После Великого октября русскому языку была уготовлена роль языка взаимного общения и сотрудничества всех наций и народностей Советского государства. Построение принципиально нового общества после революции 1917 года сопровождалось быстрой и эффективной реформой русской письменности. Так, были приняты декреты Народного комиссариата просвещения РСФСР от 23 декабря 1917 года «О введении нового правописания»[1] и от 10 октября 1918 «О введении новой орфографии»[2]. Их основной целью была демократизация орфографии и графики русского языка, упрощение и упорядочение русского правописания, что имело немаловажное значение в период развертывания борьбы за ликвидацию безграмотности в стране.

Интересен тот факт, что в Российской империи литература издавалась на 16 языках народов России. Например, в 1913 году на языках народов Дагестана было издано 16 книг тиражом 26 тыс. экземпляров, а на осетинском - 5 книг тиражом 3 тыс. экземпляров.[3] Издание литературы на отдельных языках народов России напрямую зависело от их грамотности. Так, до революции количество грамотных среди народов Кавказа и Нижнего Поволжья составляло лишь 1-2%[4]. В первые годы Советской власти прогресс в обучении также оставлял желать лучшего. В.И. Ленин в работе «Странички из дневника» приводит таблицу грамотности населения России по данным переписи 1920 года, в соответствии с которой в 1897 году на Северном Кавказе на 1000 человек грамотных

было 150 человек, а в 1920 году -281[5].

Приведем цитату из произведения Герберта Уэллса «Россия во мгле» о работе в сфере языкового строительства, которая проделывалась в 1920 году: «Духовная пища английских и американских масс становится все более скудной и низкопробной, и это нисколько не трогает тех, от кого это зависит. Большевистское правительство, во всяком случае, стоит на большей высоте. В умирающей с голоду России сотни людей работают над переводами; книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному Другому народу»[6].

Советское государство строилось на принципах безусловного равноправия национальностей[7], в частности, В.И. Лениным отвергалась необходимость введения обязательного государственного языка: «...великий и могучий русский язык не нуждается в том, чтобы кто бы то ни было должен был изучать его из-под палки». Не отрицая значение русского языка и его интегративные функции, В.И. Ленин делал акцент на том, что «обязательный государственный язык связан с принуждением, вколачиванием»[8]. Следовательно, конституционное закрепление статуса русского языка как государственного рассматривалось как своего рода насилие. Доля истины в этом есть, поскольку любая юридическая норма содержит элемент принуждения, а за ее применением «следит» государство.

Опираясь на ленинские высказывания, авторы Большой советской энциклопедии трактуют понятие «государственного языка» так:

- «в эксплуататорских многонациональных государствах язык, признанный в законодательном порядке обязательным в данной стране для ведения делопроизводства в учреждениях, преподавания в школах и т.д.»[9]

Такой же политической линии для уровня Союза ССР придерживался и И.В. Сталин, который подчеркивал, что ни в судопроизводстве, ни в сфере образования никакого «государственного» языка быть не должно, и «каждая область выбирает тот язык или те языки, которые соответствуют составу населения данной области, причем соблюдается полное равноправие языков как меньшинств, так и большинств во всех общественных и политических установлениях»[10].

Идеи В.И. Ленина и И.В. Сталина были полностью воплощены в жизнь: в ст. 40 Конституции СССР 1936 г. говорится о том, что «законы, принятые Верховным Советом СССР, публикуются на языках союзных республик»[11]; ст. 110 устанавливает, что «судопроизводство ведётся на языке союзной пли автономной республики или автономной области, с обеспечением для лиц, не владеющих этим языком, полного ознакомления с материалами дела через переводчика, а также права выступать в суде на родном языке»[12]; ст. 121 гарантирует гражданам СССР право на образование, обеспечивая это право обучением в школах на родном языке.[13]

16 августа 1938 г. в развитие положений Конституции был Принят 2-й Сессией Верховного Совета Союза ССР Закон о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик (ст. 7)[14].

Тем не менее, политическая обстановка конца 30-х гг., при которой вставала угроза срыва проведения ленинско-сталинской национальной политики и подрыва единства народов СССР, в том числе путем сокращения общественных функций русского языка в национальных районах государства, вынудила руководство принять решение об обязательности изучения русского языка в школах национальных республик и областей. Так, Постановление СНК СССР, ЦК ВКП(б) от 13.03.1938 г. № 324 «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей» закрепило необходимость и обязательность преподавания русского языка. Это Постановление действовало вплоть до 1990 года в связи с принятием Закона СССР «О языках народов СССР» (отменен Постановлением Совмина СССР от 15.08.1990 г. № 829 «О внесении изменений и признании утратившими силу решений Правительства СССР в связи с Законом СССР «О языках народов СССР»).

В отношении терминологии союзного и республиканского законодательства следует отметить, что преобладали следующие правовые конструкции: «язык союзной республики», «язык автономной республики», «язык автономной области», «язык автономного округа»[15]. Наиболее обобщенным термином стал «язык большинства населения данной местности», который характеризовался некоторыми признаками государственного языка.

Также важно отметить, что из 130 языков народов Российской империи лишь 20 имели более или менее разработанную письменность, а своей оригинальной графикой письма пользовались только русские, украинцы, грузины и армяне, создавшие развитые литературные языки.[16] В отношении бесписьменных языков народов России и тех, у кого графическая основа письменности оставалась излишне усложненной, было принято решение об обращении к латинскому алфавиту в качестве графической базы для новых письменностей, так как введение письма на базе русской графики могло быть истолковано как рецидив русификаторской политики царизма[17]. Это оказалось наиболее трудоемкой и сложной частью языкового строительства.

В Карачае, Ингушетии, Балкарии, Кабарде, Северной Осетии, Чечне и Адыгее вопрос о переводе на латинский алфавит возник примерно в одно время: в 1925 году на Второй конференции по просвещению горских народов Северного Кавказа было принято решение о латинизации их письменности, а с 1 марта 1926 года по Постановлению Президиума Закавказского ЦИКа новый латинский алфавит стал обязательным.[18] В рамках реформы также было принято Постановление ЦИК и СНК СССР «О новом латинизированном алфавите народов арабской письменности Союза ССР» от 7 августа 1929 года[19].

В ходе языкового строительства обнаруживались недостатки латинского алфавита, который не позволял в полной мере учитывать существующие нормы языков народов России и в котором отсутствовали отдельные графические знаки для передачи фактически существующих в языках звуков[20]. Поэтому следующим этапом языкового строительства стал переход на русскую графику. Заново переводились на новую графику не только азбуки, но и научная и художественная литература, периодическая печать[21]. Процесс перехода на русскую графику письма завершился в конце 30-x начале 40-х годов. По результатам программы, разработанной Х съездом РКП(б) в 1921 году[22], более 50 национальностей впервые за свою историю получили письменность на родном языке.

Языковое строительство 20 - 30-х гг. проходило в контексте политики коренизации. В сфере образования одним из первых нормативных правовых актов Советской власти стало Постановление Наркомпроса РСФСР от 31.10.1918 «О школах национальных меньшинств»[23], которое закрепляло право всех народов на обучение в школах всех ступеней на родном языке. Так, например, Комиссией ЦК РКП (б) в 1924 году было принято такое заключение: «Ввести в школах Осетии и Ингушетии параллельное преподавание наряду с русским языком и национальных языков, имея в виду перевод преподавания в низших школах в первую очередь на национальный язык как основу для национализации аппарата низовых советских учреждений»[24]. В продолжение политики создания национальной школы в 1930 году вступили в силу Постановление XV Всероссийского съезда Советов «О коренизации национальных школ» и план Наркомпроса РСФСР о полном переходе начальных школ на национальные языки в 1931-1932 учебном году[25].

С одной стороны, политика коренизации способствовала быстрому развитию национальных языков, разрастанию сети национальных школ, формированию национальной интеллигенции. С другой стороны, сужалась политика расширения сферы двуязычия, и сократились общественные функции русского языка.

Впоследствии курс советской языковой политики неоднократно менялся. В 40 - 50-е гг. XX века выделялись две разнонаправленные тенденции: наряду с сужением общественных функций местных языков и переходом к делопроизводству и преподаванию в начальной школе на русском языке, активно расширялись функции литературных языков народов СССР. Во второй половине XX в. расширение функций местных языков было признано неоправданным, и встал вопрос об ограничении преподавания родного языка в начальной школе[26].

В целом, языковая политика СССР была примером сочетания двух противоположных тенденций - языкового единения и поддержка национального многообразия. Так, русский язык в функции языка межнационального общения выступал средством языкового единения без придания ему юридического статуса, а функционирование в союзных республиках основных языков этих республик сохраняло и развивало местные языки и культуры. Однако было бы неправильным утверждать, что в СССР было достигнуто языковое согласие, поскольку в республиках прогрессировало недовольство низким уровнем развития социальных функций национальных языков, превалированием русского языка там, где мог бы функционировать местных язык. Этим был обусловлен всплеск языкового законодательства в 80-х гг. XX столетия, породивший языковое противостояние, в основу которого было положено отрицание двуязычия и стремление к исключению из сфер официального общения русского языка. Подобная модель языкового строительства была особенно популярна в Квебеке, традиционно противостоящем английскому влиянию, но в условиях многонациональное™ Российского государства она неприемлема. Так, её воплощение в законе о языках Эстонской ССР 1989 г. и других республик привело как к открытым (например, в Молдове), так и к латентным национально-языковым конфликтам (например, в Латвии, Литве, Украине). В России подобные центробежные тенденции были приостановлены путем закрепления статуса русского языка как государственного в соответствующих нормативноправовых актах (этот вопрос будет рассмотрен в следующей Главе).

Важно также отметить, что в конце 80-х гг. XX века существовали активные дискуссии по поводу придания русскому языку статуса государственного. Так, например, в Ульяновской правде от 11 мая 1988 года опубликована газетная статья Л.Ф. Болтенковой, посвященная вопросам межнациональных отношений. В ней автор высказывает мнение, что «закрепление в многонациональном социалистическом государстве какого-либо языка в качестве государственного не служит делу интернационализма», что вытекает из ленинских принципов национальной политики, которым противоречит принуждение к изучению какого-либо языка. Кроме того, аргументируется то, что как русский народ, составляющий большую часть населения России, не вправе навязывать принудительно другим республикам свой язык, так и республики не должны навязывать свой язык представителям других народов, проживающих на их территории (в советской терминологии - «граждане некоренной национальности»). Как говорит автор: «значимость языка должна определяться не его искусственным насаждением, а потребностями жизни, волею самих носителей языка... Задача же государства состоит в том, чтобы обеспечить возможность реализации выбора»[27].

Интересен подход к этой проблематике Н.В.Шелютто. По ее мнению, в отношении государственного языка государство не только принимает меры по защите, а проявляет особую заботу, поскольку государство призвано защищать все языки в равной степени, пресекая случаи языковой дискриминации. А привилегированность государственного языка в вопросах «государственной заботы» обусловлена его служебными функциями[28].

Итак, в целом основным принципом языковой политики советского государства была интеграция народов посредством русского языка и развития языков народов России в русле ленинской идеологии равноправия всех народов и их языков. В советские годы возросло не только общекультурное значение русского языка, но и увеличился его политический вес[29]. К положительным результатам следует отнести создание письменности у ранее бесписьменных народов, возникновение и развитие национальной литературы, прессы, ареального языкознания, обогащение общественных функций языков народов России.

Историко-правовой анализ позволяет сделать вывод, что государствообразующая и интегративная функции русского языка имели особое значение в становлении и развитии российской государственности. Кроме того, анализ языковой политики на территориях Российского цивилизационного пространства продемонстрировал принципиальное значение русского языка, который стал языком межнационального общения и выступил в качестве геополитического инструмента для интеграции территорий в социально-экономическое и культурное пространство России, а также стал одним из факторов подъема просвещения и культуры в регионах. Влияние русского языка и литературы способствовало формированию новых сфер использования языков народов России, таких, как начальное образование, книгоиздательство, периодическая печать, художественная литература, наука и искусство. Русский язык способствовал возрастанию доли городского населения и успешному освоению новых территорий и земель, развитию миграционных процессов, социализации различных категорий населения. Русский язык внес свою лепту в формирование России не только как географического и экономического, но и единого социокультурного пространства.

[1] СУ РСФСР, 1917, № 12, ст. 176, «Газета Временного Рабочего и Крестьянского Правительства», № 40, 23.12.1917.

[2] СУ РСФСР, 1918, № 74, ст. 804, «Известия ВЦИК», № 223, 13.10.1918, «Сборник декретов 1917—1918 гг.», 1920.

[3] См.: Народное хозяйство СССР, 1922 - 1972. Юбилейный статистический ежегодник. М. , 1972. С. 137.

[4] Исаев M. M. О языках народов СССР. М., 1978. С. 7.

[5] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.45. С.363.

[6] Уэллс Г. Россия во мгле. // Библиотека Максима Машкова [Электронный ресурс] - URL: http://lib.ru/I№OFA№T/UELS/russia.txt

[7] Ленин В.И. О национальном и национально-колониальном вопросе. М., 1956. С. 87.

[8] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 24. 5 изд. М., 1973. С. 294.

[9] Большая советская энциклопедия. Т. 12 / Главн.ред. Б.А. Введенский. - Государственное научное издательство «Большая советская энциклопедия». 1954. С. 326-327.

[10] Сталин И.В. Соч., Т. 4 («Организация Российской Федеративной республики. Беседа с сотрудником газеты «Правда»). - М.: Госполитиздат., 1947. - Институт Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП (б). С. 70.

[11] Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик (утверждена постановлением Чрезвычайного VIII Съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик от 5 декабря 1936 г.) // Сайт Конституции Российской Федерации [Электронный ресурс] - URL: http://constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1936/ red_1936/3958676/ (дата обр. 10.10.2016).

[12] Там же.

[13] См.: Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. М., 1987. 367 с.

[14] Ведомости Верховного Совета СССР” 1938 г. № 11.

[15] Доровских Е.М. К вопросу о разграничении понятий «государственный язык» и «официальный язык» // Журнал российского права. 2007. № 12 (132). С.11.

[16] Венецкая Э.Ю. Этнолингвистические проблемы в полиэтнических государствах: опыт политико-правового регулирования : Дис... канд. пол. наук. - М., 2002. - С. 58.

[17] Базарова В.В. Эксперименты языковой политики первой половины ХХ в. // Власть. - № 8. - 2009. - С. 94.

[18] Венецкая Э.Ю. Этнолингвистические проблемы в полиэтниче-

ских государствах: опыт политико-правового регулирования : Дис... канд. пол. наук. - М., 2002. - С. 61.

[19] «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», N 191, 21.08.1929.

[20] Митунов Б. М., Санжиев Г. Л. Руководство бурятской партийной организации революции в республике. Улан-Удэ, 1962. С. 175.

[21] Венецкая Э.Ю. Этнолингвистические проблемы в полиэтнических государствах: опыт политико-правового регулирования : Дис... канд. пол. наук. - М., 2002. - С. 66-67.

[22] См.: 10-й съезд РКП(б) (8-16 марта 1921 года): Протоколы. М., 1933.

[23] «Сборник декретов 1917 - 1918 гг.», 1920.

[24] Цит. по: Магидов Ш.Г. Осуществление ленинской национальноязыковой политики на Северном Кавказе. Махачкала, 1979. С. 7.

[25] Камболов Т.Т. Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы: Монография / Под ред. М.И. Исаева; Северо-Осетинский государственный университет. Владикавказ. 2007. [Электронный ресурс]. - URL: http://ironau.ru/kambolovtt. html. (дата пос. 20.05.2015 г.).

[26] Дешериев Ю.Д., Протченко И.Ф, Развитие языков народов СССР в советскую эпоху. М., 1968. С. 118 - 122.

[27] Ульяновская правда. 11 мая 1988 года.

[28] См.: Шелютто Н.В. О правовом режиме языка // Советское государство и право. 1989. № 4. С. 30-38.

[29] Колесов В.В. История русского языка в рассказах. М., 1994. С. 165.