который в соответствии со статьей 80 Конституции РФ является гарантом Конституции РФ, прав и свобод человека и гражданина. Так, 23 июня 2015г. на пленарном заседании Общественной палаты Президент Российской Федерации Путин В.В. высказал следующее мнение по вопросу истребования жилых помещений от добросовестных приобретателей в судебном порядке по искам органов власти[2]: «Если речь идет о добросовестном приобретателе, а проблемы возникли из-за ненадлежащего исполнения органами власти своих функций, то добросовестный приобретатель должен быть освобожден от любых проблем, которые с этим связаны». «Государство допустило ошибку - государство обязано эту ошибку решать самостоятельно». «Право гражданина, если у него отберут жилье, обратиться с регрессным иском к тому, кто его «надул», не имеет никакой перспективы решения». «Человека просто загоняют по инстанциям, и это не решение проблемы». «Надо усиливать роль регистрационных палат, регистрации вообще, и это уже все передано в Минэкономразвития».

Ситуация поставлена на контроль Общественной палаты РФ, Уполномоченного по правам человека в РФ, Европейского Суда по правам человека, Генеральной прокуратуры РФ, благодаря усилиям которых произошли некоторые позитивные изменения в решении проблемы защиты граждан, оказавшихся в вышеописанной ситуации.

Так, по сообщению первого зампредседателя комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству[3] законопроект, защищающий права добросовестных приобретателей жилья, будет принят в весеннюю сессию. Разработанный Минэкономразвития документ устанавливает запрет на изъятие у добросовестного приобретателя жилья, если оно является единственным, даже если когда-то оно было приватизировано с нарушениями.

Однако на настоящий момент проблема далека от ее полного разрешения. Практика свидетельствует о том, что принципиальна позиция Президента Российской Федерации не всегда находит должную поддержку среди органов государственной власти и местного самоуправления[4], что требует вмешательства прокуроров.

По мнению большинства органов государственной власти и местного самоуправления - инициаторов судебных разбирательств, действующее законодательство позволяет истребовать жилые помещения от граждан - последних приобретателей таких помещений в порядке, предусмотренном статьями 301 и 302 Гражданского кодекса РФ.

Действительно, согласно действующему законодательству, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения (статья 301 ГК РФ). Однако, согласно пункту 1 статьи 302 ГК РФ, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Таким образом, истребование имущества в судебном порядке у последнего покупателя имущества, приобретенного по возмездной сделке, может быть осуществлено в следующих случаях:

Если лицо является недобросовестным приобретателем, то истребование имущества возможно во всех случаях.

Если лицо является добросовестным приобретателем, то истребование имущества из чужого незаконного владения возможно лишь в случаях, когда такое имущество выбыло из владения собственника помимо его воли.

То есть, для того, чтобы последний приобретатель в судебном порядке не лишился имущества в порядке применения статей 301 и 302 Гражданского кодекса РФ необходимо одновременное соблюдение двух условий:

Во-первых, последний приобретатель имущества должен являться добросовестным приобретателем.

Во-вторых, выбытие имущества от первоначального собственника должно происходить по воле последнего.

Таким образом, обоснованность и законность изъятия жилых помещений от граждан в порядке применения статей 301 и 302 Гражданского кодекса РФ напрямую связана с такими понятиями как «добросовестность приобретателя», «недобросовестность приобретателя», «воля» и «выбытие помимо воли».

При этом признаки (критерии определения) вышеуказанных понятий в законодательстве не раскрыты.

Добросовестного приобретателя статья 302 Гражданского кодекса РФ определяет как лицо, которое при приобретении имущества не знало и не могло знать о том, что имущество приобретается у лица, которое не имеет права его отчуждать. При этом подобная формулировка не позволяет установить признаки (критерии), по которым можно было бы точно установить, что лицо знало или могло знать (или не знало и не могло узнать) о том, что имущество приобретается у лица, которое не имеет права его отчуждать.

Понятие «недобросовестный приобретатель» в законодательстве не раскрыто.

Необходимо отметить, что статья 302 Гражданского кодекса РФ не является единственной нормой законодательства, в котором отражена попытка законодателя раскрыть понятие «добросовестный приобретатель».

В соответствии со статьей 2 Федерального закона от 22.04.1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» добросовестным приобретателем ценной бумаги является лицо, которое приобрело ценные бумаги, произвело их оплату и в момент приобретения не знало и не могло знать о правах третьих лиц на эти ценные бумаги, если не доказано иное.

При этом статья 302 Гражданского кодекса РФ в отличие от статьи 2 ФЗ «О рынке ценных бумаг» не содержит слов «если не доказано иное», что неизбежно порождает дискуссию о том, кто должен доказывать добросовестность (недобросовестность) приобретения имущества, не являющегося ценной бумагой.

В соответствии с законом основанием для изъятия имущества у добросовестного приобретателя является установление факта утери, похищения или выбытие имущества из владения собственника иным путем помимо его воли. Однако, если изъявление воли гражданина можно установить на основании анализа совершенных им действий, то в отношении государства как собственника имущества применение такого подхода вызывает определенные затруднения. Государство действует в лице многочисленных органов государственной власти и местного самоуправления, что порождает сложности в понимании юридического содержания понятий «воля государства», «выбытие помимо воли государства», а также порождает дискуссию о надлежащих способах выражеь государством воли на выбытие имущества, так как сразу возникает ряд вопросов:

Каковы признаки выбытия имущества из государственной (муниципальной) собственности помимо воли государства?

Насколько понятие «выбытие помимо воли государства», которое является собственником имущества, тождественно понятию «выбытие в связи с недобросовестными (непрофессиональными, халатными и т.п.) действиями должностных лиц органов власти», на которых возложены функции осуществления полномочий собственника государственного (муниципального) имущества?

Как применительно к понятиям «воля государства» и «выбытие помимо воли государства» рассматривать ситуацию, когда имущество выбывает из государственной собственности в результате незаконной приватизации, в оформлении которой принимали участие представители государства?

Как применительно к этим же понятиям рассматривать ситуацию, когда имущество незаконно выбывает из государственной собственности на основании решения суда - органа государственной власти (впоследствии отмененного)? В том числе, когда речь идет о делах, к участию в которых был привлечен орган власти, осуществляющий полномочия собственника в отношении государственного (муниципального) имущества, не возражавший против удовлетворения соответствующих исков.

Как рассматривать длительное несовершение юридически значимых обязательных действий в отношении пустующего жилого помещения - например, выморочного имущества юридическое бездействие) со стороны уполномоченных представителей органа власти, осуществляющего полномочия собственника в отношении государственного (муниципального) имущества?

К сожалению, ответы на подобного рода вопросы вызывают определенные затруднения в силу несовершенства действующего законодательства, что порождает негативную практику лишения права собственности добросовестных приобретателей.

При этом органы власти исходят в первую очередь из того, что истребование жилых помещений от граждан является прямым следствием неосторожного (неосмотрительного) поведения самих граждан при приобретении соответствующих жилых помещений.

Между тем, подобная позиция органов государственной власти и местного самоуправления далеко не однозначна, что подтверждается позициями руководства страны, а также Конституционного суда Российской Федерации, которым неоднократно отмечалось, что «Конституцией Российской Федерации гарантируются свобода экономической деятельности, право каждого иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, а также признание и защита собственности, ее охрана законом (статьи 8 и 35, части 1 и 2). Названные права, как следует из статей 1, 2, 15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 19 (части 1 и 2), 45 (часть 1) и 46 Конститу

ции Российской Федерации, гарантируются в качестве основных и неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина и реализуются на основе общеправовых принципов юридического равенства, неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско-правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, которые провозглашаются и в числе основных начал гражданского законодательства»153.

В силу высокой социальной остроты и неоднозначности разрешения, проблема изъятия собственности у добросовестных приобретателей требует пристального внимания со стороны органов прокуратуры, в том числе, в процессе прокурорского надзора за исполнением законов о защите права частной собственности. Полагаем, что в связи с актуальностью и беспрецедент- ностью подобного рода проблемы, прокурорам следует быть в курсе основных аспектов решения данного вопроса в целях более эффективной защиты права частной собственности также и в иных сферах.

Как обоснованно отмечалось Конституционным судом РФ, «по смыслу статьи 35 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 8, 34, 45, 46 и 55 (часть 1), права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота. В тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав. К числу таких имущественных прав относятся и права добросовестных приобретателей»[5].

Особенно существенной для рассматриваемого в настоящем разделе вопроса является позиция Конституционного Суда РФ[6] согласно которой «в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц. При этом возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом .... также должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать существо данных конституционных прав, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм. Сама же возможность ограничений, как и их характер, должна обусловливаться необходимостью защиты конституционно значимых ценностей, а именно основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

«Конституционные принципы свободы экономической деятельности и свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств предполагают наличие надлежащих гарантий стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота, которые не противоречили бы индивидуальным, коллективным и публичным правам и законным интересам его участников. Поэтому, осуществляя в соответствии со статьями 71 (пункты «в» и «о») и 76 Конституции Российской Федерации регулирование оснований возникновения и прекращения права собственности и других вещных прав, договорных и иных обязательств, оснований и последствий недействительности сделок, федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота.

В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу, что несовместимо с основами конституционного строя Российской Федерации как правового государства, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанность государства»156.

«Согласно Гражданскому кодексу РФ лицо, полагающее, что его вещные права нарушены, имеет возможность обратиться в суд как с иском о признании соответствующей сделки недействительной (статьи 166 - 181), так и с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статьи 301 - 302). Между тем, как следует из анализа имеющейся судебной практики нормы, закрепляющие указанные способы защиты нарушенных прав, в том числе статьи 167 и 302 ГК РФ ... истолковываются и применяются судами общей юрисдикции неоднозначно, противоречиво, что

приводит к коллизии конституционных прав, которые реализуются собственником и добросовестным приобретателем.

Действительно, из статьи 120 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 76 (части 3, 5 и 6), 118, 125, 126 и 127 следует, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды самостоятельно решают, какие нормы подлежат применению в конкретном деле. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений»157.

В связи с этим Конституционным судом РФ в своем Постановлении от 21.04.2003 № 6-П по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации высказана однозначная позиция по вопросу истребования имущества у добросовестных приобретателей. Именно «суд должен установить, что имущество выбыло из владения собственника или из владения лица, которому оно было передано собственником во владение, в силу указанных в ГК РФ обстоятельств, а также что приобретатель приобрел имущество возмездно и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение.

Когда по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться в суд в порядке статьи 302 ГК Российской Федерации с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество (виндикационный иск). Если же в такой ситуации собственником заявлен иск о признании сделки купли-продажи недействительной и о применении последствий ее недействительности в форме возврата переданного покупателю имущества, и при разрешении данного спора судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, в удовлетворении исковых требований в порядке статьи 167 ГК Российской Федерации должно быть отказано.

В соответствии с пунктом 1 статьи 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным данным Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка); согласно статье 167 ГК РФ она считается недействительной с момента совершения и не порождает тех юридических последствий, ради которых заключалась, в том числе перехода титула собственника к приобретателю; при этом, по общему правилу, применение последствий недействительности сделки в форме двусторонней реституции не ставится в зависимость от добросовестности сторон. Вместе с тем из статьи 168 ГК РФ, согласно которой сделка, не соответствующая требованиям закона, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения, следует, что на сделку, совершенную с нарушением закона, не распространяются общие положения о последствиях недействительности сделки, если сам закон предусматривает «иные последствия» такого нарушения.

Поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация).

Следовательно, права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.).

Иное истолкование положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК РФ означало бы, что собственник имеет возможность прибегнуть к такому способу защиты, как признание всех совершенных сделок по отчуждению его имущества недействительными, т.е. требовать возврата полученного в натуре не только когда речь идет об одной (первой) сделке, совершенной с нарушением закона, но и когда спорное имущество было приобретено добросовестным приобретателем на основании последующих (второй, третьей, четвертой и т.д.) сделок. Тем самым нарушались бы вытекающие из Конституции Российской Федерации установленные законодателем гарантии защиты прав и законных интересов добросовестного приобретателя.

Таким образом, содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, - по их конституционноправовому смыслу в нормативном единстве со статьями 166 и 302 ГК РФ - не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом, а потому не противоречат Конституции Российской Федерации»158.

Однако при однозначной позиции Конституционного суда РФ указанные выше пробелы законодательства в части раскрытия в нем юридического содержания понятий «добросовестность приобретателя», «недобросовестность приобретателя», «воля государства» и «выбытие помимо воли государства» применительно к положениям статьи 302 Гражданского кодекса РФ порождает неоднозначность судебной практики не только нижестоящих судов, но в ряде случаев и неопределенность позиции самого Верховного Суда РФ.

Так, 01.10.2014 г Президиумом Верховного Суда РФ утвержден «Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления», в котором Верховный Суд РФ следующим образом сформулировал признаки (критерии) добросовестности приобретения жилых помещений:

«Разрешая вопрос о добросовестности (недобросовестности) приобретателя жилого помещения, необходимо учитывать осведомленность приобретателя жилого помещения о наличии записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним о праве собственности отчуждателя имущества, а также принятие им разумных мер для выяснения правомочий продавца на отчуждение жилого помещения.

Разрешая вопрос о добросовестности приобретателя, суды учитывают не только наличие записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее - ЕГРП) о праве собственности отчуждателя имущества, но и то, была ли проявлена гражданином разумная осмотрительность при заключении сделки, какие меры принимались им для выяснения прав лица, отчуждающего это имущество, и т.д.

При этом суды исследуют вопросы, связанные с возмездностью приобретения квартиры по сделке, отвечающей признакам действительной сделки, наличием обременений, включая наложенный арест, выясняют, производил ли гражданин, полагающий себя добросовестным приобретателем, осмотр жилого помещения до его приобретения, иные факты, обусловленные конкретными обстоятельствами дела.

Суды исходят из того, что о добросовестности приобретателя может, в частности, свидетельствовать ознакомление его со всеми правоустанавливающими документами на недвижимость, выяснение оснований возникновения у продавца недвижимого имущества права собственности, непосредственный осмотр приобретаемого имущества....»

Таким образом, исходя из содержания указанного Обзора можно выделить следующие признаки (критерии) добросовестности приобретения жилых помещений:

Во-первых, это возмездность сделки. Необходимо отметить, что данное условие добросовестности прямо следует из содержания закона.

Во-вторых, это получение покупателем сведений из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним в целях установления не только сведений о владельце, но и получения информации о возможном наличии обременений, включая наложенный арест.

В-третьих, это ознакомление покупателя со всеми правоустанавливающими документами на недвижимость.

В-четвертых, это выяснение покупателем оснований возникновения у продавца недвижимого имущества права собственности.

В-пятых, это осмотр покупателем жилого помещения до его приобретения.

В-шестых, иные факты, обусловленные конкретными обстоятельствами дела.

Очевидно, что в связи с нечеткостью формулировок существует риск расширительного толкования третьего и четвертого условий добросовестного приобретения, при котором суды могут потребовать от последнего приобретателя имущества доказательств проверки им юридической чистоты всех сделок с имуществом, начиная с самой первой, включая проверку полномочий всех предыдущих продавцов, а также оснований возникновения у них права собственности.

Неопределенность шестого условия - «иные факты, обусловленные конкретными обстоятельствами дела» дает простор нижестоящим судам для произвольных толкований, не основанных на законе.

Таким образом, вопрос о том, каковы признаки (критерии) добросовестности приобретателя недвижимого имущества, которые позволяли ли бы гражданину после совершения совокупности юридически значимых действий быть уверенным в том, что его статус добросовестного приобретателя однозначен и не вызывает сомнений до настоящего времени остается неразрешенным.

25.11.2015 Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации утвержден новый Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от граждан по искам государственных органов и органов местного самоуправления делам указанной категории, который также не определил четкие признаки (критерии) добросовестности приобретения жилых помещений, установив, правда, что «обстоятельства, свидетельствующие о недобросовестности приобретателя, подлежат доказыванию истцом».

При этом несколько противореча предыдущему обзору установлено, что «включение недвижимого имущества в реестр государственной или муниципальной собственности (реестр государственного или муниципального имущества) ... не являются бесспорными доказательствами права собственности или законного владения».

Однако «о недобросовестности приобретателя могут свидетельствовать обстоятельства, подтверждающие, что он знал или при проявлении разумной осмотрительности должен был знать о приобретении имущества у лица, не имевшего права его отчуждать. Так, судами признаются разумными и осмотрительными действия, свидетельствующие об ознакомлении со сведениями из ЕГРП, подтверждающими право собственности лица, отчуждающего жилое помещение, выяснение наличия обременений, в том числе правами пользования лиц, сохраняющих право пользования жилым помещением, непосредственный осмотр жилого помещения, приобретение его по цене, приближенной к рыночной стоимости».

При некоторой неопределенности позиции Верховного суда РФ и критериев добросовестности приобретателя особое внимание прокуроров при защите права собственности должно уделяться тому факту, что проведение правовой экспертизы документов, представленных на государственную регистрацию, в том числе проверка законности сделок (за исключением нотариально удостоверенных сделок), а также установление отсутствия противоречий между заявляемыми правами и уже зарегистрированными правами на объект недвижимого имущества в соответствии со ст. 13 ФЗ от 21.07.1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» возложено на органы государственной власти, осуществляющие государственную регистрацию прав на недвижимое имущество. Следовательно, факт внесения сведений в реестр свидетельствует об отсутствии со стороны государства претензий к сторонам сделки, в том числе к добросовестности их действий. В соответствии со ст. 2 ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним является юридическим актом признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с Гражданским кодексом РФ, государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права.

В этой связи нельзя не вспомнить, что при введении в Российской Федерации института государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним представители государства неоднократно заявляли о том, что это делается с целью защиты собственников недвижимости различных противоправных посягательств на их собственность, а также для обеспечения стабильности гражданского оборота. Из этого же понимания смысла государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним исходит практика Европейского Суда по правам человека (см. Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Гладышева против России» и «Столярова против России»). Любой другой подход может привести к тому, что «иные факты, обусловленные конкретными обстоятельствами дела» судьи будут рассматривать как признак недобросовестности.

Между тем, нельзя не отметить и тот факт, что предусмотренный ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» порядок государственной регистрации в настоящее время не предусматривает обязательного проведения проверки подлинности представленных на регистрацию документов как путем запроса в орган, выдавший документ, так и путем проведения специальных технических исследований. Это подтверждается анализом правоприменительной практики по искам органов прокуратуры с требованиями о защите имущественных прав государства и муниципальных образований, который свидетельствует о том, что одной из причин, способствующих нарушениям имущественных прав при регистрации прав на недвижимое имущество, является отсутствие нормативного регулирования и соответствующей материальной базы для взаимодействия и обмена информацией между органами государственной регистрации и органами, осуществляющими полномочия по распоряжению государственным и муниципальным имуществом

Федеральной целевой программой «Развития единой государственной системы регистрации прав и кадастрового учета недвижимости» (2014 - 2019 годы), утвержденной Постановлением Правительства РФ от 10.10.2013 № 903, предусмотрены мероприятия, направленные на совершенствование информационного взаимодействия с единой системой управления государственным имуществом в целях взаимного обеспечения актуальными и достоверными сведениями об объектах недвижимого имущества и о зарегистрированных правах и сделках с ними.

Вместе с тем ФЦП не предусмотрены мероприятия по обеспечению соответствующего взаимодействия с органами местного самоуправления, а также органами власти субъектов Российской

Федерации, уполномоченных на распоряжения государственным (муниципальным) имуществом.

В целях исключения случаев государственной регистрации перехода права собственности на государственное (муниципальное) имущество на основании сфальсифицированных документов, незамедлительного пресечения противоправных действий до нанесения ущерба и обеспечения эффективной и своевременной защиты государственных интересов целесообразным полагаем принятие мер, направленных на обеспечение возможности обмена актуальной информацией о правах на государственное (муниципальное) имущество между органами государственной регистрации и органами уполномоченными на распоряжение государственным и муниципальным имуществом в том числе с использованием механизмов электронного документооборота.

По нашему мнению, способствовать целям исключения злоупотреблений, связанных с оборотом государственного и муниципального имущества, а, следовательно, и должному обеспечению прав добросовестных приобретателей будет изменение законодательного регулирования процедур регистрации в части введения обязательного подтверждения органами государственной регистрации достоверности представленных на государственную регистрацию актов органов, уполномоченных на распоряжение государственным и муниципальным имуществом, представленных на государственную регистрацию в качестве правоустанавливающих документов.

Анализ имеющейся судебной практики свидетельствует о том, что при рассмотрении исков органов государственной власти и местного самоуправления об истребовании жилых помещений от граждан, суды не дают должной оценки роли представителей государства в первоначальном незаконном выбытии жилых помещений из государственной или муниципальной собственности. Подобное положение требует от прокуроров повышенного внимания при оценки законности изъятия частной собственности.

Отдельного упоминания заслуживает вопрос, связанный с исчислением судами сроков исковой давности в делах вышеуказанной категории, о пропуске которых заявляют граждане. Судами не учитывается, что органы государственной власти и местного самоуправления, обращаясь в суд с исками об истребовании жилых помещений от граждан и их выселении, действуют не в своих собственных интересах, а в интересах государства. Например, государство в подавляющем большинстве случаев не может не знать о смерти того или иного гражданина (большое количество дел вышеуказанной категории так или иначе связаны с неправомерными действиями «представителей» умерших или «наследников»). Органы записи актов гражданского состояния (ЗАГСы), фиксирующие факты смерти граждан, а также правоохранительные органы, которые обязаны знать о таких фактах, входят в состав органов власти, действующих на той же территории, где происходит незаконное выбытие имущества. Таким образом, как уже упоминалось, государство, в лице вышеуказанных органов власти, безусловно, в подавляющем большинстве случаев имеет точную информацию о дате смерти того или иного гражданина.

Отсутствие соответствующих процедур или недостатки в существующих процедурах межведомственного взаимодействия, которые не позволяют тому или иному органу власти своевременно получить информацию о смерти гражданина от иных органов власти, не может рассматриваться как аргумент в пользу органов государственной власти или местного самоуправления, обращающихся в суд с исками об истребовании жилых помещений от граждан и их выселении.

Между тем, проведенное исследование свидетельствует о том, что судебная практика в вопросе исчисления сроков исковой давности по вышеуказанной категории дел противоречива.

Например, в одном случае районный суд согласился с доводами ответчика о том, что начало течения срока исковой давности по требованиям об истребовании жилого помещения из чужого незаконного владения следует определять с момента, когда имущество незаконно было передано лицу по договору социального найма, т.е. фактически выбыло из владения г. Москвы (см. решение Черемушкинского районного суда г Москвы от 10.02.2012 г. по делу №2-283/12).

В другом деле со схожими обстоятельствами Верховный Суд РФ занял иную позицию и определил начало течения срока исковой давности для Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы с момента изъятия документов в Департаменте муниципального жилья г. Москвы в связи с расследованием уголовного дела (см. определение Верховного Суда РФ от 30.09.2014 г. № 5- КГПР14-86). В этом деле договор социального найма был заключен в 1994 году, изъятие документов в Департаменте муниципального жилья г. Москвы осуществлялось в 1997 году.

По нашему мнению обоснованной является точка зрения, в соответствии с которой течение срока исковой давности для органов государственной власти или местного самоуправления, обращающихся в суд с иском о возврате утраченного государством имущества, должен начинаться:

либо с того дня, когда государство в лице любого органа власти узнало или должно было узнать об освобождении жилой площади за выбытием граждан в связи с их смертью (когда речь идет о хищении жилых помещений путем их приватизации на умерших или хищении выморочного имущества);

либо с даты вселения в жилые помещения по подложным документам (подлинность которых органы власти проверять «не захотели», хотя обязаны были это сделать) новых «нанимателей» или «членов семьи умерших нанимателей» (когда речь идет о хищении жилых помещений путем их приватизации на этих лиц).

Но не с того момента, когда тот или иной конкретный орган власти, решивший обратиться в суд «в интересах государства», через много лет «узнал» о выбытии жилого помещений из государственной (муниципальной) собственности. Подобный подход зачастую может лишь покрывать ненадлежащее исполнение этим органом власти своих обязанностей по учету, а также контролю, за сохранностью и использованием вверенной ему государственной (муниципальной) собственности, который включает в себя проверку документов-оснований для вселения граждан в жилые помещения и контроль за освобождающейся жилой площадью за выбытием граждан, в том числе в связи с их смертью.

Актуальным в связи с изложенным будет обратиться к ст. 210 ГК РФ с учетом ее толкования, содержащегося в Определении Верховного суда РФ от 07.10.2014 № 4-КГ 14-25: «... в силу положений ст. 210 ГК РФ собственник несёт бремя содержания принадлежащего ему имущества, следовательно, для осуществления данной обязанности он должен интересоваться судьбой данного имущества». Представляется, что это в равной степени относится как к собственнику-гражданину, так и к собственнику-государству.

Подводя итог проведенного исследования правовых основ защиты права частной собственности добросовестных предпринимателей полагаем возможным сделать следующие выводы. В компетенции государства находится нормотворческая деятельность, в том числе в части разработки процедур, направленных на защиту права собственности граждан, а также обеспечения сохранности государственного (муниципального) имущества. Выступая регулятором тех или иных правоотношений, государство обязано обеспечивать не только точность в изложении законов, но и предсказуемость в их применении, что неоднократно отмечалось в позициях Конституционного суда РФ:

«Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона» (см. пункт 4 Постановления Конституционного Суда РФ от 15.07.1999 г. №11-П).

«Возможность произвольного применения закона является нарушением провозглашенного Конституцией Российской Федерации равенства всех перед законом и судом» (см. пункт 3 Постановления Конституционного Суда РФ от 25.04.1995 г. № 3-П).

«Неточность, неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного его применения, что противоречит конституционным принципам равенства и справедливости, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; в противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан» (см. пункт 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 13.07.2010 г. № 15-П).

«Осуществляемое при этом правовое регулирование в силу указанных конституционных принципов должно отвечать требованиям ясности и непротиворечивости, а механизм его действия должен быть понятен субъектам соответствующих правоотношений из содержания конкретных нормативных положений или системы находящихся в очевидной взаимосвязи нормативных положений, поскольку конституционное равноправие может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями.

Определенность и конкретность предписаний закона, стабильность и предсказуемость в сфере гражданского оборота, высокий уровень взаимного доверия между субъектами экономической деятельности предполагаются в числе прочего общеправовым принципом правовой определенности, вытекающим из взаимосвязанных положений статей 1 (часть 1), 15 и 19 Конституции Российской Федерации, которые, характеризуя Россию как правовое государство, провозглашают высшую юридическую силу Конституции Российской Федерации на всей ее территории и утверждают равенство всех перед законом и судом.

Стабильность отношений частной собственности, кроме того, гарантируется конституционным правом на судебную защиту (статья 46 Конституции Российской Федерации), а потому выражающие принцип неприкосновенности собственности конституционные гарантии охраны частной собственности законом и допустимости лишения имущества не иначе как по решению суда должны реализоваться при эффективном, а не формальном судебном контроле» (см. пункт 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 04.06.2015 г. №13-П).

Анализ же ситуации, связанной с истребованием жилых помещений от граждан по искам органов государственной власти и местного самоуправления с использованием правового механизма, предусмотренного статьями 301 и 302 Гражданского кодекса РФ, показывает следующее.

С одной стороны, закон не раскрывает юридического содержания понятий «добросовестность приобретателя», «недобросовестность приобретателя», «воля государства» и «выбытие помимо воли государства».

С другой стороны, правоприменительная практика не смогла сформулировать однозначные признаки (критерии) добросовестности приобретателя недвижимого имущества, которые позволяли бы гражданину после совершения совокупности юридически значимых действий (необходимых и достаточных с точки зрения государства) быть уверенным в том, что его статус добросовестного приобретателя однозначно не вызывает сомнений (в первую очередь, у самого государства).

При вышеизложенных обстоятельствах суды, не имея ясного представления о юридическом содержании понятий, используемых в статье 302 Гражданского кодекса РФ, при ее применении зачастую допускают необоснованное расширительное их толкование, что ведет к формированию неоднозначной правоприменительной практики.

В ряде случаев применение ст. 302 ГК РФ при рассмотрении судами исков органов государственной власти и местного самоуправления об истребовании жилых помещений от граждан фактически подменяется мнением судьи, не основанном на законе. В соответствии с пунктом 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2003 г. № 23 «О судебном решении» решение является законным, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению. Пробелы в законодательстве и судебной практике, связанные с тем, что в нем не раскрывается юридическое содержание понятий «добросовестность приобретателя», «недобросовестность приобретателя», «воля государства» и «выбытие помимо воли государства», а также не содержится исчерпывающего перечня и описания признаков (критериев) добросовестности или недобросовестности, не позволяют достоверно определять полноту соответствия решения суда норме материального права - статье 302 Гражданского кодекса РФ.

Такое положение приводит к неоднозначности судебной практики в сфере истребования жилых помещений от граждан, вынесенных по искам органов государственной власти и местного самоуправления.

По нашему мнению, несовершенство закона и недостаточно четко сформулированные разъяснения Верховного Суда РФ является одной из основных причин нарушения прав граждан, допускаемых судами при удовлетворении исков органов государственной власти и местного самоуправления об истребовании жилых помещений от граждан и их выселении.

Подобного рода ситуация нарушает баланс публичного и частного интересов, обусловливая угрозу потери жилья для граждан страны, которые имели «неосторожность» приобрести жилые помещения на вторичном рынке недвижимости, так как их действия суды могут признать неразумными, неосторожными, неосмотрительными и недобросовестными.

Полагаем, что прокуроры, обеспечивая защиту права частной собственности должны руководствоваться вышеизложенной правовой позицией Конституционного Суда РФ и исходить из законодательно закрепленного приоритета положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод перед российскими законами, а также из того, что Решения Европейского Суда по правам человека, содержащие толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод, являются составной частью правовой системы Российской Федерации и должны учитываться правоприменительными органами при применении статей 301 и 302 Гражданского кодекса РФ. С этих же позиций должны действовать и суды при разрешении соответствующих исков.

В связи с этим особого внимания заслуживают следующие правовые позиции Европейского Суда по правам человека, изложенные им при рассмотрении жалоб «Гладышева против России» и «Столярова против России», в которых содержатся толкования положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод применительно к ситуации вмешательства государства в право на уважение жилища (статья 8 Конвенции) и в право на уважение собственности (статья 1 Протокола №1 к Конвенции):

«Вмешательство в право на уважение собственности, следовательно, должно устанавливать «справедливое равновесие» между потребностями общества или общим интересом и требованиями защиты фундаментальных прав лица».

«В частности, должно быть достигнуто разумное соотношение пропорциональности между применяемыми средствами и целью, преследуемой мерой, которая лишает лица его имущества».

«В этой связи изъятие имущества без уплаты суммы, разумно связанной с его стоимостью, обычно составляет несоразмерное вмешательство, которое не может быть оправдано с точки зрения статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции».

«... риск любой ошибки, допущенной государственным органом, должно нести государство, и ошибки не должны устраняться за счет заинтересованного лица».

«Европейский Суд отмечает, что решение о выселении заявительницы было вынесено национальными судами автоматически после того, как они лишили ее права собственности. Они не предприняли дальнейшего анализа пропорциональности меры, примененной к заявительнице, а именно выселения из квартиры, которую они признали государственной собственностью. Однако гарантии Конвенции требуют, чтобы любое вмешательство в право заявителя на уважение жилища не только было основано на законе, но и являлось пропорциональным, согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции, законной цели, которую оно преследовало, с учетом конкретных обстоятельств дела. Кроме того, ни одно положение национального законодательства не может толковаться способом, несовместимым с обязательствами государства-ответчика в соответствии с Конвенцией».

Необходимо отметить, что правовые позиции Европейского Суда по правам человека по жалобе «Гладышева против России» доведены Верховным Судом РФ до сведения нижестоящих судов в «Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2012 года», утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 10.10.2012 г.

Текст Постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе «Гладышева против России» на русском языке размещен на сайтах Генеральной прокуратуры РФ и Министерства юстиции РФ, а также в электронных справочноправовых системах.

Помимо правовых позиций Конституционного Суда РФ и норм международного права, при осуществлении надзора за исполнением законов о защите права частной собственности, прокурорам целесообразно исходить из законодательно закрепленного приоритета положений Конституции РФ перед любыми другими законами. Согласно статье 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Согласно статье 18 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.

Признание прав и свобод человека и гражданина непосредственно действующими означает, что эти права реально принадлежат человеку независимо от того, конкретизированы ли они в текущем законодательстве или нет, и могут защищаться государственными органами, в том числе прокуратурой всеми способами, не запрещенными законом, руководствуясь Конституцией РФ и ссылаясь на нее.

В многообразии законодательных и иных нормативно-правовых актов государства приоритет принадлежит правам и свободам человека и гражданина, которые должны выступать главным ценностным ориентиром при формировании правоприменительной практики.

Признание высшей ценности прав и свобод человека означает приоритет прав и свобод человека в деятельности всех органов государства, их ориентацию на права и свободы.

Поэтому в целях разумного и справедливого разрешения проблемы, связанной с изъятием жилых помещений у граждан (с их последующим выселением в порядке применения статьи 304 Гражданского кодекса РФ) по искам органов государственной власти и местного самоуправления, судам следовало бы применять в делах вышеуказанной категории, а прокурорам учитывать в каждом конкретной ситуации при защите права частной собственности, положения Конституции РФ, которая в соответствии со статьей 15 «имеет высшую юридическую силу, прямое действие».

В связи с этим отметим, что в правоприменительной практике некоторых судов имеются примеры реализации именно этого принципа. В качестве примера можно указать решения Нагатинского районного суда г. Москвы (см., например, решения указанного суда от 23.11.2012 г. по делу №2-5237/12 и от 10.10.2013 г. по делу №2-6879/12):

«Признание высшей ценности прав и свобод человека означает приоритет прав и свобод человека в деятельности всех органов государства, их ориентацию на эти права и свободы.

Удовлетворение иска Департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы (ДЖП и ЖФ) в рассматриваемой ситуации будет означать полную защиту интересов г. Москвы, без учета положений основного закона Российский Федерации об обязанности государства защищать человека, являющегося как провозглашено Конституцией РФ, высшей ценностью.

Несмотря на то, что собственник, утративший имущество, обладает правом на его виндикацию у добросовестного приобретателя в соответствие со ст. 302 ГК РФ, суд принимает во внимание, что у субъекта РФ — города Москвы имеются иные способы, предусмотренные гражданским законодательством для защиты своих прав не в ущерб собственным интересам, в частности, предусмотренных ст.ст. 1064 ГК РФ путем предъявления требований непосредственно к осужденному виновному лицу, не ущемляя при этом прав и интересов добросовестного приобретателя».

На основании изложенного, Нагатинский районный суд г. Москвы в обоих случаях отказал в удовлетворении исков ДЖП и ЖФ к гражданам. Оба решения вступили в законную силу.

В связи со значимостью обозначенной в настоящем разделе проблемы в Заключении Общественной палаты РФ о нарушениях законодательства Российской Федерации при истребовании жилых помещений от граждан и их выселении в порядке применения ст.ст. 301 и 302 ГК РФ по искам органов государственной власти и органов местного самоуправления, утвержденном решением Общественной палаты (Протокол № 197-Н от 30.09.2015) Генеральной прокуратуре РФ рекомендовано принять исчерпывающие меры, направленные на обеспечение прокурорами соблюдения положений Конституции РФ и защиты прав граждан во всех судебных инстанциях от неправомерного и необоснованного изъятия у них жилых помещений и их выселении по итогам рассмотрения соответствующей категории судебных дел.

Данные рекомендации в целом поддержаны Генеральной прокуратурой Российской Федерации. Защита конституционных прав граждан и формирование единообразной правоприменительной практики при рассмотрении судами гражданских дел по требованиям органов власти о выселении граждан из жилых помещений в настоящее время находится в зоне ее пристального внимания.

Особое внимание уделяется обращениям граждан, общественных организаций и должностных лиц, содержащим сведения о возможных нарушениях прав в ходе рассмотрения судами дел о выселении добросовестных приобретателей.

Необходимо отметить, что еще с 2010 г Генеральной прокуратурой РФ принимались меры процессуального реагирования, направленные на обеспечение защиты конституционных прав добросовестных приобретателей.

Руководствуясь позицией «риск любой ошибки, допущенной государственным органом, должно нести государство, и ошибки не должны устраняться за счет заинтересованного лица» (см. п. 80 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Гладышева против России») и иными правовыми позициями Европейского Суда по правам человека, Генеральная прокуратура РФ в целях защиты прав добросовестных предпринимателей направляла в Верховный Суд РФ кассационные представления по делам семьи Вагановых и семьи Логиновых.

Информация о необходимости тщательной проверки состоявшихся судебных постановлений, в том числе по искам Департамента имущества г. Москвы об истребовании у граждан жилых помещений направлялась Генеральной Российской Федерации для проверки в адрес прокурора г. Москвы (абсолютное большинство дел о выселении указанной категории рассмотрено судами г. Москвы), что способствовало обеспечению и восстановлению конституционных прав граждан в ходе рассмотрения дел о выселении.

Так, решение Никулинского районного суда г Москвы от 25 декабря 2015 года, которым удовлетворены требования Департамента имущества г. Москвы к Д... , М... об истребовании квартиры из незаконного владения, признании права собственности, выселении, отменено судебной коллегией по гражданским делам Московского городского суда от 04.04.2016. В удовлетворении требований Департамента имущества г. Москвы отказано.

Участвовавший в рассмотрении дела судом апелляционной инстанции прокурор поддержал доводы апелляционной жалобы ответчиков о несоответствии выводов суда в части даты начала течения сроков исковой давности и в заключении просил об отмене решения суда первой инстанции.

Вопросы, связанные с применением положений гражданского законодательства, в контексте актуальной правоприменительной практики Верховного Суда Российской Федерации по делам о выселении добросовестных приобретателей по искам государственных органов и органов самоуправления обсуждаются на занятиях, проводимых с работниками прокуратуры (Например, в прокуратуре города Москвы 19.04.2016 на занятиях с заместителями межрайонных и специализированных прокуроров, старших помощников и помощников прокуроров административных округов, межрайонных и специализированных прокуроров).

Следует отметить, что сравнительный анализ судебных постановлений за 2014-2015 годы свидетельствует о произошедших изменениях в вопросах оценки действий ответственных должностных лиц при выбытии имущества из государственной (муниципальной) собственности, по результатам рассмотрения ряда дел в кассационном порядке Верховным Судом Российской Федерации.

Если ранее суды оценивали факт заключения самим уполномоченным органом договора социального найма с лицом, действующим на основании сфальсифицированных документов, как обстоятельство, само по себе не свидетельствующее о выбытии имущества из владения по воле собственника, то с учетом позиции Верховного Суда Российской Федерации, выраженной в определениях Судебной коллегии по гражданским делам и в упоминаемых выше обзорах судебной практики от 01.10.2014 и 25.11.2015, такие обстоятельства оцениваются судами, как свидетельствующие о выбытии имущества по воле собственника и невозможности его истребования от добросовестного приобретателя.