На современном этапе развития институтов уголовного судопроизводства для ученых и правоприменителей особый интерес представляет исследование вопросов, связанных системой уголовного процесса, его стадиями, в частности, вопросов, связанных со значением и с необходимостью сохранения такой стадии уголовного процесса, как стадия возбуждения уголовного дела.

Данная стадия обращает на себя внимание не только процессуальными особенностями принятия соответствующими должностными лицами правоохранительных органов решений по поступившим материалам, заявлениям и обращениям, а также другим сообщениям о проявлениях экстремистской деятельности, процессуальным задержанием лиц, подозреваемых в осуществлении экстремистской деятельности, но и уголовно-процессуальным доказыванием преступлений экстремистской направленности.

В теории уголовного процесса продолжает набирать обороты дискуссия о целесообразности сохранения такой стадии уголовного судопроизводства, как стадия возбуждения уголовного дела. Одни авторы предлагают исключить стадию возбуждения уголовного дела, утверждая, что она не носит самостоятельного характера[1]. Другие придерживаются мнения, что стадия возбуждения уголовного дела является самостоятельным, обязательным и необходимым институтом уголовного судопроизводства[2]. По нашему мнению, правы те авторы, которые придерживаются последней позиции. Процессуальная деятельность, направленная на проверку информации о совершенном преступлении необходима и имеет важное значение в деле защиты прав и законных интересов личности.

Согласно ст. 144 УПК РФ на стадии возбуждения уголовного дела, другими словами, до возбуждения уголовного дела в рамках производства предварительной проверки, возможно проведение некоторых процессуальных действий. Перечень регламентированных в ст. 144 УПК РФ действий можно разделить на два вида. Первые отнести непосредственно к процессуальным, а вторые - к следственным.

К числу процессуальных действий, т.е. непосредственно не направленных на формирование доказательств по уголовным делам, производимых на стадии возбуждения уголовного дела, законодатель отнес:

получение объяснений;

получение образцов для сравнительного исследования;

истребование документов и предметов;

изъятие предметов и документов в порядке, установленном УПК РФ;

требование производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов;

привлечение к участию в процессуальных действиях специалистов;

дача органу дознания обязательного для исполнения письменного поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

К числу следственных действий, т.е. действий, непосредственно направленных на формирование доказательств на стадии возбуждения уголовного дела, законодатель отнес:

назначение судебной экспертизы с возможностью принятия участия в ее производстве и получения заключения эксперта в разумный срок;

производство осмотра места происшествия, документов, предметов, трупов;

освидетельствование.

Таким образом, по логике законодателя, на стадии возбуждения уголовного дела по признакам преступлений экстремистской направленности следователь наделен правом производства трех следственных действий, которые в той или иной степени сопровождаются ограничением прав и свобод заподозренных лиц.

На возможности ограничения прав и законных интересов лиц на стадии возбуждения уголовного дела хотелось бы остановиться несколько подробней, так как с учетом общественной опасности преступлений экстремистской направленности и специфики рассматриваемого в настоящей монографии субъекта преступления, а именно несовершеннолетнего, данный вопрос нам кажется архиважным.

Конституция РФ призвана, прежде всего, гарантировать человеку и гражданину свободу осуществления основных прав и законных интересов, предусмотренных общепризнанными нормами и принципами международного права, а также их защиту от необоснованных ограничений. Согласно ст. 22-23 Конституции РФ каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению) на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени;

на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; на неприкосновенность жилища. Ограничение указанных прав возможно лишь на основании судебного решения или в установленных федеральным законом случаях.

Общим условием проведения следственных и процессуальных действий является гарантия прав участников процессуальных действий. В ст. 6 УПК РФ в качестве назначения уголовного судопроизводства указаны защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Проверка сообщения о готовящемся или совершенном преступлении является важным элементом стадии возбуждения уголовного дела, обеспечивающим принятие законных и обоснованных решений на данном этапе уголовного судопроизводства. Уголовно-процессуальная деятельность в стадии возбуждения уголовного дела находится в определенных рамках, установленных соответствующими процессуальными нормами, что в значительной степени снижает возможность совершения ошибок при ее осуществлении и способствует неукоснительному выполнению требований закона правомочными органами и должностными лицами.

В 2013 г. содержание ст. 144 УПК РФ претерпело значительные изменения в связи с принятием соответствующего федерального закона[3]. В ней расширен перечень процессуальных и следственных действий, допускаемых при проверке сообщения о преступлении.

Указанный закон уполномочил следователя, дознавателя до возбуждения уголовного дела получать объяснения, истребовать образцы для сравнительного исследования, документы, предметы, изымать их, назначать судебную экспертизу и т.п.

К следственным действиям, сопряженным с ограничениями конституционных прав граждан относятся:

производство осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц. Ограничиваются право на неприкосновенность жилища (ст. 25 Конституции РФ, ст. 12 УПК РФ) и право частной собственности (ст. 35 Конституции РФ), в случае изъятия в ходе данного следственного действия каких-либо предметов;

производство обыска и (или) выемки в жилище. Прежде всего, ограничивается право частной собственности, а кроме того, право на неприкосновенность жилища;

производство выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи. Ограничивается право частной собственности;

производство личного обыска, за исключением случаев, предусмотренных ст. 93 УПК РФ влечет ограничение права на личную неприкосновенность, а в некоторых случаях и унижение достоинства личности (ст.ст. 21 и 22 Конституции РФ);

производство выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях. Ограничиваются право частной собственности, право на личную тайну, а также нашедшее дальнейшее развитие в гражданском законодательстве право на тайну банковских вкладов и счетов (ст. 857 ГК РФ);

контроль и запись телефонных и иных переговоров и получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами;

наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, осмотр и выемка корреспонденции в учреждениях связи.

Все вышеперечисленные процессуальные действия в той или иной степени ограничивают права и законные интересы участников уголовного процесса, причем указанные права и интересы выходят за рамки уголовно - процессуальных отношений.

В частях 1-4 ст. 165 УПК РФ установлен общий (судебный) порядок получения разрешения следователем (дознавателем) на производство таких следственных действий. Однако в УПК РФ предусмотрен и особый порядок проведения данных действий и, соответственно, ограничения прав (ч. 5 ст. 165 УПК РФ). В указанных случаях осуществляется процедура последующего, а не предварительного прокурорского надзора и контроля со стороны суда за производством вышеназванных следственных действий, в результате чего возникает вероятность признания незаконными процессуальных действий и вследствие этого признания недопустимыми полученных доказательств. Однако применение указанных мер для предотвращения необоснованного ограничения прав и законных интересов граждан недостаточно, так как восстановление нарушенных прав с помощью последующего контроля не всегда возможно в полной мере. В постановлении Конституционного Суда РФ от 23.03.1999 №5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью “Моноком” указано, что «если соответствующие действия и решения органов расследования не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и порождают последствия, выходящие за их рамки, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности, отложение проверки законности

и обоснованности таких действий до стадии судебного разбирательства может причинить ущерб, восполнение которого в дальнейшем окажется неосуществимым»[4].

Очевидно, что последующий контроль, даже в рамках отдельно взятой стадии, уступает по степени эффективности предварительному. Поэтому «исключительные» случаи, влекущие замену предварительного контроля на последующий, представляют особый интерес и порождают ряд проблем.

Во-первых, в действующем уголовно-процессуальном законодательстве не раскрывается понятие «исключительные случаи, не терпящие отлагательств», употребляемое в ч. 5 ст. 165 УПК РФ. Анализ материалов практики показал, что такой считается ситуация, если промедление во времени с осуществлением действий может привести к утрате доказательств или к их повреждению в силу различных причин (например, их уничтожения заинтересованными лицами), а следователь (дознаватель) не успевает ввиду каких-либо обстоятельств подготовить соответствующее ходатайство в суд и постановление о производстве конкретного действия. Такой подход вполне оправдан, однако отсутствие в законе четкого обозначения рамок внесудебного вмешательства в особо охраняемые права может приводить к недостаточной защищенности лиц, вовлеченных в процесс.

Действия следователя должны соответствовать не только принципам процессуального законодательства, но и требованиям законности, нравственности, своевременности и обоснованности. Ввиду этого разумно дополнить статью 165 УПК РФ примечанием, которое может быть сформулировано следующим образом: «Под исключительными случаями, не терпящими отлагательства, для производства следственных действий, требующих получения следователем с согласия руководителя следственного органа, а дознавателем с согласия прокурора судебного разрешения на их производство, в ч. 5 настоящей статьи понимаются случаи, когда у следователя имеются подтверждаемые обстоятельствами уголовного дела основания полагать, что доказательства могут быть утрачены или повреждены в течение 24 часов с момента возникновения данных оснований, а равно случаи, когда производство следственных действий необходимо для пресечения преступной деятельности».

Во-вторых, производство следственных действий, сопряженных с ограничением прав участников уголовного процесса, достаточно часто является необоснованным, указанные действия влекут неоправданное ограничение прав граждан, при этом они не всегда имеют ожидаемый результат и не способствуют расследованию по уголовному делу. Порочной является практика, когда органы предварительного расследования в своих ходатайствах о проведении следственных действий ограничиваются безмотивной констатацией обстоятельств, обуславливающих, по их мнению, принятие мер, связанных с существенным ограничением конституционных прав граждан.

Также при принятии решения о производстве следственного действия, влекущего ограничение прав и законных интересов граждан, необходимо учитывать сложившуюся следственную ситуацию. При принятии решения о проведении следственного действия, сопряженного с ограничением конституционных прав участников уголовного процесса, должностные лица органов следствия обязаны удостовериться в том, что иным способом получить необходимое доказательство или сведение невозможно.

Учитывая все вышеперечисленное, можно сделать вывод о том, что чем значительнее степень ограничения прав и законных интересов граждан, тем выше должна быть степень обоснованности производимых процессуальных и следственных действий.

Так, право на неприкосновенность частной жизни означает гарантированное государством предоставление человеку возможности самому контролировать ознакомление со сведениями о себе, препятствовать разглашению информации личного, интимного характера. Такие сведения зачастую находятся в жилище, и они могут стать известными посторонним лицам при проведении в нем следственных действий. Следовательно, право на неприкосновенность частной жизни выражается и в неприкосновенности жилища[5]. С другой стороны, право граждан на неприкосновенность жилища в уголовном судопроизводстве в большей степени защищает то, что находится внутри жилища, а не само жилище, как физический объект, строение.

Как показывают результаты опросов лиц, уполномоченных производить процессуальные и следственные действия на стадии возбуждения уголовного дела, следственные действия, требующие судебного решения по уголовным делам, производились: осмотр жилища без согласия проживающих лиц в 0,4% случаях; обыск в жилище - 11,5%; выемка в жилище - 11,5%[6].

В жилище приходится проникать не только для производства принудительного осмотра, обыска и выемки, но и для производства других следственных действий. Кроме того, нередко следственный эксперимент, проверку показаний на месте и другие следственные действия необходимо проводить против воли проживающих лиц, что, по нашему мнению, также требует судебного решения.

По большинству уголовных дел о кражах, побоях, убийствах, а также по некоторым другим уголовным делам у потерпевших проводятся следственные действия в жилище, не указанные в ст. 12 УПК РФ, но непосредственно затрагивающие неприкосновенность жилища. Однако законодатель не предлагает четкого порядка проникновения в жилище для их производства.

В связи с этим предлагается дополнить ст. 12 УПК РФ следующим образом: «осмотр, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, допрос, освидетельствование, предъявление для опознания, очная ставка в жилище производятся с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных ч. 5 ст. 165 настоящего Кодекса». Пункт 4 ч. 2 ст. 29 изложить в редакции: «о производстве осмотра жилища, следственного эксперимента, проверки показаний на месте, допроса, освидетельствования, предъявления для опознания, очной ставки в жилище при отсутствии согласия проживающих в нем лиц».

В качестве еще одного пути решения проблемы необоснованного ограничения прав и законных интересов граждан на стадии возбуждения уголовного дела некоторые специалисты рассматривают включение в УПК РФ норм, которые бы закрепляли обязанность следователя уведомлять прокурора и знакомить его с постановлением о производстве следственного действия ввиду его неотложности без получения судебного разрешения в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 165 УПК РФ, до начала производства самого действия, указанного в ч. 1 ст. 165 и п. 4-9, 11 и 12 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, что позволило бы прокурору еще до производства следственного действия решить вопрос о его законности и обоснованности и присутствовать при его производстве в целях предупреждения нарушений прав и законных интересов участников уголовного процесса. Однако эта позиция является спорной, так как решение вопроса о производстве следственного действия в этом случае будет сопряжено с определенными временными затратами, что может повлечь за собой утрату смысла производства данного действия[7].

По нашему мнению, ч. 3 ст. 165 УПК РФ необходимо сформулировать следующим образом: «Участие следователя или дознавателя в судебном заседании по рассмотрению ходатайства о производстве следственного действия, заявленного им в порядке, предусмотренном ч. 1 настоящей статьи, а также в судебном заседании по проверке законности и обоснованности произведенного следственного действия в порядке, предусмотренном ч. 5 настоящей статьи, является обязательным. В судебном заседании вправе участвовать прокурор».

Процессуальные гарантии, свойственные уголовно-процессуальной деятельности, предметом которой является уже установленное событие преступления (и другие обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу), вряд ли могут быть в полной мере реализованы в деятельности, предшествующей возбуждению уголовного дела. Например, право не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников может быть реализовано лишь в условиях допроса, который допустим только по возбужденному уголовному делу. Точно так же и положения закона, касающиеся прав эксперта при назначении и производстве экспертизы, в полной мере могут быть реализованы в рамках уже возбужденного уголовного дела[8].

Повышению гарантий прав граждан и более эффективному рассмотрению сообщений о преступлениях будет способствовать, на наш взгляд, дополнение ст. 5 УПК РФ пунктом следующего содержания: «заявитель - любое физическое лицо, сообщившее об известном ему готовящемся или совершенном преступлении в орган уголовного преследования или в суд, а именно: лицо, которому стало известно о преступлении; лицо, которому в результате преступных действий причинен вред; законный представитель лица, которому причинен вред, в случае, если пострадавший в силу своего возраста либо психического состояния не может защищать свои права; близкий родственник пострадавшего, в случае его смерти». Также целесообразно дополнить главу 6 «Участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения» УПК РФ статьей, где будут закреплены права, обязанности и ответственность заявителя.

Таким образом, проблемы обеспечения прав граждан при проведении процессуальных и следственных действий на стадии возбуждения уголовного дела в силу их конституционной значимости и возможностью широкого применения института государственного принуждения нуждаются в дополнительном изучении и решении, посредством регламентации в уголовно-процессуальном законодательстве.

Направление и тактика доказывания преступлений экстремистской направленности (в частности, экстремистских мотивов) на стадии возбуждения уголовного дела по признакам преступлений экстремистской направленности предопределяются следственными ситуациями, предшествующими и складывающимися в ходе предварительного расследования.

Полагаем, существенная реконструкция стадии возбуждения уголовного дела позволяет положительно ответить на вопрос, есть ли элементы доказывания до возбуждения уголовного дела. По этой причине мы подробное внимание уделили проблемам производства процессуальных действий до возбуждения уголовного дела. Для возбуждения уголовных дел по признакам преступлений экстремистской направленности стадия возбуждения уголовного дела имеет существенное значение. Правовыми основаниями, регламентирующими порядок и условия возбуждения уголовного дела по указанным категориям преступлений, кроме УПК РФ являются и иные ведомственные нормативно-правовые акты. Это более подробно мы рассмотрим ниже.

В ходе предварительной проверки при наличии признаков преступлений экстремистской направленности следователю или органу дознания необходимо направить основные усилия на установление мотива преступления. В этих целях необходимо установить длительность сложившихся межличностных отношений между заподозренным лицом и лицом, в отношении которого совершено преступное деяние (жертвой), наличие между ними конфликтов, которые не связаны с национальными, религиозными, политическими или идеологическими взглядами, а также принадлежностью к различным расам или социальным группам.

При организации и осуществлении проверок сообщений о преступлениях экстремистской направленности особое внимание необходимо уделять полному и объективному исследованию обстоятельств, подтверждающих наличие признаков экстремистского преступления, установлению конкретных обстоятельств происшедшего и привлечению к участию в проверке специалистов. Вышеуказанные обстоятельства обуславливают сложившуюся следственную ситуацию доказывания преступлений экстремистской направленности.

Трактовка содержания следственных ситуаций в криминалистической литературе неоднозначна. Следует согласиться с мнением Р. С. Белкина, который в самом общем виде рассматривал следственную ситуацию как обстановку, в которой протекает процесс доказывания[9].

Более развернутое определение, адекватно отражающее содержание следственной ситуации, предложено О. Я. Баевым, рассматривающим следственную ситуацию как модель реальной обстановки, характеризующую ее основные особенности, наиболее существенные для определения тактики и методики различных этапов расследования криминалистически определенных видов и разновидностей преступлений[10]. Полагаем, следует согласиться с

О. Я. Баевым в том, что «следственная ситуация как категория науки криминалистики и ситуация расследования - понятия неоднопорядковые»[11].

Важным обстоятельством является то, что следственная ситуация представляет собой многофакторное понятие. Как обоснованно отмечает С. А. Шейфер, «это меняющаяся по мере продвижения к конечной цели расследования многофакторная обстановка, обусловленная особенностями отражения события в окружающей среде; сохранностью и доступностью следов события, внутренней позицией обвиняемого, потерпевшего и других участников следственного действия (готовность к сотрудничеству либо к конфликту), успешностью действий следователя на предыдущих этапах расследования»[12].

Многофакторность предопределяет выделение различных видов следственных ситуаций: исходных и последующих; конфликтных и бесконфликтных, простых и сложных, благоприятных и неблагоприятных, ситуаций тактического риска и т.д. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми определениями следственной ситуации, в которых выделяется один из структурных элементов ее содержания: сумма значимой для расследования информации[13]; система объективного содержания, отражающая событие преступления[14]; условия и факторы, влияющие на расследование[15]. Следует учитывать, что следственная ситуация представляет собой систему, состоящую из элементов, между которыми существуют различные виды объективной связи (причинной, временной, пространственной и др.)[16].

Представляют интерес классификации преступлений, совершаемых по экстремистским мотивам ненависти или вражды. Обусловлено это тем, что следственные ситуации доказывания рассматриваемого мотива тесно связаны, предопределяются общими следственными ситуациями, складывающимися при расследовании уголовных дел данной категории.

Так, в зависимости от особенностей объекта преступного посягательства в литературе выделяются следующие виды следственных ситуаций:

преступление является результатом межличностного этнического конфликта (совершено виновным в отношении лица иной расы или национальности);

преступление является результатом конфликта типа «личность - этническая группа» (виновный совершил преступление в отношении группы лиц);

преступление - результат межгруппового этнического конфликта (группа виновных совершила преступление в отношении группы лиц иной этнической общности)[17].

Особый интерес представляет классификация исходных (первоначальных) следственных ситуаций внутри каждой из указанных групп. Здесь выделяют три подгруппы типичных следственных ситуаций:

преступление совершено, виновный установлен и задержан;

преступление совершено, виновный не задержан, но имеющиеся данные о нем позволяют организовать его целенаправленный поиск и задержание;

преступление совершено, виновный неизвестен, информация о нем минимальна[18].

В настоящее время, в связи с изменением качества совершения преступлений экстремистской направленности, что подтверждается анализом обстоятельств совершения указанных преступлений, можно выделить четвертую группу типичных следственных ситуаций, когда преступление совершено, виновный установлен и ликвидирован (это ситуации, когда преступник совершает самоубийство или уничтожается сотрудниками правоохранительных органов в ходе пресечения преступления).

Данные классификации могут быть использованы при выделении следственных ситуаций доказывания мотивов преступлений экстремистской направленности. Основными факторами, которые влияют на выделение указанных следственных ситуаций, являются объем доказательственной базы о мотивах преступления и внутренняя позиция подозреваемого (обвиняемого) по отношению к наличию в его действиях рассматриваемого мотива.

В результате анализа судебно-следственной практики мы пришли к выводу о том, что типичными следственными ситуациями доказывания мотивов политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды при расследовании преступлений экстремистской направленности являются следующие:

На месте происшествия обнаружен труп жертвы, либо она находится в тяжелом состоянии, исключающем возможность дачи показаний (госпитализирована с опасными для жизни повреждениями и т.д.). Лицо, причинившее телесные повреждения, скрылось. Информация о мотиве преступления отсутствует, хотя имеются отдельные признаки, указывающие на совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

В правоохранительные органы обратился потерпевший или иные лица (работники медучреждений, очевидцы). Лицо, причинившее телесные повреждения, скрылось или совершило самоубийство. Потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

В правоохранительные органы обратился потерпевший или иные лица. Лицо, причинившее телесные повреждения, скрылось. Потерпевший заявляет, что не предполагает, по каким мотивам ему были нанесены телесные повреждения, хотя имеются отдельные признаки, указывающие на совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Указанные ситуации относятся к типу исходных (первоначальных) ситуаций доказывания экстремистского мотива в случае, если подозреваемые не установлены.

В случае задержания подозреваемых «по горячим следам» либо их установления в ходе проведения расследования типичными являются следующие следственные ситуации:

Потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой, религиозной или социальной ненависти или вражды. Подозреваемый (обвиняемый) признает факт нанесения им телесных повреждений потерпевшему, но отрицает, что они были причинены по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой, религиозной или социальной ненависти или вражды. Подозреваемый отрицает факт нанесения им телесных повреждений потерпевшему и отрицает наличие мотива национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой, религиозной или социальной ненависти или вражды. Подозреваемый (обвиняемый) подтверждает, что они были причинены по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Рассмотрим более подробно каждую из указанных следственных ситуаций.

На месте происшествия обнаружен труп жертвы, либо она находится в тяжелом состоянии (госпитализирована с опасными для жизни повреждениями и т.д.). Лицо, причинившее телесные повреждения, скрылось. Информация о мотиве преступления отсутствует, хотя имеются отдельные признаки, указывающие на совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Обозначенная исходная ситуация встречается не столь часто (10% от общего числа случаев). Тем не менее она характеризуется как наиболее неблагоприятная и проблемная. В рассматриваемой ситуации следователь отталкивается в расследовании лишь от самого факта криминального события, т.е. деяния, содержащего достаточные данные, указывающие на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ)[19]. Это ситуация так называемого неочевидного пре- ступления[20].

В ходе расследования уголовного дела в условиях данной ситуации важным является установление личности потерпевшего (жертвы), в силу того, что раскрытие неочевидных убийств и причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть, в том числе совершенных по мотиву национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды, происходит по схеме «от жертвы преступления - к преступнику».

Следует согласиться с теми авторами, которые отмечают, что основной массив ориентирующей и доказательственной информации о преступнике и мотиве исследуемого преступления несет в себе комплексное исследование связи «преступник-жертва»[21]. Следовательно, основной задачей расследования при возникновении такой ситуации является установление связи «преступник-жертва» путем выявления лиц, которым известны сведения о наличии определенной связи: через ближайшее окружение потерпевшего, родственников и иных лиц.

В рассматриваемых преступлениях необходимо по делу устанавливать обстоятельства, характеризующие социально-демографические, психологические и соматические (биологические) свойства личности жертвы. Выяснение указанных характеристик с учетом типичных криминалистически-значимых признаков о личности жертвы может помочь установить вероятный мотив преступления, который может стать определяющим признаком при построении версии о вероятном преступнике или круге лиц, заинтересованных в смерти потерпевшего.

Соответственно, следователю необходимо определить национальность (тип лица) потерпевшего (жертвы). В случае отсутствия документов, удостоверяющих личность (паспорт, вид на жительство, военный билет), и иных достоверных сведений, подтверждающих этническое происхождение и национальность потерпевшего, следователь может определить тип лица. Это может быть антропологический тип внешности, характерный для определенной расы (европеоидный, монголоидный, негроидный и т.п.) или сравнительное определение типа применительно к нашей стране: европейский тип, кавказский, среднеазиатский, монгольский и др.[22]

Особое значение в данной ситуации имеет осмотр места происшествия, в ходе которого следователю необходимо выявить и тщательно зафиксировать все признаки, указывающие на совершение преступления по экстремистскому мотиву. Подробнее данные признаки будут рассмотрены в следующем параграфе.

Наиболее устойчивыми группами типовых признаков, которые явно проявляются на первоначальном этапе расследования, являются сведения о способе совершения преступления и причинения телесных повреждений, месте совершения преступления, специфических признаках потерпевшего: предполагаемая или достоверно установленная национальная, расовая, религиозная или социальная принадлежность, сопутствующие признаки (например, национальная или форменная одежда) и др.

Поскольку между мотивами рассматриваемых преступлений и характером отношений «жертва-преступник» проявляются определенные зависимости, предположение мотива, в свою очередь, позволяет сделать обоснованное предположение об особенностях личности преступника, его местонахождении, т.е. очертить определенную сферу поиска доказательственной и ориентирующей информации. Разумеется, когда мотив достоверно не установлен, степень вероятности прогноза характеристики преступника снижается, но в условиях острого дефицита информации и времени такие сведения могут иметь решающее значение[23].

Следующая следственная ситуация. В правоохранительные органы обратился потерпевший или иные лица (работники медучреждений, очевидцы). Лицо, причинившее телесные повреждения, скрылось. Потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотивам национальной, расовой, религиозной, политической, идеологической или социальной ненависти или вражды.

Данная ситуация в общей структуре исходных следственных ситуаций, когда подозреваемый не задержан «по горячим следам», является весьма распространенной (71%). В этом случае задачей следствия становится параллельное установление и розыск скрывшегося преступника (преступников) и проверка версии потерпевшего о том, что телесные повреждения ему были причинены по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды.

Как отмечалось ранее, на потерпевших-иностранцев либо представителей иной расы, национальности или религии распространяется действие так называемой защитной доминанты. В некоторых случаях (как отмечалось ранее, в 8%) свое виктимное поведение перед причинением им телесных повреждений они пытаются скрыть, объясняя факт причинения им насилия исключительно мотивом национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды. Это обстоятельство, безусловно, должно учитываться при проверке и оценке доказательств, касающихся мотивации преступления. В данной ситуации следователь должен уделить особое внимание проверке версии о ложности показаний потерпевшего по поводу мотива преступления в случае, если потерпевший и подозреваемый ранее были знакомы между собой.

В связи с этим доказывание рассматриваемого мотива должно происходить по следующим направлениям: уточнение и проверка показаний потерпевших, свидетелей-очевидцев преступления и иных свидетелей. Одновременно должен производиться активный розыск подозреваемого (подозреваемых) с учетом показаний потерпевшего о том, что мотивом совершения преступления явилась расовая, национальная или религиозная ненависть или вражда.

Проверка версии о совершении преступления по рассматриваемому мотиву должна включать в себя установление круга знакомых потерпевшего, определение взаимоотношений между ним и подозреваемым, в случае их знакомства между собой.

Основными следственными действиями, в ходе которых осуществляется проверка указанных показаний, являются допрос и очная ставка. В случае обнаружения противоречий в показаниях потерпевшего бывает обоснованной проверка показаний на месте. Также для проверки показаний потерпевшего в необходимых случаях могут использоваться назначение и проведение экспертиз, иные следственные действия.

В следственной ситуации, когда потерпевший заявляет, что не предполагает, по каким мотивам ему были нанесены телесные повреждения, хотя имеются отдельные признаки, указывающие на совершение преступления по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды (19% от общего числа уголовных дел), следует уделить особое внимание проверке следующих версий:

потерпевший дает такие показания, поскольку на него оказывалось либо продолжает оказываться давление (устрашение) со стороны преступников либо их окружения;

потерпевший не верит в возможности правоохранительных органов.

В случае подтверждения первой версии, необходимо принять все возможные меры к обеспечению безопасности потерпевшего, предусмотренные Федеральным законом «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»[24].

Во втором случае необходимо произвести с потерпевшим серьезную разъяснительную работу, убедить его в том, что его показания имеют существенное значение для обеспечения принципа неотвратимости наказания и предупреждения подобных преступлений в дальнейшем.

На последующих этапах доказывания наиболее типичной является следственная ситуация, при которой потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды, однако подозреваемый (обвиняемый) признает факт нанесения им телесных повреждений потерпевшему, но отрицает, что они были причинены по указанному мотиву (59% от общего числа уголовных дел).

Обвиняемые, частично признающие свою вину в совершении преступления, мотивируют свое преступное поведение как совершенное из хулиганских побуждений, мести, личных неприязненных отношений, при этом отрицают наличие побуждений национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды.

Следователю в этой ситуации необходимо провести ряд следственных действий, в том числе «проверочного» характера. К ним следует отнести допрос подозреваемого (обвиняемого) с подробнейшей детализацией его показаний и последующим сопоставлением их с данными материалов расследования. Результаты обысков по месту жительства, по месту пребывания и т.д. могут свидетельствовать о наличии в действиях лица экстремистского мотива, при этом следователем должны быть учтены типичные криминалистически значимые признаки, характеризующие рассматриваемый мотив.

Следует согласиться с О. П. Левченко, который указывает, что решение задачи о наличии определенных побуждений в действиях лица посредством проведения определенного комплекса следственных действий зависит от того, как обвиняемый мотивирует совершенное им преступление[25].

Таким образом, в ситуации, когда обвиняемый частично признает свою вину в совершении преступления, рекомендуется проводить следующий набор следственных и оперативно-розыскных мероприятий:

подробный и детальный допрос подозреваемого (обвиняемого), сопоставление его показаний с фактическими данными, полученными в ходе расследования;

проведение детальных допросов свидетелей-очевидцев;

проведение очных ставок между выявленными свидетелями и преступником (преступниками), между соучастниками преступления и другими лицами, если в их показаниях имеются противоречия, свидетельствующие о мотиве преступления;

организация и проведение оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление ближайшего окружения подозреваемого (обвиняемого), людей, обладающих информацией о деятельности, интересах, чувствах подозреваемого (обвиняемого);

проведение иных действий, целью которых должно быть опровержение занятой преступником позиции относительно мотива своего поведения, а также предъявление обвиняемому в ходе допроса доказательств виновности в совершении преступления по экстремистским мотивам национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды с целью убеждения лица о неправильности занятой им позиции.

Следственная ситуация, при которой потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды, но подозреваемый (обвиняемый) отрицает факт нанесения им телесных повреждений потерпевшему и отрицает наличие экстремистского мотива ненависти или вражды относится к категории остроконфликтных. Данная ситуация, возникшая в случае задержания подозреваемых «по горячим следам» или их установления в ходе дальнейшего расследования, как показало обобщение практики, встречалась в 27% случаях.

Следует согласиться с теми авторами, которые сложившуюся следственную ситуацию в методическом отношении при расследовании отдельного вида преступления характеризуют как проблемно-конфликтную. Так, В. В. Трухачев верно подметил, что «особенность данной ситуации заключается в том, что она носит проблемно-конфликтный характер, поскольку следователь не располагает достаточной информацией о мотивах преступного поведения, в то же время круг носителей необходимых фактических данных ограничен лицами, имеющими противоположные интересы и цели»[26].

В указанной ситуации перед следователем стоят две основные тактические задачи.

Во-первых, необходимо отыскать, исследовать и оценить информацию, подтверждающую причастность конкретного лица к совершению рассматриваемого преступления и характеризующую личность подозреваемого. Соответственно, для этих целей должны быть выдвинуты и проверены версии о причастности к совершению данного преступления иных лиц, о непричастности задержанного лица. В этом случае следователю необходимо использовать типичные криминалистически значимые признаки рассматриваемых преступлений, в частности сведения о закономерных взаимосвязях между предметным содержанием мотива преступного поведения и типичными признаками лиц, совершивших преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной, социальной ненависти или вражды, а также иными признаками рассматриваемой категории преступлений.

При этом следователь не должен впадать в обвинительный уклон, игнорируя версию подозреваемого (обвиняемого) о его непричастности к расследуемому преступлению. Изучение уголовных дел показывает, что именно в первоначальной стадии процесса допускается наибольшее количество нарушений[27].

Во-вторых, после проверки информации об участии в преступлении конкретного лица основной акцент деятельности следователя должен быть направлен на достоверное установление мотива преступного поведения подозреваемого. Следует отметить, что получение достоверных сведений о личности виновного несколько снижает степень проблемности указанной следственной ситуации, но она все еще остается высокой, поскольку основной вопрос по делам исследуемой категории - о мотивах поведения, которыми руководствовался преступник, окончательного разрешения не получил. Таким образом, в указанной следственной ситуации на данном этапе расследования именно установление, исследование и закрепление мотивов преступного поведения должно оставаться одним из приоритетных направлений сбора доказательственной информации.

Первостепенная роль в данной ситуации принадлежит разоблачению ложных оправдательных мотивировок подозреваемого (обвиняемого), на которых мы останавливались ранее.

Следующей является ситуация, когда потерпевший заявляет, что телесные повреждения ему были нанесены по мотиву национальной или расовой ненависти или вражды, а подозреваемый (обвиняемый) подтверждает это.

Данную ситуацию можно охарактеризовать как наиболее простую и благоприятную (в тактическом отношении) для расследования преступления. Отметим, что она встречается нечасто (12% от общего числа изученных дел). Как правило, признание экстремистского мотива характерно для подозреваемых (обвиняемых) с выработанной установкой на необходимость пропаганды национал-экстремистской идеологии, идейных борцов за указанную идеологию. Зачастую в таких случаях подозреваемые и обвиняемые даже в период производства предварительного следствия и судебного разбирательства демонстрируют свою приверженность идее о превосходстве одной расы над другими, неполноценности иных рас и национальностей, демонстрируют нацистские приветствия и т.д.

Тем не менее не следует забывать, что получение признательных показаний не может являться единственным основанием построения обвинения и доказывания соответствующего мотива преступления.

Данная ситуация, как правило, возникает на последующем этапе расследования. Суть его наиболее правильно определил Р. С. Белкин, по мнению которого «основная направленность последующего этапа расследования преступлений - развернутое, последовательное, методическое доказывание»[28].

Следует согласиться также с теми авторами, которые в качестве задач последующего этапа расследования в тактическом отношении указывают дальнейшее изучение личности преступника и нейтрализацию противодействия заинтересованных лиц[29].

На этом этапе основной задачей, связанной с доказыванием исследуемого мотива преступления, является исследование полученных доказательственных данных посредством проведения проверочных следственных действий.

Наиболее распространенными из них являются:

уточняющие допросы подозреваемого (обвиняемого), потерпевших и свидетелей;

назначение и проведение судебных экспертиз, направленных на установление психического состояния и непатологических признаков сознания личности;

проведение обысков в жилище, по месту работы в целях обнаружения предметов, свидетельствующих о мотиве поведения подозреваемого;

проверка показаний на месте и т.д.

Отметим, что основным средством доказывания в рассматриваемых ситуациях являются следственные действия. В литературе, посвященной проблемам доказывания, подчеркивается, что «в своей совокупности следственные действия представляют собой такое множество процессуальных средств собирания и проверки доказательств, которые при надлежащем использовании в ходе расследования позволяют с достаточной всесторонностью и полнотой выяснить все обстоятельства преступления, входящие в предмет доказывания по уголовному делу»[30].

Вместе с тем следует подчеркнуть, что следственные действия, посредством которых доказывается экстремистский мотив, должны проводиться в комплексе с оперативно-розыскными мероприятиями. Как обоснованно отмечает З. Ф. Коврига, оперативно-розыскная работа проводится одновременно с необходимыми следственными действиями и способствует быстрейшему установлению объективной истины по каждому уголовному делу[31]. «Но различие между процессуальными и непроцессуальными (оперативно-розыскными) действиями состоит в том, что первые производятся гласно, открыто и отсутствие в законе детальной регламентации получения объяснений, истребования материалов и проведения специальных исследований является пробелом, который может и должен быть восполнен, а вторые осуществляются негласным путем, когда разглашение источника информации недопустимо. Именно поэтому процессуальный закон, не раскрывая содержания, только называет оперативно-розыскные меры, регламентация же их закреплена в федеральном законе “Об оперативно-розыскной деятельности» и специальных нормативных актах”»[32].

В своих исследованиях Н. А. Громов, А. Н. Г ущин и ряд других авторов правильно указывают, что оперативно-розыскные меры «позволяют получить ценный информационный материал, который помогает понять происхождение и смысл тех или иных явлений, наметить направление расследования и оптимальные следственные версии, выяснить личность потерпевшего, установить причастных к расследуемому деянию или знающих о нем лиц, а равно решить, где, как и что искать»[33].

На первоначальном этапе предварительного расследования в рассматриваемых следственных ситуациях в целях доказывания мотива преступлений экстремистской направленности эффективно проведение следующих видов оперативно-розыскных мероприятий: наблюдений; опросов лиц, которым могут быть известны сведения о криминальном событии, о личности потерпевшего (жертвы), о виновном лице, о мотиве преступления; наведение справок о связи и отношениях подозреваемых (обвиняемых) и потерпевших; обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; исследование предметов и документов, обнаруженных на месте происшествия; съем информации с технических каналов связи.

Особым видом осмотра, эффективным для доказывания преступлений экстремистской направленности, является осмотр личных страниц в социальных сетях («ВКонтакте», «Одноклассники» и др.). Например, в уголовном деле по обвинению Спорыхиной М. А. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 282, ч. 1 ст. 280 УК РФ, содержится протокол осмотра предметов (документов) от 31.08.2011, согласно которому в служебном кабинете следователя в помещении СУ СК России по Воронежской области произведен осмотр диска, представленного УФСБ России по Воронежской области, содержащего видеофайлы под названием: «Не ленись, досмотри и задумайся! Будь искренним!!!!!», «Д/ф Вызов Века», «Халифат», «Упадок», обнаруженные на странице Спорыхиной М. А. в социальной сети «ВКонтакте». В ходе осмотра в указанных видеофайлах обнаружены согласованные друг с другом изображения и комментарии, содержащие материалы экстремистского характера[34].

Для эффективного раскрытия преступлений экстремистской направленности, совершенных несовершеннолетними, на первоначальном этапе необходимо в полном объеме использовать помощь общественности и средств массовой информации.

С учетом того, что высока вероятность принадлежности потерпевших (жертв преступления) и (или) подозреваемых к другой национальности, расе или этнической группе, на стадии возбуждения уголовного дела следователь должен обращать внимание на необходимость осуществления процессуальных и следственных действий на территории других субъектов Российской Федерации или на территории иностранных государств.

[1] См.: Гаврилов Б. Я. Реалии и мифы возбуждения уголовного дела // Уголовное судопроизводство. 2010. № 2. С. 7-10.

[2] См., например: Быков В. М. Проблемы стадии возбуждения уголовного дела // Журнал российского права. 2006. № 7; Яшин В. Н., Победкин А. В. Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы : учебное пособие для вузов. М., 2002. С. 8; Тарзи- манов В. М., Даровских С. М. Целесообразен ли отказ от возбуждения уголовного дела // Вестник ЮУрГУ. Серия: Право. 2013. Т. 13. № 1. С. 48-52 и др.

[3] См.: О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 04.03.2013 № 23-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // Собрание законодательства РФ. 2013. № 9. Ст. 875.

[4] По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью “Моноком”: постановление Конституционного Суда РФ от 23.03.1999 № 5-П // Собрание законодательства РФ. 1999. № 14. Ст. 1749.

[5] См.: Янкин А. Н. Актуальные вопросы производства осмотра жилища // Российский следователь. 2009. № 10. С. 4.

[6] Там же.

[7] См.: Гудовских Т. С. Указ. соч. С. 66.

[8] См.: Доля Е. А. Указ. соч. С. 15.

[9] См.: Белкин Р. С. Курс криминалистики : в 3 т. М., 1997. Т. 3: Криминалистические средства, приемы и рекомендации. С. 135.

[10] См.: Баев О. Я. Проблемы криминалистики и уголовного процесса (статьи разных лет). Воронеж, 2006. С. 50.

[11] Баев О. Я. Методические основы расследования преступлений. Часть II. Ситуационный подход в методике расследования преступлений // Библиотека криминалиста. 2016. №3(26). С. 313-320.

[12] Шейфер С. А. Следственные действия. Основания. Процессуальный порядок и доказательственное значение. М., 2004. С. 46.

[13] См.: Руководство для следователей / под ред. В. В. Мозякова. М., 2005. С. 14.

[14] См.: Ершов В. А., Костылева Г. В., Милованова М. М. Методика расследования преступлений против жизни и здоровья граждан, совершаемых членами неформальных групп (движений) : научно-практическое пособие. М., 2007. С. 122.

[15] См.: Левченко О. П. Расследование убийств, совершенных по мотиву кровной мести. М., 2004. С. 107.

[16] См.: Расследование вооруженных разбоев и бандитизма / А. Ю. Головин [и др.]. М., 2004. С. 105.

[17] См.: Методика расследования преступлений, совершаемых на почве национальной или расовой вражды или ненависти / под общ. ред. О. Н. Коршуновой. СПб., 2002. С. 58.

[18] См. там же.

[19] См.: Баев О. Я. Проблемы криминалистики и уголовного процесса (статьи разных лет). Воронеж, 2006. С. 89.

[20] См.: Баев О. Я. Основы криминалистики : курс лекций. М., 2001. С. 232, 233.

[21] См.: Ершов В. А., Костылева Г. В., Милованова М. М. Методика расследования преступлений против жизни и здоровья граждан, совершаемых членами неформальных групп (движений) : научно-практическое пособие. М., 2007. С. 74, 75.

[22] См.: Криминалистика : учебник для вузов / под ред. Р. С. Белкина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 340.

[23] См.: Трухачев В. В. Мотивация в структуре криминалистической характеристики преступлений : дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1990. С. 140.

[24] О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства : федеральный закон от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2004. № 34. Ст. 3534.

[25] См.: Левченко О. П. Расследование убийств, совершенных по мотиву кровной мести. М., 2004. С. 150.

[26] Трухачев В. В. Мотивация в структуре криминалистической характеристики преступлений : дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1990. С. 144.

[27] См.: Власова Н. А. Пути совершенствования форм досудебного производства в уголовном процессе // Российский следователь. 2000. № 5. С. 19-23.

[28] Белкин Р. С. Курс криминалистики : в 3 т. М., 1997. Т. 3: Криминалистические средства, приемы и рекомендации. С. 395.

[29] См.: Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и органов предварительного расследования / под ред. Т. В. Аверьяновой, Р. С. Белкина. М., 1997. С. 129; Руководство по организации раскрытия и расследования умышленных убийств / под ред. М. А. Сергеева. Горький, 1973. С. 140; Преодоление противодействия предварительному расследованию. Свердловск, 1992. С. 12; Курс криминалистики / под ред. В. Е. Корноухова. Красноярск, 1996. Т. 1. С. 227.

[30] Соловьев А. Б. Система следственных действий как средство уголовно-процессуального доказывания. М., 2006. С. 51.

[31] См.: Коврига З. Ф. Дознание в органах милиции. Воронеж, 1964. С. 11.

[32] Власова Н. А. Возбуждение уголовного дела: теоретические и правовые проблемы // Журнал российского права. 2000. № 11. С. 25-30.

[33] Доказательства, доказывание и использование результатов оперативно-розыскной деятельности : учебное пособие / Н. А. Громов [и др.]. М., 2005. С. 76.

[34] Обвинительное заключение по уголовному делу по обвинению Спорыхиной М. А. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 282, ч. 1 ст. 280 УК РФ за 2011 г. // Архив Воронежского областного суда за 2011 г.