В настоящее время в отечественной и зарубежной практике наиболее распространенной и эффективной процессуальной формой защиты гражданских прав является судебная. "Общепризнано, что судебная юрисдикция - более демократичный и в большей степени обеспечивающий установление материальной истины по делу инструмент, нежели административная. Преимущества развернутой процессуальной формы, основанной на равенстве спорящих сторон по гражданскому делу, а также участников процесса при разбирательстве уголовных преступлений по сравнению с административной юрисдикцией не требуют новых обоснований и доказательств" <1>, - убедительно показал С.Н. Братусь.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). М.: Юрид. лит-ра, 1976. С. 204.

Безусловно, что в любом демократическом государстве с рыночной экономикой задачей суверена, публичной власти является обеспечение функционирования справедливой и эффективной системы правосудия. Данное обстоятельство способно, помимо прочего, внести цивилизованный характер в порядок экономического общения участников рынка, повысить инвестиционную привлекательность государства, укрепить позиции экономически активных групп населения и защитить интересы наиболее слабых сторон гражданского оборота (e.g., несовершеннолетние, недееспособные, граждане-потребители и т.д.).

Вместе с тем очевидно и другое, что предоставление судебной защиты со стороны публичной власти в абсолютном большинстве случаев носит временной характер: "Осуществление управомоченным лицом требования защиты права, обращенного к суду или арбитражу, ограничено сроками исковой давности. Это означает, что правовым последствием истечения срока исковой давности является утрата управомоченным лицом возможности осуществить принадлежащее ему материальное право в принудительном порядке" <1>. Устанавливая сроки исковой давности, законодатель преследует общую позитивную цель по обеспечению стабильности гражданского оборота, его предсказуемости и определенности правового положения обязанных лиц.

--------------------------------

<1> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2001. С. 246.

Очевидно, что проблема исковой давности в праве является "обоюдоострой", так как имеет как материально-правовое, так и процессуальное содержание.

С одной стороны, сроки исковой давности регулируются нормами гражданского (материального) права. С другой стороны, совершение отдельных действий (заявление ответчиком о пропуске срока исковой давности, возражения истца на заявление ответчика, принятие судом процессуальных решений и т.д.) подчинено нормам процессуального закона.

Пользуясь известной формулой М.С. Строговича, можно заключить, что материально-правовое регулирование сроков исковой давности было бы бессмысленно без процессуального права; в то же время процессуальное регулирование без материально-правового закрепления исковой давности оказалось бы беспредметным. В связи со сказанным не вызывает сомнений и то, что сама по себе проблема сроков исковой давности оказывается в центре внимания как цивилистов, так и процессуалистов <1>. В этом отношении российской компаративистике может быть весьма полезно обратиться к опыту израильской частноправовой науки.

--------------------------------

<1> См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 191 - 192.

Сроки исковой давности в будущем

Гражданском кодексе Израиля

Как известно, на протяжении последних десятилетий в Государстве Израиль активно ведется работа по кодификации национального частного права. Данная реформа призвана решить задачи по систематизации, гармонизации и унификации гражданского права, способствовать институционализации частного права <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этапах и проблемах кодификации гражданского (частного) права в еврейском государстве см.: Ульбашев А.Х. О кодификации гражданского права в Государстве Израиль // Вестник гражданского права. 2015. Т. 15. N 4; Bentwich N. The Legal System of Israel // International and Comparative Law Quarterly. 1964. N 13 и т.д.

Следуя наполеоновской традиции, разработчики проекта Гражданского кодекса Израиля (далее - ПГК Израиля) 2004 г. (несколько доработанного в 2011 г.) изначально сконструировали закон в относительном соответствии с триадой "лица - вещи - иски" (вместе с тем в законопроекте также прослеживается сильное влияние германской пандектистики). При этом примечательно, что главы ПГК Израиля, посвященные исковой давности (разд. 6 "Сроки исковой защиты"), рассматриваются в законодательном органе страны - Кнессете отдельно от общей концепции законопроекта, что объясняется одним из ведущих израильских цивилистов Исраэлем Гиладом специфической юридической природой положений о сроках исковой давности <1>.

--------------------------------

<1> Gilead I. Limitation of Civil Actions // The Draft Civil Code for Israel in Comparative Perspective / Ed. by K. Siehr, R. Zimmermann. Tubingen: Mohr Siebeck, 2008. P. 323.

Анализ положений ПГК Израиля, посвященных исковой давности, следует предварить рассмотрением действующего израильского законодательства, регулирующего вопросы течения сроков исковой давности.

Несмотря на то что Верховный суд Израиля традиционно играет активную правотворческую роль, нередко конкурируя с законодателем <1>, тем не менее в сфере частноправового регулирования сроков исковой давности статуты - законы, принятые Кнессетом, содержат определяющие нормы права.

--------------------------------

<1> См.: Barak A. Some reflections on the Israeli legal system and its judiciary // European Journal of Comparative Law. 2002. Vol. 6.1.

Так, в 1958 г. был принят базовый Закон "Об исковой давности" (далее - Закон 1958 г.) <1>. По сути, в указанном Законе компактно изложены практически все основные нормы об исковой давности, которые, однако, в некоторых случаях уточняются в специальном законодательстве (деликтное право, семейное право, МЧП и т.д.) <2>.

--------------------------------

<1> Закон Израиля от 27.03.1958 "Об исковой давности" // СэферХа-Хуким. 5718 (1958). N 251. С. 112 (на ивр.).

<2> См., например: Gilead I. The Evolvement of Israeli Tort Law from its Common Law Origins // European Legal Traditions and Israel. Jerusalem: Hebrew University Press, 1994.

При сравнении Закона 1958 г. и ПГК Израиля можно выявить два обстоятельства: с одной стороны, законопроект предполагает ряд существенных новелл, неизвестных действующему законодательству, с другой стороны, сохраняет национальные цивилистические традиции в сфере регулирования исковой давности и существенно их модернизирует.

Анализ положений ПГК Израиля убеждает в том, что разработчики указанного законопроекта свели проблему судебной защиты гражданских прав (по крайней мере в рамках данного конкретного документа) главным образом к вопросам исковой давности. Такой подход во многом определяется пониманием разработчиками отличий между материальным и процессуальным законодательством <1>.

--------------------------------

<1> Данное обстоятельство подтверждает, что разработчики ПГК Израиля во многом ориентировались на пандектные традиции кодификации частного права (ср.: Райхер В.К. Гражданско-правовые системы антагонистических формаций // Проблемы гражданского и административного права / Под ред. Б.Б. Черепахина, О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого. Л., 1962).

Первая статья раздела - ст. 807 ПГК Израиля - содержит дефиниции основных терминов, используемых в последующих главах. В этом отношении израильский законодатель пытается быть более или менее последовательным, не только снабжая законы дефинициями в общей части, но и предлагая четкие легальные определения в рамках отдельных разделов и глав. Подобная законодательная техника свидетельствует об общей тенденции к "континентализации" израильского гражданского законодательства, его сближению с европейским и пандектными кодификациями (в первую очередь германской).

Важно и то, что законопроектом в целом сохранено определение понятия "суд", содержащееся в Законе 1958 г. По смыслу приведенной нормы судом могут считаться как собственно государственный судебный орган, так и квазисудебная институция (таковой может признаваться третейский суд, арбитраж и т.п., но за строгим исключением религиозного суда, бейт дин'а). Таким образом, законопроект ставит точку в споре о том, какие органы могут признаваться судебными, а какие - нет. Здесь необходимо отметить, что в ПГК Израиля прослеживается тенденция к четкому разграничению секулярного и религиозного правоприменения: государство (светская публичная власть) не намерено навязывать религиозным судам даже самые общие нормы о пределах и сроках исковой защиты <1>.

--------------------------------

<1> Ср.: Закон Израиля "О юрисдикции раввинатских судов (Брак и Развод)" 1953 г. // Сэфер Ха-Хуким. 5713 (1953). N 134. С. 165. См. также: Resnicoff S.H. Jewish law. New Providence, San Francisco: LexisNexis, 2012.

Статьи 808 - 810 ПГК Израиля легализуют так называемые принципы пределов исковой защиты, которые, по существу, представляют скорее не принципы, а общие правила. Так, например, ст. 809 ПГК Израиля содержит традиционный постулат: суд не вправе рассматривать дело по существу при поступлении от одной из сторон спора заявления об истечении срока исковой давности. При этом такое заявление должно быть подано заинтересованной стороной сразу при первой имеющейся возможности. Отсутствие подобного заявления, равно как и более позднее его поступление, уже не может служить основанием для безусловного отказа в иске. Данная норма практически идентична ст. 3 действующего Закона 1958 г. <1>.

--------------------------------

<1> В российском праве существует аналогичный механизм подачи заявления о недопустимости рассмотрения спора в государственном суде при наличии третейской оговорки (так, согласно п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом при условии, что любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в суде, за исключением случаев, если суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено).

В п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 12.11.2001 N 15, Пленума ВАС РФ от 15.11.2001 N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" установлено, что при подготовке дела к судебному разбирательству судья не вправе предлагать какой-либо из сторон представлять доказательства или давать объяснения (в том числе в определении судьи о подготовке дела к судебному разбирательству), связанные с пропуском срока исковой давности. Таким образом, суд намеренно отстраняется от участия в установлении факта пропуска срока исковой давности истцом.

С вопросом о последствиях поступления от ответчика заявления о пропуске срока исковой давности тесно связана проблема сохранения права за истцом самого права. К слову, Я.М. Магазинер считал, что "неосуществление права в течение известного срока приводит к утрате самого права" <1>. Однако в последующем данный подход был раскритикован В.П. Грибановым и рядом других ученых <2>.

--------------------------------

<1> Магазинер Я.М. Избранные труды по общей теории права. СПб.: Пресс, 2006. С. 291. См. также: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 1. С. 263 - 264.

<2> Грибанов В.П. Указ. соч. С. 190 (см. обзор литературы: Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2013. Т. 1. С. 490).

В свою очередь, ст. 810 ПГК Израиля содержит прямое указание на то, что само по себе истечение срока исковой давности не означает автоматическое лишение лица соответствующего субъективного гражданского права, такое право per se превращается в не обеспеченное силой государственного принуждения голое право (iusnudum). Представляется, что такое решение разработчиков достаточно разумно и соответствует наработкам европейской доктрины.

Вместе с тем по понятным причинам в проекте закона значительно большее внимание уделяется специальным вопросам течения и исчисления сроков исковой давности.

Так, гл. 3 и 4 рассматриваемого раздела ПГК Израиля призваны регулировать течение и прерывание срока исковой давности.

Весьма необычная норма содержится в ст. 811 законопроекта, которой устанавливается, что общий срок исковой давности равен четырем годам. По мнению известного германского компаративиста Р. Циммермана, такой подход разработчиков ПГК Израиля во многом необоснован и не соответствует сложившейся европейской традиции. Ссылаясь на ГГУ, ГК РФ и ГК Квебека, а также законодательство Евросоюза и Южной Африки, автор приходит к выводу, что как классические, так и новейшие западные кодификации частного права исходят из трехлетнего срока исковой давности <1>. Конечно же, установление четырех-, а не трехлетнего срока исковой давности сложно назвать "революцией" в частном праве или же фатальной ошибкой, но при этом данный факт придает особый национальный колорит ПГК Израиля.

--------------------------------

<1> Zimmerman R. Limitation of Actions under the Draft Civil Code for Israel // The Draft Civil Code for Israel in Comparative Perspective / Ed. by K. Siehr, R. Zimmermann. Tubingen: Mohr Siebeck, 2008. P. 224 - 225.

Более того, по всей видимости, Р. Циммерману неизвестно, что действующий Закон 1958 г. содержит нормы, еще в большей мере отличающиеся от европейских аналогов. Так, общий срок исковой давности по спорам, не связанным с землей, равен семи годам, тогда как сроки исковой давности по земельным спорам увеличены до пятнадцати лет для незарегистрированных земель и 25 лет - для зарегистрированных (ст. 5 Закона 1958 г.) <1>. По этой причине реформу сроков исковой давности в данной части, предложенной в ПГК Израиля, следует рассматривать как большой шаг израильского законодателя к "континентализации" частного права, к сближению с европейским законодательством.

--------------------------------

<1> Landau M. General remarks on the Land Law and servitudes under the Land Law // Tel Aviv University. Studies in Law. 1975. N 1.

По этому поводу высказывал свою точку зрения Я.М. Магазинер: "...чем медленнее темп жизни и чем больше связанная с ним устойчивость правоотношений, тем давностный срок длиннее. В римском праве обычный давностный срок был в 30 лет. В России при старом порядке общая давность была в 10 лет. В настоящее время она определяется в 3 года" <1>. Вряд ли можно сказать, что в Израиле темп общественной жизни медленнее, чем, скажем, в Евросоюзе или Южной Африке. Скорее, в этом проявляется субъективный взгляд отдельных разработчиков ПГК Израиля на данную проблему, каких-либо теоретических объяснений выбора именно четырехлетнего срока исковой давности в ходе работы над проектом закона разработчиками не давалось.

--------------------------------

<1> Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 291 - 292.

Согласно ст. 816 ПГК Израиля течение срока исковой давности по общему правилу начинается с момента наступления события (совершения действия), нарушающего права заинтересованного лица. Очевидный просчет данной нормы частично восполняется в ст. 818 ПГК Израиля, где указано, что течение исковой давности прерывается до того момента, когда лицо узнает или должно будет узнать о факте нарушения своего права. Совершенно неясно, в чем предназначение такой законодательной техники, с учетом того, что зачастую моменты нарушения субъективного гражданского права и осведомления заинтересованного лица о подобном нарушении не совпадают. Более того, представляется весьма сомнительным утверждение, что срок исковой давности прерывается до момента получения истцом сведений о нарушении его права.

Представим ситуацию, когда общее собрание в некоторой компании Y состоялось 15 января без участия акционера X, причем X не располагал информацией о проведении общего собрания, в надлежащем порядке не уведомлялся, и лишь 15 августа из газет или от третьих лиц ему стало известно о принятом на общем собрании решении, которое, в свою очередь, ущемляет его права. Следуя логике ПГК Израиля, срок исковой давности начинает течь 15 января, но при этом в последующем прерывается по той причине, что истец X не располагает информацией о нарушении его прав. Возникает вопрос: прерывается ли срок уже 15 января? Или уже 16 января? Возможно, в другой день? В том случае, если срок прерывается все же 15 января, то насколько обоснованно говорить именно о перерыве срока исковой давности? Не было бы справедливее и корректнее, ориентируясь на европейские кодификации, использовать следующую формулировку, уже зарекомендовавшую себя с практической точки зрения: "Течение срока исковой давности начинается с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении его права"? При таком раскладе понятно, что отсчет срока исковой давности начинался бы уже с 15 августа, и никаких сложностей толкования не возникало бы. Нужно отметить, что в этом плане ПГК Израиля воспроизводит логику ст. ст. 6 - 8 Закона 1958 г.

Вместе с тем ст. ст. 818 - 820 законопроекта устанавливается закрытый перечень обстоятельств, которые могут быть признаны в качестве юридических фактов, являющихся основанием для перерыва срока исковой давности (так, например, перерыв срока исковой давности возможен на период до назначения судом законного представителя в отношении недееспособного лица, являющегося ответчиком по делу).

Логически взаимосвязанной с предыдущей и следующей по счету является гл. 4 рассматриваемого раздела, посвященная специфическому институту израильского гражданского права - продлению сроков исковой давности (в российском праве наиболее близким аналогом является восстановление сроков исковой давности). В принципе, в законопроекте подчеркивается, что продление является исключительным механизмом, осуществляемым строго в судебном порядке. Так, одним из прямо оговоренных в законопроекте случаев продления срока исковой давности (не более чем на год) является отсутствие истца на территории еврейского государства (ст. 822 ПГК Израиля). Представляется, что такая норма обусловлена особенностями израильского общества: большое количество израильтян продолжает проживать в рассеянии и подолгу находится за пределами страны, в силу чего было бы несправедливо их лишать права на судебную защиту в национальных судах.

Нельзя не остановиться и на таком специфическом институте израильского гражданского права, как объективный срок исковой давности. К слову сказать, российское гражданское законодательство лишь в рамках последней реформы было дополнено аналогичным положением (ч. 2 ст. 196 ГК РФ) <1>.

--------------------------------

<1> Как справедливо указывал С.В. Сарбаш, "функция такого срока заключается в том, что исковая давность считается в любом случае истекшей через определенный законом промежуток времени, исчисляемый обычно с момента возникновения спорного правоотношения сторон. Таким образом, правоотношение сторон подвергается воздействию как бы одновременно двух сроков исковой давности: один - субъективный - начинает исчисляться с момента, когда соответствующий субъект узнал или должен был узнать о нарушении своего права; другой - объективный - начинает истекать независимо от того, имеется ли вообще какое-то нарушение права, знает ли о нем кредитор, и исчисляется с момента возникновения правоотношения сторон" (Сарбаш С.В. Комментарий к делу "Общество "Комби" против В.С. Ермакова" // Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: избранные постановления за 2008 год с комментариями / Под ред. А.А. Иванова. М.: Статут, 2012; СПС "КонсультантПлюс").

Объективным срокам исковой давности посвящена гл. 6 ПГК Израиля ("Верхние пределы"). Статья 827 (a) ПГК Израиля, по сути, дает определение объективного срока, под которым понимается промежуток времени, истечение которого автоматически погашает исковую давность.

Согласно ст. 827 (b) ПГК Израиля срок исковой давности не может превышать 25 лет (например, в ч. 2 ст. 196 ГК РФ такой срок равен 10 годам). При этом ПГК Израиля называет также особый случай: по делам о причинении вреда здоровью в ходе медицинского лечения объективный срок исковой давности не может превышать 18 лет с момента причинения такого вреда, а в случае если подобный вред причинен ребенку, то данный срок не может быть более 22 лет (в этом плане ПГК Израиля существенно унифицирует многочисленные положения Закона 1958 г.).

Глава 7 разд. 6 посвящена отдельным видам сроков исковой давности: разработчики желали уместить в ПГК Израиля практически все виды сроков исковой давности (например, согласно ст. 832 (a) по гражданским искам к лицам, осуществившим сексуальное насилие по отношению к малолетним, вовсе исключается действие сроков исковой давности; по исполнению судебных актов такие сроки не могут превышать 7 лет (ст. 834 законопроекта) и т.д.).

"Эффективность" сроков исковой давности

Рассмотренный здесь раздел ПГК Израиля завершается небольшой главой, содержащей заключительные положения. Среди норм указанной главы в первую очередь обращают на себя внимание положения ст. 839 ПГК Израиля. Данная статья проекта называется "Эффективность" и требует от правоприменителей реализовывать нормы Закона об исковой давности эффективно.

Смысл эффективной реализации норм Закона поясняет И. Гилад на примере судебной практики. Так, об эффективности применения сроков исковой давности впервые высказался Верховный суд Израиля по делу "Эзекиэли против Глуска" (2002): статутные нормы должны толковаться таким образом, чтобы ограничения исковой защиты были обоснованными в условиях каждого конкретного дела, т.е. не вели к нарушению права на судебную защиту <1>.

--------------------------------

<1> Gilead I. Op. cit. P. 194.

Вместе с тем такая "гибкость" Верховного суда (имевшая по большому счету благую цель по наиболее широкой защите прав участников гражданского оборота) заложила мину замедленного действия: по сути, у судей оказались развязаны руки, дискреционность их полномочий стала практически неограниченной. Как следствие, нижестоящие суды нередко отказывались принимать заявления ответчиков о пропуске исковой давности, мотивируя свои решения тем, что удовлетворение подобных ходатайств фактически влечет лишение истцов права на судебную защиту, а также позволяет легитимировать "недобросовестные" мотивы ответчиков <1>.

--------------------------------

<1> Ibid (на примере судебного решения по делу "Нагаль против Местной администрации Ганей-Тиквы" (2005)).

Однако нужно понимать, что если суд, решая вопрос об обоснованности заявления ответчика о пропуске исковой давности, будет также пытаться устанавливать мотивы, которыми тот руководствуется, то в конечном счете будет нивелировано действие всего института исковой давности. С юридической точки зрения решение подобного вопроса должно быть в определенной степени формальным, суд не вправе разрешать вопросы спора по существу и уж тем более отказывать ответчику в удовлетворении заявления о пропуске срока исковой давности со ссылкой на то, что его действия могут быть недобросовестными, что пропуск истцом срока исковой давности играет на руку ответчику. В случае реального пропуска истцом срока исковой давности действия ответчика по заявлению соответствующего ходатайства должны рассматриваться в качестве правомерных, при этом психологическое, морально-этическое восприятие ответчиком такого пропуска не может быть положено в основу отказа удовлетворять заявленное ходатайство.

В настоящее время Верховный суд Израиля также начал корректировать свою позицию, в большей мере отказываясь от аморфного содержания категории "эффективность сроков исковой давности" и придавая ему более четкое наполнение. Наиболее показательным в этом плане является Решение Верховного суда Израиля (2009) по делу "Pamesa Ceramica против Yisrael Mendelson Ltd" <1>.

--------------------------------

<1> CA 7833/06; CA 8125/06; CA 8495/06.

Как следует из материалов дела, между производителем керамических плиток, испанской компанией Pamesa Ceramica (далее также - производитель), и израильским ретейлером Yisrael Mendelson Ltd (далее также - заказчик) был заключен договор поставки продукции (керамических плиток). Pamesa Ceramica свою обязанность исполнила. В последующем продукция была перепродана заказчиком третьему лицу, строительной компании Якова и Тови Айзенбергеров (далее - компания Айзенбергеров). В ходе строительства и кладки плиток компания Айзенбергеров выявила, что часть продукции содержит дефекты, в связи с чем потребовала денежное возмещение от своего контрагента (т.е. заказчика). Заказчик отказался выплачивать требуемую сумму, утверждая, что ответственность перед заказчиком несет производитель, т.е. испанская компания.

В рамках рассмотрения дела в суде первой инстанции испанская компания-производитель ссылалась на то, что с момента продажи плиток заказчику прошло более двух лет. Вместе с тем Законом Израиля от 1971 г. "о международной купле-продаже товаров" установлен сокращенный (двухгодичный) срок исковой давности для подобных споров.

Суд первой инстанции постановил, что ответственность перед компанией Айзенбергеров должна быть возложена на заказчика (при этом размер взыскиваемой суммы был снижен со ссылкой на то, что заказчик в отношениях со строительной компанией действовал добросовестно). В то же время заказчик не лишался возможности обратиться с регрессным требованием к производителю. Таким образом, суд счел нормы Закона 1971 г. нерелевантными.

Решение суда первой инстанции не устроило все стороны спора, поэтому они дошли до Верховного суда Израиля. Высшая судебная инстанция Решение оставила в силе, однако исключила указание на возможность обращения заказчика с регрессным требованием к производителю. Суд указал на безусловность соблюдения положений Закона 1971 г., устанавливающих сокращенные сроки исковой давности, характер отношений между сторонами не может аннулировать прямое указание закона.

Таким образом, в настоящее время в судебной практике отмечается тенденция к более формальному рассмотрению заявлений ответчиков о пропуске исковой давности, что представляется более верным и обоснованным. В целом ПГК Израиля также отражает тенденцию по ограничению судебной дискреционности в данной части, расширяя значение нормативности при использовании принципов эффективности, а также требуя от судов неукоснительно соблюдать нормы законодательства (позитивного права).

Поэтому сложно согласиться с Р. Циммерманом, что ПГК Израиля в части регулирования сроков исковой давности находится под влиянием английского права. К такому выводу Р. Циммермана подтолкнуло то, что большинство положений ПГК Израиля так или иначе обращено к суду (речь в большей мере идет не в целом о сроках как таковых, а о сроках исковой давности, считает ученый) <1>. Сама двуединая - материальная и процессуальная - природа сроков (и в первую очередь исковой давности) такова, что в любом правопорядке соответствующие нормы о сроках будут обращены в том числе и к суду. Активная роль суда, хотя и прямо предусмотренная, но при этом строго лимитированная законом, не может рассматриваться всегда как нечто чисто английское (в этом смысле ПГК Израиля мало отличается от других классических романо-германских кодификаций частного права, включая ГГУ, Швейцарский ГК, ГК РФ).

--------------------------------

<1> Zimmerman R. Op. cit. P. 232 - 233.

Отметим, что в момент написания настоящей статьи мы столкнулись с удивительной проблемой: израильская цивилистика крайне бедна на литературу по срокам исковой давности. Еще большее удивление вызвало и то, что Верховный суд Израиля также относительно редко считал необходимым рассматривать вопросы, связанные с течением сроков исковой давностью, оставляя их разрешение для нижестоящих судебных инстанций. По этой причине, конечно же, принятие ГК Израиля станет поворотным событием, поднимет проблематику сроков исковой давности и защиты гражданских прав в еврейском государстве на качественно новый уровень.

Еще С.Н. Братусь верил в то, что суд - венец демократии, именно там торжествует справедливость и законность и обеспечивается защита прав и законных интересов участников гражданского оборота <1>. Важно отметить, что Израиль - страна с традиционно сильной судебной властью, поэтому именно от судей во многом будет зависеть то, какое реальное воплощение получат "бездушные" нормы закона в жизни в будущем.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Указ. соч. С. 6.