Выше (п. 2 § 2 гл. 2 настоящей работы) уже отмечалось значение и юридическая природа владения в гражданском праве, а также то обстоятельство, что отсутствие законодательных норм о владении и владельческой защите является серьезным недостатком действующего российского законодательства и прежде всего ГК РФ. Восполняя его, проект предлагает ввести новый, специально посвященный владению подразд. 1, состоящий из двух глав - о понятии и видах владения (гл. 13) и о защите владения (гл. 14).

При этом проект исходит из общепризнанного в континентальном европейском праве понятия владения как факта, а не как особого вещного права. Согласно абз. 1 п. 1 ст. 209 проекта "владение означает фактическое господство лица над объектом владения", которое приобретается "установлением фактического господства над вещью" как по воле отчуждателя, так и в результате односторонних действий приобретателя (п. 1 и 2 ст. 212 проекта). Как указывалось ранее, такой подход получил глубокое обоснование в трудах выдающихся германских цивилистов - Ф.К. фон Савиньи, а также Г. Дернбурга и Б. Виндшейда в их известной полемике с Р. фон Иерингом и его сторонниками, а впоследствии в нормах BGB и ряда других европейских гражданских кодексов (в том числе в считающихся одними из наиболее современных и "образцовых" ГК Швейцарии и ГК Нидерландов). Этим владение отличается от одноименного правомочия, входящего в состав некоторых вещных и обязательственных прав.

Вместе с тем рассматриваемый проект не воспринял содержащееся в этих законодательных актах деление владения на "непосредственное" и "опосредованное" (unmittelbarer Besitz и mittelbarer Besitz), "владение вещью как собственной" и "владение чужой вещью" (Eigenbesitz и Fremdbesitz), включающее также "обслуживающее владение" (dienende Besitz, Dienerbesitzschaft). Он закрепил традиционные для отечественного гражданского права понятия законного и незаконного владения (ст. 213), а также разделение последнего на добросовестное и недобросовестное владение (ст. 214). Стоит отметить, что не без германского влияния еще ст. 879 проекта Гражданского уложения Российской империи закрепляла "самостоятельное" и "производное" владение (что встретило одобрительное отношение в тогдашней литературе).

Поскольку владение рассматривается как фактическое отношение, а не как субъективное гражданское право, оно может быть доступно любому, в том числе недееспособному, лицу (п. 1 ст. 210). Не признаются, однако, владельцами вещи лица, имеющие к ней доступ в силу родственных или трудовых отношений с владельцем, в том числе работники юридического лица - владельца данного объекта (п. 4 ст. 210). С классических позиций речь здесь идет об "обслуживающем владении" чужой вещью с согласия и по указанию ее собственника (dienende Besitz).

Следует подчеркнуть, что наиболее сложным для современной отечественной цивилистики оказалось юридическое признание и предоставление правовой защиты незаконному и недобросовестному владельцу (хотя еще в ст. 882 проекта Гражданского уложения Российской империи имелось правило о том, что "всякое, даже незаконное, владение охраняется законом от самовольного нарушения..."). Ведь именно охрана status quo, фактически сложившегося в имущественной сфере, от любых самоуправных посягательств составляет существо гражданско-правовых институтов владения и владельческой защиты. При этом не имеет значения наличие или отсутствие у фактического владельца вещи какого-либо юридического титула на нее, ибо речь идет о сугубо фактических, а не о правовых отношениях. Разумеется, если такое владение нарушает чьи-либо права на вещь, заинтересованное лицо вправе обратиться за соответствующей судебной защитой своих прав, но даже такое лицо не может самоуправно отнять вещь у ее фактического владельца.

Как справедливо указано в Концепции развития гражданского законодательства РФ, "юридическое значение владения как фактического состояния заключается в том, что оно подлежит судебной и административной защите независимо от того, имеется ли у владельца какое-либо право на вещь", тем более что в современной российской действительности борьба с насильственными, самоуправными действиями по захвату чужого имущества приобретает важное практическое значение <1>. Более того, гражданско-правовая защита фактического, в том числе незаконного, владения вещью имеет также нравственную основу. По уже упоминавшимся ранее словам И.А. Покровского, "для третьих лиц фактическое владение должно быть неприкосновенно, так как за ним стоит чья-то человеческая личность", поэтому "в институте защиты владения дело идет не о собственности и вообще не о таком или ином имущественном праве, а о начале гораздо более высоком и идеальном - о насаждении уважения к человеческой личности как таковой" <2>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 72 - 74. При рассмотрении в рабочей группе раздела Концепции о владении наиболее последовательную позицию занял К.И. Скловский, авторству которого принадлежат многие основные положения этого документа, касающиеся владения и владельческой защиты.

<2> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 234, 229.

Таким образом, юридический смысл введения в гражданское законодательство института владения состоит в предоставлении фактическому, в том числе незаконному, владельцу вещи права на защиту своего владения от хищений, самоуправных захватов и иных случаев завладения вещью помимо воли ее владельца. Такая защита осуществляется путем возврата вещи во владение лицу, которое его лишилось, как самостоятельно (в порядке самозащиты), так и посредством обращения к органам публичной власти (в административном порядке), а также в судебном порядке (п. 1 и 3 ст. 215). Она может также состоять в требовании признания недействительным ненормативного акта государственного органа или органа местного самоуправления, нарушающего фактическое владение, а также в требовании от лица, самоуправными действиями которого нарушено владение, возмещения причиненного вреда (п. 6 и 7 ст. 215).

Важной особенностью этих требований, принципиально отличающей их от вещно-правовых исков, является отсутствие необходимости для истца доказывания титула на вещь (поскольку речь идет о защите фактических отношений, которые могут и не основываться на каком-либо юридическом титуле, причем владение недвижимостью в силу п. 4 ст. 209 не подлежит государственной регистрации). Иными словами, речь идет о классической посессорной защите (которая ранее присутствовала только в п. 2 ст. 234 ГК РФ, предоставляющей аналогичную по сути защиту лицам, владеющим вещами в период течения приобретательной давности, и которая теперь должна стать частным случаем владельческой защиты).

Для удовлетворения судом владельческого иска истцу достаточно доказать два обстоятельства: 1) вещь выбыла из его владения в результате хищения, самоуправства или иным путем помимо воли владельца (п. 1 ст. 216); 2) истец владел соответствующей вещью в течение года до нарушения его владения (причем законные и добросовестные владельцы вправе требовать защиты своего владения независимо от времени владения вещью) (п. 1 и 3 ст. 217). При этом срок исковой давности по требованию о защите владения составляет один год (ст. 219). Такой упрощенный порядок защиты позволяет как беститульным (фактическим), так и титульным (законным) владельцам эффективно защищать свои имущественные и иные интересы от самоуправных действий иных (третьих) лиц.