В англо-американском праве вместо привычного для большинства европейских правопорядков разделения имущественных прав на вещные и обязательственные и включения в категорию вещных прав широкого права собственности и иных, ограниченных по содержанию, вещных прав традиционно существуют "права владения" различными видами имущества. Они охватываются понятием property rights, которое обычно и весьма неудачно переводится как "права собственности", хотя в действительности речь идет о разнообразных по юридической природе имущественных правах.

Дело в том, что сама категория property складывается из двух различных видов имущества - real property, или realty ("реальное имущество" - аналог недвижимости), и personal property, или personalty ("личное имущество" - аналог движимости). При этом к real property относятся не только земельные участки и находящиеся на них строения (что в целом соответствует европейскому понятию недвижимых вещей), но и большинство имущественных прав ("титулов" - estate) на эти объекты. Personal property тоже охватывает как "вещи во владении" (chose in possession, или chattel), т.е. физически осязаемые движимые вещи (tangible property), так и "вещи в требовании" (chose in action), к которым относятся права требования, доли участия в корпорациях (share), "интеллектуальная собственность" и т.д. (intangible property). Таким образом, правовой режим real property и personal property здесь в равной мере распространяется как на вещи (движимые и недвижимые), так и на различные имущественные права (и другие нематериальные объекты), которые, по классическим пандектным представлениям, не будучи вещами, не могут быть и объектами права собственности и других вещных прав.

Различие real property и personal property исторически связано с тем, что норманнскими завоевателями еще в середине XIII в. было установлено, что все английские земли находятся в собственности короны как суверена (All land belongs only to the crown), а ее подданные могут приобретать на земельные участки лишь ленные права, подчиненные праву собственности и производные от него; они ни при каких условиях не могут стать собственниками земли в смысле получения широкой возможности господства над земельными участками. Поэтому различие real property и personal property исторически состояло также в порядке их наследования и в исках, используемых для защиты прав на них. В частности, до середины XIX в. истребование имущества в натуре (real remedies) допускалось только в отношении земельных участков и других видов real property, тогда как в отношении движимых вещей (chose in possession), относящихся к personal property, разрешались лишь требования о компенсации убытков (personal remedies) (в настоящее время это различие практически исчезло).

В результате англо-американское Real Property Law (называемое также Land Law) до сих пор закрепляет за частными землевладельцами только либо ограниченные по содержанию в сравнении с правом собственности титулы по общему праву (estate in law, или legal estate), либо еще более узкие титулы по праву справедливости (equitable estate). Как относительно "сильные" legal estate, так и относительно "слабые" equitable estate теоретически представляют собой изъятия из "полной собственности короны" (в американском праве - штата) и производны от нее (принцип relativity of title - относительность титулов) и в этом смысле могут сопоставляться с континентальной категорией ограниченных вещных прав. При этом категория estate в смысле самостоятельного права на владение может использоваться только в отношениях поземельной собственности; поэтому вместо термина estate, или real estate, в англо-американском праве используется также термин title to land.

Принадлежность движимого имущества обычно обозначается другим термином - ownership ("собственность"), или full ownership ("полная собственность"), неприменимым к праву владельцев недвижимости (real property). Именно применительно к категории ownership имеется теоретическая дискуссия относительно того, является ли оно единым правом (single right) или составляет совокупность, "связку" прав (bundle of rights) (последняя позиция является господствующей). Но независимо от этого ownership в англо-американском праве обычно характеризуется как "наибольшее право или связка прав, которое может существовать в отношении имущества" <1>.

--------------------------------

<1> "Ownership is the greatest right or bundle of rights that can exist in relation to property" (Bell A.P. Modern Law of Personal Property in England and Ireland. London, 1989. P. 66); "Ownership is the greatest possible interest in a thing which a mature system of law recognizes" (Honore A.M. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence. Oxford, 1961. P. 108).

Вместе с тем англо-американское право не отличается особой четкостью терминологии: одни и те же категории в зависимости от контекста здесь могут использоваться и как различные, и как совпадающие понятия. Так, наряду с понятием ownership к движимому имуществу нередко применяется категория property of the goods, а титульного владельца имущества (owner) нередко именуют держателем (holder, как например, shareholder - пайщик, акционер). В результате этого и создается основа для их некорректного понимания в качестве неких "прав собственности". В действительности же property rights, охватывая ownership на движимое имущество и различные estate (title to land) на недвижимость, представляют собой не аналог европейского права собственности или вещных прав, а совокупность различных по юридической природе имущественных прав. По классическим представлениям судебной практики к property rights относятся любые права, которые могут быть переданы третьим лицам и (или) осуществлены в отношении третьих лиц <1>.

--------------------------------

<1> В известном деле National Provincial Bank v. Ainsworth (1965 г.) английский судья лорд Уилберфорс указал, что property right or interest "identifiable by third parties, capable in its nature of assumption by third parties, and have some degree of permanence or stability" (цит. по: Quitmann K. Eigentums- und Besitzschutz im deutschen und englischen Recht. Rechtsvergleichende Analyse des Spannungsverhaltnisses zwischen Eigentum und Besitz. Schriften zum Internationalen Recht. Bd. 188. Berlin, 2011. S. 68).

Поэтому принципиально ошибочно их отождествление с правом (правами) собственности, ибо речь идет о различных по содержанию правах на имущество, притом в правопорядках, которым вообще неизвестно деление имущественных прав на вещные и обязательственные. Это положение представляет собой следствие исторически сложившихся на базе феодальных традиций институтов английского права, которое в данной области, строго говоря, даже невозможно назвать вещным в привычном понимании этой категории, ибо оно ни в коей мере не оформляет хозяйственное или иное господство лица над принадлежащей ему вещью, а лишь фиксирует оставшиеся с феодальных времен принципиальные различия правового режима земельных участков и движимых вещей.

Важно также отметить, что английское право не знает требований, которые защищают вещное право как таковое; оно признает только требования по защите владения (possession) или непосредственное право на владение (immediate right to possession). Английский суд не выясняет, какая из спорящих сторон имеет какое-либо абсолютное право на вещь, а решает, кто из них имеет "относительно лучшее право на владение вещью" (better right to possession), причем такой подход действует и в области Personal Property Law. В частности, full ownership, в принципе сопоставимое с абсолютным правом собственности на движимую вещь, в соответствии со сложившимся в английском праве пониманием рассматривается как статус "наилучшего", или "наибольшего" (наиболее "сильного"), права на владение вещью, но даже оно не дает абсолютного господства над вещью, как принято понимать существо права собственности в континентальном (прежде всего в германском) праве. Поэтому в английской доктрине подчеркивается, что "английское право собственности и владения не соответствует аналогичным понятиям римского права, оно является системой установления не абсолютного управомочия, а приоритетного управомочия" <1>.

--------------------------------

<1> "...The English law of ownership and possession unlike that of Roman Law, is not a system of identifying absolute entitlement, but of priority of entitlement" (Bridge M.G. Personal Property Law. 3 ed. London, 2002. P. 28 - 29).

В результате отсутствия полноценного права собственности частных лиц, во всяком случае в отношении земельных участков, в англо-американском праве появляется практическая возможность одновременного наличия нескольких однородных правомочий (титулов) разных лиц на один и тот же земельный участок. Иначе говоря, возникает ситуация, в которой каждый из этих лиц может считаться владельцем (owner) земельного участка в отношении своего титула. Например, одно лицо может иметь на земельный участок титул по общему праву (estate in law), допускающий неограниченное по времени и наследуемое владение, другое лицо может одновременно иметь на этот же участок ограниченный по времени титул (аналог аренды), третье - будущее право (future interest, или estate in expectancy), а четвертое - иной титул по праву справедливости (estate in equity), причем все они будут считаться обладателями property rights на этот земельный участок. При этом очевидно, что и в такой ситуации в действительности не происходит никакого "расщепления", или "разделения", собственности или правомочий собственника (как до сих пор полагают отдельные отечественные исследователи) - право собственности на землю целиком принадлежит короне (штату), а частные лица получают лишь ограниченные возможности (правомочия, или титулы) владения земельными участками.