Русский язык - язык не только русского народа, но и российской цивилизации - складывался не одно столетие силами многих поколений. Современный русский язык прошел путь от праславянского языка, старославянской письменности и живого народного языка, которые в переломном XVIII в. и впоследствии в творчестве А.С. Пушкина и других поэтов, писателей-классиков оформились в русский литературный язык.

Как право является своеобразным «зеркалом» жизни общества и государства, закрепляет и регулирует возникающие общественные отношения, так и формирование русского языка ознаменовало начальную стадию становления его правового статуса.

Распространение грамотности и появление литературы связывают с приходом христианства на Русь[1]. Тем не менее, в процессе становления российской государственности немаловажную роль сыграло и язычество, «это древнее невидимое мировоззрение, глыба исторически запредельного, русская тайнореальность, нашло себе выражение и в русском языке с его невиданной мощью»[2].

Изобретение славянского алфавита, оглашенного 24 мая 863 года в граде Плиске солуньскими братьями Кириллом и Мефоди- ем, было попыткой восстановления взаимопонимания и единения славян древности.

Этот язык, получивший название словенский (так же его называют славянским, древнеболгарским, древнецерковнославянским, старославянским, книжно-славянским), вобрал в себя лучшее от языков разных славянских народов и по замыслу творцов был священно-ученым. Введение словенского языка в число языков, на которых могли вестись богослужения, ознаменовало формирование его международного статуса.

В «Велесовой книге» об этом событии излагается так: «И не должны мы слушать их (греков - прим. авт.) речи, будто они составили для нас письмо, чтобы мы приняли его, а свое утратили. Вспомним того Илара, что хотел учить детей наших, а должен был прятаться в домах, чтобы мы его, незнающего, научили нашему письму...»[3]. Под Иларом, скорее всего, подразумевается просветитель славян Кирилл - Константин, который в Херсонесе изучал русский язык по Евангелию и Псалтырю, что, вероятно, было использовано им при создании алфавита[4], впоследствии названного его именем. То есть «Велесова книга» повествует о том, что письменность уже была, а заслуга Кирилла состояла в том, что он ввел русский язык в число «священных», что означало придание языку международного статуса (полагаем, что исторически это значило больше, чем современное придание языку статуса официального языка международных организаций и т.п.).

По мнению некоторых учёных, человек не мог быть создателем славянской азбуки, так как азбука - это внутриприродный код.[5] Глубокое и детальное рассмотрение вопроса о происхождении алфавита не является целью проводимого исследования, однако следует отметить значимость этого события. Как писал Д.Н. Овсянико-Куликовский, «именно строй языка является интеллектуальной конституцией людей, хотя им кажется, что они орудуют логикой независимо от языка»[6]. Таким образом, с изобретением алфавита славянские народы получили свою интеллектуальную конституцию.

Помимо возрождения общих черт славян и своевременного напоминания об их родстве, словенский язык упорядочил до этого бесписьменные славянские языки. Хотя славян он не объединил, но сыграл существенную роль в развитии каждого славянского языка: азбука кириллица по сей день используется различными славянскими народами (болгарами, сербами и т.д.). В 1991 году был возрожден День славянской письменности и культуры, который впервые в Российской империи широко отмечался в 1863 году - в год 1000-летия обретения азбуки. В 2010 году вышел Указ Президента РФ от 16.03.2010 № 323 «О праздновании Дня славянской письменности и культуры», в котором отмечалась важность этого праздника «в консолидации российского общества и укреплении связей с братскими славянскими народами»[7]. Этот праздник также отмечают в ряде других стран: Белоруссии, Болгарии, Македонии, Словакии, Чехии и др.

Итак, с введением русского языка в разряд «священных» началось формирование новых сфер использования русского языка как языка цивилизации, государственности и литературы, что сопровождалось переводами иноязычной литературы на русский язык, в первую очередь с греческого. Например, А.С. Павлов предполагает, что славянский перевод Номоканона и Синтагмы был произведен при великом князе Ярославе, о котором «замечено в Начальной Летописи, что он собрал писцов многих и преложил с греческого языка на русский много книг, необходимых для просвещения Руси»[8].

Важно отметить, что именно в XI в. в результате объединения восточнославянских племен появилась идея единства Русской земли и русского языка, а Киев как собиратель восточнославянских племен стал, по выражению В.В. Виноградова, «колыбелью общерусского языка»[9]. Кроме того, в конце X и XI вв. интегративная зона общеславянского языка охватывала весь славянский мир. Например, до распада Древнерусского государства южные и юго-западные земли Великого княжества Литовского были подвержены значительному влиянию русского элемента, из-за чего его называли даже Литовско-Русским - русские язык, право, нравы вместе с православием к тому времени около ста лет распространялись среди языческой Литвы[10].

С XIV в. политическая, экономическая и культурная роль Москвы возрастала и диктовала необходимость распространения ее языка как общего для жителей разных российских областей.

Письменность московских приказов упорядочивала живую речь и будучи средством государственного общения не только воздействовала на речь москвичей, но и распространяла свои нормы в присоединенных областях[11].

К XVII в. русское единое государство «по своей территории превышало во много раз территорию любого европейского государства. Пожалуй, богаче всех государств оно было и по составу народностей, в нем проживавших. Но в то время оно считалось русским, ибо русские люди, русские земли служили ядром государства и создавалось оно под идеей объединения русских земель»[12]. С этим связано и то, что в XVII в. русский язык прошел одну из ключевых фаз своего развития:

• возникли национальные связи и были заложены основы русской нации;

• усилился процесс концентрации общенациональных элементов;

• встал вопрос о перераспределении функций книжного русско-славянского и русского делового административного языка (более близкого к живой речи), которые выполняли функции письменных языков;

• завершился процесс вытеснения письменных территориальных диалектов московским приказным языком, претендовавшим на значение общенациональной русской нормы[13].

Петровская эпоха в истории России характеризуется существенными преобразованиями, затронувшими различные сферы жизни общества и государства, которые были продиктованы стремлением преодолеть отсталость страны и тем самым обеспечить ей национальную независимость, экономическое и культурное развитие[14]. Особое место занимает реформа русского языка.

Под русским языком в Российской империи понимались в узком смысле литературный язык России, представляющий в своем основании одно из великорусских наречий, а в широком смысле — совокупность великорусских, белорусских и малорусских наречий[15]. В определении русского языка выражена официальная государствообразующая концепция Российской империи - концепция общерусского народа (триединый русский народ, великий русский народ, большой русский народ), сформированного из трех «ветвей»: великороссы как культурно-этническое ядро, малороссы и белорусы. Так, до принятия Петром I титула императора он именовался «Великий Государь, Царь и Великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец»[16]. Эта идеология была продиктована присоединением Левобережной Украины к Русскому царству во второй половине XVII веке[17]. Такой сложнейший политический процесс не мог проходить без различных трудностей, поэтому для поддержания авторитета государственной власти среди населения Левобережной Украины и налаживания диалога с ним Петр I неоднократно прибегал к такой форме взаимодействия власти и народа, как обращение посредством грамот и манифестов[18]. Например, 21 января 1709 года Петр I в Грамоте малороссийскому народу известил население Украины об изменнике Мазепе с изъяснением его предательского письма к Польскому Королю, где в подробностях описана антигосударственная деятельность гетмана и озвучен призыв к малороссийскому народу «стояти против неприятеля мужественно». Это письмо, написанное на польском языке, «для лучшего вразумения, на Российской язык ... с онаго приложить повелели»[19]. Таким образом, объединение русской земли под общей государственной властью определило для русского языка новые задачи: он должен был стать языком общим для всей России, органом литературы и государственной жизни[20].

Важно отметить, что до XVIII в. церковнославянский язык составлял существенную конкуренцию письменному языку, так как некоторые отрасли литературы принадлежали исключительно языку церкви. Однако церковнославянский язык имел слишком сложную грамматическую систему, а набор его лексики не мог обеспечивать требуемый уровень при составлении и переводе значительно увеличившегося объема литературы в связи со стремительным развитием науки и техники. Политическая и техническая реконструкция государства требовали реорганизации языка.

Перечисленные факторы обусловили необходимость реформы, которая бы утвердила определенный стандарт и внесла однообразие в письменный язык для использования на всей территории Империи. Так, с 1708 г. по указу Петра I книги недуховного содержания стали печатать «гражданским» шрифтом, переработанным на графической базе распространенного в Европе шрифта «антиква» и сближенным по начертанию с латинскими буквами[21]. На проекте печатной азбуки, в которой Петр I самостоятельно правил новые начертания букв, им было указано: «Сими литерами печатать исторические и мануфактурные книги»[22]. Первой напечатанной новым шрифтом книгой стала «Геометриа, славенски землемерие» с рукописи, испещренной собственноручными поправками Петра. Второй книгой были «Приклады како пишутся комплименты разные»[23] - перевод немецкого письмовника с образцами писем, подходящих для разных ситуаций. По новому образцу будут издавать и первую русскую газету, тоже появившуюся по воле Петра I, - «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и во иных окрестных странах»[24]. Так появился «государственный стандарт письменного языка» (гражданский шрифт и новая азбука). Русский гражданский шрифт положен в основу алфавитов большинства народов России, а также болгарской, сербской и монгольской письменности.

Взгляды ученых-историков, ученых-политологов и ученых- религиоведов на языковую реформу Петра I разнятся с диаметральной противоположностью. Превалирует взгляд, что реформа языка стала воплощением его антицерковной политики, при которой новый светский порядок антагонистически противостоял старому. На наш взгляд, церковная реформа Петра I была продиктована исторической ситуацией, ведь причиной секуляризации церковных земель (свободных от налогов) стало их чрезмерное увеличение, что негативно сказывалось на государственном развитии и на монастырских нравах (сложившееся положение никак не соответствовало обету нестяжания).[25] Сам же Петр I «был человек набожный, скорбел о невежестве русского духовенства, о расстройстве церкви, чтил и знал церковный обряд»[26]. Аналогично и языковая реформа была обусловлена расширением задач письменности и приданием образованию светского характера, в результате чего произошло не противопоставление церковного и светского (приказного) языков, а их своеобразное слияние. Таким образом, оставаясь в основе своей народным, литературный язык обогатился неистощимым запасом церковно-славянских слов.

И всё же, одним из последствий языковой реформы Петра I стало обилие иностранной терминологии, преимущественно германоязычной, что было вызвано объективной потребностью. Однако анализ политико-правовой практики в её историческом ракурсе даёт немало примеров во все времена и во многих странах «эксцесса исполнения», когда планируемое, задуманное в реальности видоизменяется. Так, например, в Табели о рангах русские слова встречаются лишь в качестве исключений[27]. Петр I был даже вынужден отдать приказ, чтобы реляции «писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов», поскольку от чрезмерного употребления заимствованных слов «самого дела выразуметь невозможно»[28]. Обратим внимание на термин «российский язык», который сейчас не используется, а, может быть, и зря. Полагаем, что иноязычные заимствования были в меру необходимы, вследствие отсутствия специальной лексики в русском языке (заимствовались военные и ремесленные термины, названия некоторых бытовых предметов и др.). В процессе заимствования европеизмы приспосабливались к традициям и смысловой системе национального выражения и сыграли немаловажную роль в расширении семантической базы формирующегося национального языка.

Как отметил Л.Н. Гумилев, отношение царя Петра к Европе в известной мере оставалось потребительским («Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом»)[29], таким оно было и в отношении иностранной терминологии: сначала русский (российский) язык со сложностями справлялся с таким наплывом зарубежных слов, но уже во второй половине XVIII века появляются образцы чистого русского языка, который, не утратив своих основ, стал сознательно употреблять западно-европейские заимствования. Таким образом, и в этой сфере Европа понадобилась России наполовину меньше обозначенного Петром I срока.

Сами законодательные труды Петра I как императора, главного волеизъявителя, его проекты, уложения, приказы, исторические записи и заметки, разные наставления и письма вносили вклад в формирование элементов правового статуса русского языка. Язык Петра был не просто русским языком, языком его законодательства, но и образцом для всех, поэтому законы он писал «ясно, дабы их не перетолковали»[30].

Подводя итог анализу политики Петра Великого в сфере языка, важно отметить, что официально статус русского (российского) языка закреплен не был, однако посредством указов были проведены такие преобразования, которые установили «государственный стандарт письменного языка» (гражданский шрифт и новая азбука) и послужили началом формирования правового статуса русского языка. Русский язык также стал мощным геополитическим инструментом в целях реализации государственной политики «единения» земель в составе Российской империи.

Русское многоэтничное государство просуществовало до 1552 г. Русский народ стал развиваться дальше, но уже в «другой скорлупе»: России, хотя до Алексея Михайловича употреблялись слова «Русское государство», «Московское государство», «Московская Русь»[31]. Россия, «переняв эстафету» у Русского многоэтничного государства, проводила ту же «национальную политику», собирая под своим крылом множество народов. А для управления ими создавались «национальные» приказы (отраслевые органы управления): Казанский, Сибирский, Астраханский и т.д. Таким образом, в XVIII в. Русское многоэтничное государство превращается в Российскую империю. Это не могло не сказаться на статусе русского языка.

В период правления Екатерины I не выявлено каких-либо нормативно-правовых актов, касающихся статуса русского языка, однако следует отметить во многом дискриминирующее отношение к русскому языку в законодательстве этого периода. Например, духовное завещание, названное по непонятным причинам «Теста- мент», содержит такие слова и словосочетания: сукцессия, сукцес- сор, правами и прерогативами, десценденты, мобилии и т.д.[32]

Из дальнейших существенных для правового статуса русского языка событий следует отметить, что в период царствования Петра II в 1728 г. Верховным тайным советом было принято предписание, чтобы «российские при других дворах министры в своих реляциях не включали терминов иностранных, кроме только самых необходимых»[33], что демонстрирует вектор языковой политики в сфере дипломатического общения.

Правление Анны Иоанновны и регентство Бирона примечательны усилением немецкого влияния, но, несмотря на это, «все официальные бумаги, донесения императрице в Кабинет должны были писаться по-русски»[34]. Это является доказательством того, что вне зависимости от перевеса политических сил русский язык оставался языком российской государственности и языком права. Однако в сфере просвещения русский язык развития не получал в связи с «неготовностью русского языка к выражению предметов высших наук»[35]. Так, например, по рапорту, поданному

Минихом в 1733 году, русский язык не был обязательным предметом, и из 245 русских кадет только 18 учили русский язык, зато французский - 51, латинский - 15, немецкий - 237[36].

Более того, в эти годы очевидной стала необходимость нормализации, устройства русского языка и его стилистической регламентации. В этих целях в 1735 г. было учреждено Российское собрание, членом которой стал В.К. Тредиаковский, один из первых задавшийся вопросом о норме общенационального русского языка.

Активное воздействие на языковую ситуацию в национальных районах Империи российским обществом началось в XVIII в., что заключалось в популяризации национально-русского двуязычия благодаря деятельности общественных организаций и подвижни- ков.[37] К первой половине XVIII в. относят открытие в рамках школьно-миссионерской деятельности школ для обучения «иноверческих детей»[38], новокрещенские школы[39]. В советской литературе это связывают с абсолютистской политикой русификаторства. Однако важно отметить, что русский язык выступал важным фактором интеграции территорий в социально-экономическое и культурное пространство Российской империи, потому что до широкого распространения русского языка в большинстве регионов отсутствовали либо не были четко обозначены лингвистические межнационально-коммуникативные связи, письменной традиции практически не существовало, и уровень грамотности населения был ничтожно мал.

Например, на Северном Кавказе русский язык был известен уже с X - XII вв. - со времен существования Тмутараканского княжества, в котором формировались зачатки распространения русского языка среди предков современных народов Карачаево-

Черкесии. Фактически русский язык стал распространяться на Северном Кавказе с середины XVI века в связи с появлением в регионе постоянных поселений терских казаков (причем терское казачество являлось носителем древнейших фольклорных и лингвистических традиций ещё домонгольского периода)[40]. После вхождения Большой Кабарды в состав России по Кючук-Кайнар- джийскому мирному договору 1774 года[41] русский язык уже в качестве языка делопроизводства и дипломатических отношений стал приобретать в регионе всё большее влияние[42].

Законодательные акты Елизаветы Петровны в сфере науки, образования и культуры не обошли стороной и статус русского языка: принятием Регламента Императорской Академии Наук и Художеств в Санкт-Петербурге от 24 июля 1747 г. начинается вытеснение латинского языка русским из сферы образования[43]. Это направление языковой политики было продолжено Екатериной II, в ноябре 1767 г. давшей указание, «чтобы лекции в Университете на российском языке преподаваемы были»[44].

Однако в дворянском обществе отношение к русскому языку было не таким уж благожелательным, что не способствовало реализации государственной политики в сфере языка. Например, в комедии А.П. Сумарокова «Чудовищи» один из героев, отзывался об Уложении царя Алексея Михайловича так: «Уложение! Что это за зверь? Я не только не хочу знать русского права, я бы и русского языка знать не хотел. Скаредный язык!»[45].

Несмотря на свою непродолжительность, период царствования Петра III характеризуется обилием принятых государственных актов (192 указа)[46], История создания большинства из законодательных актов до сих пор является предметом дискуссии для ученых,[47] однако существенных для развития статуса русского языка положений нами не выявлено.

Конец XVIII в. характеризуется глубиной разработки национального русского языка, что нашло отражение в законодательных актах Екатерины II, в которых обнаруживаются образцы чистого русского языка, не выявлены неоправданные заимствования (обычно встречаются в форме цитирования актов Петра I), и, несмотря на смешение стилей, используется относительно понятный и для современного юриста язык законодательства.

М.В. Ломоносов был не только первым русским химиком, физиком, геологом. Помимо этого он занимался философией, исследовал историю России и разрабатывал систему стилей и норм русского языка. Именно М.В. Ломоносовым заложены основы нормализации русского языка. М.В. Ломоносов доказывал, что славянский язык присущ России, Польше, Богемии, Болгарии, Сербии, Хорватии, Македонии и т.д. В противовес Байеру, который считал, что русский язык восходит по происхождению к норманнскому или скандинавскому языку, Ломоносов писал, что русский язык развился из славянского, на котором разговаривали россы и пруссы. «Итак, - пишет Ломоносов, - когда древний язык варягов- россов один с прусским, литовским, курляндским или летским, то, конечно, происшествие и начало свое имел от славенского, как его отрасль»[48]. В Российской грамматике М.В. Ломоносов отмечал: «Повелитель многих языков, язык российский не токмо обшир- ностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе»[49].

Во второй половине XVIII в. началось формирование государственной системы образования. Ключевым событием образовательной реформы Екатерины II можно назвать создание народных училищ в соответствии с Уставом народным училищам в Российской империи от 5 авг. 1786 г.[50], одной из задач которых стало обу-

чение русскому языку. «Устав народным училищам в Российской империи» от 1786 г. закрепил формирующийся статус русского языка как языка образовательного процесса.

Царская политика в сфере национально-языковых отношений характеризуется исследователями по-разному. По мнению Н.Г. Аполловой, абсолютсткое правительство нередко тормозило освоение русской культуры народами национальных окраин[51]. Эмигрант Н.С. Трубецкой в 1925 г. характеризовал политику русификаторства как органически чуждую исторической стихии России[52]. Тем не менее, языковая политика Российской империи «сочеталась с определенным курсом на сохранение языков национальных меньшинств и поддержанием национального самосознания народов»[53]. Например, предпринимались первые попытки создания на Северном Кавказе национальных школ. Задача учреждения осетинской школы была поставлена еще в 1749-1752 г. г. на русско-осетинских переговорах в Петербурге[54]. В соответствии с высочайшим указом от 27 сентября 1764 года «О заведении при урочище Моздок... для осетинских и ингушских и протчих горских народов детей школы» учреждалась осетинская школа в г. Моздо- ке[55]. Святейший Правительствующий Синод, к ведению которого относилась школа, считал, что основное назначение Моздокской осетинской школы - это подготовка проповедников и священников из числа осетин. По мнению Камболова Т.Т., указание «стараться, чтобы ученики этой школы никогда не забывали своего природного языка»[56], было вызвано тем, что в случае утраты ими родного языка в процессе обучения их нельзя будет привлекать к миссионерской деятельности в Осетии.[57] В первой четверти XIX века в Тифлисской духовной семинарии в целях подготовки священников для осетинских приходов стали преподавать осетинский язык. В 20-е годы XIX в. началось открытие первых церковноприходских школ собственно в Осетии[58].

В процессе становления русского языка как языка образования следует отметить образование учебных округов. Так, например, на Кавказе для единообразия государственного управления в сфере образования в соответствии с Положением «О Кавказском учебном округе и учебных заведениях, ему подведомственных»[59] в 1848 году был основан Кавказский учебный округ, что ознаменовало новый этап в развитии языковой и образовательной политик[60]. Согласно Положению, в числе общих предметов преподавания в гимназиях Кавказского учебного округа полагались не только российская грамматика, риторика, пиитика и история российской словесности, но и местные языки: для двух Тифлисских гимназий - грузинский, татарский и армянский, для Кутаисской гимназии - грузинский и турецкий, для Ставропольской гимназии - татарский и черкесский, для Екатеринодарской - один черкесский (С. 102). В уездных училищах в семь предметов преподавания также входил как русский язык и российская грамматика, так и местные языки: в Грузинских уездах Тифлисской и Кутаисской губерний - грузинский, а в прочих уездах Закавказского края и губернии Ставропольской - татарский. В §101 отмечалось, что обучение местному языку обязательно для учеников уездного училища, а армянскому языку, там, где он положен, обучаются только армяне (С. 107). В число предметов, преподаваемых в общих одноклассных приходских училищах, входили русское чтение и письмо, а также чтение и письмо местного языка. Обучение местному языку и Закону Божию возлагалось на местных приходских священников, а для преподавания русского языка и других предметов назначались, с разрешения Попечителя, один или два особых учителя (С. 108). К числу частных учебных заведений Кавказского учебного округа принадлежали школы, учрежденные в городах и селениях частными лицами для обучения грамоте местных языков. Лица, обладающие надзорными полномочиями, обязаны были наблюдать, чтобы содержатели частных школ не преподавали в них других предметов (С. 110). Позиция Кавказского наместника М.С. Воронцова, который был инициатором создания Кавказского учебного округа, заключалась в том, что необходимо «непременное и безусловное обучение всех учащихся русских, по крайней мере, одному из туземных языков»[61].

Таким образом, правовое регулирование в языковой политике в национальных районах Империи можно признать достаточно подробным и направленным на расширение национального двуязычия.

В середине XIX в. боролись две модели языковой политики: централистская и регионалистская. В итоге приоритетным направлением в языковой политике стала русификация. Вопрос о языке преподавания в региональных школах в ст. 4 «Положений о начальных народных училищах» от 31 мая 1864 года был решен в пользу русского языка[62]. По мнению министра народного просвещения Д.А. Толстого, цель инородческого образования — это «сближение инородческих племен с господствующим русским населением, постепенное слияние их с русскою цивилизациею»[63]. Так, например, к 1860-м годам в Северной Осетии в семи действующих церковноприходских школах языком обучения оставался русский[64].

А.Б. Созаев считает, что во второй половине XIX вв. Кавказский учебный округ стал одним из ведущих центров педагогической мысли Российской империи[65]. На Северном Кавказе открывались светские школы, стала издаваться учебно-методическая литература на местных языках, печатались исследования по истории и этнографии горцев, началась подготовка учителей из представителей коренных народов. Более того, Департаментом народного просвещения было выделено 4% из государственного бюджета для выпуска этнографических и исторических работ выдающихся кавказоведов XIX века, а также букварей, учебников, книг на местных языках, журнала «Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа»[66] и т.д. В целях развития школьного образования в регионах в 70-х гг. XIX века реализовывались проекты подготовки учителей из числа коренных народов Северного Кавказа. Так, Павел Чернов - смотритель Нальчикской горской окружной школы

- обращаясь к попечителю Кавказского учебного округа Я. М. Неверову 27 ноября 1873 года, высказывал мнение, что зная два языка

- кабардинский и русский, «учитель-кабардинец мог бы с большим успехом вести сие дело с соотечественниками, нежели русский»[67].

Деятельность Министерства народного просвещения (МНП) в последней четверти XIX в. сводилась к двум основным направлениям: начальные учебные заведения переводились в ведение МНП, на национальных окраинах шло упорядочение устройства начальных школ[68]. Преобразования коснулись не только формальной стороны дела, но и глубинных пластов культуры всех нерусских народов. Например, с 1879 по 1893 гг. в Кавказском учебном округе значительно возросло число начальных школ, в которых преподавание велось исключительно на русском языке, с 49,8% (1879) до 73,4% (1893). За это же время практически не осталось школ, где преподавание велось бы исключительно на родном языке (в 1879 г. их было 17,9%)[69]. Однако К.П. Яновский - попечитель округа, который по праву считается просветителем и организатором народного образования на Кавказе, - связывал изучение русского языка с подъемом просвещения и культуры на Кавказе.

По мнению И.И. Воронцова-Дашкова - наместника на Кавказе с 1905 по 1916 гг., языковая политика 80-х гг. взяла курс на борьбу с местными языками: «Отразившись понижением умственного развития обучающихся в низшей школе, она в то же время дала новую силу местным языкам, не обращавшим ранее ничьего внимания, сделав знание их вопросом национальной чести и самолюбия»[70].

Немаловажными в определении взаимоотношений русского с местными языка Российской империи имели дела, рассмотренные Государственным советом Российской империи[71]. Некоторые представляющие интерес дела условно разделим на три группы:

[1] Российская государственность: исторический аспект. М., 1995. С.8.

[2] Мамлеев Ю.В. Россия вечная. М., 2014. С. 148.

[3] Велесова книга. Славянские веды. М., 2004. С.35.

[4] Велесова книга. Славянские веды. М., 2004. С. 131.

[5] См., например: Мирошниченко О.Ф. Кому мешает русский алфавит. Тайны русского алфавита. Книга 2. М., 2013. С.145.

[6] Цит. по Мирошниченко О.Ф. Кому мешает русский алфавит. Тайны русского алфавита. Книга 2. М., 2013. С. 74.

[7] «Собрание законодательства РФ», 22.03.2010, № 12, ст. 1313.

[8] Цыпин В.А. Церковное право. М., 1997. С. 71.

[9] См.: Виноградов В.В. Избранные труды. История русского литературного языка. М., 1978.

[10] См.: Янускина В.В. Правовой статус Украины в составе Российской империи (к вопросу о распаде СССР) // Вопросы политологии. 2011. № 4 (4). С. 143-150.

[11] Костомаров В.Г. Жизнь языка: От вятичей до москвичей. 1994. С. 104.

[12] Болтенкова Л.Ф. Становление и развитие Российского многонационального государства (VI в. - настоящее время). М., 2011. С. 199.

[13] Виноградов В.В. История русского литературного языка. М., 1978. С. С. 35.

[14] Российское законодательство X-XX веков в в девяти томах. Т.4. М., 1985. С. 18.

[15] Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. XXVIII. - СПб., 1899. С. 564.

[16] Полное Собрание Законов Российской Империи. Том IV: 1700-1712. 1830. № 2209, №2210, № 2211 и т.д.

[17] См.: Янускина В.В. Правовой статус Украины в Российской империи (к вопросу о распаде СССР) // Вопросы политологии. - № 4(4). - 2011. С. 143-150.

[18] Янускина В.В. Обращение как особая форма трансмиссии государственной идеологии (досоветский период) // Вопросы национальных и федеративных отношений. № 4 (23). 2013. С. 82-90.

[19] Полное Собрание Законов Российской Империи. Том IV: 1700-1712. 1830. № 2221. С. 440-442.

[20] Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. XXVIII. - СПб., 1899. С.580.

[21] Обнорский С.П., Бархударов С.Г. Хрестоматия по истории русского языка. Ч.2, вып. 1. М., 1949. С. 150.

[22] Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. Т. IV. М., 1989. С. 230.

[23] Обнорский С.П., Бархударов С.Г. Хрестоматия по истории русского языка. Ч.2, вып. 1. М., 1949. С. 158-161.

[24] Костомаров В.Г. Жизнь языка. От вятичей до москвичей. М., 1994. С. 67.

[25] Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. XXIX. - СПб., 1900. С.332.

[26] Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. Т. IV. М., 1989. С. 39.

[27] Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. Т. IV. М., 1989. С. 95.

[28] Виноградов В.В. История русского литературного языка. М., 1978. С. 43-44.

[29] Гумилев Л.Н. Сочинения. М., 2012. С.1153.

[30] Порфирьев И. Я. История русской словесности. Ч. II. Отдел 1. Казань, 1880. С.24.

[31] Болтенкова Л.Ф. Становление и развитие Российского многонационального государства (VI в. - настоящее время). М., 2011. С. 236.

[32] ПСЗРИ. Том 7. № 5070. С. 788-791.

[33] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.19-20. М., 1999. - 778 с.

[34] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.19-20. М., 1999. - 778 с.

[35] Костомаров Н.И. История России в жизнеописаниях ее главней-

ших деятелей. Второй отдел: Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. М., 2014. С. 1046.

[36] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.19-20. М., 1999. - 778 с.

[37] Лезина В. В. K вопросу о языковой образовательной политике на Северном Кавказе // Социально-гуманитарные знания. - № 2. - 2003. - С. 56.

[38] Закон 8236, 2 сентября 1740 года, «Об отправлении Архимандрита с некоторым числом священнослужителей в разные губернии для обучения новокрещенных Христианскому закону и о преимуществах, новообращенным дарованным» // Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание первое. Том XI. 1830. № 8236.

[39] Аполлова Н.Г. К вопросу о политике абсолютизма в национальных районах России в XVIII в. // Абсолютизм в России (XVII - XVIII вв.). Сборник статей. М., 1964. С.371-376.

[40] Каменева Г. Н. Роль русского языка в социализации женщин Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. // KA№T. № 1 (10). 2014. С. 76-77.

[41] ПСЗРИ. Т.19. 1830. С. 957-967.

[42] См.: Янускина В.В. Правовые аспекты языковой политики России в Южном макрорегионе: исторический опыт // Международный издательский центр «Этносоциум». 2016. № 2 (92). С. 99 - 108.

[43] Законодательство императрицы Елизаветы Петровны / Составитель и автор вступительной статьи В.А. Томсинов. М., 2009. С. 70.

[44] Успенский Б.А. Избранные труды. Т 3. Общее и славянское языкознание. М., 1997. С. 646.

[45] Цит. по: Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в 2-х книгах. Книга 2. М., 2002. С. 649.

[46] История России: учеб./ А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. М., 2009. С.150.

[47] См.: Киселев М.А. Манифест о вольности дворянства 1762 года: реконструкция истории текста // Российская история. 2014. № 4. С. 37; Наумов В.П. Удивительный самодержец: загадки его жизни и царствования // На Российском престоле: Монархи Российские после Петра Великого. М., 1993. С. 312.

[48] Ломоносов М.В. Полн.собр.соч. Т.6. С. 209.

[49] Ломоносов М.В. Российская грамматика. СПб. 1755. С. 5-6.

[50] ПСЗРИ. Т. 22. 1830. С. 666 - 669.

[51] Аполлова Н.Г. К вопросу о политике абсолютизма в национальных районах России в XVIII в. / Абсолютизм в России (XVII - XVIII вв.). Сборник статей. - М.: Изд-во «Наука». 1964. С. 376.

[52] Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана (взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. М. : МГУ, 1991. № 4. С. 68.

[53] Ляшенко Н.В. Русский язык как государственный язык Российской Федерации :Конституционно-правовой анализ : Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Н. В. Ляшенко ; Науч. рук. Г. В. Мальцев. -М.,2004.

[54] Русско-осетинские отношения в XVII в. Сборник документов. Т.1. Орджоникидзе, 1976. С.341-347.

[55] Моздокский вестник [Электронный ресурс]. - URL: http://vestnik. mozdok.org/news/arkhivy_povestvujut/2014-09-13-12989 (дата пос. 20.05.2015 г.).

[56] Хицунов П. О духовной осетинской школе в Моздоке // Сборник газеты «Кавказ». Ч. 1. — Тифлис, 1846. С. 157.

[57] Камболов Т.Т. Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы: Монография / Под ред. М.И. Исаева; Северо-Осетинский государственный университет. Владикавказ. 2007. [Электронный ресурс]. - URL: http://ironau.ru/kambolovtt. html. (дата пос. 20.05.2015 г.).

[58] Там же.

[59] ПСЗРИ. Т. 23. 1849. С. 96 - 112.

[60] Педагогический энциклопедический словарь / Главный редактор Б.М.Бим-Бад. - М., 2003. С. 302.

[61] Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Тифлис, 1895. С. 26.

[62] Смирнов В.З. Реформа начальной средней школы в 60-х годах XIX в. М., 1954. С. 161.

[63] Там же.

[64] Камболов Т.Т. Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы: Монография / Под ред. М.И. Исаева; Северо-Осетинский государственный университет. Владикавказ. 2007. [Электронный ресурс]. - URL: http://ironau.ru/kambolovtt. html. (дата пос. 20.05.2015 г.).

[65] Созаев А.Б. Деятельность дирекции народных училищ Терской области // Научные проблемы гуманитарных исследований. - № 15. - 2009.

- [Электронный ресурс]. - URL: http://cyberleninka.ru/article/n/deyatelnost- direktsii-narodnyh-uchilisch-terskoy-oblasti. (дата пос. 20.05.2015 г.).

[66] Там же.

[67] Саблиров М. З. Культура народов Кабарды и Балкарии в конце XIX - начале XX вв. Нальчик. 2001. С. 109.

[68] Черказьянова И. В. К. П. Яновский - просветитель и организатор народного образования на Кавказе //Вестн. Ставропол. гос. ун-та. Вып. 50. - 2007. С.13.

[69] Яновский К.П. Статистические сведения по учебным заведениям Кавказского учебного округа за пятнадцатилетний период.

1879-1893 гг. - Тифлис, 1894. - С. 44.

[70] Агаев А.Г. К вопросу о теории народности. Махачкала, 1965. С. 132.

[71] См.: Русский язык и национальная политика. Языковая политика в России // Президентская библиотека имени Бориса Николаевича Ельцина [Электронный ресурс] - URL: http://www.prlib.ru/Lib/Pages/ russlang_2-2-1.aspx (дата обр. 10.10.2016).