Главным основанием объединения различных преступных посягательств в категорию «военных преступлений» является нарушение ими установленных международным правом законов и обычаев ведения военных действий[1]. К таким преступлениям относится значительное число общественно-опасных деяний, совершаемых в условиях вооруженного конфликта международного или немеждународного характера и посягающих на обширный круг прав, свобод и законных интересов (жизнь, здоровье, честь и достоинство, свобода, собственность и т.д.). Последние выступают в качестве дополнительного объекта военных преступлений.

Устав Нюрнбергского трибунала, исходя из смысла Гаагских конвенций 1907 г., к военным преступлениям отнес: убийства, истязание, увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бесмысленное разрушение городов и деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления.

Существенный вклад в развитие международно-правовых основ борьбы с военными преступлениями внесли Женевские конвенции 1949 г. и Дополнительный протокол к ним 1977 г.[2] В них перечислены практически все военные преступления, упоминаемые в перечне воен-

ных преступлений ранее принятых документов, в том числе тех, на основании которых действовал Нюрнбергский трибунал.

Женевские конвенции не предусматривают конкретных санкций за совершение военных преступлений, но устанавливают для государств- участников обязательство «ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказаний». В итоге составы преступлений устанавливаются достаточно полно и исчерпывающе путем обозначения преступного деяния на основе принципа «nullum crimen sine lege», а наказания определяются самими государствами, которые руководствуются при этом своей внутренней правовой системой.

Дальнейший шаг в международном уголовном праве применительно к военным преступлениям был сделан Уставом Международного уголовного суда. Он содержит не только широкий перечень военных преступлений, основанный на Женевских конвенциях 1945 г., но и конкретные виды наказания за данные деяния. Это лишение свободы до 30 лет или пожизненно, а также (дополнительно) штраф и конфискация имущества.

Статья 8 Римского статута («Военные преступления») предусматривает 34 вида деяний, образующих объективную сторону данного преступления в международном военном конфликте и 16 видов деяний - в вооруженном конфликте немеждународного характера. Это такие, к примеру, преступления, как «убийство»; «пытки или бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты»; «взятие заложников»; «заявление о том, что пощады не будет»; «применение яда или отравленного оружия»; «применение удушающих, ядовитых или других газов и любых аналогичных жидкостей, материалов или средств» и т. п.

В любом случае Женевские конвенции 1949 г. сохраняют свое юридическое значение, в том числе - для государств, которые пока не ратифицировали Римский статут. К ним отсылает сам Римский статут и прежде всего ст. 356 УК РФ («Применение запрещенных средств и методов войны»), устанавливая уголовную ответственность за «жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением, депортацию гражданского населения, разграбление национального имущества на оккупированной территории, применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором Российской Федерации».

Часть 2 указанной статьи предусматривает ответственность за «применение оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации». К последнему ныне относится химическое и биологическое (бактериологическое) оружие, запрещенное соответствующими конвенциями[3].

Судя по содержанию, ст. 356 УК представляет собой краткую и в целом удачную отсылочную имплементацию действующих международных соглашений, направленных на борьбу с военными преступлениями. В то же время следует отметить, что составы, предусмотренные ч.ч. 1 и 2 ст. 356, все же сформулированы не вполне корректно. Это касается характера самой отсылки к «международным договорам Российской Федерации». Она вполне логична, когда субъект данного преступления - гражданин России, обязанный по Конституции соблюдать не только российское законодательство, но и, согласно ч. 4 ст. 15 Конституции, входящие в правовую систему России «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации».

Если же в ходе военных действий представителями воюющей с Россией стороны совершаются предусмотренные ст. 356 УК РФ деяния, причем и не на ее территории, то они, согласно ч. 3 ст. 13 УК, в принципе подлежат уголовной ответственности. Однако вменять им «нарушения международного договора Российской Федерации» едва ли правильно. Вернее исходить из всей системы международных договоров, а не только тех, непосредственным участником которых является Россия[4]. Поэтому из ст. 356 УК слова «Российской Федерации» следует исключить.

Другое замечание касается санкций. Обращение к Женевским конвенциям и ст. 8 Римского статута показывает, что среди запрещенных ими военных преступлений находится убийство. Очевидно, что смерть является одним из реальных последствий применения оружия массового поражения. Почему же санкция ст. 356 УК максимальным сроком наказания устанавливает лишение свободы до 20 лет? К слову, гораздо «либеральнее», нежели Римский статут, который, как сказано выше, за аналогичные преступления предусматривает до 30 лет лишения свободы или пожизненно.

[1] В отличие от «воинских» преступлений, посягающих на установленный порядок прохождения военной службы (Раздел IX Уголовного кодекса Российской Федерации).

[2] Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 12 августа 1949 г.; Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море от 12 августа 1949 г.; Конвенция об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г.; Конвенция о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г.; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, от 8 июня 1977 г.

[3] См.: Конвенция от 10 апреля 1972 г. «О запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсичного оружия и об их уничтожении»; Конвенция от 13 января 1993 г. «О запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении».

[4] В этой связи примечательна дискуссия о причинах жестокого обращения с советскими военнопленными в отличие от военнопленных западных стран в концентрационных лагерях нацистской Германии. Одни авторы утверждали, что это происходило потому, что СССР не подписал Гаагские международные конвенции о военнопленных, как это сделали США и Великобритания. Другие вполне резонно возражали на тех основаниях, что:

- международные конвенции о праве войны - это не источники международного частного права, которые исполняются исключительно на основе взаимности;

- хотя Советский Союз и не был участником этих конвенций, Германия их подписала, а последующее их нарушение в отношении военнопленных из воюющих с ней стран было обоснованно оценено как международное преступление;

- чудовищные злодеяния гитлеровцев и их пособников в концлагерях и по отношению к населению оккупированных на Востоке территорий проистекали не из формальных юридических «тонкостей», а из всей политики Третьего рейха.