Просветительно-гуманистическое направление сформировалось одним из первых - в XVIII в. Как отмечает профессор А.И. Рарог, указанное направление «отражало уголовнополитические и уголовно-правовые взгляды шедшей к власти буржуазии, стремящейся к свержению господства феодалов. Эти идеи были важной составной частью идейной программы французской революции 1789 г.».[1]

Среди представителей этого направления назовем таких известных просветителей и гуманистов, как Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Вольтер, Руссо. Их заслугой, прежде всего, явилось требование замены системы правосудия, основанной на жестокости и произволе, новой системой, строящейся на принципах справедливости, гуманизма, равенства всех перед законом. Действительно, именно в этот период были сформулированы такие принципиальные положения, не потерявшие актуальности и в наши дни, как неотвратимость ответственности, соразмерность наказания совершенному преступному деянию, экономия репрессии, невозможности назначения наказания за мысли. В этот период зарождается один из основополагающих принципов уголовного права - «нет преступления без указания на то в законе».

Шарль-Луи де Секонда, барон Ля Брэд и де Монтескьё (1689-1755)- французский писатель, правовед и философ - изложил свои уголовно-правовые взгляды в трактатах «Персидские письма» (1721 г.), «О духе законов» (1748 г.). В «Персидских письмах», написанных в сатирическом жанре, решаются вопросы государственного устройства, вопросы внутренней и внешней политики, вопросы религии, веротерпимости. Узбек и Рика - главные герои, персияне, чья любознательность заставила их покинуть родину и отправиться в путешествие. Они ведут регулярную переписку как со своими друзьями, так и между собой. Одна из важнейших уголовно-правовых идей, сформулированная в письме Узбека, касается суровости наказаний. Размышляя над тем, какое наказание - более или менее жесткое - содействует большему повиновению законам, Узбек приходит к выводу, что совершенным является то, которое достигает своих целей с наименьшими издержками: если при умеренных наказаниях народ бывает столь же послушен, как при тираничных и ужасных, то следует предпочесть первое. Воображение само собою приспосабливается к нравам данной страны: восьмидневное тюремное заключение или небольшой штраф так же действуют на европейца, воспитанного в стране с мягким правлением, как потеря руки на азиата.[2]

Эту мысль Монтескье развил в своем следующем труде «О духе законов»: в главе XII «О силе наказаний» он повторяет высказанную ранее идею о том, что «в странах, где наказания не жестоки, они производят на ум гражданина не менее сильное впечатление, чем самые жестокие наказания — в других странах». При этом, по его мнению, «хороший законодатель не столько заботится о наказаниях за преступления, сколько о предупреждении преступлений; он постарается не столько карать, сколько улучшать нравы». По его мнению «причины всякой распущенности.. .проистекают от безнаказанности преступлении, а не от слабости наказаний». Таким образом, Монтескье выступает на неотвратимость наказания, а не за его жестокость; скорее за предупреждение преступлений, нежели за наказание за них.

Монтескье сформулировал важнейший принцип уголовного права о том, что уголовный закон должен карать только «внешние действия», а не мысли или слова, которые не сопровождаются внешними действиями. Он наставила на точном соответствии между наказанием и преступлением: «необходимо, чтобы между наказаниями существовала взаимная гармония; законодатель должен стремиться к тому, чтобы в первую очередь не совершалось крупных преступлений, которые наносят обществу больший вред, чем менее серьезные. В Московском государстве, где воров и убийц наказывают одинаково, грабеж всегда сопровождается убийством. Мертвые, говорят там, ничего не расскажут. Если нет различия в наказаниях, то надо внести различие в надежду на облегчение участи. В Англии не убивают, потому что воры могут надеяться на ссылку в колонии, а убийцы — нет».

Идеи Монтескье получили свое дальнейшее развитие в трудах итальянского просветителя и гуманиста Чезаре Беккариа (1738-1794). В своем знаменитом трактате «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.) он выразил гуманистические взгляды эпохи Просвещения на уголовное правосудие. Одним из первых в Европе Беккариа высказался за отмену смертной казни и других жестоких и унижающих человеческое достоинство наказаний. Правда, Беккариа допускал применение смертной казни, но только в чрезвычайных обстоятельствах, когда это необходимо для сохранения существующего правления или при борьбе нации за свободу. Во всех остальных случаях, по его мнению, смертная казнь несправедлива и неоправданна. «Цель наказания, — утверждал Ч. Беккариа,

— заключается не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуществующим уже совершенное преступление... Цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять только такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлениями производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на душу людей и были бы наименее мучительными для тела преступника».[3]

Высказанные Ч. Беккариа уголовно-правовые идеи известны и сегодня в виде следующих правовых принципов:

> «Только законы могут устанавливать наказания за преступления и власть их издания может принадлежать только законодателю как представителю всего общества... никакой судья (являющийся только частью общества) не может, не нарушая справедливости, устанавливать наказания для других членов общества. Несправедливо и наказание, выходящее за пределы закона, так как оно явилось бы другим наказанием, не установленным законом. Поэтому ни под какие предлогом и ни по каким соображениям общественного блага судья не может повысить наказание, установленное законом за преступление».[4]

> «Общая польза требует, чтобы преступления не совершались, и в особенности

- чтобы не совершались преступления, наиболее вредные для общества. Поэтому препятствия, сдерживающие людей от преступлений, должны быть тем сильнее, чем важнее нарушаемое благо и чем сильнее побуждения к совершению преступлений. Следовательно, должна быть соразмерность между преступлениями и наказаниями». [5] [6]

> «Никто не может быть назван преступником, пока не вынесен обвинительный приговор, и общество не может лишить обвиняемого своего покровительства до того, как будет решено, что он нарушил условия, при соблюдении которых ему и обеспечивалось это

4

покровительство».

> «Чем скорее следует наказание за преступлением, чем ближе к нему, тем оно справедливее, тем оно полезнее. Справедливее - потому что избавляет виновного от излишних и жестоких мучений, которые вызываются неизвестностью и возрастают от силы воображения и от ощущения своей слабости».[7]

> «Одно из самых действительных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности и, следовательно, в бдительности властей и в той суровости неумолимого судьи, которая только тогда становится полезной добродетель, когда он применяет кроткие законы. Уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания произведет всегда большее впечатление, чем страх перед другим, более жестоким, но сопровождаемый надеждой на безнаказанность. Чем более жестокими становятся наказания, тем более ожесточаются души людей... Для достижения цели наказания достаточно, чтобы зло наказания превышало выгоду, достигаемую преступлением.».[8]

> «Смертная казнь не может быть полезна, потому что она подает людям пример жестокости... Пожизненное рабство, заменяющее смертную казнь, явилось бы поэтому достаточно суровым наказанием, чтобы удержать от преступления и самого решительного человека. Прибавлю: оно даже страшнее, чем смертная казнь».[9] [10]

> «Лучше предупреждать преступления, чем наказывать. В этом - главная цель всякого хорошего законодателя.. .Запрещать множество безразличных действий - не значит предупреждать преступления, которые ими и не могут быть рождены, а значит создавать из этих действий новые преступления...До чего были бы мы все доведены, если бы было необходимо запретить нам все, что может привести к преступлению? Нужно было бы лишить человека возможности пользоваться своими чувствами. Хотите предупредить преступления? Сделайте так, чтобы законы были ясными, простыми, чтобы вся сила нации была сосредоточена на их защите и чтобы ни одна часть этой силы не направлялась на их

4

уничтожение».

> «Чтобы наказание не являлось насилием одного или многих над отдельными гражданами, оно должно непременно быть публичным, незамедлительным, необходимым, наименьшим из возможных при данных обстоятельствах, соразмерным преступлению, установленным в законах».[11]

Трактат «О преступлениях и наказаниях» имел огромный резонанс в Европе, он существенно повлиял на умы общественности и государственных деятелей того времени, что способствовало проведению первых либеральных реформ правосудия и уголовного права в просвещенных монархиях Австрии, Пруссии, Швеции, Тосканы. В России идеи Беккариа пыталась реализовать Екатерина II, которая даже приглашала его приехать в страну для участия в составлении нового Уложения законов, однако поездка не состоялась. Несмотря на это, значительная часть знаменитого «Наказа»[12] Екатерины Великой заимствована из трактатов Монтескье «О духе законов» и Беккариа «О преступлениях и наказаниях». Огромное влияние на взгляды Екатерины II оказал и один из крупнейших французских философов-просветителей XVIII в. Вольтер (псевдоним, настоящее имя - Франсуа Аруэ, 1694-1778), который как представитель просветительно-гуманистического направления придерживался гуманистического подхода к уголовному праву. Вопросам преступления и наказания посвящены такие труды Вольтера, как «Комментарий к книге о преступлениях и наказаниях» и «Награда за справедливость и гуманизм».

Первое издание «Комментария к книге о преступлениях и наказаниях» было безымянным; оно вышло в свет в 1766 г. в Женеве под заголовком «Комментарий к книге о

преступлениях и наказаниях одного провинциального адвоката». Второе, исправленное н дополненное, издание вышло в свет в следующем, 1767 г. На самом деле это не был комментарий в обычном понимании. В этой книге содержались высказывания Вольтера по вопросам уголовного права и процесса.[13]

Вольтер выступал с критикой уголовного законодательства, основанного на институтах пытки и смертной казни. По его мнению, в интересах общества сохранить жизнь преступника и направить его на общественные работы: «Человек, который будет строить плотины, рыть каналы и осушать болота, окажет государству больше услуг, чем скелет, болтающийся на железной цепи или раздробленный в куски на колесе».[14] [15]

Просветительно-гуманистическое движение в уголовном праве заложило основы для разработки уголовно-правовых проблем представителями классического направления, которое возникло в конце XVIII - начале XIX вв.

[1] Уголовное право России. Общая часть. /Под ред. А.И. Рарога. М.: Эксмо, 2004. С. 464

[2] Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955.

[3] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. М.: ИНФРА-М. 2011.С. 103.

[4] Беккария Ч. Указ. соч. С. 91.

[5] Беккария Ч. Указ. соч. С. 95.

[6] Беккариа Ч. Указ. соч. С. 108.

[7] Беккариа Ч. Указ. соч. С. 115.

[8] Беккариа Ч. Указ. соч. С. 124.

[9] Беккариа Ч. Указ. соч. С. 127-128.

[10] Беккариа Ч, Указ. соч. С. 150-151.

[11] Беккариа Ч. Указ. соч. С. 156.

[12] «Наказ» - концепция просвещенного абсолютизма, изложенная Екатериной II в качестве наставления для кодифицированной (Уложенной) комиссии. В «Наказе» были сформулированы основные принципы политики и правовой системы.

[13] Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях /Сост. и предисл. В.С. Овчинского. М.: Инфра-М, 2004. С. 53

[14] Малиновский А.А. Уголовное право зарубежных стран. М.: Новый юрист, 1998. С. 6

[15] Малиновский А.А. Указ. соч. С. 7