В настоящее время доминирующее положение в отечественной криминалистике занимает концепция общей теории криминалистики Р.С. Белкина, базирующаяся на философском понятии отражения. По словам Р.С. Белкина, такая теория представляет собой научное отражение предмета криминалистической науки.

Обращение Р.С. Белкина к теории отражения не случайно. Как отмечал В.А Лекторский, понимание познания как отражения было формулировано В. И. Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм» в связи с критикой теоретико-познавательного феноменализма Э. Маха, Р. Авенариуса и их русских последователей, а в 30-е гг. XX века идеи В.И. Ленина о познании как отражении и отражении как свойстве всей материи были догматизированы и идеологизированы, получили наименование «ленинской теории отражения» и стали истолковываться как единственно возможное понимание познания и сознания[1].

После развенчания культа личности Сталина в СССР активизировались философские исследования, связанные с осмысливанием различных проблем марксистско-ленинской теории познания, конкретизацией и развитием ленинского учения об отражении. В частности, в апреле 1965 г. в Москве состоялось Совещание по современным проблемам материалистической диалектики, в работе которого приняли участие порядка 600 научных работников философских институтов и кафедр, преподавателей философии вузов, партийных работников Москвы, союзных республик и областных городов СССР1. Совещание вызвало огромный интерес среди ученых нашей страны.

В частности, Б.С. Украинцев и Г.В. Платонов отмечали следующее: «Разработанная В.И. Лениным теория отражения выходит за рамки собственно гносеологии и охватывает широкий круг явлений, связанных с различными по сложности формами отражения в неорганической материи, живой природе и в обществе»[2] [3]. «В самом общем виде отражение можно определить как категорию, обозначающую процесс и один из результатов действия одной материальной системы (отображаемой) на другую (отображающую), представляющий собой воспроизведение в иной форме особенностей первой системы во второй системе. Данное определение применимо ко всем формам отражения, начиная с простейших в неживой природе и кончая высшей - сознанием»[4].

В советский период так называемая «ленинская теория отражения» выступала в качестве официальной идеологической доктрины, от которой специалисты в области эпистемологии не могли отступать под страхом идейного уничтожения[5]. Она бесспорно лежала в первооснове понимания науки[6].

А.Б. Соловьев справедливо отмечает, что «для советского периода развития нашего государства было характерно непосредственное распространение положений материалистической философии на различные сферы человеческой деятельности, в том числе и на уголовное судопроизводство»1.

Так, известный процессуалист В.Я. Дорохов в 1966 г. отмечал, что «сущность доказательства в уголовном процессе может быть вскрыта только на основе теории познания диалектического материализма, теории отражения»[7] [8].

Основная идея теории отражения заключается в следующем. Все предметы и явления действительности взаимодействуют друг с другом, в результате чего они отражаются, т.е. воспроизводят особенности друг друга в результате этого взаимодействия так, как они существуют в действительности. Отражение выступает фундаментальным, всеобщим и закономерным свойством материи. Сознание (познание, мышление) представляет собой процесс отражения реальности и его результат. Соответственно, теория познания как теория отражения исходит из того, что сознание (познание) отражает независимо от него существующий внешний мир в форме научных понятий, категорий, теорий, идей, учений и т. д.

В.Я. Дорохов в 1966 г. писал следующее: «Преступление, представляя собой определенную совокупность многих явлений, предметов, процессов, совершается в окружающей его среде, а потому соприкасается со многими другими явлениями, предметами, процессами объективной действительности. Вступая во взаимодействие с окружающими его предметами, явлениями, преступление отражается в виде следов, состояния предметов, динамических и статических процессов, а также в сознании людей ... Благодаря отражениям, как результатам взаимодействия преступления с явлениями объективной действительности, делается возможным и его познание»[9].

И в постсоветский период представители уголовно-процессуальной науки отмечают, что теория познания (гносеология) изучает познавательную деятельность человека безотносительно к предмету этой деятельности и поэтому раскрытые ею законы отражения объективной действительности в сознании людей имеют всеобщее значение, действуют во всех областях познавательной деятельности и одинаково применимы как к познанию общих закономерностей развития природы и общества, так и к познанию любых частных закономерностей, в том числе и в сфере уголовного процесса1.

В СССР не было альтернативы марксистскому пониманию науки как отражения действительности. Такая ситуация была типичной для всей отечественной науки того времени. Например, и в советской психологии «философская категория отражения легла в основу объяснения развития и принципов функционирования психики»[10] [11].

Р.С. Белкин чутко уловил идею адаптации идеологически господствующей в советском обществе философской теории познания (как отражения) к частно-научному уровню и удачно интегрировал в криминалистику ее основные положения, дав им «криминалистическое звучание».

В 1969 г. Р.С. Белкин и А.И. Винберг обратились к философской категории «отражение», в частности, к ленинскому определению отражения как свойству материи, к признанию «единственно верного вывода о том, что в фундаменте самого здания материи существует способность, сходная с ощущением, - свойство отражения»[12]. Как впоследствии отмечал Р.С. Белкин, тогда он «впервые для себя попытался уяснить роль, которую играет категория отражения в криминалистической науке»[13].

В 1970 г. Р.С. Белкин о теории отражения как гносеологическом фундаменте криминалистической науки и ее практических приложений заявил в своей работе «Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики»[14].

Важно отметить, что Р.С. Белкин не видел никаких познавательных проблем при использовании теории отражения, в том числе ее абстрактность, механистичность, неполноту и т.п. Более того, большинство источников используемой Р.С. Белкиным марксистко-ленинской философской литературы относилось к ее догматическим и ортодоксальным толкованиям. Вне его внимания остались работы советских философов (В.А. Лекторский, Б.И. Пружинин, И.С. Алексеев, М.А. Розов, В.С. Швы- рев, Г.П. Щедровицкий и др.), которые открыто не критиковали «ленинскую теорию отражения», но используя ее терминологию, создавали свои оригинальные концепции познания, направленные на преодоление «узких мест» классической теории отражения.

Исследуя методологию криминалистики, Р.С. Белкин обосновывал усиление интегративной роли философии, потребность в методологическом использовании философских категорий, сближении философского и нефилософского знания, считая, что «философия становится в известном смысле ключом к самопознанию наукой своих исходных основ, их переос- мысливанию в сфере новых фактов и гипотез»1. По мнению Р.С. Белкина, с «философских позиций возможно рассмотреть ряд устоявшихся в криминалистической науке понятий, чтобы выяснить, удовлетворяют ли они требованиям сегодняшнего дня. В иных случаях рассмотрение отдельных положений теории криминалистики в философском аспекте позволяет либо сделать вывод о недостаточной их обоснованности и наметить пути такого обоснования, либо аргументировать их непосредственно с помощью тех или иных философских концепций».[15] [16]

Р.С. Белкин отмечал: «Та исходная парадигма, которая лежала в основе криминалистических исследований в предшествующие указанному моменту годы, и которая выражалась в общепринятом, «традиционном» определении предмета криминалистики как науки о приемах, средствах и рекомендациях в области борьбы с преступностью, изжила себя и нуждалась в замене. Определение предмета криминалистики (как выражение принятой научной парадигмы) требовало принципиального пересмотра ... потому, что оно не соответствовало современным представлениям о предмете частной науки как формы отражения человеком действительности, как области знания»[17]. «Стало очевидно, что отражение образует самый фундамент криминалистики, сущность этой науки»[18].

Основной вывод Р.С. Белкина заключается в том, что концептуальная философская категория отражения составляет философский, теоретический и практический фундамент криминалистики и что эта категория охватывает фактически все направления криминалистической науки и многие другие философские категории, используемые в ней1.

Использованные в криминалистике с 1970 г. Р.С. Белкиным положения догматизированной теории отражения стали в отечественной криминалистической науке «образцом для подражания», следование которому обеспечивало исследователям идеологическую лояльность, благополучие и признание. Очевидно, что в советский период времени не было (да и не могло быть) никакой критики имеющей политико-идеологический характер «криминалистической теории отражения».

Хотя созданная Р.С. Белкиным модель криминалистического познания как отражения опирается на устаревшие представления о том, что отражение в сознании познающего субъекта является точной репрезентацией (точной копией, отпечатком, фотографией и т.п.) наблюдаемой им окружающей действительности, и представляет собой перенос (распространение) философского понимания отражения на криминалистические явления, тем не менее, криминалистическая теория отражения по-прежнему является главной методологической идеей общей теории отечественной криминалистики[19] [20] и разделяется (осознанно или большей частью на словах) большинством отечественных криминалистов.

Так, ИИ. Лузгин в статье «Теория отражения как методологическая основа технико-криминалистического обеспечения» отмечает, что в работах А.В. Дулова и его учеников теория отражения стала методологической основой научных исследований и важным направлением решения практических задач[21]. ИИ. Лузгин видит методологическую значимость теории отражения в ее информационной природе.

А.В. Дулов выделяет «принцип обязательного использования при проведении криминалистических исследований теории отражения», называет общую теорию отражения методологической основой криминалистики1, полагает, что установленные теорией отражения законы «берутся за основу при проведении научных исследований в криминалистике»[22] [23]. Эти идеи разделяет и В.И. Ковдерко[24].

По словам М.К. Каминского, категория «отражение» образует фундамент общей теории криминалистики[25], «первой исходной базовой методологической идеей для криминалистики выступает отражение как объективное свойство материи. Заслуга в формулировании этой идеи и принадлежит Р.С. Белкину»[26].

Н.И. Вытовтова также говорит о криминалистической теории отражения[27].

В своей кандидатской диссертации С.Н. Егоров по теме «Теоретические основы криминалистического исследования закономерностей отражения субъективной стороны преступления» ссылается на криминалистическую теорию отражения[28].

Т.В. Аверьянова относительно научной криминалистической школы Р.С. Белкина отмечает, что «в основе формирования научной школы - нового научного направления - лежала концепция отражения как гносеологического фундамента криминалистической науки»[29]. Р.С. Белкин о теории отражения как гносеологическом фундаменте криминалистической науки и ее практических приложений впервые заявил в своей работе «Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики» в 1970 году»[30].

В.Н. Карагодин ссылается на диалектическую теорию отражения, на которой базируется учение об идентификации1.

В.Ю. Толстолуцкий полагает, что «методологическая основа криминалистики должна включать особенности исследуемого криминалистикой познания и называться криминалистической теорией отражения»[31] [32]. В.Ю. Толстолуцкий пишет: «В центре внимания традиционной криминалистики оказывается отражение преступления в материальных и идеальных следах, а в качестве научной методологии традиционной криминалистики выступает созданная Р.С. Белкиным криминалистическая теория отражения»[33].

Е.П. Ищенко отмечает: «Всякое преступление обязательно отражается в окружающей обстановке. Элементы его способа, механизма взаимосвязаны и, отражаясь в материальной обстановке, оставляют разнообразные следы (материальные, идеальные, виртуальные), содержащие информацию о содеянном и его участниках. Информацию, имеющую значение для выяснения обстоятельств содеянного, следователь извлекает из личных и вещественных источников. Положения теорий отражения и познания позволяют криминалистам выявлять важные закономерности с ледообразования. Основным объектом является преступник, проявляющий себя через криминальную деятельность. Эта деятельность отражается вовне через свойства, характеризующие индивидуальные качества преступника, и через систему использованных средств и способов. Поэтому на месте происшествия и вокруг него остаются многочисленные следы»[34].

Е.А. Холина говорит о криминалистической теории отражения[35]. В отзыве на статью Е.А. Холиной «К проблеме создания криминалистической теории причинности» Ю.Г. Корухов указывает, что криминалистическая теория отражения является «основой основ как самой криминалистики, так и всей деятельности по расследованию преступлений»1.

М.А. Кравцова утверждает: «Применительно к криминалистической науке процессы отражения глубоко исследовались

А.И. Винбергом, Б.М. Шавером, Б.И. Шевченко, Р.С. Белкиным, В.Е. Корноуховым, В.А. Образцовым, А.В. Дуловым и др. Анализ работ названных авторов позволяет сделать вывод о том, что теория отражения является методологической основой для всей системы криминалистики»[36] [37]. По ее мнению, существует криминалистическая теория отражения.

Г.Н. Мухин и Д.В. Исютин-Федотков относят к «бесспорным методологическим выводам» положения о том, что «отражение присуще всей материи», что «форма проявления такого свойства материи, как отражение, тем выше и сложнее, чем выше и сложнее форма движения материи»[38].

Е.С. Лапин признает основополагающее значение для криминалистики марксистско-ленинской теории отражения[39], считает ее «тем философско-теоретическим фундаментом, на котором базируется наука криминалистика и практика применения ее рекомендаций»[40].

Т.А. Алексеева, Р.Л. Ахмедшин и О.А. Попова говорят о «законе отражения явлений», который «позволяет наблюдать и впоследствии анализировать проявления каждого в окружающем мире1. При этом они не дают определения понятию отражения, не раскрывают его содержание, впрочем как и не раскрывают содержание «закона отражения», отмечая лишь, что «закон отражения явлений позволяет наблюдать и впоследствии анализировать проявления каждого в окружающем мире»[41] [42]. Названные авторы используют как философское содержание понятия «отражение», так и «наивно реалистичную» метафору зеркальности, без указания специфики психической формы отражения действительности по сравнению, например, с биохимической или физиологической формами отражения.

В учебно-методическом комплексе «Криминалистика» Юридического института Томского государственного университета в систему научно-криминалистического знания наряду с теорией идентификации и теорией доказательств включается теория отражения[43].

А.В. Дулов и А.С. Рубис отмечают, что криминалистика изучает процессы отражения преступления[44].

С.С. Чегодаева обосновывает потребность в частной криминалистической теории отражения[45]. По её мнению, «материал по отражению в криминалистике, включенный в общую теорию криминалистики, созданную Р.С. Белкиным, является до настоящего времени самым полным изложением теоретических вопросов отражения в криминалистике. Без преувеличения можно утверждать, что работа Р.С. Белкина в части материалов об отражении и следообразовании вплотную подводит к возможности создания частной криминалистической теории отражения»[46].

А.А. Эксархопуло ограничивается следующим догматическим пониманием отражения: «Воспроизведение свойств одного тела в другом, как результат их взаимодействия, составляет суть отражения - свойства, которым обладают все материальные объекты»1. Указанное понимание отражения носит абстрактный (философский) характер; ограничивается только сферой взаимодействия материальных тел; не операци- онализировано и не вносит ясности в понимание процесса криминалистического познания; не находит места для субъекта познания, его активной роли в познании, а также субъективного опыта человека; игнорирует роль языка в познании и т.д.

Позиция А.А. Эксархопуло типична для большинства отечественных криминалистов, занимающих реалистическую позицию, но относящихся преимущественно к представителям так называемого «наивного реализма» (по Г. Фоллмеру), допускающих простое, неопосредованное отношение между внешней реальностью и ее субъективным видением[47] [48]; характеризующих реальный мир таковым, каким мы его воспринимаем[49]. Указанная позиция характерна для обыденного сознания и здравого смысла, которые тяготеют к буквальной трактовке отражения, опираясь на метафору зеркала и зрительного восприятия.

Тем не менее, А.А. Эксархопуло констатирует: «К сожалению, принцип отражения, еще совсем недавно всеми учеными признаваемый за безупречную методологическую основу анализа любых, сколько-нибудь значимых криминалистических проблем, сегодня незаслуженно забыт. Можно понять тех, кто, действуя «в духе времени», стремится поскорее отмежеваться от «вредоносной» марксистско-ленинской теории. Представляется, однако, что, в отрицании многих идей прежних кумиров нет ничего, кроме инстинкта самосохранения. О теории отражения если и вспоминают сегодня, то главным образом как повод опорочить тех, кто посвящал свои научные труды прикладному использованию ее положений»[50]. По мнению

А.А. Эксархопуло, «принцип отражения, или по Ф. Бэкону - восприятия, забытый, скорее, по идеологическим соображениям, нежели по причине своей научной несостоятельности, важно вернуть в науку. Исследование этого феномена в криминалистике еще далеко не исчерпано и может оказаться с познавательной точки зрения весьма плодотворным»1. Хотя когнитивные психологи констатируют, что «восприятие не является простым отражением действительности»[51] [52].

Е.А. Лушин говорит о криминалистической теории отражения, которая «раскрывает механизм формирования материальных и идеальных следов»[53].

В нашей стране выросло уже не одно поколение отечественных криминалистов, изучавших теорию криминалистического познания как отражения в качестве единственно верного учения.

Нередко в современной криминалистической литературе встречаются случаи, когда слово «отражение» используется вместе с другими близкими ему по содержанию криминалистическими терминами, в результате чего получается «масло масляное», например, в названии интересной статьи П.В. Мо- чагина «Виртуально-информационный и невербальный процесс отражения следообразований как новое направление в криминалистике и судебной экспертизе»[54]. Так, отражение может рассматриваться как процесс, так и результат взаимодействия, а применительно к следам-отражениям в криминалистике обычно пользуются не термином «отражение», а термином «следообразование»[55], которые в указанном контексте рассматриваются как синонимы.

В постсоветский период раздавались отдельные критические замечания в адрес используемой в криминалистике теории отражения, однако они носили частный характер и не затрагивали сущностных черт этой теории в криминалистике. Так, М.К. Каминский давал двойственную оценку введению Р.С. Белкиным категории «отражение» в качестве «объяснительного принципа криминалистики» и «исходной методологической предпосылки»1. С одной стороны, М.К. Каминский отмечал в этом неоспоримую заслугу Р.С. Белкина, преодолевшего таким образом натуралистическую методологическую парадигму прежней криминалистики.

С другой стороны, отмечая «силу белкинского определения», М.К. Каминский верно указывал, что оно реализовывало больше по видимости такой основной принцип диалектики как принцип восхождения от абстрактного к конкретному, причем «сам принцип операционального развития не получил, более того - стал удобным щитом, за которым сегодня прячутся псевдонаучные исследования, которым нет числа. Достаточно сказать, что Вы исповедуете отражение и индульгенция в кармане: действовать, мыслить, толковать, понимать - совершенно не обязательно. Да, еще надо сказать, что Вы ищите так называемые «объективные» закономерности»[56] [57]. М.К. Каминский справедливо отмечал: «Как видим, идея отражения, столь важная сама по себе, не в состоянии прояснить содержание и сущность криминалистики, которую по-прежнему удерживают на позиции натурализма, вульгарного материализма. Главный принцип «что вижу, то и пою» остается в силе»[58]. Однако М.К. Каминский не решился на кардинальный критический анализ использования устоявшихся в отечественной криминалистике положений т.н. «криминалистической теории отражения».

В.Ю. Толстолуцкий верно обращал внимание на то, что Р. С. Белкин не исследовал психическое отражение. «Отражение в живой природе, - писал Р.С. Белкин, - в принципе менее значимо для криминалистической науки, хотя и не игнорируется ею. Что же касается высшей, психической формы отражения - в сознании человека, то она протекает в существенной степени по иным закономерностям, подвергается воздействию иных факторов и требует отдельного рассмотрения»[59]. Как отмечал В.Ю. Толстолуцкий, «научных публикаций, которые раскрывают закономерности психического отражения в криминалистике до настоящего времени нет»1.

В 2014 г. В.Ю. Толстолуцкий сформулировал следующий вопрос: «что упускает из своего поля зрения теория отражения Р.С. Белкина такого, в результате чего теряются закономерности, составляющие основу информационных технологий?»[60] [61] По словам В.Ю. Толстолуцкого, «в теории отражения Р.С. Белкина отсутствует субъект уголовно-процессуального познания», отмечается «отрыв субъекта уголовно-процессуального познания от теории следообразования, что приводит к теоретически надуманному противоречию между материальной и процессуальной истиной»[62]. Кроме того, «традиционная криминалистика не позволяет обеспечить теоретическую базу для исследования субъективного этапа отражения и внедрения на этой основе компьютерных технологий в криминалистическую деятельность»[63].

С учетом изложенного, В.Ю. Толстолуцкий обоснованно полагает, «что совершенствование методологии криминалистики должно осуществляться путем дополнения традиционной криминалистической теории отражения закономерностями, присущими отражению в деятельности и сознании следователя. Отсюда и возникает необходимость использования достижений психологии при разработке криминалистической теории отражения»[64].

О.В. Полстовалов справедливо отмечает: «Объективность, в которой мы долгое время видели исключительно знания, не зависящие от чего бы то ни было субъективного, случайного, привнесенного, интерпретационного, на волне диалектического материализма из науковедческой проблематики по существу вычеркивала главное звено - познающего субъекта»[65]. По его словам, «исключение познающего субъекта из прикладных социальных наук утилитарного свойства, ориентированных на познание объектов реальной действительности, событий, явлений и фактов прошлого, - ничем не оправданная дань диалектико-материалистической теории познания»1 .

Значительно более критичные замечания в адрес классической теории отражения, не отражающей реальные сложности познавательной деятельности, высказываются представителями науки уголовного процесса.

Так, Л.А. Воскобитова справедливо отмечает, что «сама проблема отражения сознанием человека объективного мира до сих пор не была предметом достаточных, специальных философско-правовых исследований; что «юристы используют как догму утверждение о познаваемости мира именно благодаря отражению как всеобщему свойству материи»; что в уголовно-процессуальной науке не проводится особого различия между отражением события преступления в материальном, вещном мире и отражением его в сознании человека[66] [67]. Требуется пересмотр соотношения объективного и субъективного в отражении, а также специфики особенностей познавательной деятельности субъекта познания.

По словам Л.А. Воскобитовой, субъект познания «не бесстрастно и механически отражает (фотографирует, копирует в своем сознании) объект, как это понимала советская теория доказательств. Он активно формирует этот объект, включая в него и знания о фактах (объективное начало), и свое понимание их юридической сущности (субъективное начало)»[68].

Поскольку субъект познания вносит существенный элемент своей субъектности в познавательную деятельность, производит реконструкцию образа объекта, формирует представления об объекте уголовно-процессуального познания, требуется разработка принципиально иной, новой методологии уголовно-процессуального познания[69]. «Термин «истина» в его советском понимании уже не может корректно применяться к результатам познания, которые лишь частично строятся на отражении объекта, существующего вне сознания познающего и независимо от него. Другая часть знания об объекте (преступном деянии) формируется самими познающими субъектами»1.

С.Б. Российский отмечает, что «в настоящее время более не существует никаких идеологических преград для возможности рассмотрения теории уголовно-процессуального доказывания вне зависимости от постулатов марксизма-ленинизма»[70] [71]; что «существующий диалектико-материалистический подход не должен быть лишен возможности заимствования отдельных положений и взглядов из области других философских учений»[72].

С.Б. Российский рассматривает отдельные вопросы, связанные с развитием информационной теории доказательств «в контексте отступления от догматичных постулатов марксистско-ленинской философии»[73].

А.С. Александров утверждает, что «представление о познании, как отражении (тем более, зеркальном), в сознании субъекта объективной реальности, неполно, поскольку не учитывает языковой характер познания»[74].

Украинский процессуалист Д. Бочаров считает, что ретроспективная теория отражения Р.С. Белкина «приобрела па- радигмальный характер в советской юридической гносеологии прошлого века и в нынешнем столетии продолжает удерживать первенство на постсоветском пространстве как основа теории познания в юридической науке»[75]. Д. Бочаров говорит о «методологической ущербности теории отражения в качестве научного базиса теории доказательств»[76].

Другой украинский ученый-процессуалист В. Гмырко также отмечает проблемные моменты классической теории отражения[77].

Сформулированная еще в 70-80-е годы прошлого столетия т.н. «криминалистическая теория отражения» Р.С. Белкина по-прежнему занимает господствующее положение в отечественной криминалистической науке, а ее нынешние сторонники продолжают отстаивать устаревшие консервативные установки, не отражающие сложности реального познавательного процесса.

Поразительно то, что до настоящего времени в отечественной криминалистике не появилось ни одного исследователя, который набрался бы смелости «посягнуть» на «священную» теорию отражения в криминалистике.

Даже О.А. Крестовников, который, по словам В.Я. Кол- дина, представил «новую методологическую и системную концепцию криминалистики, отвечающую парадигме современной научной методологии и требованиям практики»1, считает, что «проникновение в криминалистику идей теории отражения ... открывает широкие возможности для ее разработки»[78] [79]. По мнению О.А. Крестовникова, «система расследуемого события изоморфно отражается в следовой среде», «система криминалистической деятельности непосредственно отражает следовую картину и опосредованно - систему расследуемого события»[80].

Критический анализ концепции отражения Р.С. Белкина (и его многочисленных последователей) позволяет определить большое количество ее недостатков (головоломок, неточностей), свидетельствующих о необходимости ее кардинальной переработки или даже замены. К числу таких недостатков следует отнести следующие:

Р.С. Белкин решал проблему формирования общей теории криминалистики с опорой на философию, а точнее посредством обращения лишь к отечественному догматизированному марксистско-ленинскому (диалектико-материалистическому) варианту парадигмы «познание как отражение».

Важно также отметить, что диалектический материализм в настоящее время сам находится в кризисном состоянии, подвергается массированной критике со стороны других философских течений.

Р.С. Белкин преувеличивал значение философии для криминалистики, допуская смешение двух уровней методологического анализа - философского и конкретно-научного. Так, Р.С. Белкин в 1970 году отмечал, что «каждая конкретная юридическая наука немыслима без своей методологической базы, основу которой и составляют основные положения марксистско-ленинской философии, конкретизированные применительно к предмету исследования данной юридической науки»[81].

Философское понятие отражения так и не было четко сформулировано Р.С. Белкиным. Кроме того, оно не получило ясного отграничения от криминалистического (конкретно-научного) понятия отражения. В результате этого созданная Р.С. Белкиным модель криминалистического познания, использующая ленинскую теорию отражения, неполно, упрощенно, грубо (следовательно, неверно) передает сложность и специфичность криминалистического познания.

Криминалистическое познание у Р.С. Белкина является скорее предметом философских размышлений, чем предметом научного анализа. По сути он рассматривает не собственно криминалистическое познание, а познание вообще, в абстрактной форме, но облеченное в криминалистическую фразеологию. Поэтому в его модели так мало подробностей, что она едва ли способна объяснять особенности криминалистического познания в процессе раскрытия преступлений, особенно совершенных в условиях неочевидности. Тогда как специфика криминалистического познания (как научного, так и практического) должна быть предметом специального криминалистического изучения, а не только философских размышлений.

Четко просматривается аналитическая традиция Р.С. Белкина при формировании общей теории криминалистики опираться не на теоретическое знание, получившее эмпирическое подтверждение (с опорой на фактические данные), а главным образом на логический анализ высказываний, зачастую облеченных в марксистскую фразеологию.

Р.С. Белкин исходил из господствующей среди представителей естественных наук «стандартной концепции науки», которая основана на представлении о предзаданности объектов исследования; классической субъектно-объектной схеме, в которой познаваемый объект противополагался познающему субъекту; знание понималось как результат (следствие) воздействия объекта на субъект, оставляющего «следы»; познающий субъект чаще всего рассматривается как пассивный отражатель (регистратор) внешних воздействий, с различной степенью адекватности отражающий окружающий мир и т.п. Принципы неклассической и постнеклассической науки фактически остались вне поля зрения Р.С. Белкина.

Большинство источников используемой Р.С. Белкиным марксистко-ленинской философской литературы относилось к советскому периоду времени (60-70 гг. прошлого столетия).

Познание перестало быть исключительной (монопольной) сферой философии. Как справедливо отметил Н.С. Розов, «никто, кроме участников узких сект гуссерлианцев и хайдег- герианцев, уже не верит в привилегированный познавательный доступ философов к сознанию и Бытию»1.

Очевидно, что для построения теории, обладающей большими познавательными возможностями, использования одной лишь философии недостаточно, требуются также результаты современных исследований различных частных наук, занимающихся проблемами познания и знания.

Р.С. Белкиным остались фактически незамеченными результаты западной философии познания и философии науки. Тогда как такая философская дисциплина, как философия науки, со второй половины XX столетия стала активно использовать результаты истории науки, логики, психологии, лингвистики, социологии науки и других дисциплин, что позволило ей, по сути, переосмыслить радикальные трансформации научного знания в XX столетии, изменить прежние представления о познавательных характеристиках науки и фактически противопоставить себя традиционной эпистемологии.

Как справедливо отмечает В.А. Лекторский, «ныне проблемы познания и знания обсуждаются не только в философии, но и в целом ряде интенсивно развивающихся когнитивных наук»[82] [83].

При построении своей концепции общей теории криминалистики Р.С. Белкин также практически не принимал во внимание результаты познавательной деятельности бурно развивавшихся со второй половины XX столетия когнитивных наук (от психологии восприятия до искусственного интеллекта).

Тогда как привлечение результатов когнитивных дисциплин к криминалистической проблематике позволяет принципиально переосмыслить проблемное поле общей теории криминалистики, разработать расширенную и детальную теорию криминалистического познания.

Конструкция криминалистического познания Р.С. Белкина ограничена сферой научного познания и научного знания, оставляя за своими пределами огромную область таких реально существующих областей криминалистического знания как обыденное, вненаучное и внерациональное, а также их взаимосвязи и взаимодействия.

Таким образом, указанные и некоторые другие критические замечания относительно использования Р.С. Белкиным концептуальной философской категории «отражение» в общей теории криминалистики будут подвергнуты более подробному исследованию в последующих разделах монографии. Особое внимание будет уделено критике самими философами продолжающей ныне безраздельно господствовать в отечественной криминалистике «ленинской» (или «белкинской») теории отражения.

[1] Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 151.

[2] Ленинская теория отражения и современная наука. Материалы Совещания по современным проблемам материалистической диалектики. 7-9 апреля 1965 г. М.: Наука, 1966. С. 2.

[3] Украинцев Б.С., Платонов Г.В. Проблемы отражения в свете современной науки // Ленинская теория отражения и современная наука. Материалы Совещания по современным проблемам материалистической диалектики. 7-9 апреля 1965 г. М.: Наука, 1966. С. 197.

[4] Там же. С. 199.

[5] Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. С. 7.

[6] Кузнецова Н.И., Розов М.А., Шрейдер Ю.А. Объект исследования — наука / Н. Кузнецова, М. Розов, Ю. Шрейдер. М.: Новый Хронограф, 2012. С. 16.

[7] Соловьев А.Б. Об истине в современном российском уголовном процессе // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 6. С. 72.

[8] Дорохов В.Я. Понятие доказательства // Теория доказательств в советском уголовном процессе: В 2 т. Т. 1: Общая часть. М., 1966. С. 229-265.

[9] Там же. С. 229.

[10] Костенко Р. Соотношение уголовно-процессуального познания и уголовно-процессуального доказывания // Уголовное право. 2004. № 3. С. 90- 92.

[11] Гусельцева М.С. Культурно-аналитический подход к изучению эволюции психологического знания: дне. ... доктора псих. наук. М., 2015. С. 201.

[12] Белкин Р.С., Винберг А.И. Криминалистика и доказывание (методологические проблемы). М.: Юридлит, 1969. С. 170.

[13] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 49.

[14] Аверьянова Т.В. Рафаил Самуилович Белкин (к 85-летию со дня рождения) // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2007. Вып. 2 (22). С. 7-8.

[15] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 26.

[16] Белкин Р.С. Курс криминалистики в 3 т. Т. 1: Общая теория криминалистики. М.: Юрист, 1997. С. 206.

[17] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 15.

[18] Там же. С. 32.

[19] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 48-49.

[20] Вытовтова Н.И. История развития методологии криминалистики // Вестник Оренбургского государственного ун-та. 2004. № 3. С. 131-132; Ковдерко В.И. Формирование теории криминалистического отражения как методологической основы науки криминалистики // Pravo.by. 2010. № 1. С. 93.

[21] Лузгин И.И. Теория отражения как методологическая основа техникокриминалистического обеспечения // Сохраняя прошлое, определяя настоящее, предвосхищая будущее: сборник научных трудов, посвященных 90-летию докт. юрид. наук, профессора, заслуженного деятеля науки Республики Беларусь А.В. Дулова / редкол.: Г.А. Шумак (отв. ред.) и др. Минск: Бизнесофсет, 2014. С. 45.

[22] Дулов А.В. Методологические принципы криминалистики // Криминалистика: Учеб, пособие / А.В. Дулов, Г.И. Грамович, А.В. Лапин и др.; под ред. А.В. Дулова. Минск: ИП «Экоперспектива», 1998, С. 38, 39.

[23] Дулов А.В. Методологические принципы криминалистики. С. 38; Дулов А.В. Методологические теории криминалистики // Вестник Академии МВД Республики Беларусь. 2008. № 1 (15). С. 131-136.

[24] Ковдерко В.И. Формирование теории криминалистического отражения как методологической основы науки криминалистики. С. 95.

[25] Каминский М.К. Что есть, что может быть и чего быть не может для системы «Криминалистика» // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2002. Вып. 1 (3). С. 8.

[26] Там же. С. 10-11

[27] Вытовтова Н.И. История развития методологии криминалистики. С. 131-132.

[28] Егоров С.Н. Теоретические основы криминалистического исследования закономерностей отражения субъективной стороны преступления: дне. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 2004. С. 4, 6 и др.

[29] Аверьянова Т.В. Рафаил Самуилович Белкин (к 85-летию со дня рождения) // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2007. Вып. 2 (22). С. 7.

[30] Там же. С. 7-8.

[31] Корноухов В.Е. Методы науки криминалистики. Курс криминалистики. Общая часть / Отв. ред. В.Е. Корноухов. М.: Юристъ, 2000. С. 13Е

[32] Толстолуцкий В.Ю. Закономерности криминалистической теории отражения, присущие субъективному этапу // Вестник Нижегородского ун-та им. Н.И. Лобачевского. 2008. № 2. С. 204.

[33] Толстолуцкий В.Ю. Исследование субъективного этапа отражения означает смену научной парадигмы в криминалистике // Криминалистика - прошлое, настоящее, будущее: достижения и перспективы развития: материалы Межд. научи.-практ. конф., приуроченной к 60-летию образования службы криминалистики (Москва, 16 октября 2014 года). М.: Академия Следственного комитета Российской Федерации, 2014. С. 101 -104.

[34] Ищенко Е.П. Криминалистика: учебник. 3-е изд., испр. и доп. М.: Юридическая фирма «Контракт»: Волтере Клувер, 2011. С. 3.

[35] Холина Е.А. К проблеме создания криминалистической теории причинности // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 1. С. 199, 200.

[36] Корухов Ю.Г. Отзыв. Холина Е.А. К проблеме создания криминалистической теории причинности // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 1. С. 199, 202.

[37] Кравцова М.А. Теория отражения и установление морального вреда, причиненного общественно опасным деянием // Теория и практика противодействия преступности: современные тенденции: современные тенденции: тезисы докладов Межд. научи.-практ конф. (Минск, 25 аир. 2012 г.) / Министерство внутренних дел Республики Беларусь, учреждение образования «Академия МВД Республики Беларусь»; под ред. В.Б. Шабанова, Т.А. Ко- кориновой. Минск: Академия МВД, 2012. С. 2012. С. 121.

[38] Мухин Г.Н., Исютин-Федотков Д.В. Криминалистика: современные проблемы, история и методология: научно-методическое пособие. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 37.

[39] Лапин Е.С. Философия криминалистики как форма познания проблем этой науки и утверждения ее смысла, ценности и значения в жизни человека, общества и государства // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2013. Вып. 4 (48). С. 25.

[40] Лапин Е.С. Место философской материалистической теории отражения в науке криминалистике // Вестник криминалистики. Санкт-Петербург, 2014. Вып. 3 (51). С. 35.

[41] Алексеева Т.А., Ахмедшин Р.Л., Попова О.А. Формализация криминалистически значимых данных: механизм отражения личностных особенностей в результатах деятельности // Вестник Томского государственного ун-та. 2014. № 387. С. 155.

[42] Там же. С. 158-159.

[43] Криминалистика: учебно-методический комплекс / под ред. Н.Т. Ведерникова. Томск: Издательский Дом ТГУ, 2014. С. 15.

[44] Дулов А.В., Рубис А.С. Разработка криминалистической теории доказывания - актуальная задача юридической науки // Сохраняя прошлое, определяя настоящее, предвосхищая будущее: сборник научных трудов, посвященных 90-летию доктора юрид. наук, профессора, заслуженного деятеля науки Республики Беларусь А.В. Дулова / редкол.: Г.А. Шумак (отв. ред.) [и др.]. Минск: Бизнесофсет, 2014. С. 33.

[45] Чегодаева С.С. Становление и развитие криминалистического учения

[46] отражении (исторический обзор) // Бизнес в законе. 2014. № 1. С. 174-177.

6 Там же. С. 177.

[47] Эксархопуло А. Криминалистическая теория: сущность, структура, компонентный состав // Криминалистъ первопечатный. 2015. № 11. С. 19.

[48] Предисловие авторов к русскому изданию // Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Перспективы социальной психологии / Пер. с англ. В.В. Румынского, под ред. Е.Н. Емельянова, В.С. Магуна. М.: Аспект Пресс, 1999. С. 13-14.

[49] Микешина Л.А. Философия науки: Современная эпистемология. Научное знание в динамике культуры. Методология научного исследования: учеб, пособие. М.: Прогресс-Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. С. 129.

[50] Эксархопуло А. Криминалистическая теория: сущность, структура, компонентный состав. С. 19.

[51] Эксархопуло А. Криминалистическая теория: сущность, структура, компонентный состав. С. 20.

[52] Черникова И.В. Гуманистическая функция когнитивной науки в современном обществе // Вестник Томского государственного ун-та. 2010. Вып. 334. С. 200.

[53] Лушин Е.А. Криминалистика: учеб, пособие. Н. Новгород: Нижегородский государственный архитектурно-строительный ун-т (ННГАСУ), 2016. С. 12.

[54] Мочагина П.В. Виртуально-информационный и невербальный процесс отражения следообразований как новое направление в криминалистике и судебной экспертизе // Вестник Удмуртского ун-та. Экономика и право. 2013. Вып. 2. С. 148-154.

[55] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 62.

[56] Каминский М.К. Что есть, что должно быть и чего быть не должно в криминалистике XXI века // Кримшалютика XXI столнтя: матер1али м1жнар. наук.-практ. конф., 25-26 листоп. 2010 р. X.: Право, 2010. С. 15.

[57] Там же.

[58] Там же. С. 16.

[59] Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. С. 52.

[60] Толстолуцкий В.Ю. Закономерности криминалистической теории отражения, присущие субъективному этапу. С. 204.

[61] Толстолуцкий В.Ю. Исследование субъективного этапа отражения означает смену научной парадигмы в криминалистике. С. 101.

[62] Там же. С. 101-102.

[63] Там же. С. 103.

[64] Там же. С. 102.

[65] Полстовалов О.В. О личности следователя как объекте криминалистического анализа. С. 96.

[66] Полстовалов О.В. О личности следователя как объекте криминалистического анализа. С. 96.

[67] Воскобитова Л.А. Философские аспекты проблем познания в уголовном судопроизводстве // Философские науки. 2013. С. 27-28.

[68] Воскобитова Л.А. Некоторые особенности познания в уголовном судопроизводстве, противоречащие мифу об истине // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 4 (5). С. 60-61; Воскобитова Л.А. Философские аспекты проблем познания в уголовном судопроизводстве. С. 26.

[69] Воскобитова Л.А. Некоторые особенности познания в уголовном судопроизводстве, противоречащие мифу об истине. С. 60.

[70] Воскобитова Л.А. Некоторые особенности познания в уголовном судопроизводстве, противоречащие мифу об истине. С. 60.

[71] Российский С.Б. О перспективах развития информационной теории уголовно-процессуальных доказательств (в связи с возможностью отхода от постулатов марксистско-ленинской философии) // Вестник СамГУ, 2014. № 11/2 (122). С. 74.

[72] Там же.

[73] Российский С.Б. О перспективах развития информационной теории уголовно-процессуальных доказательств (в связи с возможностью отхода от постулатов марксистско-ленинской философии). С. 79.

[74] Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. Нижний Новгород: Нижегородская правовая академия, 2003. С. 7.

[75] Бочаров Д. Отцы и дети «теории отражения» в советской и постсоветской юридической науке. URL: http://www.iuaj.net/node/2107 (дата обращения 15.03.2017).

[76] Там же.

[77] Гмирко В.П. Концепт «вщбиття» i методолопчш проблеми теорп до- казування // Ушверситетсьм науков1 записки. 2011. № 3. С. 274-281.

[78] Колдин В.Я. Предисловие редактора // Крестовников О.А. Системнодеятельностный анализ методологии криминалистики: монография / под общ. ред. В.Я. Колдина. М.: Юрлитинформ, 2013. С. 8.

[79] Крестовников О.А. Системно-деятельностный анализ методологии криминалистики: монография / под общ. ред. В.Я. Колдина. М.: Юрлитинформ, 2013. С. 31.

[80] Там же.

[81] Белкин Р.С. Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики. М.: Изд-во ВШ МВД СССР. 1970. С. 4-5.

[82] Розов Н.С. Идеи и интеллектуалы в потоке истории... С. 48.

[83] Лекторский В.А. Предисловие // Эпистемология: перспективы развития / Отв. ред. В.А. Лекторский; отв. ред. Е.О. Труфанова. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. С. 3.