Поведенческая экономика обнаружила такую особенность человеческого мышления, как эффект обладания[1]. Его суть заключается в том, что то благо, которым человек владеет, или то право, которое за ним признается, им оценивается выше, чем то, что он был бы готов отдать за это благо или право, если бы оно принадлежало другому. Субъективное ощущение ценности блага может варьироваться в зависимости от того, обладает им индивид или нет. Сам факт обладания правом на некое благо как будто бы повышает его ценность для индивида.

Приведем такой пример. Допустим, у некой группы людей (например, членов педагогического коллектива университета) появляется возможность получить определенный ресурс (например, земельный участок, выделяемый этому коллективу для целей дачного строительства). И при этом требуется найти какой-то способ его разделить между членами сообщества. Руководство вуза, ответственное за распределение, рассматривает два альтернативных способа решения этой проблемы, осознавая, что у разных членов коллектива потребность в земле может различаться. При первом варианте члены коллектива должны будут выкупить права на участки по принципу аукциона. При этом тот, кто готов будет заплатить больше, получит большее число участков. При втором варианте земля распределяется между всеми членами группы по фиксированным ценам поровну с надеждой на то, что те, кому доставшиеся наделы окажутся не очень нужны, просто продадут их тем, кто их ценит выше. С точки зрения упрощенных экономических моделей, основанных на бесперебойной работе теории рационального выбора, при реализации второго варианта по прошествии некоторого времени распределение земельных участков будет примерно таким же, каким оно было бы при реализации варианта аукциона. Те члены коллектива, кому участки нужнее, смогут выкупить их у тех, кому они достались при первоначальном распределении, примерно таким же образом, как они выкупили бы их на аукционе. Ну разве что потребуется несколько больше усилий для заключения сделок. Но тут проявляет себя интересная закономерность нашей психики. Многие из членов коллектива, которые в случае аукциона воздержались бы от покупки выше, например, цены

в 30 тыс. руб. за одну сотку, тем самым демонстрируют, что они ценят землю меньше, чем эта денежная сумма. Казалось бы, эти же люди, если предположить их последовательность, в случае реализации варианта первичного равного распределения с удовольствием бы продали доставшиеся им участки по любой цене выше 30 тыс. руб. Действительно, если они ценят это благо максимум в 30 тыс. руб., то, получив предложение от коллеги о продаже их участка за 40 тыс. руб., они должны его непременно принять. Но в реальности, как показывает литература по эффекту обладания, многие из них буквально на следующий день после того, как в их собственность попадает соответствующий участок при первоначальном распределении, начинают ценить его выше, чем они его ценили до этого, и будут готовы продать его по цене значительно выше тех 30 тыс. руб. Тут срабатывает психологический эффект обладания. В результате возникает риск того, что многие, казалось бы, вполне предсказуемые в рамках традиционной модели рационального выбора трансакции могут просто не произойти.

Эффект обладания имеет важное значение для права, так как показывает сильное влияние диспозитивного распределения прав и обязанностей на принимаемые решения. То решение, которое установлено по умолчанию (default rule), наделяет человека неким правом. Возможно, если бы его не было, человек и палец о палец не ударил бы для того, чтобы его приобрести. Но раз уж оно ему даровано, он может не захотеть отказываться от него, если ему не предложат достаточно высокую компенсацию. Соответственно, законодатель должен крайне внимательно относиться к содержанию диспозитивных правовых решений, не полагаясь в полной мере на то, что, если оно окажется неудачным, индивиды легко от него отступятся, например, согласовав в договоре правило, отличное от того, что предписано диспозитивной нормой закона1.

В равной мере эффект обладания объясняет, почему так редко стороны достигают мирового соглашения после вынесения судебного решения. С точки зрения обычной модели рациональности если вступившее в силу судебное решение, наделяющее одну из сторон неким правом (например, на возврат имущества, на исполнение в натуре, на пресечение той или иной деятельности ответчика и т.п.), оказывается таковым, что проигравшей стороне дешевле договориться с победителем о выплате некой суммы отступного, чем исполнять судебный акт, а победителю эта сумма будет выгоднее, чем реальное исполнение решения, то стороны с большой вероятностью смогут договориться

о мировом соглашении на стадии исполнительного производства. Для этого будут все экономические условия с точки зрения модели рационального выбора. Но на практике такие соглашения на этой стадии крайне редки как в России, так и во многих других странах1. Прохождение через все сложности судебного процесса усиливает эмоциональную привязанность победителя к подтвержденному судом праву, увеличивает его ценность в сознании победителя, продуцируя сильную «эмоциональную нагруженность» акта победы и подавляя желание отчуждать подтвержденное судом право даже тогда, когда, казалось бы, рационально отступить и получить вполне достаточную денежную компенсацию.

[1] Korobkin R. Endowment Effect and Legal Analysis // Northwestern University Law Review. 2002-2003. Vol. 97. P. 1227 ff.; The Oxford Handbook of Behavioral Economics and the Law / Ed. by E. Zamir, D. Teichman. Oxford University Press, 2014. P. 300 ff.