Как справедливо отмечал Р.С. Белкин, «возникновение криминалистики было обусловлено потребностями практики борьбы с преступностью в научных методах раскрытия, расследования и предотвращения преступлений. Удовлетворение этой потребности стало служебной функцией криминалистики с первых дней ее существования, определило внутренне присущие этой науке закономерности ее развития»[1] [2].

Большинство отечественных криминалистов сходилось в едином мнении, что основной задачей криминалистики всегда была разработка научно обоснованных методов, приемов и средств выявления, раскрытия и расследования преступлений.

При этом конкретные категории адресатов криминалистических рекомендаций чаще всего в советской литературе не назывались, либо они ограничивались формулировками типа «помощь правосудию»1, «правоохранительные органы»[3] [4], «органы, осуществляющие борьбу с преступностью»[5] и т.п. Крайне редко в таком качестве назывались только следователи (впрочем, как и другие категории криминалистов).

В советской криминалистике считалось, что личность следователя не входит в предмет отечественной криминалистики. Поэтому ее изучению в отечественной криминалистике уделялось недостаточно внимания.

Г.А. Зорин справедливо замечает, что «в некоторых источниках отечественной криминалистики сложился объективированный подход, смысл которого сводится к изложению последовательности выполнения следственных действий. Личность следователя, свидетеля, потерпевшего, обвиняемого нередко рассматривается поверхностно, без погружения в мотивационные процессы, без анализа профессиональных, межличностных отношений, без оценки решений и процессов их реализации»[6]. «Это приводит к тому, что личность в расследовании нередко становится марионеткой, и приложением к методике расследования отдельных видов преступлений. Обезличивание приводить к потерям информации на тактическом и стратегическом уровнях, к тому, что упускается та методологическая нить, которая ведет к раскрытию преступления»[7].

О.В. Полстовалов верно констатирует: «Удивительно, что криминалисты создавали целостное частное учение о личности обвиняемого (В.А. Жбанков, М.А. Лушечкина, П.П. Цветков и др.), и даже отдельно - о личности несовершеннолетнего обвиняемого (И.А. Макаренко), развивали идеи криминалистической виктимологии (В.В. Вандышев, Е.Е. Центров), но о личности ключевой фигуры досудебного производства, то есть лица, осуществляющего уголовное преследование, как о частном криминалистическом учении не желали говорить, поскольку это проблема якобы юридической психологии. Но кто нас криминалистов заставляет отказываться от этой глобальной темы, кроме нас самих, тем более что всякая система познания не может быть совершенной, если не включает в свое содержание всех необходимых элементов?»1

В результате этого, несмотря на декларируемый отечественной криминалистикой личностный подход в криминалистических исследованиях, в ней крайне мало научно обоснованных эмпирических данных, отражающих качественный состав нынешних следственных работников, их компетенции, а также их особенности, которые оказывают влияние (негативное или позитивное) на характер выполняемой ими следственной деятельности. Практически ничего неизвестно о современных особенностях их познавательной деятельности, восприятия и объяснения мира, мышления, ценностях, стереотипах, языке, воле, интеллекте, проявлениях профессиональной деформации, «выгорании» и т.п.[8] [9], которые влияют на успешность их служебной деятельности.

Речь идет не просто о психологии следственной деятельности, а о проблеме профессиональной пригодности к следственной деятельности, о кадровой проблеме криминалистического обеспечения раскрытия и расследования преступлений: исследовании условий, формирующих у практического работника готовность к применению в своей повседневной деятельности криминалистических методов, приемов и средств выявления, раскрытия и расследования преступлений. В данном аспекте под личностью следователя понимается субъект криминалистического обеспечения раскрытия и расследования преступлений.

Основатель криминалистики Г. Гросс первую главу своего знаменитого «Руководства» посвятил судебному следователю, тщательно указав его задачи и предъявляемые к этой профессии требования[10].

Г. Гросс подчеркивал в 1894 г., что «мы всегда, когда говорим о знаниях и образовании криминалиста, имеем в виду, в первую очередь, следователей»1.

Продолжая традицию Г. Гросса, ряд современных немецких криминалистов в качестве составной части системы криминалистики называют учение об уголовной (или криминалистической) службе (службоведение, Kriminaldienstkunde и т. п.)[11] [12], значительное место в котором занимает рас-смотрение различных аспектов организации борьбы с преступ-ностью, включая вопросы, связанные со структурой, задачами и полномочиями полицейских подразделений, особенностями организации их персонала, взаимодействия полицейских в процессе служебной деятельности, различными аспектами международного сотрудничества полиции и юстиции и т. д.[13]

Р. Вайманн в названном разделе криминалистики также рассматривает особенности развития организационных структур, осуществляющих борьбу с преступностью, их задачи, обязанности, требования к профессии криминалиста, взаимоотношения между начальником и подчиненным и т. д.[14]

Г. Валдер приходит к выводу, что «криминалист должен быть сверхчеловеком и все это за скромное жалование»[15].

В Европе проводятся исследования, направленные на формирование профиля криминалиста[16].

Следует признать, что у нас в стране отсутствует эффективная система профессионального отбора специалистов следственной профессии. Хотя и ведутся отдельные исследования, направленные на определение требований к личным и деловым качествам кандидатов, однако отсутствует четкий и практичный профиль следователя, отражающий не только специальные знания и навыки, но и определенные личностные свойства. Кроме того, на практике зачастую и эти требования грубо игнорируются.

Так, во всех правоохранительных органах России существуют ведомственные нормативно закрепленные требования к специальностям, в соответствии с которыми производится изучение кандидатов на службу. В ходе профессионального психофизиологического отбора кандидатов формулируются следующие выводы: 1) рекомендуется к поступлению на службу в первую очередь; 2) рекомендуется (в основном) к поступлению на службу; 3) рекомендуется условно к поступлению на службу; 4) не рекомендуется к поступлению на службу.

По имеющимся данным, большинство (от половины и более) кандидатов на службу относится к третьей категории - «рекомендуются условно». Для этой категории кандидатов на службу типичны интеллектуальные, когнитивные, социальнопсихологические компоненты в диапазоне от средних до низких, включая сниженный мотивационный компонент к будущей профессиональной деятельности. В случае поступления на службу такие лица могут иметь (и имеют) проблемы с прохождением адаптации к новой профессиональной деятельности вследствие повышенной тревожности, низкой стрессоустой- чивости, невротических состояний, конфликтности, трудностей в установлении межличностных контактов, несформированно- сти мотивации к службе и т.п. В результате этого большинство из них, как правило, в дальнейшем увольняется со службы.

Следует отметить, что имевшиеся в отечественной литературе рассуждения часто носят общий, абстрактный характер и характеризуют некую «внеэмпирическую» личность или некоего «среднего» следователя. Типичным примером могут послужить следующие слова об образе следователя «как кропотливого, тщательного исследователя, умеющего быстро анализировать полученные сведения о преступлении, правильно определять последовательность своих действий, уметь организовывать работу следователей, входящих в следственную группу, сочетать процессуально-правовую и оперативно-розыскную деятельность, уметь использовать специальные знания, привлекая для этого эксперта»[17].

О.В. Полстовалов справедливо отмечает, что «наши рекомендации парадоксально ориентированы на истинного поборника прав и свобод человека и гражданина, верного слугу закона, ответственного, профессионального и добросовестного государственного служащего. Такой традиционный подход не позволяет нам снять розовые очки, в которых мы взираем на современных следователей с презумпцией их высоких профессиональных и личных качеств в главном - в разработке и внедрении конкретных рекомендаций по оптимизации досудебного и судебного производства по уголовному делу, главным образом в части доказывания. Однако всякий раз при удобном случае в объяснении невостребованности криминалистических знаний мы в первую очередь обращаем внимание совершенно на обратную сторону обобщенного портрета современного следователя»1.

У «трансцендентного» («гносеологического», теоретического, «вневременного» и т.п.) следователя имеются главным образом некие всеобщие и вневременные качества, необходимые и достаточные, по мнению авторов, для объективного познания им действительности. При этом игнорируется то обстоятельство, что раскрывает и расследует преступление на практике реальный («эмпирический») следователь, который должен рассматриваться (и пониматься) в целостности и единстве существования у него различных когнитивных, психологических, культурно-исторических, морально-нравственных и иных качеств, оказывающих существенное влияние на процесс и результат криминалистического познания.

Реальный криминалист обладает не только разумом (интеллектом), но и чувствами, волей, сомнениями, предрассудками, ценностями, предпочтениями и т.п.

Отечественной криминалистике требуется «восстановить в правах» эмпирического следователя - целостного субъекта криминалистического познания. Как не вспомнить в этой связи слова У. Шекспира: «Сведи к необходимостям всю жизнь, и человек сравняется с животным»[18] [19].

Постсоветское общество кардинально отличается от современного. Существенно изменилась социально-психологическая и морально-нравственная характеристика личности современного следователя, его мировоззрение, оценки, ценности и т.п. Также коренным образом изменился и стиль следственной деятельности в стране. А методология отечественной криминалистики осталась законсервированной в подходах советского периода. Она по-прежнему не замечает реального человека, особенностей и социокультурных контекстов его деятельности.

Указанная негативная ситуация послужила одной из причин того, что до настоящего времени вопросы качественного подбора кадров для следственной работы так и не решены. Проблема соответствия наличных качеств следственных работников и требованиям к ним, предъявляемым важностью и сложностью этой деятельности, имеет длительную и неутешительную историю1.

Ф. Кони в 1894 г. на совещании старших председателей и прокуроров судебных палат признавал, что «предварительное следствие является у нас по своей постановке и по практическим результатам своим, по-видимому, одною из самых слабых сторон судебной организации. Практические недостатки предварительного следствия стали обнаруживаться вскоре после введения в действие судебных уставов»[20] [21].

Даневский в 1896 г. отмечал: «Давно признано, что даже самые совершенные учреждения могут не принести ожидаемой от них пользы, если личный состав их не удовлетворяет своему назначению. И судебные установления, как бы ни были хороши судоустройство и основные начала процесса, могут отправлять правосудие удовлетворительно лишь при условии полной доброкачественности личного состава судей, прокуратуры и защиты»[22].

Г. Гросс справедливо указывал: «Какими сегодня являются следователи страны, таким есть и его уголовное правосудие»[23].

Вплоть до конца XIX века предварительное следствие в России и его главная фигура следователь оставались одним из главных предметов изучения, критики и различного рода проектов его пересмотра[24].

После Октябрьской революция ситуация в этой области только ухудшилась.

Интересную мысль высказал И.Т. Кривошеин, говоря об адаптации науки криминалистики после 1917 г., выразившейся в масштабном упрощении криминалистических знаний вследствие крайне низких интеллектуальных и иных возможностях следователей того исторического периода1.

И.Н. Якимов писал в 1925 г., что его работа «имеет своею целью дать в научной и систематической обработке по возможности полное изложение научных приемов и способов, необходимых и полезных при расследовании преступлений, проверенных долгим опытом, простых по существу, применяемых при всяких условиях расследования преступлений, не требующих технических приспособлений и особых навыков, а потому и доступных не специалисту»[25] [26].

Как отмечал В.И. Громов, «в условиях советского строительства классовые интересы рабоче-крестьянского государства требуют, чтобы к работе в эти органы привлекались прежде всего рабочие и крестьяне, которые, однако, часто являются малоподготовленными к такой трудной и ответственной работе. Ни для кого не секрет, что качественный состав наших работников милиции и уголовного розыска пока является недостаточно квалифицированным. Призванные от плуга и станка и допущенные к этой работе в качестве добровольцев или выдвиженцев, эти работники, хотя большею частью политически грамотные и с достаточно крепкой подготовкой в области марксизма и ленинизма, однако, обнаруживают большие проблемы в знании техники расследования, не говоря уже о крайне слабой юридической подготовленности к работе. Все это вместе взятое создает для этих работников, в процессе их работ в органах дознания, чрезвычайные трудности»[27].

В этих исторических условиях В.И. Громов полагал необходимым разработать такие «методы работы по расследованию преступлений, которые доступны «каждому среднему работнику без отношения к его личным и индивидуальным качествам и способностям»[28]. Однако критерии этого «среднего» работника так и не были им определены.

Как отмечал А.М. Ларин, «значительные трудности с внедрением в практику криминалистических рекомендаций обнаружились в послевоенные годы у органов прокуратуры. Следователей, прокуроров с высшим юридическим образованием тогда было мало. Преобладали сотрудники, окончившие среднюю юридическую школу либо краткосрочные (3-6-месячные) курсы, а то и самоучки с неоконченным средним образованием»1 .

В условиях тоталитарного государства было не принято обсуждать проблему личности следователя, поскольку советский следователь не мог иметь принципиальных недостатков, являясь представителем советского государства и будучи наиболее сознательным членом исторически самого прогрессивного общественного строя.

Несмотря на наличие различных способностей у разных людей, обусловленных прежде всего генетическими причинами, в стране по идеологических основаниям отрицалось неравенство людей. Считалось, что советский человек живет в обществе равных возможностей и может добиться успеха в любой выбранной им профессии, в том числе и следственной. Главное требование к нему - это политическая благонадежность, идейная преданность делу строительства социализма и коммунизма.

После распада СССР состоялся массовый отток квалифицированных кадров из органов расследования, которые фактически в 90-е годы прошлого столетия стали обескровленными.

В качестве мер, направленных на совершенствование деятельности органов предварительного следствия и усиления прокурорского надзора за исполнением законов указанными органами, было создание Следственного комитета при прокуратуре РФ (2007 г.), а затем и самостоятельного Следственного комитета (2010 г.).

Однако этими мерами существенным образом не удалось повысить эффективность следственной деятельности. При этом складывается следующая типичная для нашей страны ситуация.

Официальные представители Следственного комитета России отмечают высокую эффективность выделения следственных органов из прокуратуры[29] [30], тогда как сведения от прокурорских источников, а также мнения адвокатского сообщества, Уполномоченного по правам человека в России и правозащитных организаций свидетельствуют о низком уровне российского предварительного следствия.

Так, в интервью «Российской газете» 20 января 2015 г. Председатель Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкин отметил, что «разделение функций предварительного следствия и надзора положительно повлияло на качество следствия и состояние законности»1. Раскрываемость убийств (в сравнении с 2006 г.) возросла с 82% до 91%, фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью с 74% до 90%, а изнасилований с 86% до 96 %. Существенно снизилось количество нераскрытых преступлений. Так, если в 2008 г. количество таких дел составляло около 20%, то по итогам 11 месяцев 2014 г. - 10 %.

По словам А.И. Бастрыкина, «конечно, ошибки в работе, как и в любой человеческой деятельности, случаются. Но и здесь есть положительная динамика»[31] [32].

В свою очередь, Генеральный прокурор России Ю.Я. Чайка на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 29 апреля 2015 г. сообщил, что в 2014 г. результаты надзора за следствием и дознанием в 2014 г. свидетельствуют об увеличении на 22% выявленных нарушений законов в деятельности всех правоохранительных органов (всего почти 6 млн.). Большинство нарушений (4 млн. 100 тыс.) допущено органами дознания. 80% из них зафиксировано на начальной стадии уголовного судопроизводства. К сожалению, соблюдение законности не улучшилось и в работе следователей. Причем нарушения множатся не только на стадии регистрации и разрешения сообщений о преступлениях (+15%), но и в ходе всего дальнейшего расследования (+12%).

В интервью «Российской газете» 21 января 2016 г. А.И. Бастрыкин специально подчеркнул рост раскрываемости преступлений: в 2015 г., в частности, раскрываемость убийств составила 91,5% (в 2006 г. - 82,5%, в 2012 г. - 86%, в 2013 г. - 88,1%, в 2014 - 89,3%); фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью: 2015 г. - 91,4% (2006 г. - 74,4%, 2012 г. - 85,7%, 2013 г. - 87,8%, 2014 г. - 89,4%)[33].

По словам же Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки, прокурорами до сих пор продолжают выявляться факты укрытия от учета преступлений. В 2015 г. установлено свыше 165 тыс. криминальных посягательств, по разным причинам не учтенных, что на 6,5% больше, чем в 2014 г. При этом абсолютное большинство таких деяний, - это преступления, совершенные в условиях неочевидности. Их сокрытие прокуратура связывает со стремлением некоторых руководителей искусственно повысить пресловутый показатель раскрываемости1.

Несмотря на некоторое улучшение раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений, коренного перелома в данном вопросе не удается добиться уже длительное время. По итогам 2015 г. более 1 млн. преступлений осталось нераскрытыми, а их число по отношению к 2014 г. увеличилось на 7%[34] [35].

Реализация соответствующих дел оперативного учета в большинстве регионов остается откровенно слабой. Количество нарушений законодательства об оперативно-розыскной деятельности в 2015 г. возросло до 580 тыс. (на 2%).

Несмотря на рост числа дел, направленных в 2015 г. в суд (+3%, всего свыше 900 тысяч) и другие позитивные результаты, Генеральный прокурор указал следующие существенные недостатки в деятельности органов следствия:

- затяжной характер следствия: количество уголовных дел, расследованных следователями всех ведомств в срок свыше установленного законом остается высоким (рост на 5%, 186 тысяч);

- увеличенный срок содержания обвиняемых под стражей: почти 5,5 тысяч арестованных содержались в следственных изоляторах свыше 6 месяцев, а каждый пятый из них - более одного года.

Как отмечает А.Ф. Волынский, «по всем основным показателям качественный состав следователей СК РФ и МВД России не внушает чувства оптимизма», а «профессиональная беспомощность компенсируется порой грубыми нарушениями законности»[36].

Ряд правозащитных организаций сообщал о фактах применения насилия, унижения достоинства со стороны сотрудников правоохранительных органов, а также случаях незаконного возбуждения уголовных дел и вынесения обвинительных приговоров по спровоцированным преступлениям[37].

Степень распространения фактов решения экономических споров с использованием незаконного уголовного преследования предпринимателей достиг такого уровня общественной опасности, что Федеральный закон от 19 декабря 2016 г. № 436-ФЗ внес изменения ст. 299 Уголовного кодекса «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела». Кроме того, в соответствии с изменениями в УПК РФ, расследование дел о преступлении, предусмотренном ст. 169 УК РФ «Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности» будет производиться Следственным комитетом.

Следует отметить, что по-прежнему сохраняется репрессивный (по сути инквизиционный) стиль деятельности органов расследования, доставшийся в наследство с советского периода времени, что проявляется в обвинительном уклоне расследования; в переоценке показаний обвиняемого и достижении признания им своей вины любой ценой и т.п. Достаточно вспомнить резонансное уголовное дело в отношении восьми бывших сотрудников отдела полиции «Дальний» МВД Республики Татарстан, признанных виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий) и ч. 4 ст. 111 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего).

Как сообщалось в СМИ, следствием и судом установлено, что сотрудниками отдела полиции «Дальний» была налажена целая преступная схема получения нужных показаний. Так, если в производстве находилось дело о нераскрытой краже, полицейские вызывали в отдел человека, которого просто назначали виновным. Ему предлагали признаться в совершении преступления, а в случае отказа фальсифицировали в отношении него административный материал, по которому человека сначала задерживали, а в последующем арестовывали. После этого начиналась самая чудовищная часть их преступной деятельности. Оперативные сотрудники любой ценой пытались добиться признательных показаний, в том числе, применяя физическую силу. Некоторые задержанные, не дожидаясь пыток, признавались сразу, а четверо из них, в том числе умерший после допроса Сергей Назаров, отказались от самооговора. И вот к таким несговорчивым применялись пытки бутылкой, карандашом и ручкой. Наиболее жестоко и аморально по отношению к потерпевшим действовали Фаиль Сабирзянов, Айнур Рахматуллин и Алмаз Василов. Кстати, именно последнему вменяется наибольшее количество эпизодов преступной деятельности. От безнаказанности сотрудники обнаглели до такой степени, что применяли насилие с целью получения нужных показаний не только в отношении подозреваемых, но и в отношении свидетелей и даже потерпевших»1 .

По данным Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, фиксируется увеличение количества удовлетворенных ходатайств органов предварительного следствия о продлении сроков содержания под стражей с 176.000 в 2011 г. до 209.000 по итогам 2014 г.[38] [39]. Сложилась практика, при которой применение меры пресечения в виде заключения под стражу либо продление сроков содержания под стражей указывают на то, что «содержание человека под стражей является не обеспечительной мерой, направленной на устранение возможного противодействия следствия и суду, а формой давления на обвиняемого, не признающего вину»[40].

В Верховный Суд Российской Федерации постоянно поступают постановления Европейского Суда по правам человека, содержащих констатацию нарушения Российской Федерацией положений ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в части несоблюдения права лица не подвергаться жестокому обращению со стороны сотрудников правоохранительных органов и/или права на эффективное расследование таких случаев[41] [42] [43] [44] [45] [46]. Например, по жалобе № 43231/04 «Копаницин против России» заявитель жаловался, в частности, на то, что условия его содержания под стражей в следственном изоляторе являлись бесчеловечными и унижающими достоинство, а также что его содержание под стражей в ходе предварительного следствия ... не имело соответствующего и достаточного обоснования. Власти Российской Федерации признали, что заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе в условиях, не соответствующих требованиям статьи 3 Конвенции, а также без надлежащего обоснования в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции1.

Исходя из результатов анализа и оценки состояния прав человека в 2015 году, Уполномоченный по правам человека в России сформулировал следующую рекомендацию Верховному суду России: «рассмотреть возможность принятия дополнительных мер по усилению судебного контроля избрания меры пресечения и качества ведения следствия правоохранительными органами»[47] [48] [49]

К числу основных причин низкого качества расследования преступлений и распространенности нарушений уголовнопроцессуального закона традиционно относится негативная характеристика кадрового состава органов предварительного следствия: их текучесть, малый стаж работы, отсутствие опытных следователей, низкий профессионализм, коррупция и т.п.

Высокий уровень преступности сотрудников правоохранительных органов - важный показатель неблагополучного состояния в работе с кадрами. Такие факты давно уже перестали быть редкими в современной России, нередко отличаются особым цинизмом и жестокостью.

Так, в июле 2016 г. было возбуждено и расследуется уголовное дело в отношении ряда высокопоставленных сотрудников СКР: руководителя Управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности (УМВиСБ) СКР М. Максименко, его заместителя А. Ламонова и замруководителя Главного следственного управления по Москве Д. Ни- кандрова, обвиняемых в получении взятки в особо крупном размере (ч. 6 ст. 290 УК РФ). По версии следователей ФСБ, они за деньги пытались организовать выход на свободу людей преступного авторитета Захария Калашова по прозвищу «Шакро Молодой»1.

По словам А.И. Бастрыкина, его ведомством направлены в суд уголовные дела за коррупционные преступления с 2011 г. по октябрь 2016 г. в отношении 395 следователей и руководителей следственных органов[50] [51], в том числе за 9 месяцев 2016 г. следственными органами СК за совершение преступлений коррупционной направленности преданы суду 27 следователей и руководителей следственных органов системы МВД России, 21 - Следственного комитета[52].

Широко разрекламированная в стране реформа органов внутренних дел не оправдала возлагавшихся на нее надежд.

По имеющимся данным, в 2015 г. в отношении 3517 сотрудников органов внутренних дел возбуждались уголовные дела (+8,4%) за совершение 4897 преступлений. Количество сотрудников, привлеченных к уголовной ответственности за совершение преступлений общеуголовного характера увеличилось на 7,5%, за совершение должностных преступлений - на 8,2%. Из них возбуждено 885 (+9,7%) уголовных дел в отношении 855 сотрудников за превышение должностных полномочий (+20,9%) и по фактам взяточничества - 958 уголовных дел в отношении 687 сотрудников (+9,1%).

Из общего числа сотрудников ОВД, подвергнутых уголовному преследованию, каждый шестой проходил службу на руководящих должностях (+17%).

В 2015 г. 598 руководителей (+22%) совершили 940 преступных деяний. Из них каждый четвертый причастен к взяточничеству или превышению должностных полномочий. Как ни парадоксально звучит, но наибольшее количество руководителей из числа сотрудников ОВД, совершивших преступления, проходили службу в подразделениях экономической безопасности и противодействия коррупции.

С учетом высокой латентности преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов, их фактический уровень намного выше официально зарегистрированного.

Очевидно, что современная криминалистика не может оставаться в стороне от изучения личности современного следователя и факторов, влияющих на эффективное выполнение им служебной деятельности, разработки во взаимодействии с другими науками о человеке его современного профиля и формирования на этой основе криминалистических рекомендаций. Давно назрела необходимость создания «профессиональных стандартов» следователя, представляющего собой не только профессионала с высоким уровнем юридического образования, но и с развитым криминалистическим мышлением1.

Так, достижения когнитивной науки заложили основу для анализа развития компетентности при решении проблем и обучении навыкам[53] [54]. Полученные когнитивной наукой в этой области результаты имеют важное значение и для криминалистики. В частности, один из выводов, сделанных на основе когнитивных исследований, «состоит в том, что компетентность приходит только после затраты огромного количества времени на изучение паттернов, правил решения проблем и правильной организации их решения в данной области. Ранее мы уже упоминали данные Джона Хейза о том, что гении в различных областях достигают вершин в своей работе только после 10 лет изучения данного предмета»[55]. «Чтобы развить компетентность в любой области, требуется много целенаправленной практики»[56]. «В результате тренировки мы повышаем уровень нашей компетентности, что особенно важно при решении насущных проблем»[57].

Р. Солсо утверждает: «В своих приключениях выдающийся сыщик Шерлок Холмс демонстрирует способность точно описывать жизнь и привычки человека при помощи ряда блестящих дедуктивных рассуждений, основанных всего на нескольких «ключевых» деталях, которые на самом деле являются опорными признаками для памяти и ассоциаций. Эти признаки, равно доступные его компаньону доктору Ватсону, закодированы и структурированы разумом Холмса так, что эти дедукции ему самому - но не Ватсону - кажутся «элементарными». Объяснив значение признаков, Холмс обращается к своему компаньону со словами: «Вы «видите», но вы не «наблюдаете»! «Все нормальные люди «видят», но способность абстрагировать видимое в значимые паттерны в большой степени зависит от созданных ранее структур и знаний из прошлого опыта»1.

В этой связи особую актуальность имеют предложения Н.П. Яблокова о разработке теоретической концепции криминалистического мышления[58] [59]. Для криминалистики важный интерес представляют основные механизмы человеческого мышления, изучаемые когнитивной психологией[60].

Р. Солсо называл мышление «королевским бриллиантом среди когнитивных процессов» и отметил успехи когнитивной психологии, которые «привели к созданию огромного арсенала методов исследования и теоретических моделей, помогающих выявить и объяснить некоторые факты, касающиеся мышления, а также поместить их во вполне убедительную структуру логичной психологической теории»[61].

С учетом изложенного, криминалистам необходимо интегрировать в криминалистику и «переварить» знания когнитивных наук в интересах познания особенностей криминалистического мышления.

Понимание когнитивных механизмов формирования компетентности позволит преодолеть ныне существующую в кадровой сфере правоохранительных органов негативную ситуацию, при которой руководство халатно (или безрассудно) относится к сохранению опытных кадров. Необходимо ломать сложившийся в последние годы стереотип, что можно без потери эффективности деятельности следственных органов увольнять опытных работников, заменять их молодыми работниками, которых можно, якобы, быстро научить основным навыкам следственной работы. Нет, быстро научить не получится. Для этого потребуются огромные затраты времени, тренировки и накопление ими личного опыта.

Так, по состоянию на 2010 г., следователи СК районного звена в возрасте до 30 лет составляли 79,7 % (аппарата следственных управлений по субъектам федерации - 51,8%).

Стаж работы в органах прокуратуры следователей следственных органов до 1-го года - 29,2%; от 1-го года до 3-х лет - 25,7%; от 3 до 5 лет - 12,1%; от 5 до 10 лет - 17,0%; от 10 до 15 лет - 2,5%; от 15 до 20 лет - 0,9%; от 20 лет и старше - 0,8%. Для сравнения: в органах прокуратуры до реформирования следственного аппарата доля следователей со стажем до 1 года не превышала Ю-12%1.

В 2010 г. начальник Следственного комитета при МВД России А.В. Аничин назвал одной из основных проблем следственных подразделений отток квалифицированных кадров. Ежегодно из органов предварительного следствия увольнялись по различным причинам порядка 7 тысяч следователей. По его словам, за последние 10 лет удельный вес лиц в возрасте до 30 лет, замещающих должности следователей, увеличился с 44 до 57%, а количество лиц в возрасте от 30 до 40 лет (наиболее подготовленных и опытных сотрудников) сократилось с 41 до 29%[62] [63].

Относительно кадрового состава органов предварительного следствия ГУ МВД РФ по Краснодарскому краю имеются следующие данные за 2016 г. Так, из 1170 должностей по штату было замещено 1084 должности.

Распределение сотрудников следственных аппаратов ГУ по возрасту:

- от 21 до 30 лет - 488 (45%);

- от 31 до 40 лет - 477 (44%);

- от 41 до 55 лет - 117 (10,8%);

- старше 55 лет - 2 (0,2%).

Распределение сотрудников органов предварительного следствия ГУ МВД РФ по КК по стажу работы (опыту):

- до 1 года - 195 (18%);

- от 1 года до 3 лет - 220 (20,3%);

- от 3 до 5 лет - 174 (16,1%);

- от 5 до 10 лет - 216 (19,9%);

- от 10 до 20 лет - 245 (22,6%);

- свыше 20 лет - 34 (3,1%).

Таким образом, доля сотрудников со стажем работы до 5 лет составляет более половины от всех работающих (54,4%). Кроме того, за 2016 год было уволено 97 сотрудников (8,9%). Очевидно, что сложившаяся кадровая ситуация носит проблемный характер.

В правоохранительных органах и их научно-исследовательских организациях проводятся различного рода исследования, связанные с изучением психологических особенностей личности следователя и особенностей его профессиональной деятельности. Однако эти исследования носят ведомственный, нередко закрытый характер. Те же сведения, которые все же попадают в открытый доступ часто интерпретируются под углом зрения «защиты чести мундира». Тогда как представители академической криминалистической науки или других независимых организаций не имеют возможности проведения подобного рода исследований.

Так, проведенные исследования выявили следующее распределение следователей СК России по видам темперамента: флегматики - 36%; сангвиники - 33,4%; меланхолики - 17%; холерики - 12,6%'. Уже сам факт такого большого процента среди следователей флегматиков, меланхоликов и холериков имеет достаточно необычный для этой профессии характер и требует дальнейшего изучения на предмет успешности их профессиональной деятельности, а также готовности к применению на практике криминалистических приемов и средств.

Р.Л. Ахмедшин утверждает, что среди работников следствия и дознания наиболее распространены представители эпилептоидного типа, которые в значительной степени склонны к избыточной регламентированности[64] [65].

Ю.А. Цветков предложил следующие профессиональнопсихологические типы следователей - «сыщик», «оформитель», «прагматик», «теоретик», «чиновник», «художник», «обвинитель» и «смешанный тип»1. Однако не представил связей между типом следователя и его успешностью в работе, связанной с применением криминалистических методов работы.

Другим важным аспектом криминалистического изучения должно стать исследование возрастных и гендерных особенностей следователя как субъекта криминалистического обеспечения раскрытия и расследования преступлений. Так, в Следственном комитете Российской Федерации женщины составляют порядка 23,96% от всех следователей (в центральном аппарате - 5,36%)[66] [67]. Тогда как в органах внутренних дел следователей-женщин значительно больше. Так, доля женщин среди сотрудников следственных подразделений ГУ МВД РФ по Краснодарскому краю составляет 47,7%.

Важно также отметить, что криминалистическое знание, будучи по сути социо-гуманитарным знанием, «всегда и в значительной мере субъективировано, дополнено «личностным знанием» (Полани, 1984), а стандартные техники всегда обрастают уникальным личным опытом и применяются в виде индивидуализированных ноу-хау»[68].

В.А. Лекторский указывает: «Сегодня мы понимаем, что каждый из нас обладает множеством знаний, которые мы не только не обосновываем, но даже нередко не можем сформулировать. Мы можем знать нечто, не зная, что знаем это. Это то, что в современной литературе по эпистемологии и философии науки получило вслед за М. Полани название «неявного знания». Мы можем сознавать результат определенного познавательного процесса, т.е. сознавать само полученное знание, но не отдавать себе отчёт в способах его получения, как это нередко имеет место в случае знаний экспертов. Например, опытный врач может хорошо прочитать рентгеновский снимок, т.е. увидеть на этом снимке то, что не увидит другой, но не всегда может объяснить, почему он увидел именно это. Неявное знание, обычно не вербализуемое, существует в каждой научной лаборатории. Мы можем не осознавать не только способы обоснования знания, но и само знание. Мы знаем, как ходить и плавать, как ездить на велосипеде (когда-то мы учились всему этому), но не можем сформулировать знание о движениях наших рук и ног. Ребенок приобретает множество знаний в первые годы жизни, когда он еще не умеет говорить (по-видимому, некоторые знания вообще не приобретаются, а являются врожденными)»[69].

Важный аспект изучения личности следователя заключается и в том, что в своей деятельности он часто руководствуется не научным криминалистическим, а обыденным криминалистическим знанием, основанном на здравом смысле и проверенном на истинность повседневной практикой. Эти знания носят практический и ситуационный характер, не имеют четких определений, часто отсылают к мнению «авторитета».

Поскольку обыденное сознание невозможно полностью исключить из деятельности следователя, необходим научный подход к его изучению. Чем менее научно-криминалистически образован следователь, тем в большей степени он является носителем обыденного сознания.

Нередко криминалистические рекомендации, выдаваемые отдельными исследователями за научный продукт, на самом деле таковыми не являются, а представляют собой более или менее систематизированную информацию из обыденного (повседневного) опыта с опорой на здравый смысл. К их числу относятся истины типа «дерево плавает в воде», «лед скользкий», «признание обвиняемого - лучшее доказательство его вины», «ласточки низко летают - будет дождь» и т.п.

Граница между научными и ненаучными формами криминалистического знания исторически изменчива, зависит от мировоззренческой позиции и ценностно-познавательной установки личности.

Без изучения обыденного познания следователей нельзя объяснить, почему они избегают применения на практике научного криминалистического арсенала. Такая ситуация возможна, если обыденный опыт следователя вступает в противоречие с научными криминалистическими рекомендациями, которые в этом случае так и останутся невостребованными. Кроме того, возникает еще и проблема соотношения веры и знания.

Использование отечественной криминалистикой антропологического подхода в криминалистических исследованиях позволит обеспечить реальный «поворот» исследователей как к изучению особенностей индивидуальной деятельности отдельного следователя (как индивидуального человека), так и некой коллективной сущности (коллективный следователь).

Следователь должен изучаться представителями криминалистической науки в целостности его физических, когнитивных, социально-психологических, культурно-исторических и других качеств под углом зрения готовности к применению криминалистического арсенала средств борьбы с преступностью, обеспечивающих оптимальное достижение задач раскрытия и расследования преступлений.

Таким образом, эмпирический следователь должен быть возвращен в современное криминалистическое познание вместе со всеми его знаниями, заблуждениями, предрассудками, сомнениями, эмоциями, мотивами и ценностями, могущими изменяться в зависимости от особенностей складывающихся ситуаций и оказывающими влияние на эффективность раскрытия и расследования преступлений.

С учетом изложенного, следует согласиться с мнением О.В. Полстовалова о необходимости разработки частного криминалистического учения о личности следователя1. В частности, О.В. Полстовалов обоснованно констатирует, что «мы совершенно игнорируем необходимость популяризации у студентов высоких профессиональных и нравственных качеств следователя, при этом продолжая делать упор исключительно на операционно-технологическом и логико-психологическом упрощенчестве, предельном пусть даже в рамках закона рационализме. Но как изменить ситуацию в корне без создания частного криминалистического учения о личности следователя? Думается, иного кроме развития этого сегмента науки криминалистики пути нет»[70] [71].

Освоение российской криминалистикой принципов и стандартов антропологической (гуманистической) парадигмы, характеризующейся личностно ориентированным типом познания и знания, позволит даже говорить о формирования «гуманистической криминалистики», делающей акцент на развитии творческих сил практического работника, его интеллектуального и

нравственного потенциала; направленности на самореализацию, придание смысла, уникальности и ценности для окружающих криминалистической профессиональной деятельности; способности к восприятию новых идей; принятию нестандартных решений; готовности противодействовать негативным факторам; активном участии в инновационных процессах; стабильном и компетентном решении имеющихся и вновь возникающих в процессе раскрытия и расследования преступлений профессиональных задач.

[1] Малевски Г. Становление и развитие криминалистики и судебной экспертизы в Литве. С. 58.

[2] Белкин Р.С. Курс криминалистики в 3 т. Т. 1: Общая теория криминалистики. М.: ЮристД997. С.223.

[3] Якимов. И.Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. Новое изд. перепел, с изд. 1925 г. М.: ЛексЭст, 2003. С. 5.

[4] Кирсанов З.И. Система общей теории криминалистики: научи.-метод, пособие. М.: Изд-во в/ч 33965, 1992. С. 3.

[5] Эксархопуло А.А. О предмете криминалистики и его определении // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2003. Вып. 4 (8). С. 19; Эксархопуло А.А. Предмет и система криминалистики: Проблемы развития на рубеже XX- XXI веков. СПб.: Издательский Дом СПбГУ, 2004. С. 5.

[6] Зорин Г.А. Теоретические основы криминалистики. Минск: Амалфея, 2000. С. 10.

[7] Там же. С. 11.

[8] Полстовалов О.В. О личности следователя как объекте криминалистического анализа // Современная криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы: материалы Межд. научи.-практ. конф., посвященной 90-летию со дня рождения Заслуженного деятеля науки РФ, Заслуженного юриста РСФСР, доктора юрид. наук, профессора Н.П. Яблокова. Москва, 22 декабря 2015 г. / Ред.-сост. М.А. Лушечкина. М.: МАКС Пресс, 2015. С. 98.

[9] Так, число самоубийств сотрудников органов внутренних дел в 2015 году выросло с 78 до 83.

[10] Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. Перепеч. с изд. 1908 г. М.: ЛексЭст, 2002. С. 8-73.

[11] Gross Н. Die Ausbildung des praktischen Juristen 11 Zeitschrift fur die gesamte Strafrechtswissenschaft. Bd. 14. 1894. S. 28.

[12] Например: Brodag W.-D. Kriminalistik. 8 Aufl. Stuttgart. Boorberg Verl. 2001. S. 22; Meyer H., Wolf K., Muller R. Kriminalistisches Lehrbuch der Polizei. Arbeitsbuch fur den Wach-, Wechsel- und Ermittlungsdienst. Verlag Deutsche Polizeiliteratur GmbH Buchvertrieb. Hilden/Rhld, 2003. S. 2; Weihmann R. Kriminalistik. Fur Studium und Praxis. 10 Aufl. Verlag Deutsche Polizeiliteratur. Hilden, 2007. S. 50.

[13] Meyer H., Wolf K., Muller R. Op. cit. S. 3-47.

[14] Weihmann R. Op. cit. S. 50.

[15] Walder H. Kriminalistisches Denken. 2006. Kriminalistik Verl. Verlagsg- ruppe Huthig Jehle Rehm GmbH. Heidelberg, Mtinchen, Landsberg, Berlin. S. 5.

[16]Korajli N., Muharremi D. The Profile of the Criminalist 11 Criminalistics/ Criminal investigation in Europe: state of art and challenges for the future: conference proceedings, Ljubljana, September 22-23, 2011. Ljubljana: Faculty of Criminal Justice and Security, 20П. S. 163-164.

[17] Лупинская П.А. Рецензия. А.М. Ларин. «Я - следователь» // Российский следователь. 2009. № 9. С. 39.

[18] Полстовалов О.В. О личности следователя как объекте криминалистического анализа. С. 96-97.

[19] Шекспир У. Король Лир. Пер. Б. Пастернака. Поли. собр. соч. в восьми томах. М.: Искусство, 1959, Т. 6. Акт 2, сцена 4.

[20] Мамонтов А.Г. Несостоявшиеся проекты реорганизации досудебного обеспечения уголовного правосудия в России конца XIX в. // История государства и права. 2010. № 6. С. 55.

[21] Совещание старших председателей и прокуроров судебных палат относительно: 1) реформы предварительного следствия и 2) реформы обвинительной процедуры // Журнал Министерства юстиции. 1894/5. № 11. С. 37.

[22] Даневский В.О. необходимости обязательного преподавания судебной медицины юристам // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1896. Книга третья. Март. С. 24.

[23] Gross И. Die Ausbildung des praktischen Juristen. S. 2.

[24] Мамонтов А.Г. Несостоявшиеся проекты реорганизации досудебного обеспечения уголовного правосудия в России конца XIX в. С. 54.

[25] Кривошеин И.Т. Социально-исторические условия профессионализации следственной деятельности на этапе становления советской криминалистики. С. 112.

[26] Якимов И.Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. С. 24-25.

[27] Громов Вл. Методика расследования преступлений. М.: Изд-во НКВД РСФСР, 1929. С. 4.

[28] Там же. С. 6.

[29] Ларин А.М. Криминалистика и паракриминалистика. С. 18.

[30] Например, Интервью руководителя следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Краснодарскому краю Вадима Бугаенко газете «ЮГ Times» 11 января 2017. URL https://sledcom.ru/press/ interview/item/1095780 (дата обращения: 4.03.2017).

[31] Интервью Председателя Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкина «Российской газете» 20 января 2015. URL: https:// sledcom.ru/press/interview/item/887836 (дата обращения: 4.03.2017).

[32] Там же.

[33] Интервью Председателя Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкина «Российской газете» 21 января 2016. URL: https:// sledcom.ru/press/interview/item/1007670 (дата обращения: 4.03.2017).

[34] Доклад на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 27 апреля 2016. URL: http://genproc.gov.ru/genprokuror/ appearances/document-1078222/ (дата обращения: 19.03.2017).

[35] Там же.

[36] Волынский А.Ф. Кто в России правит судебно-правовой реформой // Допрос: процессуальные и криминалистические проблемы (памяти профессора Н.И. Порубова). Сб. материалов 55-х криминалистических чтений. В 2 ч. Ч. 1. М.: Академия управления МВД России, 2014. С. 144.

[37] Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год. М., 2016. С. 57-58.

[38] В Республике Татарстан вынесен приговор восьми бывшим сотрудника отдела полиции «Дальний» 16 Июня 2014 г. URL: http://sledcom.ru/news/ item/522773/ (дата обращения: 23.01.2017).

[39] Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год. М., 2016. С. 58.

[40] Там же.

[41] Постановление по жалобе № 630/08 «Миникаев против Российской

Федерации» (вынесено 5 января 2016 г., вступило в силу 5 апреля 2016 г.).

URL: http://www.genproc.gov.ru/documents/espch/document-l 124113/ (дата

обращения: 17.01.2017); постановление по жалобе № 40852/05 «Шлычков

против Российской Федерации» (вынесено 9 февраля 2016 г., вступило в силу

[46] мая 2016 г.). URL: http://www.genproc.gov.ru/documents/espch/document-

1116742/ (дата обращения: 17.01.2017); постановление по жалобе № 2281/ 06 «Александр Андреев против Российской Федерации» (вынесено 23 февраля 2016 г., вступило в силу 23 мая 2016 г.). URL: http://genproc.gov.ru/ documents/espch/document-1127906/ (дата обращения: 17.01.2017); постановление по жалобе № 27217/06 «Зиновчик против Российской Федерации» (вынесено 9 февраля 2016 г., вступило в силу 9 мая 2016 г.). URL: http:// www.genproc.gov.ru/documents/espch/document-l 130654/ (дата обращения: 17.01.2017).

[48] Постановление Европейского суда по правам человека от 30 апреля 2015 года по делу «Мисюкевич против России» (жалоба № 63053/09). URL: http:/ /europeancourt.ru/2016/04/14/21965 (дата обращения: 02.03.2017).

[49] Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2015 год. М., 2016. С. 245.

[50] Бастрыкин покинет пост главы СКР. URL: http://www.rbc.ru/politics/14/ 09/2016/57d9380e9a79470e59d9d3fc (дата обращения: 19.03.2017).

[51] Интервью Председателя Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкина «Российской газете» 05 октября 2016. URL: http:// sledcom.ru/press/interview/item/1055797/ (дата обращения: 24.03.2017).

[52] Интервью Председателя Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкина «Российской газете» 13 декабря 2016 г. URL: https:// sledcom.ru/press/interview/item/1087514 (дата обращения: 24.03.2017).

[53] Багмет А.М. Следователь - судья на досудебной стадии // Российский следователь. 2014. № 14. С. 8-9; Рахматуллин РР Раскрытие преступлений и некоторые критерии оценки работы следователей // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 2. С. 227-231.

[54] Андерсон Дж. Когнитивная психология. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002. С. 273.

[55] Там же. С. 294.

[56] Там же. С. 295.

[57] Там же. С. 273.

[58] Солсо Р. Когнитивная психология. 6-е изд. СПб.: Питер, 2011. С. 165-166.

[59] Яблоков Н.П. Некоторые проблемы криминалистики в свете сегодняшнего дня // Криминалистика - прошлое, настоящее, будущее: достижения и перспективы развития: материалы Межд. научи.-практ. конф., приуроченной к 60-летию образования службы криминалистики (Москва, 16 октября 2014 года). М.: Академия Следственного комитета Российской Федерации, 2014. С. 116.

[60] Андерсон Дж. Указ. соч. С. 14-15.

[61] Солсо Р. Когнитивная психология. С. 460.

[62] Долженко В.Г. Проблемы кадровой работы и пути их решения в системе Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации // Вестник Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации. 2010. № 3 (9) - 4 (10). С. 33.

[63] Полетаев В. СКП создал собственное закрытое учебное заведение // Российская газета. 2010. 23 авг.

[64] Черкасова Е.С. Профессиональный стресс как причина формирования синдрома эмоционального выгорания у сотрудников Следственного комитета Российской Федерации // Вестник Следственного комитета Российской Федерации. 2012. № 4 (18). С. 39.

[65] Ахмедшин Р.Л. Проблема тактико-криминалистической оптимизации расследования: человеческий фактор // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей / Ред.: С.А. Елисеев, Л.М. Про- зументов, В.А. Уткин, О.И. Андреева, М.К. Свиридов, А.С. Князьков. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2016. С. 130-131.

[66] Цветков Ю.А. Профессионально-психологические типы следователей // Уголовное судопроизводство. 2016. № 1. URL: http://vuzirossii.ru/publ/ professionalno_psikhologicheskie_ tipy_sledovatelej/16-l-0-3814 (дата обращения: 24.01.2017).

[67] Там же.

[68] Юревич А.В., Цапенко И.П. Наука в современном российском обществе. М.: «Институт психологии РАН», 2010. С. 56.

[69] Лекторский В.А. Трансформация эпистемологии: новая жизнь старых проблем // Эпистемология: перспективы развития / Отв. ред. В.А. Лекторский; отв. ред. Е.О. Труфанова. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. С. 17.

[70] Полстовалов О.В. О личности следователя как объекте криминалистического анализа. С. 95-99.

[71] Там же. С. 97.