Правовая охрана товарных знаков эволюционировала из запрета недобросовестной конкуренции в предпринимательской сфере.

Товарные знаки первого поколения юридически были тесно связаны с производителем товара, по сути олицетворяя личность самого производителя, маркировавшего свою продукцию для целей подтверждения ее происхождения и гарантии ее качества. В то время товарные знаки играли

роль сигналов, служивших триггерами, автоматически вызывающими у потребителей представление об источнике происхождения товара. С учетом этого обоснование необходимости правовой защиты товарных знаков состояло в следующем: предприниматель, обозначающий товар своими знаками, тем самым распространяет на них свой «гудвилл», поэтому контрафакция наносит урон репутации самого предпринимателя. Таким обра-

зом, защите подлежал не товарный знак и маркированные им товары, но репутация правообладателя, то есть личность самого предпринимателя.

Вследствие сказанного товарный знак, будучи тесно связанным с личностью предпринимателя, а не с его товарами, юридически не мог стать объектом имущественных отношений. Поэтому, например, в США возможность предоставления лицензии на товарный знак появилась только в 1946 г. в связи с вступлением в силу Закона о товарных знаках (Закон Лэнхема) - до этого времени отчуждение прав на товарный знак было возможно только при передаче всего бизнеса в целом, то есть вместе с предприятием, производившим маркируемые товары.

На следующем этапе развития за товарными знаками стали признаваться иные ассоциации. Товарные знаки теперь используются не для идентификации правообладателей (производителей), а для различения самих товаров и для создания идентичности товаров в глазах потребителей. Иными словами, возобладала индивидуализирующая функция товарного знака, нацеленная на идентификацию уже не производителей, а самого товара. Главной фигурой, интересы которой подлежат правовой охране, стал потребитель. Изложенное подтверждается появлением доктрины «сходства товарного знака до степени смешения», ориентирующейся на среднего потребителя. Согласно ее постулатам появление даже угрозы смешения потребителями обозначений товаров достаточно для констатации судом юридически значимого сходства конкурирующих обозначений - это объясняется тем, что потребитель имеет дело прежде всего с товаром, а не с производителем. Товарные знаки становятся символом, поэтическим девизом, именем для создания в воображении потребителя реальных или воображаемых атрибутов товаров[1].

Таким образом, товарные знаки, все более отдаляясь от своих правообладателей (производителей), становятся обозначениями, относящимися к товарам как таковым. Это приводит к тому, что и сами товарные знаки превратились в объекты имущественных отношений: исключительные права на товарные знаки могут отчуждаться, могут быть предметами лицензионных и иных соглашений.

Отмеченные эволюционные подвижки в понимании природы товарных знаков, «отрыв» товарного знака от личности правообладателя и становление знака в качестве объекта имущественных отношений свидетельствуют о коренных изменениях в сущности товарного знака.

Одним из характерных последствий обозначенной эволюции стало то, что современное законодательство зарубежных стран признает возможность выступать правообладателем товарного знака не только за предпринимателем, но за любым лицом.

И если законы конца XIX века основывались на том, что правообладателем товарного знака является только предприниматель, то дефиниции товарных знаков, содержащиеся в действующих законах иностранных государств, исходят из того, что товарные знаки не определяют личность своего правообладателя, поскольку прежде всего адресованы товарам и их потребителям.

Так, во французском Кодексе интеллектуальной собственности указано, что товарный знак или знак обслуживания - это обозначение, состоящее из графического представления, которое служит различению товаров или услуг физических или юридических лиц (кн. VII ст. L711-1).

В статье 7 Закона о защите товарных знаков и иных обозначений Германии (Закон о товарных знаках от 25 ноября 1994 г.) к лицам, которые могут быть правообладателями зарегистрированных и заявленных к регистрации товарных знаков, относятся:

физические лица,

юридические лица,

товарищества, способные приобретать права и нести обязанности.

В статье 5 Регламента Совета (ЕС) от 26 февраля 2009 г. № 207/2009 «О товарном знаке Сообщества» указано, что любое физическое или юридическое лицо, включая организации, учрежденные по публичному праву, могут быть правообладателями товарного знака Сообщества.

Аналогичным образом статья 1127 Закон Лэн- хема (кн. 15 Свода Законов США) гласит, что термин «лицо» и любое другое слово или термин, использующийся для обозначения заявителя (регистрации товарного знака) или другого лица, получающего причитающиеся выгоды, привилегии или несущего ответственность согласно условиям настоящей главы включает юридическое лицо, а также физическое лицо.

Таким образом, исходя из того, что товарный знак идентифицирует товары - объекты имущественного оборота, а не производителей этих товаров, иностранное законодательство допускает возможность принадлежности прав на товарный знак не только предпринимателям.

Пункт 1 ст. 1477 ГК РФ содержит следующее определение: «На товарный знак, то есть на обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей, признается исключительное право, удостоверяемое свидетельством на товарный знак (ст. 1481)»[2].

Процитированное легальное определение товарного знака толкуется в том духе, что обладать правами на товарным знак могут лица либо имеющие статус предпринимателя (коммерческие организации или индивидуальные предприниматели), либо юридические лица, обладающие предусмотренной уставом возможностью вести предпринимательскую деятельность.

Между тем подобное толкование очевидно не вытекает из смысла процитированной нормы, а в условиях, когда обладателем прав на товарный знак становится некоммерческая, например религиозная организация, - не позволяет дать однозначные ответы на возникающие на практике вопросы. Предлагаем их к рассмотрению.

Является ли регистрация религиозной организацией обозначений, используемых ею в уставной деятельности в качестве товарных знаков или знаков обслуживания, основанием для признания этой религиозной организации коммерческой организацией?

Обозначенная выше эволюция понимания товарных знаков, а также текст п. 1 ст. 1477 ГК РФ указывают, что под товарным знаком и знаком обслуживания (далее в отношении обоих обозначенных категорий будет использоваться термин «товарный знак») подразумевается обозначение, служащее идентификации не самих юридических лиц, являющихся субъектами права, а предназначенное для выделения из ряда прочих производимых ими товаров, работ или услуг (далее - товары (работы, услуги)), то есть объектов права.

В отношении товарного знака исключительное право (исключительное право представляет собой субъективное гражданское право[3]) признается при условии его государственной регистрации, удостоверяемой соответствующим свидетельством (п. 1 ст. 1481 ГК РФ). В соответствии с п. 2 ст. 1481 ГК РФ свидетельство на товарный знак удостоверяет приоритет товарного знака и исключительное право на товарный знак в отношении товаров (работ, услуг), указанных в этом свидетельстве.

Нормативное содержание категории исключительного права на товарный знак (правовой режим товарного знака) раскрывается в п. 1 и 2 ст. 1484 ГК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 1484 ГК РФ лицу, на имя которого зарегистрирован товарный знак (правообладателю), принадлежит исключительное право использования товарного знака в соответствии со статьей 1229 ГК РФ любым не противоречащим закону способом (исключительное право на товарный знак), в том числе способами, указанными в п. 2 этой статьи. Здесь же отмечено, что правообладатель может распоряжаться исключительным правом на товарный знак.

Согласно пункту 2 ст. 1484 ГК РФ исключительное право на товарный знак может быть осуществлено для индивидуализации товаров (работ, услуг), в отношении которых товарный знак зарегистрирован, в частности путем размещения товарного знака:

на товарах, в том числе на этикетках, упаковках товаров, которые производятся, предлагаются к продаже, продаются, демонстрируются на выставках и ярмарках или иным образом вводятся в гражданский оборот на территории Российской Федерации, либо хранятся или перевозятся с этой целью, либо ввозятся на территорию Российской Федерации;

при выполнении работ, оказании услуг;

на документации, связанной с введением товаров в гражданский оборот;

в предложениях о продаже товаров, о выполнении работ, об оказании услуг, а также в объявлениях, на вывесках и в рекламе;

в сети Интернет, в том числе в доменном имени и при других способах адресации.

Таким образом, в пункте 2 ст. 1484 ГК РФ специально подчеркивается, что исключительное право на товарный знак может быть осуществлено для идентификации именно товаров (работ, услуг), в отношении которых товарный знак зарегистрирован, в том числе пятью способами, указанными в законе.

Системное толкование упомянутых правовых норм (ст. 1477, п. 2 ст. 1481, п. 1, 2 ст. 1484 ГК РФ) подтверждает вывод о том, что правовой режим товарного знака предусмотрен именно для объектов прав - товаров (работ, услуг), а не для субъектов права (юридическим и физическим лицам).

Исходя из сказанного и с учетом смысла нормативных положений гл. 76 ГК РФ, относящей товарный знак к числу средств индивидуализации, можно заключить, что товарный знак признается законом правовым средством, главная функция которого состоит в выделении соответствующих объектов - товаров (работ, услуг). То есть товарный знак предназначен для удовлетворения законных интересов своего правообладателя, связанных с идентификацией в глазах потребителей товара (работ, услуг), производимых или осуществляемых правообладателем. Вследствие сказанного сам по себе товарный знак не способен и не предназначен определять правовой статус субъекта, использующего его в своей деятельности: так, диплом, полученный за победу в кулинарном конкурсе, не предназначен и не способен характеризовать своего обладателя как [4] предпринимателя, занимающегося ресторанным бизнесом.

В качестве субъектов права, которые вправе использовать товарные знаки, закон (п. 1 ст. 1477 ГК РФ) прямо называет:

во-первых, юридических лиц - не конкретизируя ни их организационно-правовую форму, ни цели их деятельности;

во-вторых, индивидуальных предпринимателей.

При этом, как известно, в силу п. 1 ст. 50 ГК РФ к юридическим лицам относятся организации, как преследующие извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности (коммерческие организации), так и не имеющие извлечение прибыли в качестве такой цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками (некоммерческие организации)4. То есть единственным основанием для отнесения юридического лица к категории коммерческих организаций закон называет соответствие критерию преследования в качестве основной цели своей деятельности извлечения прибыли. Именно он и характеризует субъекта права в качестве коммерческой организации.

Если религиозная организация отвечает условиям, указанным в п. 4 (осуществление приносящей доход деятельности предусмотрено ее уставом, и лишь служит достижению целей, ради которых она создана, и если это соответствует таким целям) и п. 5 (имеется достаточное для осуществления указанной деятельности имущество) ст. 50 ГК РФ, то деятельность, связанная с извлечением дохода, является одним из ее уставных видов деятельности. Соответственно такая религиозная организация управомочена осуществлять приносящую доход деятельность, а также она, осуществляя такую уставную деятельность, вправе распространять товары, производить работы или услуги с использованием зарегистрированных в установленном законе порядке товарных знаков. Осуществление подобной деятельности не переводит религиозную организацию в категорию коммерческих организаций.

С учетом сказанного сама по себе регистрация религиозной организацией обозначений, используемых ею в уставной деятельности (связанной с извлечением дохода), в качестве товарных знаков или знаков обслуживания не может служить основанием для признания этой религиозной организации коммерческой организацией. Это обусловлено тем, что товарный знак, как уже указывалось выше, характеризует объекты прав (товары, работы и услуги), а не самого правообладателя - субъекта права.

Изложенный вывод подтверждается судебной практикой. Так, в пункте 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 29 июля 1997 г. № 19 «Обзор практики разрешения споров, связанных с защитой прав на товарный знак» была сформулирована правовая позиция, согласно которой объем правовой охраны товарного знака и знака обслуживания определяется на основании его государственной регистрации. При этом был сделан следующий значимый для отечественной правоприменительной практики вывод: действующее законодательство не ограничивает возможность регистрации товарных знаков и знаков обслуживания видом осуществляемой деятельности, выданной лицензией или специальной правосубъектностью. Иными словами, регистрация товарных знаков не допускает ограничений в зависимости от вида деятельности, осуществляемой субъектом права.

Таким образом, исходя из норм действующего законодательства и учитывая сформированную судебной практикой правовую позицию, можно заключить, что религиозная организация, являясь юридическим лицом (некоммерческой организацией), вправе зарегистрировать используемые ею обозначения в качестве товарных знаков. Это не ограничивает и не расширяет ее правомочия в отношении видов деятельности, присущих данной организации как субъекту права и отраженных в ее уставе согласно ст. 10 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Следовательно, сама по себе регистрация религиозной организацией товарных знаков не может служить основанием для признания такой организации коммерческой.

Предусматривается ли законом изменение правового характера какого-либо явления в случае его регистрации в качестве товарного знака (знака обслуживания)?

Правовой режим исключительных прав на товарный знак и знак обслуживания (§ 2 главы 76 ГК РФ) предполагает регулирование отношений по поводу объектов, имеющих нематериальный характер, функциональное назначение которых состоит в выделении товаров (работ, услуг) среди бесконечного множества других аналогичных.

В достижении этой цели главную роль играет форма, или способ выражения, соответствующего товарного знака: словесная, изобразительная, звуковая, комбинированная и т. д. При этом такие объекты не рассматриваются как результаты творческой (интеллектуальной) деятельности - критерий творчества не соответствует их функциональному назначению, а потому не входит в число необходимых признаков товарного знака. Вследствие этого возможно воспроизведение данного объекта независимо от объекта авторского права, ставшего его прототипом, и исключительных прав первого создателя; а для четкого установления его приоритета перед другими товарными знаками необходима регистрация[5].

Таким образом, правовая природа товарного знака является принципиально иной по сравнению с результатами интеллектуальной деятельности - объектами авторского права, патентных прав и т. п.

Это значит, что по форме (способу выражения) товарные знаки могут быть тождественны или схожи до степени смешения с иными объектами интеллектуальной собственности, правовой режим которых отличается от товарных знаков. Например, изобразительное обозначение, зарегистрированное как товарный знак, может быть точной копией изображения персонажа, охраняемого авторским правом[6], но при этом персонаж и товарный знак остаются самостоятельными объектами правовой охраны. Вследствие этого законное возникновение прав на товарный знак (на основе существующего персонажа) никоим образом не влияет на правовой режим персонажа (как объекта авторского права). Оба объекта интеллектуальной собственности имеют самостоятельные правовые режимы и могут быть использованы са- мостоятельно[7].

Сказанное подтверждается судебной практикой. Так, в пункте 34 «Обзора судебной практики по делам, связанным с разрешением споров о защите интеллектуальных прав», утвержденного Президиумом ВС РФ 23 сентября 2015 г., описывалась ситуация реализации товара - игрушки, имитирующей персонаж мультипликационного сериала, который являлся зарегистрированным товарным знаком (права на него принадлежали истцу). Суд, признав визуальное сходство игрушки и персонажа, являющегося товарным знаком истца, взыскал с ответчика компенсацию за незаконное использование товарного знака правообладателя (п. 4 ст. 1515 ГК РФ)[8].

Таким образом, обозначение, зарегистрированное и используемое в качестве товарного знака, может быть тождественным или схожим до степени смешения с другим объектом, на который закон признает исключительное право.

Например, в качестве товарного знака (в отношении однородных товаров) может быть зарегистрировано чужое фирменное наименование или коммерческое обозначение при условии соблюдения требований п. 8 ст. 1483 ГК РФ (то есть при наличии согласия правообладателя фирменного наименования или коммерческого обозначения). Следовательно, фирменное наименование или коммерческое обозначение при соблюдении указанного требования закона могут стать основой для создания тождественного или сходного до степени смешения обозначения, зарегистрированного и используемого в качестве товарного знака. При этом использование такого товарного знака вовсе не влияет на правовые режимы фирменного наименования или коммерческого обозначения.

В силу пункта 1.1 ст. 4 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» некоммерческая организация, наименование которой зарегистрировано в установленном порядке, имеет исключительное право его использования. Соответственно в отношении наименования некоммерческой организации также верен вывод, согласно которому регистрация и использование товарного знака, созданного на основе такого наименования, никоим образом не меняет установленный законом правовой режим наименования некоммерческой организации.

Приведенный вывод подтверждается судебной практикой.

Так, в постановлении Суда по интеллектуальным правам от 3 декабря 2013 г. № С01- 268/2013 по делу № А40-173939/2012 специально подчеркивается, что «товарный знак» и «наименование некоммерческой организации» не совпадают, а обладание правом на товарный знак не означает (применительно к спорной ситуации) обладание правом на наименование некоммерческой организации. При рассмотрении данного дела суд признал, что использование словесного обозначения для маркировки товаров и услуг в качестве товарного знака является частным случаем его использования. Эта правовая позиция сформирована судом с учетом того, что согласно материалам дела некоммерческая организация - федеральное государственное бюджетное учреждение «Байкальский государственный природный биосферный заповедник» (далее - ФГБУ

«Байкальский заповедник») - предоставило разрешение закрытому акционерному обществу «Иркутский завод розлива минеральных вод» (далее - ЗАО «ИЗРМВ») использовать в предпринимательской деятельности сокращенное наименование государственного природного заповедника - «Байкальский заповедник» в качестве товарного знака (знака обслуживания) для всех заявленных товаров 32 класса и услуг 43 класса МКТУ[9].

Таким образом, использование обозначения, созданного на основе наименования некоммерческой организации, в качестве товарного знака для маркировки товаров и услуг является самостоятельным случаем использования такого обозначения. Такое использование не отражается на правовом режиме наименования некоммерческой организации, поскольку оба указанных объекта прав - наименование некоммерческой организации и товарный знак - имеют самостоятельные правовые режимы, независимы и могут быть использованы самостоятельно.

Изложенные доводы, а также сформированные судебной практикой правовые позиции, дают основание для следующего ответа на поставленный вопрос: действующее законодательство не предусматривает изменение правового характера какого-либо явления в случае его регистрации в качестве товарного знака (знака обслуживания).

Религиозная организация осуществляет свою деятельность так, что в ее наименовании, а также в деятельности используются обозначения, зарегистрированные в качестве товарных знаков. Правомерно ли утверждать, что в таком случае характер деятельности этой организации должен рассматриваться как коммерческий, при том что она не осуществляет деятельности, преследующей извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности?

В силу пунктов 1 и 1.1 ст. 4 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» некоммерческая организация имеет наименование, содержащее указание на ее организационно-правовую форму и характер деятельности; некоммерческая организация, наименование которой зарегистрировано в установленном порядке, имеет исключительное право его использования. В соответствии с подпунктом 10 п. 3 ст. 50 ГК РФ юридические лица, являющиеся некоммерческими организациями, могут создаваться в организационно-правовой форме религиозной организации. Согласно пункту 8 ст. 8 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании; религиозная организация обязана указывать свое полное наименование при осуществлении деятельности.

Выше было дано обоснование выводу о том, что при наличии согласия самой некоммерческой (включая религиозную) организации в отношении однородных товаров правомерна регистрация соответствующего товарного знака, созданного на основе наименования этой некоммерческой организации. При этом сама по себе регистрация соответствующего товарного знака никоим образом не может изменить или иным образом повлиять на установленный законом правовой режим наименования некоммерческой организации.

Также было отмечено, что пунктом 1 ст. 50 ГК РФ к юридическим лицам отнесены организации, как преследующие извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности (коммерческие организации), так и не имеющие извлечение прибыли в качестве такой цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками (некоммерческие организации). Из указанной нормы следует, что единственным критерием, по которому производится разграничение юридических лиц на коммерческие и некоммерческие, является критерий извлечения прибыли в качестве основной цели деятельности. Соответственно при отсутствии в качестве основной цели деятельности извлечения прибыли организация не может быть отнесена к числу коммерческих организаций.

Некоммерческие организации, не преследующие цели извлечения прибыли в качестве основной цели деятельности, вправе осуществлять приносящую доход деятельность, если они отвечают двум условиям:

осуществление приносящей доход деятельности предусмотрено их уставами, и лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и если это соответствует таким целям (п. 4 ст. 50 ГК РФ);

достаточное для осуществления указанной деятельности имущество рыночной стоимостью не менее минимального размера уставного капитала, предусмотренного для обществ с ограниченной ответственностью (п. 5 ст. 50 ГК РФ).

Исходя из системного толкования нормативных требований, изложенных в п. 1, 4, 5 ст. 50 ГК РФ, п. 1, 1.1 ст. 4 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», а также п. 8 ст. 8 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» можно заключить следующее. Если религиозная организация не осуществляет деятельность, преследующую извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности, то само по себе использование такой организацией зарегистрированных товарных знаков, созданных на основе ее наименования, не может рассматриваться как основание для признания за деятельностью этой организации коммерческого характера.

Кроме того, согласно п. 2 ст. 1486 ГК РФ использованием товарного знака признается его применение правообладателем или лицом, которому такое право предоставлено на основании лицензионного договора в соответствии со ст. 1489 ГК РФ, либо другим лицом, осуществляющим использование товарного знака под контролем правообладателя. Данная норма подтверждает вывод о том, что товарный знак характеризует объекты прав, поскольку при наличии согласия правообладателя товарный знак может правомерно использоваться другим лицом (по воле правообладателя) для маркировки производимых им товаров (осуществляемых работ или услуг). Если бы товарный знак характеризовал именно своего правообладателя (и только его деятельность), то предоставление правообладателем возможности использовать принадлежащий ему товарный знак было бы невозможным или ограничивалось только договорными отношениями[10].

Вышеизложенное предоставляет возможность сделать следующий вывод: поскольку религиозная организация не осуществляет деятельность, преследующуго извлечение прибыли в качестве основной цели, использование религиозной организацией зарегистрированных товарных знаков, созданных на основе ее наименования, не может служить основанием для признания всей деятельности религиозной организации, носящей коммерческой характер.

Для каких целей религиозные организации могут использовать товарные знаки и знаки обслуживания?

Реализация права на свободу вероисповедания состоит в том, чтобы осуществлять действия, образующие, в связи с особенностями конкретной религии, соответствующие ритуальные действия, обряды и церемонии, а также в том, чтобы иметь убеждения религиозного характера, изучать, высказывать и распространять их. Содержание права на свободу вероисповедания раскрывается в ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях». Пунктом 1 указанной статьи названного закона предусматривается право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, осуществлять обучение религии и религиозное воспитание, свободно выбирать и менять, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними, в том числе создавая религиозные объединения.

Свобода вероисповедания допускает ее реализацию как во взаимодействии с другими лицами (иными верующими или священнослужителями), так и без такового взаимодействия.

Единолично (без взаимодействия с другими лицами) верующий может осуществлять такие действия как: молитва, медитация, религиозные размышления, изучение религиозной литературы, религиозное творчество в форме, например, художественной (создание икон, картин с религиозным содержанием или на религиозные сюжеты и т. д.) и литературной (создание текстов на религиозную тему, проповедей, поучений, наставлений, толкований религиозных текстов и т. д.) деятельности и проч.

К осуществляемым во взаимодействии действиям могут быть отнесены участие в религиозных службах, венчаниях, отпеваниях, наречениях и других видах обрядов и церемоний; посещение проповедей, исповедей; получение религиозных наставлений от священнослужителей; обучение религии в религиозных организациях и проч. Данная сфера отношений регулируется не светскими, а церковными правилами, то есть внутренними установлениями, которые существуют внутри каждой религии в той или иной степени, записаны в религиозном Писании или содержатся в предании и составляют традицию, передаваемую устно.

С учетом вышесказанного можно говорить о том, что закон предоставляет религиозным организациям право осуществлять приносящую доход деятельность, соответствующую целям создания этих организаций и служащую достижению целей, ради которых она создана.

Так, религиозная организация при условии, что приносящие доход соответствующие виды деятельности предусмотрены ее уставом, вправе осуществлять на возмездной основе, например: деятельность по изданию (производству), распространению и т. д. религиозной литературы, печатных изданий, предметов культа, сувенирной, рекламной и иной продукции религиозного назначения, что допускает использование для маркировки товарных знаков. Указанные объекты интеллектуальной собственности могут использоваться также, например, при оказании соответствующих образовательных услуг (в сфере духовного просвещения, обучения религии и религиозного воспитания), подготовке религиозных кадров и т. д. как непосредственно, так и через свои предприятия как имущественные комплексы (ст. 132 ГК РФ). То есть, осуществляя приносящую доход деятельность, религиозная организация вправе маркировать свои товары, работы и услуги зарегистрированным в установленном законе порядке товарным знаком, созданным на основе ее наименования.

Как отмечено выше, функциональное назначение товарного знака состоит в выделении товаров, производимых правообладателем, среди множества других товаров.

Достижению названной цели способствует и функция защиты исключительного права на товарный знак. В соответствии с пунктом 1 ст. 1515 ГК РФ товары, этикетки, упаковки товаров, на которых незаконно размещены товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, являются контрафактными. И в силу пункта 2 ст. 1515 ГК РФ правообладатель вправе требовать изъятия из оборота и уничтожения за счет нарушителя контрафактных товаров, этикеток, упаковок товаров, на которых размещены незаконно используемый товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение.

Кроме того, правообладатель вправе защищать исключительное право на товарный знак путем предъявления к нарушителю требований о выплате вместо возмещения убытков установленной законом компенсации в размере от 10 000 руб. до 5 млн руб., определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения (подп. 1 п. 4 ст. 1515 ГК РФ), в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак, или в двукратном размере стоимости права использования товарного знака, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование товарного знака (подп. 2 п. 4 ст. 1515 ГК РФ).

В силу указанных норм правообладатель, в рассматриваемом случае - религиозная организация, имеет возможность защищать исключительное право на товарный знак путем предъявления, в том числе в судебном порядке, требований об изъятии из оборота и уничтожения за счет нарушителя контрафактных товаров, этикеток, упаковок товаров, на которых размещены незаконно используемый товарный знак религиозной организации или сходное с ним до степени смешения обозначение

Реализуя функциональные возможности, заложенные законом в правовой режим защиты товарного знака, религиозная организация вправе предъявлять к лицам, незаконно маркирующим продукцию товарным знаком правообладателя, вышеуказанные требования в отношении контрафактных товаров, воспроизводящих или имитирующих товарный знак правообладателя.

При этом такой контрафактной продукцией могут быть любые товары (публикации, сувениры, предметы культа и т. д.), в том числе те, которые, по мнению правообладателя, не соответствуют положениям, разделяемым религиозной организацией, поскольку сам по себе этот вопрос для квалификации нарушения исключительного права на товарный знак не имеет юридического значения. Также не имеет значения и характер распространения контрафактных товаров, так как он может быть не связан с извлечением дохода правонарушителем.

Таким образом, изложенное дает основание для вывода: религиозная организация (при условии, что соответствующие виды деятельности предусмотрены ее уставом), осуществляя приносящую доход деятельность, вправе маркировать зарегистрированным в установленном законе порядке товарным знаком свои товары работы и услуги в деятельности по изданию (производству), распространению и т. д. религиозной литературы, печатных изданий, предметов культа, сувенирной, рекламной и иной продукции религиозного назначения, а также при оказании соответствующих образовательных услуг (в сфере духовного просвещения, обучения религии и религиозного воспитания), подготовке религиозных кадров и т. д. как непосредственно, так и через свои предприятия как имущественные комплексы.

Кроме того, религиозная организация, являясь правообладателем, вправе защищать исключительное право на товарный знак способами защиты, указанными в ст. 1515 ГК РФ, в том числе требовать изъятия из оборота и уничтожения за счет нарушителя контрафактных товаров, этикеток, упаковок товаров, на которых размещены незаконно используемый товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, а также путем предъявления к нарушителю требований о выплате установленной законом компенсации.

[1] Drescher T.D. The Trasnformation and Evolution of Trademarks - From Signals to Symbols to Myth // 82 TM Rep. 1992. P. 338. Cit. ex: Bently L. and Sherman B. Intellectual Property Law. 4th Edition. Oxford University Press, Oxford. 2014. P. 810.

[2] Согласно пункту 2 ст. 1477 ГК РФ правила ГК РФ о товарных знаках соответственно применяются к знакам обслуживания, то есть к обозначениям, служащим для индивидуализации выполняемых юридическими лицами либо индивидуальными предпринимателями работ или оказываемых ими услуг.

[3] Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2011. С. 114.

[4] Причем в соответствии с подп. 10 п. 3 ст. 50 ГК РФ юридические лица, являющиеся некоммерческими организациями, допускают создание в организационно-правовой форме религиозной организации.

[5] См.: Дозорцев В.А. Вступительная статья. Исключительные права и их развитие // Права на результаты интеллектуальной деятельности. Авторское право. Патентное право. Другие исключительные права: Сборник нормативных актов. М., 1994. С. 27.

[6] В соответствии с подпунктом 1 п. 9 ст. 1483 ГК РФ при условии согласия правообладателя персонажа, если права на соответствующий персонаж (произведение) возникли ранее даты приоритета регистрируемого товарного знака, такое обозначение может быть зарегистрировано в качестве товарного знака.

[7] Например, автор персонажа произведения (являющийся правообладателем) при регистрации товарного знака на основе персонажа не утрачивает правомочий, предусмотренных ст. 1255-1257 ГК РФ, поскольку законное появление нового объекта интеллектуальной собственности - товарного знака - не отражается на правовом режиме первоначального объекта - персонаже произведения.

[8] Вывод о самостоятельности правовых режимов различных объектов интеллектуальной собственности (при тождественности их изображений) также содержится в постановлении Суда по интеллектуальным правам от 26 марта 2015 г. № С01- 193/2015 по делу № А76-1541/2014.

[9] Словесное обозначение «Байкальский заповедник» с 2003 г. является кратким наименованием ФГБУ «Байкальский государственный природный биосферный заповедник» согласно п. 1.4 Положения о федеральном государственном учреждении «Байкальский государственный природный биосферный заповедник», утвержденного приказом Министерства природных ресурсов РФ от 23 апреля 2003 г. № 365.

[10] Указанный вывод подтверждается Справкой по использованию товарного знака под контролем правообладателя (п. 2 ст. 1486 ГК РФ), утвержденной постановлением президиума Суда по интеллектуальным правам от 7 августа 2015 г. № СП- 23/21, в которой в ответе на вопрос 1 отмечено, что под использованием товарного знака под контролем правообладателя понимается использование товарного знака по воле правообладателя. При этом воля правообладателя может быть установлена и при отсутствии прямого указания в договоре с третьим лицом о согласии на использование товарного знака.