Итак, важное преимущество свободного рыночного взаимодействия индивидов состоит в том, что оно, как правило, носит взаимовыгодный характер, т.е. позволяет получать выгоду от взаимодействия всем его участникам. Этот феномен можно продемонстрировать на примере самой квинтэссенции рынка — обычного двустороннего договора, опосредующего обмен экономическими благами.

Тот факт, что участники синаллагматического договора, как правило, выигрывают от его реализации или как минимум рассчитывают на это, объясняется, во-первых, теорией рационального выбора, а во-вторых, субъективной природой ценности экономических благ. Ведь, как уже отмечалось, ценность экономических благ не может быть определена абстрактно. Вместо этого определима ценность конкретной единицы экономического блага для конкретного индивида. Это связано, в частности, с особенностями индивидуальной психики и разностью в потребностях различных людей. А раз ценность экономических благ субъективна, то каждый индивид будет оценивать одно и то же благо по-разному. И эта разность в субъективном ощущении ценности объекта обмена (вещей, имущественных прав, труда и т.п.) и создает условия для возникновения обмена и оборота в целом.

Если продавец продает квартиру за некую сумму, значит, он эту сумму ценит выше, чем саму квартиру (например, потому, что у него есть другая, и предельная полезность каждой следующей его квартиры снижается). С другой же стороны, тот факт, что эта квартира приобретается покупателем по данной цене, означает, что тот ценит квартиру выше, чем уплачиваемая сумма. В итоге совершения сделки квартира оказывается в руках того, кто ее ценит больше, и оба контрагента выигрывают.

Известный представитель австрийской экономической школы О. Бём-Баверк в конце XIX в. отмечал, что интерес сторон по отношению к сделке, а также получаемая ими от нее выгода тем выше, чем значительнее разница между их субъективными оценками стоимости предмета сделки. Соответственно, при уменьшении этой разницы взаимная выгода от обмена уменьшается, а если она понижается до нуля (т.е. возникает ситуация, когда стороны ценят предмет сделки абсолютно одинаково), то сделка становится экономически невозможной1. Сейчас такой подход к объяснению истоков рыночного оборота разделяется большинством экономистов2.

Но как рыночный обмен приводит к росту благосостояния обоих контрагентов?

Приведем классический для современной литературы по экономическому анализу права расчет роста общего благосостояния при совершении добровольной сделки. Допустим, у продавца есть автомобиль, который он готов продать как минимум за 100 тыс. руб. Эта сумма представляет собой так называемую резервную цену, фиксирующую субъективную ценность товара для продавца. Также имеется покупатель, для которого резервная цена составляет 150 тыс. руб., что означает то, что он ценит благо владения этим автомобилем максимум в эту сумму и не готов (или не способен) заплатить ни копейки больше. Эта разность в резервных ценах, а значит, и в субъективных оценках стоимости одного и того же товара может быть предопределена целым рядом причин.

Стороны, как правило, не знают резервные цены друг друга. Это формирует институциональные условия для начала торга (перего- [1] [2] воров), в рамках которых каждая из сторон пытается «прощупать» резервную цену своего потенциального партнера, угрожает уйти к конкурентам, нередко блефует и всеми силами стремится согласовать цену и иные условия, которые бы разделяли общий выигрыш от трансакции, максимально выгодным для себя образом. При этом сложность этого процесса состоит в том, что искомые условия должны быть такими, чтобы они одновременно не «отпугнули» партнера лишением его всяческой выгоды и стимула заключать сделку и не стимулировали его уходить к конкурентам. Процесс торга в его классическом виде можно наблюдать на восточном базаре. Но по сути аналогичное явление в прямой или скрытой форме можно наблюдать повсеместно. Даже тогда, когда компания в одностороннем порядке устанавливает цены и условия сделок с потребителями и, казалось бы, не ведет никаких переговоров, она вынуждена заранее просчитывать реакцию потребителя на предлагаемые ценовые и неценовые условия и в той или иной степени подстраивает условия договора под эти ожидания1.

В этих условиях очевидно, что в нашем примере стороны, если будут вести себя разумно, согласуют сделку по цене, находящейся в диапазоне между 100 тыс. руб. и 150 тыс. руб. Допустим, сделка состоялась по цене в 125 тыс. руб. Перед сделкой у продавца было имущество, которое он ценил в 100 тыс. руб. (т.е. был готов расстаться с ним за эту сумму), а у покупателя имелось 125 тыс. руб. наличными, которые он впоследствии согласился за этот автомобиль заплатить. Соответственно, в совокупности перед заключением сделки у сторон имелось вовлекаемое ими в оборот имущество на сумму 225 тыс. руб. После исполнения сделки продавец получил 125 тыс. руб., а покупатель — машину, которую он изначально ценил в 150 тыс. руб. (т.е. был бы готов купить и за такую сумму). В совокупности по итогам сделки стороны имеют имущество уже на 275 тыс. руб. В итоге общий прирост благосостояния обоих участников, а значит, и всего общества в целом составил 50 тыс. руб.2 Выигрыш покупателя от исполнения сделки составляет то, что экономисты называют потребительским излишком [3] [4] (consumer surplus), — разницу между той максимальной ценой, которую он был бы готов заплатить, и реальной ценой договора. Выигрыш же продавца в виде разницы между той минимальной ценой, по которой он мог бы совершить сделку, и реальной ценой договора обозначается как излишек производителя (producer surplus). В совокупности мы имеем общий кооперативный излишек (cooperative surplus) от состоявшегося факта обмена, т.е. общий выигрыш сторон от реализации сделки. Чем выше этот общий излишек, тем эффективнее конкретная сделка для обоих контрагентов в целом и тем значительнее ее вклад в рост общественного благосостояния1.

Как мы видим, в результате исполнения договора в стандартной ситуации один контрагент не обогащается за счет другого. Вместо этого от обмена из-за разницы в субъективных оценках ценности предмета договора выигрывают оба участника. Как уже отмечалось, экономисты называют такую ситуацию отвечающей требованиям эффективности по Парето.

Итак, как правило, от добровольной сделки взрослых и дееспособных участников оборота выигрывают обе стороны[5] [6]. Добровольное согласие на сделку здесь играет фундаментальную роль. Факт состоявшейся добровольной сделки, как правило, означает, что, по мнению ее участников, она увеличивает их благосостояние. Так как лучше их самих вряд ли кто-либо знает наверняка, что сделка на таких условиях приводит к обоюдовыгодному результату, право рыночных стран по общему правилу полагается на обоснованность субъективной оценки контрагентами своих интересов и свободу договора, в котором эта оценка и была отражена[7]. В той степени, в которой позитивный экономический анализ права будет подтверждать теорию рационального выбора в качестве доминирующей модели принятия экономических решений, этот тезис о взаимовыгодности добровольной сделки будет подтверждаться.

Не требует особого комментирования самоочевидный тезис о том, что рыночный способ распределения материальных благ в большинстве случаев является намного более эффективным и общественно полезным, чем принудительное перераспределение (рабский труд, грабеж и т.п.), именно потому, что представляет собой игру не «с нулевой суммой», оставляет участникам часть общего выигрыша от кооперации и стимулирует к дальнейшей более интенсивной кооперации. Это позволяет людям продуктивнее работать, стремясь сделать что-то ценное для других и обменять на что-то ценное для себя, т.е. стимулирует их к дальнейшему производству и взаимовыгодной кооперации. В итоге постепенно раскрывается огромный потенциал взаимного удовлетворения интересов и роста материального благосостояния, который в условиях отсутствия рыночной экономики просто подавляется.

Приведем такой пример. Если молодой сценарист написал талантливый сценарий, а некой кинокомпании нужен сюжет для нового кассового фильма, способного вытянуть ее из долгов, то мы имеем безработного сценариста и бедствующую кинокомпанию. Если они заключают сделку и осуществляют обмен, талант сценариста совмещается с производственными возможностями кинокомпании, и эта кооперация начинает приносить прибыль кинокомпании, а деньги, полученные сценаристом в качестве гонорара, решают его материальные проблемы, стимулируя к дальнейшей работе. До сделки и талант сценариста, и производственные возможности кинокомпании существовали лишь в проекте. Свободный же обмен позволил организовать добровольную кооперацию, в рамках которой сценарист и кинокомпания удовлетворяют свои субъективные потребности, и это взаимное обогащение происходит в результате создания нового продукта (фильма), имеющего ценность уже для широкого круга зрителей. В равной степени зрители, покупая билет на этот фильм, осуществляют такой же обмен с кинотеатрами, в результате которого зритель получает культурный досуг, который для него ценнее, чем отданные 300 руб., а кинотеатр зарабатывает деньги. По цепочке от гениальной задумки сценариста и до покупки зрителями билета совершаются сотни и тысячи свободных сделок с участием актеров, продюсеров, гримеров, рекламных менеджеров, прокатных компаний и кинотеатров, в результате которых каждый из их участников что-то выигрывает, улучшает свое экономическое благосостояние по сравнению с тем, что имело место до совершения такой сделки.

Важнейшая характеристика рыночной экономики состоит в том, что частная выгода, извлекаемая индивидами, вступившими в контрактное взаимодействие, обеспечивает прирост общего экономического благосостояния. Рост экономики состоит из миллиарда таких «микровыигрышей», получаемых индивидами в ходе рыночного обмена. Чем лучше работает рынок, тем богаче соответствующее общество.

Богатство общества ничего не говорит о справедливости распределения богатства внутри общества. Богатство может распределяться в обществе достаточно неравномерно, так как разные индивиды имеют разный потенциал встраивания в рыночный процесс, а трудолюбие, талант, ум и удача распределены в обществе по определению достаточно хаотично. Государство может пытаться отчасти компенсировать это неравенство в распределении результатов рыночного процесса за счет налогообложения, обеспечения социальных благ и, соответственно, редистрибуции доходов, получаемых наиболее успешными индивидами, в пользу наименее защищенных слоев. Но чтобы что-то распределять, нужно что-то иметь. Рынок позволяет сформировать максимально возможный объем богатства и, соответственно, за счет государственного перераспределения обеспечить больший объем доступных всем индивидам (включая самых бедных) социальных благ. Чем больше объем пирога, тем большие его куски могут перераспределяться. Многие развитые капиталистические страны создают правовые и иные условия для максимально эффективной работы рыночной экономики, обеспечивают рост общего экономического благосостояния, а это позволяет им за счет масштабного налогообложения генерируемых наиболее активными игроками рынка доходов и продуманного перераспределения и инвестиций в социальные блага (образование, наука, медицина, экология и т.п.) обеспечить комфортные условия для жизни всех индивидов.

В наши задачи не входит обсуждение преимуществ и недостатков описанной выше модели социального государства. Достаточно сказать, что в силу вышесказанного рынок должны поддерживать как сторонники либертарианства, принципиально противящиеся государственному перераспределению, так и сторонники социального государства, ратующие за обеспечение социальной справедливости и сглаживание неравенства. Споры между ними начинаются не в области оценки позитивной роли рынка, а в сфере оправданности той или иной степени перераспределения.

[1] Бём-Баверк О. Основы теории ценности хозяйственных благ // Австрийская школа в политической экономии. К. Менгер, Е. Бём-Баверк, Ф. Визер. М.: Экономика, 1992. С. 243—426 (книга доступна в Интернете на сайте: www.sotsium.ru).

[2] Хейне П. Экономический образ мышления. М., 1991. С. 174.

[3] Суть данной игровой модели состоит в том, что каждая из сторон переговоров по их результатам должна выиграть. Данная игра не носит характера некооперативной игры «с нулевой суммой» (грабежа, например), где выигрыш одного обеспечивается равноценным проигрышем другого. Но с другой стороны, процесс контрактирования не представляет собой и классическую кооперативную игру, в которой интересы сторон не противоречат друг другу. По сути переговоры по заключению взаимовыгодного договора комбинируют конкурентный и конфликтный элемент, с одной стороны, и элемент кооперации и координации — с другой. Томас Шеллинг в своей знаменитой книге «Стратегия конфликта» назвал эту игру «игрой со смешанными мотивами». См.: Шеллинг Т. Стратегия конфликта. М., 2007. С. 116-117.

[4] Kronman A.T., PosnerR.A. The Economics of Contract Law. Boston, 1979. P. 2.

[5] Самуэльсон П.Э., Нордхаус В.Д. Экономика. 18-е изд. М., 2010. С. 321-322.

[6] Trebilcock M.J. The Limits of Freedom of Contract. Harvard University Press, 1997. P. 7.

[7] Contract Law and Economics / Ed. by G. De Geest. 2nd ed. Edward Elgar, 2011. P. 76.