К числу традиционно дискуссионных в криминалистике относится вопрос о ее предмете. Ответ на вопрос о том, что изучает современная криминалистика, имеет важное значение и является предпосылкой определения структуры криминалистики, ее взаимоотношений со смежными отраслями юридической науки и учебными дисциплинами, рациональной организации и планирования экспертной работы, научных исследований и преподавания[1] [2], означает относительную стабилизацию круга ее проблематики[3].

Именно с разногласий в отношении предмета криминалистики в начале XX столетия и начался ее первоначальный кризис, приведший мировую криминалистику к ее последующей раздробленности и дальнейшему развитию в рамках относительно независимых школ, отсутствию единой теории и т.п.

Как верно отмечают Н.П. Яблоков и А.Ю. Головин, дискуссии об объектно-предметной области криминалистики фактически поделили отечественных ученых-криминалистов на сторонников уже сложившихся традиций и приверженцев новых воззрений на ее предмет, предполагающих его изменение1.

Традиционные подходы к определению содержания предмета отечественной криминалистики обозначены в работах Р.С. Белкина и его единомышленников, согласно которым криминалистика - «это наука о закономерностях возникновения, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений»[4] [5].

Однако все большее число ученых-криминалистов отмечает назревшую необходимость адекватного пересмотра прежних представлений о криминалистике и ее предмете (в частности, А.М. Ларин, В.Ю. Шепитько, Т.С. Волчецкая, Н.И. Вытов- това, В.В. Степанов, И.П. Можаева, Г. Малевски и др.).

Современные исследователи исходят из того, что научное сообщество представляет собой не единую структуру, а «гранулированную среду»[6]. История возникновения и развития любой науки есть история борьбы идей, научных школ, коллективов, что является положительным явлением, если в его основе лежит здоровая конкуренция и состязательность и если оно не приобретает извращенные формы[7].

Внутри криминалистики существуют различные научные школы, утверждающие полученное ими знание в борьбе и компромиссах с другими аналогичными научными группами. Криминалистика также представляет собой продукт многих поколений и различных теорий. При этом все большее число исследователей осознает, что «инакомыслие - не отклонение от истины, а важнейший путь к ее глубинам и новым граням»1.

Предмет криминалистики так же, как и любой другой науки, имеет субъективную природу, потому что является продуктом деятельности совокупного субъекта познания[8] [9].

Произошедший в последние годы в отечественной науке сдвиг в изменении норм и идеалов современного научного исследования не мог не отразиться на изменении представлений о предмете криминалистики. Изложенное, в частности, относится к рассмотрению вопроса об отношении криминалистов к истории ее возникновения и развития, а также познанию соответствующих закономерностей.

В отечественной криминалистике сложилась парадоксальная ситуация, при которой история криминалистики не относится к предмету этой науки, хотя практически все криминалисты отмечают необходимость и важность проведения исторических исследований в криминалистике.

Так, уже авторы учебника по криминалистике 1940 г. призывали иметь представление об истории возникновения и развития и о современном содержании криминалистики в капиталистическом государстве, чтобы лучше понять принципиальное различие между буржуазной и советской криминалистикой[10].

А.И. Винберг, отмечая важность изучения истории развития криминалистики и накопленного ею опыта, писал в 1962 г.: «Для правильных выводов по узловым, принципиальным вопросам науки советской криминалистики необходимо знание ее возникновения и развития, то есть ее истории. Знание истории криминалистики должно способствовать лучшему пониманию современного ее состояния, вне истории нельзя объяснить тех границ и направлений, в которых возникали, складывались и развивались отдельные разделы науки советской криминалистики»[11]. А.И. Винберг включал историю криминалистики в систему курса криминалистики[12].

А.Я. Гинзбург в 1974 г. отмечал, что «сама история советской криминалистики еще не нашла всестороннего исследования. Приходится с сожалением констатировать полное отсутствие всеобъемлющего труда по истории советской криминалистики, являющейся, как и история вообще, обобщением прошлого опыта, без которого невозможно решать вопросы научного познания, встающие на современном этапе. Важнейшие криминалистические идеи были исторически обусловлены и их особенности нельзя понимать вне этих условий. Чтобы правильно применять те или иные положения криминалистической теории, необходимо знать историю их становления»1.

В 1979 г. Ю.И. Краснобаев верно обращал внимание на то, что, помимо других аспектов, «криминалистика, естественно, изучает самое себя - историю возникновения и развития криминалистических знаний», поскольку это знание способствует лучшему пониманию современного состояния науки, объяснению границ и направлений, в которых возникли и развивались отдельные ее разделы, позволяет в известной мере обезопасить исследователей от ошибок, допущенных предшественниками, от субъективизма, односторонности и догматизма[13] [14]. Он призывал включить историю криминалистики в ее предмет, однако это мнение не получило широкого распространения среди отечественных криминалистов.

По справедливому замечанию Ю.И. Краснобаева, многие научные дисциплины включают историческую часть в предмет своей истории, соответственно она должна быть включена и в предмет советской криминалистики[15].

Так, Н.Ф. Кузнецова полагает, что в предмет науки уголовного права входит изучение истории уголовного права[16].

В. Наумов в систему уголовно-правовой науки включают историю уголовного права и перспективы его развития[17].

Н. Кудрявцев и В.Е. Эминов отмечали, что «история любой науки есть квинтэссенция движения человеческого ума, хода и результатов познания; в ней отражается не только суть изучавшегося предмета, но и характер общества, которое во все времена стремилось познать окружающий мир»1. С учетом этого в систему криминологии они включали и ее историю[18] [19].

Однако Р.С. Белкин полагал, что «история криминалистики, как и любой другой правовой науки, - предмет специальной исторической науки»[20]. По его мнению, закономерности развития криминалистики составляют предмет не столько этой науки, сколько науковедения, а в криминалистике они рассматриваются лишь в силу того, что науковедение на современном этапе своего развития еще не в состоянии охватить весь комплекс вопросов, относящихся к ее предмету[21].

Для современного научного сообщества является общепринятым, что наличие развитой науковедческой части науки рассматривается в качестве одного из признаков ее научной зрелости. Следует согласиться с А.Ю. Головиным, который относит исторические аспекты развития криминалистического научного знания в науковедческие основы криминалистики, входящие в общую теорию криминалистики, а также подходит к истории криминалистики с позиций научного развития ее основных категорий, понятий, принципов, задач, методов, систем[22].

С.Ю. Косарев, соглашаясь с мнением А.Ю. Головина, также признает историю криминалистики элементом общей теории криминалистической науки[23].

Помимо истории за рамки науки криминалистики Р.С. Белкин также выводил сведения об ученых-криминалистах и их вкладе в науку, о научных дискуссиях, конференциях, симпозиумах и т.д.[24]

Такая позиция Р.С. Белкина основывается на устаревших представлениях о науке только лишь как системе научных знаний, «чистом знании».

Современное понимание науки исходит из ее рассмотрения как сложного социального явления, а не только лишь как совокупности систематизированных данных. Основные стороны бытия науки - это, во-первых, сложный, противоречивый процесс получения нового знания; во-вторых, результат этого процесса, т.е. объединение полученных знаний в целостную, развивающуюся органическую систему (а не просто их суммирование); в-третьих, социальный институт со всей своей инфраструктурой: организация науки, научные учреждения и т.п.; это нравственность науки, профессиональные объединения ученых, ресурсы, финансы, научное оборудование, система научной информации, различного рода коммуникации ученых и т.п.; в четвертых, - особая область человеческой деятельности и важнейший элемент (сторона) культуры1.

Соответственно, криминалистика также должна рассматриваться, по меньшей мере, в четырех основных аспектах:

как творческая деятельность по получению нового криминалистического знания;

как результат этой деятельности - совокупность (система) полученных криминалистических знаний;

как социальный институт (криминалистическое научное сообщество);

как социально-культурный феномен (важный элемент культуры).

В частности, Г. Малевски (Литва) расширяет прежний (узкий) смысловой контекст криминалистики и подчеркивает, что «на криминалистику, как и на любую другую науку, можно взглянуть с нескольких позиций: как на определенную систему теорий, концепций, гипотез (содержательный аспект); как на процесс передачи и распространения знаний (образовательный аспект) и как на определенную систему научных и учебных заведений (организационный аспект)»[25] [26].

Изложенное подтверждает, что традиционное определение предмета криминалистики (по Р.С. Белкину) является узким, полностью не отражает всего содержания этой науки. Требуется новое, более широкое понимание предмета криминалистики, способное предоставить возможность объединить наработки разных школ и направлений современной криминалистики.

Поскольку вопрос о предмете современной криминалистики ранее был представлен в ряде авторских работ1, ограничимся изложением аргументов о необходимости расширении предмета криминалистики за счет включения в него истории этой науки.

Важно отметить, что, не включая историю криминалистики в предмет этой науки, Р.С. Белкин, тем не менее, подчеркивал важность и необходимость исторического исследования криминалистики[27] [28]. В частности, он отмечал, что именно криминалисты, как наиболее подготовленные специалисты, займутся изучением закономерностей развития криминалистики, хотя и в науковедческом аспекте[29]. Р.С. Белкин также уделял значительное внимание исследованию законов развития криминалистики[30], содержанию принципа историзма[31].

По словам Р.С. Белкина, «историография криминалистики, в особенности отечественной, весьма небогата: всего несколько работ И.Ф. Крылова, А.В. Дулова, А.И. Винберга и автора этих строк, брошюра и несколько статей А.И. Миронова о формировании и развитии научно-технических, экспертных подразделений милиции»[32].

Таким образом, Р.С. Белкин делает обоснованный вывод о том, что «систематизированного научного изложения истории отечественной криминалистики не существует»[33], но при этом он не относит историю криминалистики к ее предмету и, соответственно, не рассматривает место истории криминалистики в системе этой науки.

Отечественные криминалисты, по всей видимости, не учитывают того обстоятельства, что наука имеет возможность двигаться вперед не только за счет открытия новых научных фактов и их теоретического осмысления, но также и за счет пересмотра (переосмысления, переоценки) пережитого наукой в прошлом1, а смысл историзма заключается в обращении к истории предмета при познании его существа, в учете прошлых знаний при решении современных теоретических проблем[34] [35].

«Изгнание» из предмета криминалистики ее истории приводит к тому, что игнорируются закономерности ее возникновения и развития как самостоятельной науки, а также взаимосвязи различных ее школ и моделей. Кроме того, затрудняется понимание ее нынешнего состояния и направлений дальнейшего развития как сложного социально-культурного и институционального явления, а не только лишь как некой совокупности систематизированных научных криминалистических знаний.

С учетом изложенного актуализируется задача своевременного освобождения криминалистики от устаревших и не выдержавших проверку временем положений. Так, в 1925 г. И.Н. Якимов отмечал: «Несомненно, что в настоящее время развитие криминалистики и блестящее применение ее на практике к расследованию преступлений показывают, что многие прежние способы разыскной работы безнадежно устарели, могут быть с успехом сданы в уголовный музей или в архив, так как пользоваться ими нельзя, и что на смену им пришли новые, основанные на науке, без которых совершенно невозможно обойтись в уголовной практике»[36]. В связи с этим именно история криминалистики может предоставить ценный материал, необходимый для переосмысления и критического рассмотрения содержания и состояния современной криминалистики.

Большинство российских ученых-криминалистов, не включая историю криминалистики в ее предмет, отмечают важность исследования различных исторических аспектов ее развития.

Так, В.П. Лавров отмечал, что предмет и содержание криминалистики лучше усваиваются, когда знакомишься с ее историей1.

З.И. Кирсанов писал, что история криминалистики, как и любой науки, - это, прежде всего, история формирования определенной отрасли практической деятельности и развития теоретических положений, взглядов ученых, оказавших существенное влияние на современное состояние науки[37] [38]. Для познания сущности теоретических основ криминалистики важно понять тенденции развития данной отрасли знаний, уметь объективно оценить достоинства и недостатки выдвигавшихся ранее идей, увидеть процесс рождения новых учений, их практическое значение и перспективные направления в развитии криминалистической мысли.

Н.П. Яблоков и А.Ю. Головин также исследовали исторические аспекты развития системы криминалистики, подчеркивая, что взгляды на систему отечественной криминалистической науки на протяжении всей ее истории неоднократно менялись под воздействием различных факторов, как объективных, так и субъективно-идеологических[39].

То обстоятельство, что отечественные криминалисты не включали историю криминалистики в ее предмет, во многом затрудняло систематическое исследование закономерностей возникновения и исторического развития криминалистики. Отдельные работы, посвященные истории отечественной криминалистики (А.В. Дулов, И.Ф. Крылов, С.П. Митричев, А.И. Винберг, Р.С. Белкин, И.А. Возгрин и др.), не исчерпывают всех аспектов проблемы и свидетельствуют о серьезном пробеле в содержании отечественной криминалистики. Явно недостаточное количество работ, посвященных истории криминалистики, является отражением традиционного подхода к ее предмету, при котором история криминалистики и закономерности ее развития не включались в предмет этой науки.

С.Ю. Косарев справедливо отмечает, что «полномасштабного систематического научного изложения истории отечественной криминалистики не существует, а ее историография бедна. Научная проработка вопросов истории криминалистики, к сожалению, не стала до настоящего времени и предметом широкого интереса ученых-криминалистов»1. По его мнению, проведение в ближайшем будущем историко-криминалистических научных изысканий должно стать одним из приоритетных направлений развития отечественной криминалистической мысли[40] [41].

В этой связи вызывают недоумение следующие слова Е.С. Лапина: «История криминалистики - это сочинения ее классиков. Читать их не имеет смысла, поскольку, отстоя от нас на многие десятки лет, все, что в них изложено, давно освоено современной наукой»[42].

Следует согласиться с В.И. Лениным, который писал, что «самое надежное в вопросе общественной науки и необходимое для того, чтобы действительно приобрести навык подходить правильно к этому вопросу и не дать затеряться в массе мелочей или громадном разнообразии борющихся мнений, - самое важное, чтобы подойти к этому вопросу с точки зрения научной, это - не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»[43].

Н.Г. Чернышевский подчеркивал, что «без истории предмета нет теории предмета; но и без теории предмета нет даже мысли о его истории, потому что нет понятия о предмете, его значении и границах»[44].

Крупный исследователь истории науки академик Б.М. Кедров писал: «Изучение прошлого может и должно служить средством для того, чтобы понять настоящее и предвидеть будущее и на основе этого осмыслить развитие науки как це- ненаправленный исторический процесс. В этом состоит, на мой взгляд, одна из главных, если не главная задача истории науки»1 .

Как ранее отмечалось, криминалистика - это не только «чистое знание», но и сложный, противоречивый процесс получения истинного знания, очищения от ложного знания, а также социальный институт со своей структурой, подверженной историческим изменениям, социально-культурным влияниям, определенным образцам научной деятельности (парадигмам), подчиняющимся специфическим закономерностям развития криминалистики, настоятельно требующим целенаправленного и систематического изучения.

Преемственность в развитии научных знаний, как одна из общих закономерностей развития науки, проявляется в том, что каждый последующий этап развития науки связан с предшествующим этапом, с критическим заимствованием достижений предшествующего периода развития. Новации и традиции выступают как две противоположные, но взаимосвязанные стороны единого процесса развития науки, обусловливающие необходимость исследования исторического в научном познании.

Понимание того, что процессы проверки и принятия научных теорий не могут быть исчерпывающе объяснены в рамках только лишь логического анализа научного познания, было достигнуто в основном благодаря повороту от идеализированной научной деятельности, трактуемой в терминах логических процедур и стратегий, к изучению истории науки[45] [46].

История науки, как самостоятельная отрасль знания, призвана описывать и исследовать наиболее общие тенденции развития науки в целом, однако она не в состоянии отразить частные закономерности возникновения и развития отдельной науки, в частности такой, как криминалистика. Это могут сделать лишь сами криминалисты, поскольку только они могут знать современное состояние науки криминалистики и ее богатое историческое наследие. Во взаимоотношении истории и научной теории следует учитывать не только то положение, что теория создается на основе изучения истории, но также и обратное: научная история предмета невозможна без знания его современного состояния, без его теоретического объяснения1.

Как верно отмечает Ю.М. Хрусталев, «все ученые в своей научно-исследовательской деятельности, как правило, обращаются и к истории, и к философии той науки, которая является предметом их познавательного интереса»[47] [48].

Взаимосвязь исторического и теоретического представляет собой один из важнейших принципов научного познания. Научная теория тесно связана с историей научного познания, а любое научное исследование является историческим в том смысле, что берет свое начало в исторических фактах, питается ими, воспроизводит их в своем построении, иллюстрируется ими, доказывает свою научную состоятельность[49]. Наука в поиске нового знания всегда обращается к своей истории, поскольку в современности обнаруживается то, что сохраняется от прошлого познания[50]. Прежде чем вскрыть ту или иную закономерность, мы «должны проследить то действительное развитие с его историческими случайностями, абстрактным выражением которого является эта закономерность»[51].

Таким образом, «во взаимоотношении истории и теории следует учитывать не только то положение, что теория создается на основе изучения истории, но также и обратное: научная история предмета невозможна без знания его современного состояния, без его теоретического объяснения»[52].

Криминалистика, как и любая другая научная дисциплина, - явление конкретно-историческое, проходящее в своем развитии ряд качественных этапов, а ее становление - длительный исторический процесс вынашивания и практического испытания идей, теорий, учений и методов[53]. Прежде чем вскрыть ту или иную закономерность, необходимо проследить то действительное развитие с его историческими случайностями, абстрактным выражением которого является эта закономерность1. Очевидно, что у криминалистики, как и любой другой науки, есть своя история, имеющая специфические закономерности.

Таким образом, рассмотрение предмета криминалистики не в качестве результата его некоторого конечного состояния, а в генезисе, в процессе его исторических изменений во времени позволяет прийти к выводу о необходимости признания истории криминалистики в качестве существенного элемента ее предмета, содержанием которого является относительно самостоятельная группа закономерностей возникновения, становления и развития криминалистики во всемирном и национальном масштабе.

Признание истории криминалистики в качестве самостоятельного элемента предмета этой науки позволит привлечь внимание криминалистов к исследованию истории криминалистики, а также точнее определить ее содержание и направления научных исследований и способствовать реализации криминалистической наукой своей служебной функции.

Будучи детерминированной в конечном счете общественной практикой и ее потребностями, наука развивается по своим собственным закономерностям, к числу которых, в частности, относятся: преемственность в развитии научных знаний; взаимодействие наук и методов; углубление и расширение процессов математизации и компьютеризации; теоретизация и ди- алектизация науки; ускоренное развитие науки; свобода критики, недопустимость монополизма и догматизма; аксиологизация науки; экологизация научного знания и т. д.[54] [55] Причем эти закономерности на различных исторических этапах оказывают разное влияние как на науку в целом, так и ее отдельные отрасли.

Игнорирование особенностей проявления общих закономерностей возникновения, становления и развития науки применительно к криминалистике затрудняет познание конкретных условий и форм развития тех или иных криминалистических явлений, последовательность перехода от одних необходимых исторических стадий к другим, понимание ее современного этапа и направлений дальнейшего развития, не позволяет рассматривать криминалистику как исторически сложный социальный процесс получения, обработки, использования и переоценки научных криминалистических знаний.

Принцип историзма и родственный ему принцип единства исторического и логического устанавливают внутреннее единство объектов научного исследования: какие они есть, какими они были и какими будут, т. е. позволяют рассматривать объекты в процессе их возникновения, развития и преобразования.

В свое время Ф. Энгельс писал: «История часто идет скачками и зигзагами, и если бы обязательно было следовать за ней повсюду, то пришлось бы не только поднять много материала незначительной важности, но и часто прерывать ход мыслей»1. Защищая правомерность логического метода исследования при изучении общественных явлений, он отмечал, что логический метод «в сущности является не чем иным, как тем же историческим методом, только освобожденным от исторической формы и от мешающих случайностей»[56] [57]. Этот метод дает возможность определить главные тенденции исторического процесса, возможность раскрыть присущие ему закономерности[58].

Рассматривая историю криминалистики, важно четко определить содержание этого понятия, которое может включать в себя следующие взаимосвязанные элементы:

историю «практической» криминалистики, т. е. историю практической деятельности (следственно-судебной практики), связанной с особенностями применения в различные исторические периоды времени в практике раскрытия и расследования преступлений криминалистических (по сути) приемов, методов и средств борьбы с преступностью;

собственно историю науки криминалистики (историю «научной» криминалистики), рассматриваемую как историю ее научных основ, теоретических концепций, идей, понятий и методов;

историю различных криминалистических институтов (учреждений).

Названные элементы тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены, однако второй из названных элементов будет определяющим при исследовании периодизации истории криминалистики. При этом следует согласиться с Е.П. Ищенко, что первоосновой криминалистики являлись не научные обобщения, а многовековая практика расследования преступлений[59]. Криминалистика как прикладная наука исторически и генетически тесно связана с «обыденным» знанием борьбы с преступностью, накопленным в течение многих веков и проверенным на истинность повседневной практикой раскрытия и расследования преступлений.

Обыденно-практическое криминалистическое знание исторически возникло значительно раньше научного криминалистического знания и постоянно поставляет следственно-судебной практике «элементарные» сведения о приемах и методах борьбы с преступностью. Вплоть до начала XIX в. именно эти обыденно-практические («рецептурные») знания, основанные на здравом смысле (умения, навыки, опыт) ориентировали практических работников в их повседневной деятельности по выявлению и раскрытию преступлений. В дальнейшем многие из этих знаний были «онаучены», т. е. переработаны в научное знание, и стали неотъемлемой частью научной криминалистики.

Научное криминалистическое знание тесно связано с обыденным криминалистическим опытом, черпает из него соответствующую первичную фактическую информацию. Однако до настоящего времени всесторонне не исследованы исторические и генетические связи научного криминалистического знания с обыденным криминалистическим опытом, недостаточно объяснены механизмы соединения обыденного знания с научным криминалистическим знанием, что затрудняет проведение четкой грани между ними.

Очевидно, тем не менее, что не может быть истории научной криминалистики, пока нет самой науки криминалистики. До этого времени можно говорить лишь о предыстории криминалистики, т. е. об истории появления, развития и использования обыденно-практического криминалистического знания. В связи с этим важно решить вопрос о времени (точке отсчета) возникновения научной криминалистики.

Возникновение криминалистики как научной области большинством отечественных и зарубежных криминалистов связывается с концом XIX в., в частности с научной деятельностью Ганса Гросса, обобщившего практику раскрытия и расследования преступлений и поставившего ее на научную основу. Соответственно до этого времени исследователи ведут, как правило, речь о предыстории криминалистики, т. е. об истории развития обыденно-практического криминалистического знания.

Однако немецкие исследователи возникновение криминалистики, прежде всего в немецкоязычном пространстве, относят к более раннему периоду времени - к первой половине XIX в., когда Людвиг фон Ягеманн1 обобщил практику расследования преступлений, а также имеющуюся на тот период времени литературу по этой тематике и предложил рационально обоснованную, систематизированную и содержательно непротиворечивую общую концепцию раскрытия и расследования преступлений, назвав ее «Untersuchungskunde» - «учение (наука) о расследовании (производстве расследования)».

Важно также отметить, что история криминалистики неотделима от истории юриспруденции в целом и, прежде всего, от истории таких наук уголовного цикла, как уголовное право и уголовный процесс.

В Германии (как и во многих других государствах), вплоть до современной эпохи, не было четкого различия между уголовным правом и уголовно-процессуальным правом[60] [61]. На почве старого феодального уголовного права и процесса в германской процессуальной теории господствовал взгляд на единую природу и теснейшую связь уголовного процесса с материальным уголовным правом[62]. Эта позиция обосновывалась тем, что целью уголовного процесса рассматривалось осуществление карательного права государства, приведение в действие тех уголовных законов, которыми это право определялось. Подобное определение давал «отец науки уголовного права» А. Фейербах, а позже и такие его последователи, как Цахариэ, Глазер, Биндинг[63].

Такое же мнение получило значительное распространение и в России. Так, И.Я. Фойницкий отмечал следующее: «Известно, что право материальное в значительной своей части образовалось путем процесса. Правила уголовно-правовые и уголовно-процессуальные составляют как бы одно целое, две стороны или две части одного и того же понятия: часть материальную, имеющую своим предметом определить содержание карательной власти, и часть формальную, задача которой сводится к установлению путей осуществления ее»1.

Отмечая близкую связь между нормами уголовного права и уголовного процесса, И.Я. Фойницкий, тем не менее, отмечал и их «самобытные черты»: «Материальное уголовное право имеет своим предметом личную виновность и наказуемость, формальное - способы производства уголовных дел. Уголовный процесс строится не только в соответствии с нормами уголовного права, но также сообразуясь с преследуемыми им задачами раскрытия истины и с природой возникающих при этом отношений. Потому-то в системе законодательной уголовно-процессуальные постановления правильнее помещать отдельно от уголовно-правовых и научное исследование их должно идти совместно, а не соподчиненно. Именно этот путь в новейшее время усваивается законодателем и наукой»[64] [65].

Науки уголовного права и уголовного процесса исторически появились значительно раньше криминалистики, поэтому многие вопросы, которые, согласно сегодняшнему пониманию, относятся к числу криминалистических, ранее рассматривались в рамках этих наук или их представителями. Отсюда и возникают сложности разграничения предметов криминалистики и науки уголовного процесса.

Важно также отметить, что возникновение и становление криминалистики происходило одновременно с возникновением и развитием криминологии. В связи с этим является чрезвычайно важным замечание Ф. Геердса о том, что к числу источников криминалистики должны относиться не только источники собственно криминалистического характера, но и из других научных областей, включая историческую криминологию, историю уголовного судопроизводства, историю уголовного права и историю полицейского дела[66]. С другой стороны, по словам Ф. Геердса, значение получаемых в сфере исторической криминалистики знаний может частично выходить за пределы области криминалистики и быть полезным как для области применения права, так и для развития права[67].

История криминалистики, и прежде всего такого ее раздела, как криминалистическая техника, неразрывна с историей естествознания и особенно с историей так называемых «судебных наук» (судебной медицины, судебной психологии, судебной химии, судебной физики и т. д.).

Таким образом, история криминалистики, особенно история ее возникновения и становления, не может быть адекватно познана исключительно «изнутри» самой науки криминалистики, поскольку она тесно связана со следующими «внешними» факторами: возникновение и социальная история преступности; особенности уголовной политики государств; следственно-судебная практика борьбы с преступностью; философия и социология; история юриспруденции (прежде всего, уголовного права и уголовного процесса); история естествознания и судебных наук; история криминологии; история правоохранительных органов (прежде всего, уголовной полиции и следственных органов) и т. д.

Настоятельно требуется детальное осмысление исторических и генетических взаимосвязей криминалистики с естествознанием, правом, юриспруденцией, судебными науками, психологией, социологией и другими науками.

На становление и развитие криминалистики в той или иной стране оказывали различное влияние многие объективные и субъективные факторы, среди которых важное значение имели такие, как особенности общественно-политической ситуации в том или ином регионе в рассматриваемый период времени, состояние преступности, уровень развития уголовной юриспруденции, особенности организации и деятельности правоохранительных органов, осуществляющих борьбу с преступностью и т. п. Неравномерность воздействия этих факторов на развитие криминалистики (и ее отдельных частей) в той или иной стране обусловила не только формирование различных школ криминалистики, но и существование различных подходов к периодизации этапов (стадий) развития криминалистики.

Г. Малевски справедливо отмечает, что на развитие научной и прикладной криминалистики существенное влияние оказывали социально-экономическое и политическое состояние государства, его приоритеты на определенных этапах развития, уровень и структура преступности, правовая система и состояние правоохранительных органов, международное сотрудничество (особенно в технико-криминалистической области) и другие факторы1.

Г.Н. Мухин обоснованно связывает этапы и стадии в истории криминалистической науки с развитием государства, права, властных структур правопорядка; с изменениями представлений о предмете криминалистики; с жизнью структурных подразделений (кафедр) вузов; с появлением значимых научных трудов, периодических изданий, учебников по криминалистике; с возникновением и деятельностью научно-исследовательских учреждений криминалистики и судебных экспертиз; с научной деятельностью ученых-криминалистов и др.[68] [69]

Следует отметить, что до настоящего времени в криминалистической литературе не было работ, которые могли бы вычленить и исследовать весь комплекс (систему) факторов, повлиявших на возникновение криминалистики и продолжающих оказывать существенное влияние на ее развитие.

Дальнейшее изложение истории возникновения и становления криминалистики тесно связано с рассмотрением ее связей с указанными выше «историями», выступающими в качестве исторических первоисточников научной криминалистики.

История криминалистики позволяет исследовать и учитывать такой важный аспект, как история понятий криминалистики. Одни и те же понятия, используемые в криминалистике в разное историческое время, имеют различное значение. Однако в современной криминалистике четко проявляется тенденция необоснованно распространять современные значения тех или иных слов (понятий) при толковании исторических криминалистических источников, подменяя тем самым их традиционное значение, характерное, например, для их понимания в конце XIX или начале XX в. Так, понятие «криминалистика» первоначально (в конце XIX в.) охватывало «всю (всеобщую) науку уголовного права», включая в себя материальное уголовное право, формальное уголовное право, а также различные уголовные вспомогательные науки.

Содержание таких понятий, как «техника», «уголовная техника», «уголовная тактика», «криминалист», также изменялось на протяжении веков. При этом значение этих слов в современном дискурсе нередко существенно отличается от первоначального. Так, слово «криминалист», происходящее от латинского слова «crimen» (преступление) в 1852 г. в Словаре иностранных слов Хоффманна1 означало преподавателя (учителя) или знатока уголовного права[70] [71].

В XIX в. криминалистами именовались все ученые и практики, которые занимались любыми вопросами, связанными с преступлением и уголовным наказанием. Например, Франц фон Лист отмечал: «Мы лично отстаиваем категорически тот взгляд, что криминалист - кто бы он ни был - профессор уголовного права, полицейский чиновник, прокурор, судебный следователь, судья, адвокат, начальник тюрьмы - не должен именно быть только юристом. Мы усматриваем в чисто юридическом образовании наших теоретиков и практиков криминалистов глубочайшее основание многих недостатков и несовершенств в деле борьбы с преступностью. Этот наш взгляд, пока мы будем в состоянии, мы будем всегда и всегда повторять и пытаться его обосновать. Нам не приходит в голову требовать от криминалиста самостоятельных антропологических или статистических исследований, но мы требуем от него, чтобы он столько же освоился с результатами уголовной биологии и уголовной социологии, сколько с постановлениями уголовных законов и решениями кассационного суда. С приобретением этих познаний, мы - криминалисты получим возможность требовать, чтобы при антропологических и социологических исследованиях нас выслушивали как специалистов по вопросам о постановке проблемы, методе и результатах исследования»[72].

Такое широкое понимание слова «криминалист» было распространено и в российской литературе конца XIX - начала XX в. Так, согласно Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона, в Новгороде в течение 1882 г. два раза в месяц издавался научно-практический журнал «Криминалистъ», который «ставил своею задачею содействовать развитию судебного сословия в интересах уголовного правосудия»[73].

М.П. Чубинский1, П.И. Люблинский и другие российские юристы в своих работах активно использовали слово «криминалист». Так, П.И. Люблинский в 1914 г. писал, что «наряду с самостоятельной работой над достижением своих национальных задач, русские криминалисты не должны терять связи с живою мыслью всего человечества, которая всегда исправляет и совершенствует пути национального развития народов»[74] [75].

Современники называли И.Я. Фойницкого «великим учителем русских криминалистов»[76].

А.Ф. Кони на заседании Юридического общества 2 февраля 1881 г. выступил с докладом «Достоевский как криминалист»[77].

Г.Ю. Манне в 1926 г. писал о криминалистах как обо всех тех, кто занимается уголовным правом[78].

Примечательно, что и в современной российской литературе нередко говорят о «науках криминалистического цикла»[79].

В настоящее время под словом «Kriminalist» в Германии понимается не только специалист по криминалистике, но и любой сотрудник уголовной полиции или иного правоохранительного органа, который специализируется на борьбе с преступностью.

Большие смысловые изменения произошли и с немецким словом «Technik», которое пришло в конце XVII в. в немецкий язык из латинского языка, который, в свою очередь, заимствовал его от греческого слова «techne», означавшего «искусство, мастерство, умение». В Германии слово «Technik» первоначально имело широкое значение в смысле «практические правила и методы, которые используются для достижения данной цели»[80]. К середине XIX в. это слово уже использовалось в следующих двух основных значениях: в узком смысле оно относилось к материальным аспектам производства (набор материальных практик), а в широком - включало правила, процедуры и навыки, необходимые для достижения определенной цели1. Таким образом, при широком понимании содержание слова «Technik» включало в себя совокупность знаний, профессиональных приемов и средств выполнения какой-либо деятельности, а не только машины, механические орудия, устройства, приборы и т. и., что характерно для более позднего его употребления.

Значение слова «техника» в широком смысле использовал И.Я. Фойницкий, отмечая, что «экспертиза в процессе уголовном обусловливается техническим характером сведений или опытности, отсутствующих у суда, и необходимостью их для разъяснения дела»[81] [82] [83]. К «областям знаний, почитаемым техническими» (в отличие от «общежитейских знаний») И.Я. Фойницкий относил «вопросы врачебные и медицинские - в частности, о причинах смерти, о свойстве телесных повреждений и о состоянии здоровья потерпевшего или обвиняемого»; «вопросы о сходстве или различии почерков»; «о нарушениях уставов казенных управлений, каковы устав лесной, устав питейный»; «по некоторым делам о нарушении уставов общественного благоустройства, например, устава строительного» и др.[84]

Очевидно, что выяснение различий в понимании содержания слова «техника» в узком и широком смысле необходимо для того, чтобы уяснить, почему немецкоязычными криминалистами конца XIX - начала XX в., а также российскими дореволюционными юристами активно использовалось понятие «Kriminaltechnik», переводимое в начале XX в. в России как «уголовная техника», а позже как «криминалистическая техника».

С течением времени в Германии изменилось значение слова «Technik», которое все чаще стало использоваться в узком смысле. Поэтому большинство современных немецких криминалистов предлагает вместо этого слова использовать такие термины, как «естественно-научно-техническая криминалистика» или «естественно-научная криминалистика», полагая, что они точнее отражают содержание этой части криминалистики1 .

Таким образом, современные толкования тех или иных криминалистических понятий без учета истории их становления и развития, а также первоначально вкладываемого в их содержание смысла могут страдать неполнотой или односторонностью, искажающей их адекватное познание, характерное для соответствующего периода времени.

Важно также отметить, что остро дискуссионными являются не только вопросы периодизации криминалистики, но и критерии ее периодизации, в качестве которых, наряду со степенью теоретического обобщения криминалистических знаний, чаще всего выступают особенности разработки и использования в практике раскрытия преступлений тех или иных криминалистических (по сути) методов, приемов и средств, а именно: регистрация и розыск преступников; получение достоверных показаний от допрашиваемых лиц; обнаружение, фиксация и исследование вещественных доказательств; целесообразное и планомерное раскрытие и расследование преступлений.

Следует согласиться с Г.С. Фельдштейном, который при исследовании истории уголовного права отмечал, что «уже а priori нужно установить тот факт, что процесс развития науки не может быть разбит на такие периоды, которые отделяются друг от друга строго хронологическими датами. Некоторые явления из жизни науки уголовного права в России, хотя и подойдут по времени своего возникновения к одному периоду, могут быть рассмотрены нами в другом периоде, если относятся своими корнями к другой эпохе»[85] [86]. Изложенный подход в полной мере относится и к рассмотрению истории криминалистики.

Для советских криминалистов в основном было характерно рассмотрение этапов развития советской криминалистики вне ее тесных исторических, логических и генетических связей с дореволюционной российской и зарубежной криминалистикой. Так Р.С. Белкин и А.И. Винберг писали, что советская криминалистика «не была отягощена дореволюционным наследием», «криминалистика в царской России находилась, по существу, в зачаточном состоянии», «приходилось начинать на голом месте»1 и т.п.

Периодизация истории советской криминалистики носила политизированный характер, поскольку ее отправным пунктом выступал 1917 г., т. е. год возникновения Советского государства, который рассматривался как точка отсчета возникновения советской криминалистики, начала этапа накопления ею эмпирического материала[87] [88].

В 1978 г. И.М. Лузгин отмечал: «В истории криминалистики в нашей стране необходимо различать два основных периода: первый период охватывает развитие криминалистики до Великой Октябрьской социалистической революции, второй - после революции. Такое подразделение не случайно. До революции криминалистика обслуживала интересы эксплуататоров - помещиков и капиталистов: криминалистические знания использовались царским самодержавием в борьбе с революционным движением. После победы Октябрьской революции задачи криминалистики коренным образом изменились. Как и социалистическое право, криминалистика активно содействует искоренению преступности, служит общей цели построения коммунистического общества. Попытки современных буржуазных криминалистов объяснить предмет этой науки и показать ее историю с прагматистских позиций, без учета классовой, политической направленности, не выдерживают критики и должны быть отвергнуты»[89].

В качестве основной у советских криминалистов использовалась периодизация истории советской криминалистики, разработанная Р.С. Белкиным и А.И. Винбергом, подразделявшаяся на три основных этапа[90]:

первый этап (1917-1930-е гг.) - возникновение и становление советской криминалистики, накопление эмпирического материала, без чего невозможно было создание теории этой науки;

второй этап (1940-1950-е гг.) - разработка частных криминалистических теорий; на этом этапе создавались и предпосылки современного этапа развития криминалистической науки, который еще не принадлежит истории, - этапа формирования общей теории советской криминалистики, начавшегося в 60-е гг.;

третий этап (60-е гг. - по настоящее время) - современный этап развития криминалистической науки, формирование общей теории советской криминалистики.

З.Г. Самошина также выделяла следующие основные этапы советской криминалистики:

становление науки (1917-1925 гг.);

оформление криминалистики в самостоятельную науку и формирование основных направлений криминалистической техники (1925-1930 гг.);

теоретическое обобщение знаний и развитие основ следственной тактики и методики (30-40-е гг. XX в.);

расширение научных исследований отдельных проблем криминалистической науки (конец 40-х - начало 60-х гг. XX в.);

развитие исследований общетеоретического характера и конкретных проблем с помощью новых методов (середина 60-х гг. - настоящее время)[91].

В постсоветской криминалистической литературе дополнительно стали выделять этап развития отечественной криминалистики до 1917 г., сохранив прежнюю периодизацию истории советской криминалистики (по Р.С. Белкину и А.И. Вин- бергу.

Несложно заметить, что «этап накопления эмпирического материала» (1917-1930 гг.), впрочем, как и другие этапы традиционной периодизации советской криминалистики, сводятся к некоторому линейному процессу приращения знаний, исходящему из тех предпосылок, что научные понятия и теории возникают как обобщение эмпирического опыта.

В этом же духе Ю.Г. Корухов отмечает: «Проходя все стадии развития от накопления эмпирического материала к его обобщению, затем к созданию так называемых промежуточных теоретических обобщений и лишь после этого к созданию своей теории, каждая наука не вдруг и не сразу создает свою методологию. Поэтому путь, пройденный наукой криминалистикой на тот период, был вполне закономерен, как закономерно и появление на определенном этапе в результате усилий Р.С. Белкина ростков криминалистической методологии»1.

Несложно заметить, что Ю.Г. Корухов фактически изображает развитие отечественной криминалистики как линейный и кумулятивный процесс.

Однако познавательный процесс носит гораздо более сложный процесс, характеризующийся столкновением различных концепций и исследовательских программ, ошибками, заблуждениями и т.д. Современные представления о критериях развития научного знания уже не укладываются в простые схемы его прогрессивного накопления или экстенсивного роста[92] [93].

Таким образом, ставшая традиционной периодизация развития отечественной криминалистики не учитывает преемственности в развитии криминалистического знания между дореволюционной российской, зарубежной и советской криминалистикой, во многом базируется на кумулятивистских представлениях о развитии советской криминалистики, рассматривает последнюю преимущественно как систему закрытого типа, а при объяснении эмпирических фактов опирается на принцип редукционизма, сводя сложные явления к более простым. Очевидно, что указанная периодизация отечественной криминалистики должна быть подвергнута обоснованной критике и пересмотру.

Несколько отличается от традиционных в советской криминалистике периодизация, предложенная А.М. Кустовым, выделявшим следующие основные этапы развития науки криминалистики:

1- й - этап формирования и развития криминалистики как технической науки (до конца XIX в.);

2- й - столетний этап развития криминалистической науки (к концу XX в.).

3- й - этап существенного расширения границ и предмета науки, изменения системы науки и т. д.[94]

В дальнейшем А.М. Кустов предложил другую классификацию периодизации истории развития отечественной криминалистики:

1 -й этап - предыстория возникновения российской криминалистики (IX-XI вв. - середина XIX в.);

2- й этап - 1864-1930 гг.;

3- й этап - 1930-2000 гг.;

4- й этап - 2001 г. - настоящее время1.

В книге «История становления и развития российской криминалистики» А.М. Кустов предложил несколько измененную хронологию:

1- й этап - предыстория возникновения криминалистики (до середины XIX в.);

2- й этап - 1832-1930 гг.;

3- й этап - 1930-2000 гг.;

4- й этап - 2001 г. - настоящее время[95] [96].

Г. Малевски, отмечая неравномерность становления и развития криминалистической науки в различных странах, а также отсутствие четко фиксированных временных границ этого процесса предлагает выделять четыре основных периода:

период со второй половины XIX в. до конца Первой мировой войны - первый этап формирования научных основ криминалистики и внедрения ее рекомендаций в процесс раскрытия и расследования преступлений. Апогеем этого этапа стал фундаментальный труд Ганса Гросса «Руководство для судебных следователей как система криминалистики» и использование рекомендаций в практике и образовании;

период между мировыми войнами - этап становления и развития криминалистических институциональных структур, проведения научных и методических исследований, направленных на реализацию прикладных задач борьбы с преступностью;

вторая половина XX столетия - период интенсивного внедрения инструментальных методов исследования криминалистических объектов, время развития частной и общей теории криминалистики, а также интенсивной разработки теоретических и методических положений, касающихся раскрытия и расследования преступлений;

конец XX в. - настоящее время - активный процесс внедрения в криминалистику информационных и иных технологий, процессы интеграции и выделения, а также взаимопроникновения знаний и, как результат, необходимость переосмысления сущности, границ и системы криминалистической науки1.

Однако периодизации криминалистики А.М. Кустова и Г. Малевски нуждаются в более четких основаниях (критериях).

Периодизация развития криминалистики должна учитывать не только ее концептуальные изменения (науковедческий аспект), но и появление и использование в ней новых средств и методов исследования, методик обработки результатов исследований, а также других новаций, революционизирующих науку. Кроме того, важным фактором в процессе развития криминалистики являются ее междисциплинарные взаимодействия с другими научными дисциплинами, проявляющиеся в обмене научными идеями и методами исследований.

Значительный интерес представляют мнения немецких криминалистов относительно истории криминалистики и ее периодизации. В Германии для описания истории криминалистики используют такие термины, как «история криминалистики» (Die Geschichte der Kriminalistik), или «историческая криминалистика» (Die historische Kriminalistik).

По мнению большинства немецких криминалистов, история немецкой криминалистики до настоящего времени также окончательно не изучена. Так, Ф. Геердс, указывая, что историческая криминалистика, в отличие, например, от исторической криминологии, исследована недостаточно, призывал к целенаправленному рассмотрению проблем истории криминалистики[97] [98]. Он высказывал сожаление по поводу того, что исторической криминалистике не уделялось должного внимания, хотя она могла бы стать ценной кладезью знаний как для ученых, так и для практиков-криминалистов; в частности, научные выводы исторической криминалистики, даже если они имеют общий или частный вид, могут быть полезными для современности, могут помочь понять нынешнюю ситуацию[99].

Р. Аккерманы также отмечал недостаточность исследования различных аспектов истории криминалистики, делая при этом вывод, что, за исключением весьма неточной временной систематизации, пока еще не удалось охарактеризовать лежащие в основе каждого исторического этапа криминалистики особенности ее развития, а также научно предсказать будущие этапы ее развития1.

Дэ Врис указывал на то, что исследование развития криминалистики за последние 250 лет необходимо для «исторического самосознания криминалистики как науки»[100] [101] и что научная переработка истории криминалистики еще только предстоит[102].

Причин того, почему история немецкой криминалистики недостаточно исследовалась, достаточно много. По мнению исследователей, это связано не только со сложностью самого объекта исследований. Определенные трудности не в последнюю очередь были обусловлены тем обстоятельством, что криминалистика как наука, по словам Ф. Геердса, является относительно «молодой дамой»[103].

Негативное влияние на исследование различных аспектов истории криминалистики в ФРГ в послевоенные годы оказало существовавшее в течение многих лет сомнение, следует ли рассматривать криминалистку в качестве самостоятельной науки, а также взгляды представителей социалистической криминалистики в ГДР на то, что социалистическая криминалистика «принципиально» отличается от буржуазной криминалистики.

Чаще всего историю криминалистики в Германии понимают, как развитие донаучных и научных (тактических, естественно-научно-технических, психологических и др.) знаний и методов, относящихся к выявлению, раскрытию и предупреждению преступлений. Она также рассматривается в контексте исторического развития ее правовых основ, а также национального и международного институционального проявления. Главное в исторической криминалистике - это исследование изменяющихся во времени исторических форм и фактических условий репрессивной и превентивной борьбы с преступностью, включающих не только изменяющиеся формы совершения преступления, но и изменяющиеся технико-криминалистические возможности и формы тактико-криминалистического образа действий или организации[104].

А. Форкер рассматривает историю криминалистики как изменчивую совокупность розыскных, следственных, идентификационных, познавательных, а также доказательственных методов и средств борьбы с преступностью1. При этом он отмечает важность проведения диахронического рассмотрения истории криминалистики одновременно с двух частично пересекающихся позиций: установления преступника и представления доказательств[105] [106].

Изложенное отчасти подтверждает отмеченную А.Г. Филипповым принципиальную разницу между российской и зарубежной криминалистикой, проявляющуюся в том, что российская криминалистика изначально была связана с доказыванием, тогда как в странах Европы и США главную задачу криминалистики видели именно в познании события преступления, т. е. в получении необходимой информации для расследования, а не доказательств[107].

Отдельные представители современной немецкой криминалистики (главным образом бывшие представители немецкой социалистической криминалистики) рассматривают ее историю как историю признанных в отдельные исторические этапы доказательств, а также исторически сложившихся методов их получения, оценки и использования в расследовании преступлений[108]. При таком подходе ими различаются три линии развития: формирование следственно-тактических (розыскных) методов и рекомендаций (в сочетании с соответствующими процессуальными положениями); адаптация и разработка естественно-научно-технических способов, методов и правил для расследования преступлений; внедрение и разработка судебных (медицинских, психологических и психиатрических) знаний и методов в криминалистических интересах и целях[109].

Наиболее распространенным в Германии является мнение К. Збиндена (Zbinden)1, который в истории криминалистики выделил следующие основные этапы (фазы): донаучная криминалистика;

развитие криминалистики как судебной науки производства следствия (учения о расследовании преступлений);

формирование и развитие криминалистики как (самостоятельной) науки[110] [111].

Этап донаучной криминалистики характеризуется тем, что после преодоления фазы мистического поиска истины путем использования оракулов и божьего суда с розыскного инквизиционного процесса начинается фаза донаучной криминалистики, в которой истина о преступлении должна была устанавливаться путем получения показаний посредством физического воздействия (пытки) знаний и основанных на здравом смысле в рамках тогдашних границ.

Этап развития криминалистики как судебной науки о расследовании преступлений отличается постепенным отказом от пыток и увеличивающейся ее связью с процессуально заданными правилами методического исследования состава преступления (фактических обстоятельств преступления), особенно тактико-криминалистическим путем и образованием первых научных методов установления истины.

Этап образования и развития криминалистики как науки характеризуется тем, что криминалистика все в большей степени получает естественно-технические знания и знания психологии, ориентируясь на свои нужды и далее отделяясь от других научных дисциплин, занимающихся преступлением (например, криминологии), профилируясь структурно и организационно на национальном и интернациональном уровнях и находя собственное место в структуре уголовных наук[112].

В немецкой литературе верно отмечается, что этапы развития подобластей криминалистики проходили не параллельно друг другу во временном отрезке[113]. Различаются особенности развития следующих направлений криминалистики:

формирование и развитие следственно-тактических методов и рекомендаций, частично в зависимости от соответствующих процессуально-правовых правил;

разработка и адаптация естественно-научных технических способов, методов и средств расследования преступления;

развитие и внедрение знаний и методов судебных наук в криминалистических интересах и целевых установках1.

А. Форкер, основываясь на периодизации истории криминалистики К. Збиндена, предлагает ее более детализированный вариант:

Первый период - донаучная стадия (этап).

Мистическое или магическое освещение преступления.

Устрашение и пытка, а также зачатки рационального установления истины.

Второй период - консолидация в учение о расследовании (Untersuchungskunde).