Конкретные правовые отношения с точки зрения функциональной роли и значения в реализации норм права можно классифицировать на группы (виды). Ведущую или системосоставляющую для правореализационной практики роль играют конкретные материальные правовые отношения. В пределе этих отношений — и это их основная функция в правореализации — между конкретными частными и публичными субъектами устанавливаются социально-правовые связи и коммуникации, осуществляются целенаправленные действия и удовлетворяются многообразные потребности и интересы, в конечном счете формируется социально-целесообразная структура и среда для комфортной жизнедеятельности человека.

В современном обществе и государстве столько разновидностей означенных отношений, сколько общественно значимых практик реально существует. Причем появляются все новые практики и соответственно новые виды конкретных материальных правовых отношений. В контексте данной проблематики укажем на критерии выделения общественно значимой практики: та или иная практика становится общественно значимой, следовательно, потенциальным объектом общего и индивидуального нормативного правового регулирования и материальным источником конкретных правовых отношений при условии, если она массовидна, затрагивает интересы многих людей и государства, имеет [1] специфическое социально-предметное содержание, поддается социальному и нормативно-правовому регулированию и контролю.

Та или иная общественно значимая практика имеет и дополнительные признаки, в частности идеологию, т.е. цели, принципы и идеи, в соответствии с которыми данная практика развивается. Наличие собственной локальной идеологии свидетельствует и подтверждает статус общественной значимости практики. В подтверждение можно привести такой показательный пример: сегодня в Российской Федерации идет процесс формирования относительно самостоятельной новой общественно значимой практики купли-продажи земли, которой присущи все вышеозначенные свойства. Наиболее важные отношения этой практики урегулированы нормами права. Поэтому они имеют правовой статус и функционируют как конкретные материальные (земельные) правовые отношения.

Этот вид правоотношений именуется материальным по аналогии с материальным правом, нормы которого их регулируют. Здесь понятие «материальное» используется в более широком значении, чем принято в обществознании: в юриспруденции материальные правоотношения не только те, в пределе которых создаются материальные ценности, но и все иные социальные отношения, например информационные, экологические и т.д. Поэтому терминологически точнее было бы их обозначать как конкретные социально-правовые или общественноправовые отношения. Однако далее, следуя традиции, будет использоваться данная терминологическая конструкция.

Но даже такое уточнение, приближающее теорию правоотношений к практике, требует пояснения. Социальные правовые (материальные правовые) отношения в практике всегда наполнены тем или иным специфическим социально предметным содержанием. В реальной действительности есть земельные правовые отношения, правовые отношения суррогатного материнства, правовые отношения единого государственного экзамена, избирательные правовые отношения и т.д. Категория «конкретные материальные правовые отношения» не более чем структура теоретико-правового знания, которая призвана зафиксировать и показать общие (типичные) свойства, присущие всем разновидностям означенных первичных для жизнедеятельности человека, социальной группы, общества, государства правовых отношений.

В юриспруденции для формальной идентификации этих реалий правореализационной практики используется также терминологическая конструкция «регулятивные (диспозитивные) правовые отношения». В этом случае акцент делается на правовой составляющей конкретного материального правового отношения, в частности на регулятивной функции диспозиции нормы правила поведения, и не учитывается его социальная компонента. Если это как антитеза охранительному правовому отношению в какой-то мере оправданно с точки зрения познавательной, с точки зрения формирования правосознания будущего юриста, то в практически-прикладном аспекте малопродуктивно, поскольку правореализатор и практикующий юрист имеют дело именно с конкретным материальным правовым отношением, для них актуально значима как его социальная, так и юридическая компонента.

Среди конкретных материальных правовых отношений выделяются простые (например, проезд в общественном транспорте) и сложные (купля-продажа недвижимости). Одна из отличительных особенностей сложного отношения состоит в том, что его функционирование (возникновение, изменение и прекращение) обеспечивается комплексом конкретных процедурных правовых отношений. Говоря о процедурных правовых отношениях, нельзя забывать важное обстоятельство: сложное конкретное материальное правовое отношение имеет собственную «внутреннюю» процедуру: кто из персонально поименованных участников, в какой последовательности, в какое время и на какой стадии развития отношения совершает те или иные действия.

Иными словами, надо различать и не смешивать процедуру сложного конкретного материального правового отношения (последовательность действий сторон в пределе отношения) и процедурные правовые отношения (последовательность действий сторон вне отношения, но в связи с ним). Чем сложнее и более значимо для данной общественно значимой практики и социума конкретное материальное правовое отношение, тем большее количество конкретных процедурных правовых отношений его «обустраивает». Например, купля-продажа земли «обустроена» наряду с другими конкретным процедурным правовым отношением государственной регистрации права собственности на земельный участок. Следовательно, сложнее становится структура правореализации, поскольку эти отношения образуют своеобразный юридический механизм реализации субъективных прав и обязанностей, ограничений и запретов, условий и порядка деятельности сторон — участников конкретного материального правового отношения.

Второй вид — конкретные процедурные правовые отношения, которые связаны с публичным индивидуальным нормативным правовым регулированием или с неюрисдикционным правоприменением. Через эти и посредством этих отношений внешний для сложного конкретного материального правового отношения публичный субъект, прежде всего государственный чиновник и служащий исполнительной власти и (или) муниципальный чиновник и служащий, или представитель саморегулируемой организации, конструктивно и правомерно взаимодействуя с той или иной стороной (сторонами) материального отношения, осуществляет управляющее воздействие — администрирование и тем самым организационно поддерживает, в определенном смысле охраняет и ситуационно контролирует ход и динамику развития сложного конкретного материального правового отношения.

Функционально процедурные правовые отношения призваны с эффектом высокой степени гарантированности защищать интересы сторон и содействовать нормальному (в режиме законности) развитию конкретного материального правового отношения. Однако на практике в рамках данных отношений возникают такие негативные социальноправоразрушающие явления, как бюрократизм, волокита, ошибка, злоупотребление полномочиями, должностной подлог и коррупция. Уменьшить количество процедурных правонарушений и тем самым создать благоприятный режим функционирования данного феномена можно в том числе и за счет оптимизации процедур. Процедур и соответствующих правоотношений для сложного конкретного материального правового отношения должно быть не больше, но и не меньше (принцип необходимой достаточности процедур), чем требует объективная логика функционирования материального правоотношения.

Третья группа — контрольно-надзорные правовые отношения. Как в правореализации функционируют и взаимодействуют конкретные материальные и конкретные процедурные правоотношения, развиваются они в режиме законности или деформируются, если деформируются, то как, когда и по чьей вине, — все эти правообеспечительные и иные правоохранительные задачи решаются в рамках конкретных контрольно-надзорных правовых отношений.

По своей природе это так называемые вертикальные или, точнее, специфические управленческие отношения. Здесь, как в процедурных правоотношениях, возникают различные негативные для реализации норм материального права явления, прежде всего злоупотребление должностными полномочиями и коррупция. В идеале общество и государство в лице специально уполномоченных структур и их представителей — публичных правореализаторов, например прокурора, сотрудника Роспотребнадзора, аудитора Счетной палаты РФ, должны устанавливать контроль и надзор не над всеми, а только над наиболее значимыми и социально резонансными конкретными материальными и конкретными процедурными правовыми отношениями.

Четвертая группа — деформированные конкретные правовые отношения. Деформированными (конфликтными) могут стать любые из конкретных правоотношений. В отличие от нормального такое правовое отношение противоречит ситуационному праву или в простых ситуациях любому — материальному, процедурному, контрольно-надзорному, процессуальному, правоохранительному — общерегулятивному правовому отношению, т.е. целям, принципам права, конкретным правовым требованиям, зачастую и социальным, прежде всего нравственным нормам и принципам. Деформированным (конфликтным) конкретное правоотношение становится тогда, когда одна из сторон и (или) обе стороны совершают противоправные действия и «изнутри» разрушают - деформируют его.

Правонарушение как некая «раковая клетка» возникает и развивается в рамках конкретного правового отношения и тем самым деформирует его. (Однако оно (правонарушение) может существовать и как самостоятельный вид деформированного (конфликтного) правоотношения.) В этом случае субъекты реально создают ситуацию возникновения охранительного, например уголовного, правового отношения, поскольку они выходят за пределы поля свободы данного конкретного отношения и своего ситуационного социально-правового статуса, очерченного и закрепленного либо в соответствующем общерегулятивном правоотношении, либо — для сложного конкретного материального правового отношения - в ситуационном праве.

Деформированными, но при этом сравнительно бесконфликтными конкретные правоотношения могут быть в двух случаях. Во-первых, специфической разновидностью деформированного является конкретное правовое отношение, ставшее объектом правонарушающего поведения «внешнего» субъекта: например, в момент совершения сделки стороны подвергаются разбойному нападению. Здесь конкретное, прежде всего материальное, правоотношение не получает и, возможно, никогда не получит законченной формы.

Во-вторых, нормальное развитие конкретного правового отношения может быть заблокировано в результате действия обстоятельств непреодолимой силы (форс-мажор) либо в результате правомерных действий (бездействия) участников или «внешних» субъектов (например, спор о пределах субъективного права).

Деформированные правоотношения выступают фактическим основанием возникновения юрисдикционного публичного индивидуального нормативного правового регулирования или юрисдикционного правоприменения (юрисдикционного юридического процесса). Оно осуществляется в рамках конкретного охранительного правового отношения и комплекса процессуально-правовых отношений.

Следующий вид — конкретные охранительные правовые отношения[2]. Их функциональная роль и предназначение в осуществлении права заключаются в том, что в пределе данных отношений и соответствующей процессуально-правовой инфраструктуры деформированные правовые отношения:

возвращаются в исходное должное, т.е. недеформированное, положение;

начинают развиваться в соответствии с ситуационным правом или общерегулятивным правоотношением;

если это невозможно, официально (легально) подтверждается факт прекращения деформированных правовых отношений и определяются при необходимости вид и мера юридической ответственности субъектов, виновных в этом.

В связи с этим нельзя не заметить: вряд ли правильно рассматривать, как предлагают некоторые авторы, юридическую ответственность в качестве самостоятельного правового отношения (правоотношение юридической ответственности); анализ практики показывает, что ситуационная юридическая ответственность субъекта устанавливается в пределе структуры конкретного охранительного правового отношения и является его элементом — составляющей.

В правореализации выделяются процессуально-правовые отношения. Это не только правоотношения конституционного, гражданского, арбитражного, административного и уголовного судопроизводства, но и правовые отношения медиации и деятельности третейского суда, а также правоотношения следствия (дознания), исполнительного производства и исполнения наказаний. Они обеспечивают законность и обоснованность возникновения, изменения и прекращения конкретного охранительного правового отношения. Вот почему процессуально-правовые нарушения недопустимы ни под каким предлогом, а факт их совершения в соответствии с принципом ничтожности должен служить основанием для обжалования или опротестования решения, приговора и т.д. Эти отношения всегда документально зафиксированы в той или иной процессуальной форме, что позволяет рассматривать их в качестве результата, процедура получения которого в порядке ретроспективного контроля может быть реконструирована и воспроизведена. В таком контексте конкретные процессуальные правовые отношения можно рассматривать как процессуально-правовую инфраструктуру, способную обеспечить в наиболее социально целесообразном порядке разрешение или минимизацию всевозможных конфликтов и устранение дефектов (деформаций) в реализации норм права[3].

Наконец, особое место в правореализации занимают конкретные поощрительные правовые отношения. В рамках этих отношений специально уполномоченные публичные субъекты реализуют меры поощрения, определяют вид и меру позитивной юридической ответственности за правомерное примерное поведение субъектов — участников тех или иных конкретных правовых отношений.

[1] Характеристику ситуационного праворегулирующего комплекса см.: Погодин А.В. Элементы теории правореализации: Дис. ... докт. юрид. наук.

[2] См. подробнее: Вопросы теории охранительных правоотношений: Материалы научной конференции. Ярославль, 1999.

[3] Подробнее о специфике процессуально-правовых отношений, их форме, содержании и структуре, а также о функции в индивидуальном правовом регулировании см.:

Погодин А.В. Процессуальные правовые отношения: теоретические и методологические вопросы: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 18. См. также: Шагиева РВ. Процессуально-правовые нормы и их реализация в социалистическом обществе. Казань: Изд- во Казан. ун-та, 1986.