Экономический анализ однозначно поддерживает идею об оспоримости сделок в случаях, когда речь идет о таких грубых пороках воли, как прямой обман в виде сообщения ложной информации, насилие или угроза совершения неправомерных действий. В подобных ситуациях волеизъявление одного из контрагентов в результате циничного, оппортунистического поведения другой стороны не соответствует воле, и возникают условия для совершения сделки, не отвечающей критерию Парето, т.е. не носящей взаимовыгодного характера. Такие сделки не могут поддерживаться правовой системой. Более того, если бы право не аннулировало такие договоры, подобная практика имела бы все шансы на распространение, а это уже подрывало бы правопорядок и стимулировало бы потенциальных жертв осуществлять значительные инвестиции в обеспечение своей защиты от подобного поведения контрагентов. Было бы необходимо содержать охрану, которая бы защищала от отобрания имущества в результате применения насилия или угроз. Ведь даже если в этой сфере работает уголовное право, это отнюдь не помогает жертве восстановить попранный имущественный статус-кво. В равной степени распространение такой практики стимулировало бы потенциальных агрессоров инвестировать средства в приобретение инструментов насилия. Открывались бы условия для «гонки вооружений»1. С учетом того, что в пользу таких оснований для оспаривания сделок существуют и абсолютно убедительные этические аргументы, неудивительно, что такие правовые доктрины признаются во всех известных нам странах. Различия проявляются лишь в нюансах (ничтожность или оспоримость, сроки давности и др.).

Экономический анализ в равной степени объясняет, почему право должно признавать ответственность лица, пошедшего на обман, применение насилия или угроз при заключении договора. Помимо права на аннулирование сделки жертва такого оппортунистического поведения должна иметь право на взыскание убытков. Такая мера будет не только восстанавливать коррективную справедливость, но и в экономическом плане стимулировать участников оборота в дальнейшем воздерживаться от попыток применения таких некорректных форм ведения дел.

При этом с точки зрения экономического анализа жертва должна иметь право на взыскание убытков и без аннулирования сделки.

Во многих случаях смысл в признании сделки недействительной может отсутствовать, но это не должно освобождать недобросовестное лицо от ответственности за убытки. Статья 179 ГК РФ устанавливает право на взыскание убытков, но из прочтения нормы п. 4 данной статьи может возникнуть представление, что убытки взыскиваются только вместе с аннулированием сделки. С точки зрения экономического анализа такое прочтение не является логичным.

Этот вопрос о праве на сепаратное взыскание убытков без аннуляции сделки как таковой особенно актуален в случае с обманом. К сожалению, практика контрактирования нередко демонстрирует нам примеры того, как контрагенты лгут друг другу при заключении договора, сообщая ложную информацию о предмете договора и сопутствующих обстоятельствах. Жертва такого обмана могла положиться на соответствующую информацию и в результате понести убытки. При этом оспаривание договора может не соответствовать интересам жертвы, являясь в заданных условиях слишком суровой и непропорциональной реакцией. В таких ситуациях крайне важно, чтобы право сохраняло за жертвой обмана право на иск об убытках. Иначе другая сторона, осознавая, что аннулирование сделки может оказаться не в интересах жертвы, получает стимулы к безответственному сообщению ложной информации. В связи с этим следует приветствовать включение в ГК РФ в рамках редакции, вступившей в силу с 1 июня 2015 г., ст. 431.2, устанавливающей ответственность за предоставление ложных заверений. Согласно данной статье сторона, предоставившая ложные заверения до, в момент или после заключения договора о тех или иных обстоятельствах, обязана возместить другой стороне, полагавшейся на такие заверения, возникшие у нее убытки. Близкую норму о сепаратной от оспаривания сделки ответственности за убытки лица, сообщившего ложную информацию при заключении договора, предусматривает и DCFR (ст. II-7:204).

Установление ответственности за ложные заверения имеет важное экономическое значение не только потому, что это создает стимулы к воздержанию от оппортунистических договорных практик. Наличие у контрагента гарантий того, что в случае ложности предоставляемой ему информации он сможет всегда как минимум взыскать убытки независимо от того, будет ли у него интерес в аннуляции договора, позволяет ему увереннее оценивать целесообразность заключения договора на соответствующих условиях, а также экономить трансакционные издержки на перепроверку предоставляемой информации.

Например, допустим, что акционерное общество предоставляет другой стороне заверения в отношении того, что заключаемый договор для общества не является крупной сделкой или, являясь таковой, одобрен советом директоров в установленном порядке. Какова экономическая функция таких заверений?

В случае если для общества сделка все же является крупной и она не прошла процедуру одобрения, то она может быть оспорена. Такое оспаривание возможно, если будет доказано, что другая сторона знала или должна была знать о крупности сделки и об отсутствии ее одобрения. Чаще всего на практике доказывание того, что другая сторона должна была знать о данных обстоятельствах, определяется посредством анализа проявления этой стороной должной заботливости и осмотрительности при заключении договора. Соответственно, риск оспаривания становится серьезным, если другая сторона не проводила соответствующую проверку, не запрашивала баланс, не проверяла решение об одобрении и т.п. Получение заверений позволяет этой стороне воздержаться от осуществления проверки или проводить ее менее углубленно, положившись на полученные от единоличного исполнительного органа общества уверения в отношении отсутствия необходимости одобрения сделки или наличия такого одобрения. Это не гарантирует контрагента от оспаривания сделки, если будет доказано, что он не проявил должной заботливости и осмотрительности, но предоставляет гарантии того, что хотя бы возникшие в связи с аннуляцией сделки убытки он взыскать с общества сможет. Ведь директор общества не имел полномочий заключить данную сделку, но это не освобождает общество от ответственности за совершенный директором прямой обман.

Аналогичный эффект снижения трансакционных издержек и рисков проявляется и в иных случаях предоставления признаваемых в праве заверений. Например, общество может заверить контрагента в отношении того, что в составе его акционеров нет лиц, против которых в соответствующей стране введены персональные санкции. В случае если эта информация на поверку окажется ложной, то контрагент может столкнуться с применением к нему мер административной ответственности в соответствующей стране за опосредованное сотрудничество с лицами, попавшими под санкции. Объективная проверка такой информации — дело затратное и сложное. В этом плане положиться на заверения — вполне разумное решение. Это гарантирует контрагенту, что в случае ложности таких заверений он сможет возместить свои убытки в виде уплаченных штрафов за счет общества, чей представитель пошел на прямой обман при заключении договора.