Развитие международного сотрудничества в борьбе с преступностью и рост числа преступлений, имеющих интернациональные аспекты, уже в конце XIX в. привели к идее создания «международного уголовного права». Среди дореволюционных русских юристов-международников эту идею последовательно поддерживали Н.М. Коркунов и Ф.Ф. Мартенс.

Вначале под международным уголовным правом предлагалось понимать совокупность международно-правовых норм, регулирующих действие уголовного закона в пространстве, а также взаимную правовую помощь государств по уголовным делам и выдачу преступников. Позднее в международное уголовное право стали включать конвенционные нормы, предусматривавшие обязанность государств-участников конвенций устанавливать уголовную ответственность за ряд преступлений (пиратство, распространение порнографии, работорговлю, нарушение целостности подводного кабеля и т.д.).

Тем не менее вопрос о международном уголовном праве и поныне является предметом дискуссий. Нередко основными аргументами в них служат доводы не юридического, а политико-идеологического свойства. Остроте дискуссий способствовало и то обстоятельство, что ученые- международники, как и криминалисты, часто исходят из совершенно разных представлений о самом предмете международного уголовного права.

Наличие большого числа различных международно-правовых документов, принятых в XX в., как правило, было обусловлено задачей развития международного и межгосударственного сотрудничества в поддержании мирового правопорядка, в том числе в борьбе с международной преступностью, а также предотвращения и наказания международных преступлений и преступлений международного характера. И в этой связи многие ученые демонстрировали и демонстрируют наиболее широкий подход к предмету международного уголовного права, включая в него весь круг отношений в области охраны международного правопорядка и сотрудничества государств по предупреждению преступлений и наказанию виновных.

Однако субъектами такого сотрудничества, как и субъектами международного публичного права вообще, наиболее часто выступают государства. Во всяком случае, субъектами международного права не признаются физические лица. Но категория уголовной ответственности, базисная для конструирования и применения всякого национального уголовного права, неприменима к государствам. И в этой связи авторы, отрицавшие необходимость и возможность международного уголовного права, еще в 30-е годы прошлого века писали, что для его существования необходимо, как минимум, наличие международных уголовноправовых норм, непосредственно распространяющихся не на государства, а на их граждан, признание приоритета этих норм над национальным законодательством, а также наднациональные (международные) судебные органы, которые эти уголовно-правовые нормы могли бы применять.

Среди советских ученых и политиков 20 - 30-х годов прошлого века идея международного уголовного права (включая идею международного уголовного суда) воспринималась изначально как реакционная, как теоретическое обоснование диктата ведущих капиталистических государств, ограничения суверенитета и вмешательства во внутренние дела Советского Союза, а позднее - всех стран «социалистического лагеря».

Между тем послевоенное развитие и, прежде всего, деятельность международных трибуналов в Нюрнберге и Токио (где, как известно, советские представители приняли самое активное участие) заставили отечественных международников подходить к идее международного уголовного права более взвешенно. Постепенное ее признание советской правовой доктриной началось с главной ее составляющей - уголовно-правовой защиты мира и безопасности человечества (М.Д. Шар- городский, А.Н. Трайнин и др.). Именно в этой области сложился ряд принципов международного уголовного права, перечень видов наиболее тяжких международных преступлений, признанных таковыми ООН и вступившими в силу приговорами международных судов ad hoc.

Послевоенное развитие конвенциональных международно-правовых основ борьбы с целым рядом преступлений, с транснациональной организованной преступностью существенно расширило круг источников «материального» международного права, регламентирующих основания, условия и меры уголовной ответственности физических лиц. Весомым аргументом в пользу становления международного уголовного права стало принятие в 1998 г. Устава Международного Суда - Римского статута, в котором четко выделяется группа норм международного материального уголовного права (преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, общие принципы уголовного права, меры наказания). Помимо этого, Римский статут содержит положения организационно-структурного, процедурного (процессуального) и уголовноисполнительного характера, то есть представляет собой комплексный международно-правовой акт.

Именно Римский статут ныне дает наиболее весомые основания судить в доктринальном плане о тенденции становления норм международного материального уголовного права. С таких позиций международное уголовное право в собственном смысле слова представляет собой лишь часть целого комплекса международно-правовых основ борьбы с преступностью. Наряду с этим в юридической литературе одновременно обосновывается становление и развитие таких относительно самостоятельных отраслей, как международный уголовный процесс (международное уголовное судопроизводство), международное судоустройство (статутное право), наконец - международное уголовноисполнительное право. Имея в виду также существование целого комплекса международных актов преимущественно некарательной профилактической направленности (например, Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр- Риядские Правила) 1990 г., Пекинские правила 1985 г. и др.), можно дополнить этот перечень международным криминологическим (профилактическим) правом.

Специфический предмет и режим юридического регулирования международного уголовного права находится в развитии. Тем не менее можно выделить ряд черт, отражающих сходство и различие международного уголовного права (в его узком, материально-правовом смысле) и национального уголовного права любого государства.

Как в национальном, так и в международном уголовном праве базисными категориями выступают «преступление» и «наказание». И международное, и национальное уголовное право исходят, как правило, из принципа личной виновной ответственности вменяемых физических лиц. Уголовная ответственность юридических лиц в принципе также допускается. Но она все же является факультативной и предусматривается как не во всех странах (например, в УК Франции), так и не во всех соответствующих международных актах (например, в ст. 10 Конвенции ООН 2000 г. против транснациональной организованной преступности).

В национальном и в международном уголовном праве сохраняют свое значение основополагающие принципы уголовной ответственности (законность, гуманизм, виновность, экономия уголовной репрессии, недопустимость ссылки на должностное положение или исполнение приказа, «nullum crimen sine lege» (нет преступления без указания о том в законе), «nullum poena sine lege» (нет наказания без указания о том в законе), отсутствие обратной силы уголовного закона, исключение ответственности для лиц, не достигших определенного (чаще - 18-летнего) возраста.

Используются также такие классические институты уголовного права, как соучастие, неоконченное преступление, добровольный отказ, а также основания освобождения от уголовной ответственности.

Наконец, существующая (хотя и довольно фрагментарная) совокупность наказаний в международном уголовном праве не содержит каких- либо «экзотических» мер, аналогов которым не было бы в национальном уголовном законодательстве большинства государств.

Вместе с тем есть ряд важных особенностей, присущих исключительно международному уголовному праву в отличие от национального. В первую очередь это относится к его источникам. В большинстве государств основными либо единственными источниками уголовного права являются кодифицированные законодательные акты - уголовные кодексы, структурно состоящие из общей и особенной частей. Реже система национального уголовного права складывается из ряда уголовных законов, тем не менее, образующих целостную совокупность.

Какого-либо целостного международного уголовного кодекса не существует и вряд ли он вообще может существовать как результат некой всеохватывающей «международной криминализации». Попытки такого рода «кодификаций» на международном уровне всегда касались лишь части уголовно наказуемых деяний, как правило - наиболее опасных. Такая тенденция имела место в предложенном Комиссией международного права ООН в 1991 г. проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и юридически отражена в упомянутом выше Уставе Международного уголовного суда 1998 г. (Римском статуте). Но и Римский статут не содержит Общей и Особенной частей, определяя отдельные виды (составы) преступлений, находящиеся в его юрисдикции, в самом начале его текста.

Прочие договоры, пакты, конвенции, содержащие нормы материального уголовного права (например, в виде рекомендуемых конструкций составов преступлений), обычно, этими нормами не исчерпываются, представляя собой комплексные международно-правовые акты. К примеру, в ратифицированном Россией Протоколе о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющем упомянутую выше Конвенцию ООН 2000 г., определяющем понятие «торговли людьми» в целях ее криминализации во внутреннем уголовном законодательстве (ст.ст. 3, 5), содержатся также положения о защите жертв этих преступлений, о предупреждении таких преступлений и межгосударственном сотрудничестве в борьбе с торговлей людьми.

В части материально-правового определения круга преступного поведения международное уголовное право ограничивает свой предмет лишь так называемыми «конвенционными» деяниями - международными преступлениями и преступлениями международного характера (подробнее см. главы 5 и 6). Общеуголовные (неконвенционные) преступления с интернациональными аспектами, борьба с которыми также может проводиться на основе международно-правовых соглашений (например, договоров о выдаче, об оказании правовой помощи по уголовным делам и т. п.), тем не менее к предмету международного уголовного права (в его узком, собственном смысле) не относятся.

Среди источников международного права определенное значение имеют судебные прецеденты. В первую очередь - решения Нюрнбергского и Токийского трибуналов, а также приговоры более поздних международных судов ad hoc и Международного уголовного суда.

Кроме того, Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления в силу в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ № 21 от 27 июня 2013 г. «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней подчеркивается, что правовые позиции Европейского суда по правам человека, которые содержатся в окончательных постановлениях Суда как в отношении Российской Федерации, так и других государств-участников Конвенции, являются обязательными для судов, «если обстоятельства рассматриваемого ими дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводом Европейского суда».

В отличие от национального уголовного права подавляющее большинство норм международного уголовного права не обладает свойством прямого действия (подробнее см. 3.3). С другой стороны, отсутствие в национальном законодательстве конкретного состава преступления в исключительных случаях не исключает привлечения виновных к ответственности по нормам международного уголовного права. Как указано в ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах, «ничто... не препятствует преданию суду и наказанию любого лица за деяния или упущение, которое в момент совершения являлось уголовным преступлением согласно общим принципам права, признанным международным сообществом».

И в этой связи, например, широко распространен международный обычай, по которому ответственность лица за международное преступление наступает независимо от того, является ли государство его гражданства участником соответствующей конвенции. Здесь презюмируется то, что преступность подобных деяний общепризнана международным сообществом.

Данные обстоятельства дают основания для вывода, что в исключительных, указанных выше случаях нормы международного права, устанавливающие преступность деяний, имеют обратную силу.

Особенностью международного уголовного права является также неприменение сроков давности к ряду наиболее тяжких преступлений независимо от того, закреплено ли это правило в национальном уголовном законодательстве (Конвенция 1968 г. о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества). В России это предусмотрено ч. 5 ст. 78 УК: «К лицам, совершившим преступление против мира и безопасности человечества, предусмотренные статьями 353, 356, 357 и 358 настоящего Кодекса, сроки давности не применяются».

Важной особенностью международного уголовного права как права международного, определяемой особенностью его источников, является включение в его предмет самой деятельности, организационноправовых форм субъектов международного права по установлению, изменению и отмене норм материального уголовного права. В теории права подобные отношения определяют как «организуемые» и «организационные». С этих позиций «организуемыми» отношениями выступают материально-правовые отношения, а «организационными» - отношения взаимодействия по упорядочению последних.

В качестве примера приведем ст. 3 Конвенции Совета Европы от 27 января 1999 г. «Об уголовной ответственности за коррупцию»: «Каждая Сторона принимает такие законодательные или иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом обещание, предложение или предоставление каким-либо лицом, прямо или косвенно, какого-либо неправомерного преимущества любому из ее государственных должностных лиц для самого этого лица или любого иного лица, с тем, чтобы оно совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно». Очевидно, что данная статья фактически порождает две группы правоотношений: правоотношения по криминализации конкретного общественно-опасного деяния и материальные (общепредупредительные) уголовно-правовые отношения, вытекающие из уже установленного в законе конкретного уголовного-правового запрета.

Таким образом, если исходить из обосновываемого выше «узкого» понимания международного уголовного права, его можно определить как совокупность международно-правовых норм, принципов и рекомендаций, определяющих преступность, наказуемость ряда общественно-опасных деяний, основания и условия уголовной ответ

ственности, освобождения от нее, а также регулирующих деятельность субъектов международного права по поводу установления, изменения или прекращения указанных норм. В этой интерпретации международное уголовное право не обладает комплексным характером, имея свой четкий предмет. Что же касается принятой в литературе широкой трактовки («международного уголовного права» в широком смысле слова), то, как указано выше, его более точно именовать «международное право борьбы с преступностью» как отрасль международного публичного права. Его структурным элементом (подотраслью) и, в свою очередь, выступает международное уголовное право.