В настоящей статье авторы постараются ответить на позицию Роспатента , дважды озвученную Л.Л. Кирий в ответ на доводы представителей ФАС на Круглом столе [15] и 27 апреля 2016 г. на конференции Экспоприорити 2016 г. о том, что вторичные изобретения не являются какой-либо проблемой для отечественных фармпроизводителей и никоим образом не мешают выводу на рынок воспроизведенных препаратов, ибо сфера их действия всегда меньше, чем сфера действия первого патента на молекулу.

Не будем недооценивать представителей российского патентного ведомства. Вероятно, ошибочность данной позиции хорошо осознается, поэтому несмотря на заявленный формат мероприятия представителям отечественных фармпроизводителей не была предоставлена возможность высказать свои аргументы.

Ниже мы расскажем, почему считаем данную позицию заблуждением, и попытаемся предложить способ решения проблемы вторичных патентов, без ввода запрета на регистрацию «озеленительных» изобретений по модели Индии и без других крайностей из заголовков желтой прессы. Тем самым мы исполним обещание написать статью о проблемах злоупотребления патентными правами, которое было нами озвучено 25 апреля 2016 г. на Круглом столе [14].

В первой части статьи мы расскажем о том, как иск о ненарушении реализован за рубежом, и предложим свое видение того, как он может работать на местной почве. Во второй части мы затронем ряд острых моментов, которые могли бы быть устранены посредством введения данного института в российское законодательство.

Часть 1

Иски о ненарушении

Иски о ненарушении (declaration of noninfringement) представляют собой категорию исков, популярных во многих зарубежных правопорядках и предъявляемых прежде всего в связи с патентами.

Смысл иска о ненарушении заключается в следующем. Если какое-либо лицо производит и вводит в оборот либо намеревается производить и вводить в оборот некое техническое решение, которое потенциально может нарушить чей-либо патент, такое лицо вправе обратиться в суд и получить судебное решение, что его действия не являются нарушением патента. Тем самым лицо устраняет неопределенность в своей деятельности.

Возможны и иные ситуации: например, правообладатель обращается с претензиями к дилерам потенциального нарушителя, вследствие чего дилеры отказываются работать с таким лицом, что наносит ему экономический урон.

Подача иска о ненарушении целесообразна и в том в случае, если нарушение предполагается правообладателем и он требует его прекратить, однако не инициирует судебный процесс.

Как уже было сказано, подобные иски предъявляются традиционно по поводу ненарушения чьих-либо патентных прав. В некоторых правопорядках, а также в теории заявление таких исков не исключено и по другим категориям дел (связанным, например, с правами на товарные знаки, авторским правом, а также с правами на объекты, не относящиеся к интеллектуальной собственности). Тем не менее в данной статье речь пойдет об исках о ненарушении на примере патентных прав.

Зарубежный опыт

Право стран Европы допускает рассмотрение исков о ненарушении.

В соответствии с процессуальным правом Бельгии иск о ненарушении может быть рассмотрен по существу при наличии двух условий:

а) право должно находиться под серьезной и определенной угрозой (serious and defined threat),

б) заявитель должен доказать свой законный интерес в получении решения. Другими словами, не будет рассмотрено по существу дело, если истец обращается в суд лишь за консультацией относительно своих действий. Похожие положения содержит право Италии, Германии, Польши [54].

Во Франции искам о ненарушении посвящена ст. L. 615-9 Кодекса интеллектуальной собственности, устанавливающая, что любое лицо, которое подтвердит промышленное использование технического решения на территории государства - члена ЕС или эффективные и серьезные приготовления (preparatifs effectifs et serieux) к такому использованию, может обратиться к патентообладателю с запросом его мнения относительно нарушения патента. Если такое лицо не согласится с полученным ответом, или если патентообладатель в течение трех месяцев не предоставит ответ - лицо может известить правообладателя и обратиться в суд с иском о ненарушении [55].

В Великобритании возможность подачи иска о ненарушении прямо предусмотрена разделом 71(1) Закона о патентах 1977 г. [56].

Перед подачей иска заявитель должен обратиться к правообладателю за письменным подтверждением отсутствия нарушения патента. При отказе он имеет право обратиться с иском в суд или контрольный орган. Иск может быть заявлен как в отношении совершенного действия, так и планируемого.

Бремя доказывания отсутствия нарушения возлагается на заявителя (дело Mallory Metallurgical Products Limited v Black Sivalls and Bryson incorporated).

При наличии разбирательства о действительности патента процесс по иску о ненарушении может быть приостановлен. При подаче иска о нарушении патента производство по нему приостанавливается до разрешения дела по иску о ненарушении [57].

Наибольшие сложности в Европе вызывает вопрос подсудности исков о ненарушении. Существуют три основные точки зрения на проблему.

Общая подсудность. В соответствии со ст. 4 Регламента № 1215/2012 Европейского парламента и Совета Европейского Союза (далее - Регламент № 1215/2012, пришел на смену Регламенту № 44/2001 Совета Европейского Союза «О юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам») рассмотрение исков осуществляется по месту домицилия ответчика [58].

Исключительная подсудность. Согласно статье 24 Регламента № 1215/2012, по делам, связанным с регистрацией или действительностью патентов, дело подсудно суду государства - члена ЕС, в котором подавалось ходатайство о регистрации таких прав, либо были зарегистрированы такие права, либо признается факт регистрации таких прав в соответствии с правовым актом Союза или международной конвенцией [58]. Хотя иск о ненарушении никак не связан с регистрацией или действительностью патентов, такой принцип подсудности все же иногда применяется европейскими судами.

Специальная подсудность. В соответствии со статьей 7 Регламента № 1215/2012 против лица, домицилированного в государстве - члене ЕС, может быть подан иск по делу об обязательствах из гражданского правонарушения, деликта или квазиделикта в суд по месту, где произошло либо могло произойти событие, ставшее причиной возникновения вреда (которое могло стать причиной возникновения вреда) [58].

Суд ЕС установил, что дела об обязательствах из «правонарушения, деликта или квазиделикта» охватывают все действия, которые касаются ответственности ответчика, но не касаются договорных отношений (дело Athanasios Kalfelis v Schroeder Bank). На первый взгляд может показаться, что иск о ненарушении выходит за рамки ст. 7, поскольку не влечет ответственности для ответчика, наоборот - касается потенциальной ответственности истца. Однако, с другой стороны, основание иска тесно связано с возможностью применения мер ответственности за нарушение.

Европейские суды восприняли разъяснение Суда ЕС по-разному.

Так, Апелляционный суд Милана в деле Optigen v Marchion указал, что иск о ненарушении представляет собой заявление скорее о законном, нежели о незаконном характере действий. Суд заключил, что по этой причине иск о ненарушении не подпадает под действие статьи о деликтных и квазиделиктных обязательствах.

Напротив, во Франции в решении по делу Dijkstra Plasctics B.V. v Saier Verpackungstechnik GmbH & Co Окружной суд Парижа применил ст. 7, посчитав, что основание иска так или иначе все же связано с нарушением [54].

В США иск о ненарушении является одним из средств борьбы против исков о нарушении патентов наряду с аннулированием патента и заявлением об отсутствии у патента исковой силы (unenforceability).

Отметим, что аннулирование патента допускается в случае, если охраняемое техническое решение не соответствует критериям патентоспособности. Об отсутствии у патента исковой силы можно говорить тогда, когда заявителем была нарушена процедура получения патента (недобросовестность с его стороны), допущено введение патентного ведомства в заблуждение, а также если правообладатель использует патент для нарушения антимонопольного законодательства [59]. Отсутствие у патента исковой силы не ведет к его аннулированию, но может повлечь отказ в удовлетворении иска патентообладателя.

Для подачи иска о ненарушении в США не требуется предварительного получения от правообладателя претензионного письма. Однако заявитель должен доказать, что между используемым и запатентованным техническими решениями существует действительный спорный вопрос (actual controversy). При этом даже если такой спорный вопрос существует, суд округа может в рамках своих дискреционных полномочий отказать в рассмотрении дела [60].

В Китайской Народной Республике отсутствует специальный закон, предусматривающий возможность подачи иска о ненарушении. Однако судебная практика признает, что соответствующее требование является надлежащим основанием для подачи иска.

Право Китая содержит три основных условия, необходимых для инициирования иска о ненарушении.

1. Правообладатель должен направить предполагаемому нарушителю претензию, с требованиями которой последний не согласен.

На практике не является обязательным, чтобы претензия была направлена непосредственно лицу, которое впоследствии инициирует иск о ненарушении. Нужно, чтобы истец имел законный интерес в подаче иска, если требования претензии каким-либо образом касаются его прав.

Заметим, что если претензия лишь уведомляет о наличии интеллектуальных прав, но не содержит заявления о нарушении в прямой форме - ее получения недостаточно для инициирования иска о ненарушении.

Правообладатель без уважительных причин не инициировал каких-либо юридических процедур против предполагаемого нарушителя.

Действия правообладателя причиняют убытки заявителю, поскольку последний не может продолжать производство товаров или оказание услуг, предположительно нарушающих интеллектуальные права.

Вопрос с подсудностью исков о ненарушении в Китае окончательно не решен, стороны и суды исходят из двух существующих доктрин, отсылающих к правовой природе таких исков. Согласно первой, иск рассматривается в качестве деликтного, подается в соответствии со ст. 29 Гражданского процессуального кодекса КНР а подсудность определяется по месту совершения нарушения или жительства/нахождения ответчика. Согласно второй доктрине, иск рассматривается в качестве разновидности иска о признании, подается в соответствии со ст. 22 Гражданского процессуального кодекса КНР и подсуден только суду по месту жительства/нахождения ответчика.

В случае если после подачи иска о ненарушении правообладатель подает иск о нарушении патента, рассмотрение последнего приостанавливается до рассмотрения первого. В обратной ситуации, т. е. если первым подан иск о нарушении патента - ответчик лишается права заявить собственный иск о ненарушении в отношении тех же действий.

Следует отметить, что помимо патентных споров иски о ненарушении могут быть инициированы в Китае также по делам о защите от недобросовестной конкуренции, защите авторских прав, прав на товарные знаки, договорным спорам [61].

В соответствии с правом Малайзии любая заинтересованная сторона имеет право обратиться в Суд по интеллектуальной собственности с иском о ненарушении (если в ее отношении еще не инициировано судебное дело о нарушении патента).

Патентный закон Малайзии возлагает на заявителя обязанность доказать, что действия, которые он осуществляет, не нарушают патент. Также закон требует, чтобы истец уведомил о подаче иска всех лиц, которым выдана принудительная лицензия на патент и которые могут присоединиться к судебному процессу. Правообладатель, в свою очередь, обязан уведомить об иске всех лицензиатов [62].

Наконец, стоит отметить, что по праву Австралии на истца возлагается обязанность возместить судебные издержки патентообладателя, возникшие в связи с рассмотрением иска о ненарушении, даже если такой иск был судом удовлетворен [63].

Правовая природа исков о ненарушении

После того как мы проанализировали опыт зарубежных государств, попробуем ответить на вопрос - возможна ли подача подобного иска в России?

Статьей 12 ГК РФ, которая перечисляет способы защиты гражданских прав, иск о признании ненарушения прямо не предусмотрен.

Более того, отнести иск о ненарушении к такому способу защиты, как признание права, нельзя, поскольку по результатам его рассмотрения суд признает не право истца на что-либо, а совершенно иное обстоятельство - отсутствие нарушения.

Если же обратиться к общим положениям процессуального права, то мы видим следующие нормы: «Заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов» (ст. 4 АПК и ст. 3 ГПК). Соответствующие статьи предусматривают обязательное наличие нарушенных или оспариваемых прав, которые при подаче иска о ненарушении отсутствуют.

Стоит отметить, что ст. 12 ГК РФ не содержит закрытого перечня способов защиты прав, устанавливая, что защита гражданских прав может осуществляется «иными способами, предусмотренными законом». Можно обратиться к теории гражданского процесса и попробовать отнести иск о ненарушении к искам о признании (другое их название - установительные иски).

Доктрина дает следующее определение иску о признании - это обращенное к суду требование о вынесении решения о подтверждении (признании) существования или отсутствия определенного спорного права, обязанности, правоотношения в целом [64].

Иски о признании имеют следующие характерные черты:

цель их - констатация наличия или отсутствия правоотношения;

судебное решение по ним не ведет к действиям по принудительному исполнению, хотя принудительной силой обладает;

предъявляются они не по поводу уже совершившегося нарушения права, а с целью предотвращения правонарушения [64].

Действительно, иск о ненарушении:

направлен на установление отсутствия деликтного правоотношения между заявителем и патентообладателем;

судебное решение по нему не ведет к какому-либо принудительному исполнению, хотя и обладает принудительной силой;

основанием для иска не является какое-либо конкретное, уже совершившееся нарушение права.

Существует следующая классификация исков о признании:

положительные - направлены на установление наличия определенного правоотношения;

отрицательные - направлены на установление отсутствия определенного правоотношения [64].

Примерами иска о признании права с положительным характером являются следующие иски: права собственности, права пользования земельным участком и др.

Примеры исков о признании с отрицательным характером требований: об отрицании отцовства, о признании сделки недействительной. Очевидно, что иск о ненарушении также является отрицательным установительным иском.

В то же время возможности оспаривания отцовства или сделки прямо предусмотрены законом (ст. 52 Семейного кодекса РФ, ст. 166 Гражданского кодекса РФ соответственно). Возможность же признания отсутствия нарушения законом не предусмотрена; закон не содержит однозначного дозволения на подачу такого иска.

Что касается разъяснения высших судебных инстанций на этот счет - таковые также на данный момент отсутствуют. Тем не менее обращает на себя внимание позиция, изложенная в 2012 г. Высшим арбитражным судом применительно к искам о признании тех или иных действий незаконными.

Так, в Определении Высшего арбитражного суда РФ № ВАС-39/12 от 17 октября 2012 г. по делу № А40-34482/2011 отмечено:

«Доводы заявителя об отсутствии такого способа защиты нарушенного права, как признание действий по ввозу товаров на территорию Российской Федерации незаконными, не могут признаваться обоснованными, поскольку статьей 12 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что лицо, право которого нарушено, может защищаться любым способом, предусмотренным законом.

Иск о признании действий незаконными предусмотрен в Гражданском кодексе Российской Федерации и представляет собой разновидность иска о признании. Целью такого иска является внесение ясности в юридические отношения истца и ответчика, констатацию судом того факта, что они состоят друг с другом в определенных правоотношениях».

Аналогичная точка зрения отражена, например, в следующих судебных актах:

Постановление Суда по интеллектуальным правам от 15 октября 2014 г. по делу № А45- 23995/2013;

Постановление Суда по интеллектуальным правам от 18 февраля 2015 г. по делу № А40- 153306/2013;

Постановление Суда по интеллектуальным правам от 20 апреля 2015 г. по делу № А40- 66043/2014.

Итак, высшая судебная инстанция нашей страны, а вслед за ней и Суд по интеллектуальным правам признали, что такой способ защиты прав, как требование о признании действий незаконными, не противоречит праву Российской Федерации.

На наш взгляд, вполне допустима аналогия права и распространение приведенного выше толкования на обратную ситуацию - требования о признании тех или иных действий соответствующими закону (что как раз и представляет собой предмет иска о ненарушении).

При такой ситуации можно было бы сделать вывод о том, что подача исков о ненарушении однозначно возможна в Российской Федерации, однако приведенная выше практика в действительности не является столь единообразной.

Так, например, в постановлении Суда по интеллектуальным правам от 4 февраля 2015 г. по делу № А40-9597/2014 высказана прямо противоположная позиция:

«Обращаясь в арбитражный суд с иском о признании незаконным использование обществом товарного знака комбината "ШОКОЛАДНИЦА" при реализации товаров "Блинчики "Шоколадница", истец фактически обратился с требованием об установлении судом факта нарушения права, при этом истец не указал, каким законом предусмотрен такой способ защиты права и каким образом права истца могут быть эффективно защищены таким признанием.

Законом такой способ защиты исключительного права на товарный знак как признание незаконными действий не предусмотрен.

Установление факта нарушения права относится к основанию, а не к предмету иска, и влечет предусмотренные законом меры ответственности...

Отказ комбинату в удовлетворении иска о признании незаконными действий общества по использованию товарного знака, мотивированный избранием ненадлежащего способа защиты нарушенного права, не лишает комбинат права обратиться с требованием о взыскании с общества компенсации за незаконное использование товарного знака».

Такая же позиция содержится и в судебных актах некоторых иных судов (например, постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 18 февраля 2016 г. по делу № А11- 729/2015).

Как мы знаем из теории права, существуют два типа правового регулирования: общедозволительный и разрешительный.

В первом случае субъекту предоставляется возможность выбирать любой вариант поведения, кроме тех, что прямо и строго сформулированы в виде запретов. Правовая формула такого правового регулирования выглядит следующим образом: «разрешено все то, что прямо не запрещено» [65]. Во втором случае все наоборот, а правовая формула выглядит следующим образом: «запрещено все то, что прямо не разрешено».

Следует признать, что для гражданского права как права частного в правовом государстве должен быть характерен именно общедозволительный тип регулирования, причем не только в сфере свободы договоров, но и в контексте способов защиты гражданских прав.

Таким образом, отнесение исков о ненарушении к искам о признании давало бы участникам гражданских правоотношений максимальную степень возможности защиты своих прав. Противоположную точку зрения, нашедшую отражение в судебной практике, мы считаем ошибочной, не соответствующей основополагающим принципам теории права.

Итак, на наш взгляд, даже в отсутствие прямых правовых норм и однозначных судебных разъяснений российские суды тем не менее могут применять аналогию права и закона и принимать к рассмотрению иски о ненарушении, выносить по ним справедливые решения.

Однако здесь мы вынуждены констатировать, что при рассмотрении подобных исков неизбежно возникнет множество нюансов, которые разными судами будут истолкованы по-своему, что неблагоприятно скажется на российской судебной практике и поставит под вопрос саму целесообразность рассмотрения исков о ненарушении.

Предложения по имплементации в российское право

Обязательные требования для подачи иска

В свете вступления в силу поправок в Арбитражно-процессуальный кодекс РФ, внесенных Федеральным законом № 47-ФЗ [66], общим условием передачи иска на рассмотрение арбитражного суда является соблюдение сторонами обязательного досудебного порядка урегулирования спора. Из этого общего принципа сделано несколько исключений, однако иск о признании в их число не входит. Можно заключить, что согласно общей норме процессуального права иск о ненарушении может быть принят к производству суда только после обращения к правообладателю.

В целом предусмотреть обязательное досудебное обращение к правообладателю полагаем целесообразным, поскольку это поможет улучшить статистику урегулирования споров на досудебной стадии, а это в свою очередь будет способствовать разгрузке судов и сокращению судебных издержек.

После получения ответа от правообладателя о том, что нарушение имеет место быть, либо после неполучения ответа в разумный срок истец может обратиться в суд с иском о ненарушении.

При обращении в суд истцу следует максимально подробно описать то техническое решение, которое он использует (с приложением чертежей, фотографий, образцов изделий и т. п.). Представляется, что в иске заявителю следует представить анализ общих признаков используемого им и запатентованного объекта техники (чтобы доказать свою заинтересованность в подаче иска), а также представить анализ отсутствия тех или иных признаков по патенту в используемом им объекте техники (чтобы доказать отсутствие нарушения).

Исходя из описания используемого технического решения, заявителю следует также максимально тщательно сформулировать просительную часть иска, чтобы рамки беспрепятственного использования технического решения были четко определены судом.

Состав лиц, участвующих в деле

Очевидно, что одной из сторон дела будет заявитель иска о ненарушении.

Полагаем, будет целесообразно в качестве второй стороны (т. е. ответчика) привлечь к участию в деле правообладателя патента (или лицензиата, если право использования патента предоставлено по договору исключительной лицензии). Это позволит ответчику максимально эффективно пользоваться предоставленными ему процессуальными правами, в том числе правом признать иск или заключить с истцом мировое соглашение.

Подсудность дела

Мы считаем, что подсудность исков о ненарушении должна определяться по общему правилу (ст. 35 АПК РФ, ст. 28 ГПК РФ): иск предъявляется в суд субъекта РФ по месту нахождения или месту жительства ответчика (т. е. патентообладателя).

Доказательства и доказывание

Одновременно с иском заявителю следует предоставить заключение о ненарушении патента, подготовленное специалистом. При отсутствии возражений со стороны ответчика суд после изучения данного доказательства может на соответствующем основании удовлетворить иск или отказать в нем.

В случае если патентообладатель займет активную процессуальную позицию, он может предоставить свое контрзаключение либо ходатайствовать о назначении судебной экспертизы. В этом случае суду при вынесении решения необходимо будет исследовать все имеющиеся доказательства.

Судебные расходы

Представляется, что по искам о ненарушении подлежит уплате государственая пошлина в размере, установленном для прочих требований неимущественного характера (на момент написания статьи - 6000 руб.).

Судебные расходы по оплате государственной пошлины, а также на проведение судебной экспертизы целесообразно возложить на заявителя даже в том случае, если исковые требования будут удовлетворены.

В случае удовлетворения исковых требований полагаем излишним перекладывать на заявителя обязанность по возмещению расходов, понесенных правообладателем, на представителей. Одновременно на правообладателя не следует накладывать обязанность возмещать расходы заявителя на представителей.

Если же в удовлетворении исковых требований будет отказано, с заявителя могут быть взысканы расходы на услуги представителей патентообладателя по заявлению последнего.

Приостановление производства по делу / объединение дел

В случае если после подачи иска о ненарушении правообладателем будет подан иск о нарушении патента, полагаем целесообразным объединять два соответствующих дела в одно производство, если основаниями для исков послужили одни и те же действия со стороны предполагаемого нарушителя.

При обратной ситуации, т. е. после подачи иска о нарушении патента, подача иска о ненарушении должна быть блокирована, так как ответчик может защищаться в обычном порядке и использование правовой позиции, специфичной для стадии, обычно предшествующей нарушению, выглядело бы нелогичным.

Если же заявитель помимо обращения с иском о ненарушении обратился в Палату по патентным спорам с возражением против предоставления правовой охраны патенту - производство по иску о ненарушении патента должно быть приостановлено до разрешения вопроса о действительности патента.

Заметим, что нередки и такие ситуации, когда патентообладатель обращается за защитой своих прав не в суд, а в правоохранительные органы (полицию). В случае проведения полицией проверки деятельности лица, добросовестно использующего определенное техническое решение, у него могут возникнуть необоснованные экономические потери. При таких обстоятельствах подача иска о ненарушении должна приводить к приостановлению хода полицейской проверки до разрешения судебного дела.

Правовые последствия рассмотрения иска о ненарушении

По результатам рассмотрения иска о ненарушении суд должен признать ненарушением использование истцом строго определенного технического решения. В дальнейшем именно такое техническое решение истец может использовать любыми способами и в любых объемах.

Использование качественно иного технического решения, пусть даже с небольшими изменениями, уже не будет охватываться сферой действия судебного решения и может повлечь за собой ответственность.

Разумеется, суд может и отказать в удовлетворении иска о ненарушении в том случае, если лицо не будет признано заинтересованным в его подаче либо если действия истца нарушают права патентообладателя. В последнем случае патентообладатель вправе подать к нарушителю иск о взыскании компенсации или убытков за использование его патента, причем за весь период такого использования. Иное может повлечь за собой злоупотребление правом со стороны лиц, использующих технические решения с использованием чужих патентов.

Наконец, возможна и такая ситуация, при которой суд удовлетворит иск о ненарушении, а затем решение будет отменено судом высшей инстанции. В таком случае добросовестные действия лица, имевшие место с момента вынесения решения до его отмены, не должны быть основанием для применения к нему мер ответственности.

Подача иска о ненарушении имеет как плюсы, так и минусы.

К преимуществам можно отнести возможность для заявителя избавиться от неопределенности в части определения легальности той деятельности, которую он ведет или планирует вести. Кроме того, решение по иску о ненарушении может иметь преюдициальный характер в случае последующего возникновения спора о нарушении патента.

Главным недостатком иска о ненарушении является опасность проинформировать патентообладателя о действиях заявителя и спровоцировать патентообладателя на подачу иска о нарушении патента. Заметим, что подача иска о нарушении патента возможна как при отказе в удовлетворении иска о ненарушении, так и при его удовлетворении, но в отношении других действий, не охваченных решением по иску о ненарушении.

В целом же институт исков о ненарушении представляется интересным и нужным в любой правовой системе. Практика рассмотрения подобных исков в развитых зарубежных порядках позволяет констатировать, что в контексте глобализации экономики и науки, а также сближения и унификации правовых норм, подобный иск необходимо имплементировать и в российскую правовую систему, как это уже сделали некоторые другие страны.

Так, например, в рамках подготовки к ассоциации с ЕС Республика Молдова включила в свое законодательство положения об иске о ненарушении. Им посвящена ст. 74 Закона «Об охране изобретений», которая устанавливает, что любое лицо вправе предъявить иск против патентообладателя или обладателя исключительной лицензии в целях установления того факта, что экономическая деятельность, которая осуществляется этим лицом или для которой им осуществлена реальная и существенная подготовка, не наносит ущерб исключительным правам на патент.

Если позиция патентообладателя в этом случае не удовлетворяет указанное лицо или патентообладатель не определил свою позицию в течение трех месяцев, данное лицо вправе подать в компетентную судебную инстанцию иск об установлении факта ненарушения прав.

Действительность патента не может быть обжалована по иску об объявлении о ненарушении прав [67].

Возможность применения статьи 10 ГК РФ (злоупотребление правом) при рассмотрении исков о ненарушении

Иски о ненарушении имеют двоякую природу и могут быть подразделены на следующие две группы.

Простой иск о ненарушении. По такому иску суд устанавливает, что заявитель не использует некоторые признаки запатентованного объекта и приходит к выводу, что нарушение патента отсутствует.

Сложный иск о ненарушении. По такому иску суд устанавливает, что заявитель использует все признаки запатентованного объекта. Однако в случае если патентообладатель допускает злоупотребление имеющимся правом; представляет необоснованно расширительное толкование формулы, дает необоснованное толкование формулы при помощи описания патента (или же наоборот игнорирует описание при неясности формулы) или прибегает к расширительному толкованию формулы без учета обратной доктрины эквивалентов (о которой будет рассказано ниже), суд может сделать вывод о том, что патент не нарушается, поскольку в том виде, на котором настаивает правообладатель, охране подлежать не должен. Иными словами, в ситуации, когда формально нарушение патента имеет место быть, перед судом стоит задача ограничить толкование формулы патента и удовлетворить иск о ненарушении.

В такой ситуации суд отказывает патентообладателю в защите его прав со ссылкой на положения ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом.

Важность «сложных» исков о ненарушении не вызывает сомнений, поскольку в большинстве случаев (особенно в фармацевтической сфере) формально происходят нарушения патентов, однако это сопряжено с недобросовестным поведением патентообладателей. Подробнее о таких ситуациях мы расскажем ниже.

Часть II

Экономические причины злоупотребления патентными правами в фарминдустрии

Еще классики марксизма писали: покажите капиталисту прибыль в 100 % - и он переступит границы закона, гуманности и морали. Фарминдустрия относится к тем видам экономической деятельности, где прибыли от продаж того или иного препарата могут легко достигать тысяч процентов и более [12]. Однако восприятие деятельности иностранных патентообладателей из респектабельных юрисдикций профессиональным сообществом в значительной мере искажено. Так, отечественных патентооблада- телей-сутяжников многие специалисты открыто и без экивоков называют патентными троллями, в то время как к представителям иностранной фарминдустрии такие эпитеты не применяются, несмотря на то что по своей сути явления ничем не отличаются, а масштаб злоупотреблений в фарминдустрии в денежном выражении и вред, наносимый общественному здравоохранению, трудно сопоставить. Разница состоит только в том, что отечественный «тролль» - персонаж скорее карикатурный, ему пока не удалось стать весомой политической силой, он не вкладывает значительные средства в поддержание благоприятного имиджа, не оказывает целенаправленного воздействия на общественное мнение и в целом не заслуживает серьезного внимания. Публикации авторов, лоббирующих интересы иностранных фармацевтических корпораций, наоборот, хорошо аргументированы и вызывают у лиц, ответственных за политические решения, ошибочное представление о том, что фармацевтический бизнес тратит почти все заработанное не на маркетинг, а на дорогостоящие научные исследования и поддержку российской промышленности, при этом едва ли не все оставшееся жертвуется на благотворительность. Единственное, что мешает фармацевтическим компаниям гармонично общаться с пациентами, - засилье подделок некачественных и фальсифицированных лекарств. Подразумевается, что к данной категории относятся любые лекарства, произведенные отечественной фармацевтической промышленностью или импортированные без согласия правообладателя. Между тем специалистам фармацевтического рынка не нужно объяснять, что, как и любой другой бизнес, фармацевтический направлен прежде всего на достижение прибыли, а не каких-то высоких идеалов. В связи с этим международные межправительственные, а также некоммерческие организации и органы власти развитых стран - США, Великобритании, Германии, Канады и др. - вынуждены регулярно напоминать им о ценности человеческой жизни, доступности лечения и т. п., а в некоторых случаях - применять меры правового и политического характера. Оставим в стороне тот факт, что едва ли не каждая крупная фармацевтическая компания подвергается штрафам за нарушение антимонопольного законодательства [13], ненадлежащую лицензионную практику, подкуп медицинских специалистов и налоговые правонарушения. Поговорим лишь о том, что в погоне за прибылью именно в этой индустрии, чье процветание как ни в какой другой области технологии основано на патентах, - приобрела широкое распространение практика, которую за рубежом принято называть frivolous patent practices, а в России наиболее подходящим термином было бы «недобросовестная патентная практика». Суть ее в том, что с помощью разного рода изощренных трюков игрокам рынка удается создавать препятствия к использованию активных субстанций, уже вышедших из-под охраны первичного патента. Существуют примеры подобных практик, которые даже согласно российскому законодательству могли бы классифицироваться как шикана в соответствии со ст. 10 ГК РФ, однако, чтобы признать их таковыми, необходимо приложить немало усилий.

Системные проблемы российского патентного законодательства

Недобросовестная патентная практика эксплуатирует в основном следующие системные проблемы российского патентного законодательства:

закон не устанавливает точных разграничений между правами патентообладателя на запрет третьим лицам использовать решение, формально подпадающее под патент, и правами общества на свободное использование решений, попавших в общественное достояние либо не соответствующих условиям патентоспособности;

закон устанавливает ограничение срока действия исключительных прав 20-25 лет, но в то же время допускает при определенных условиях получение патента на полностью идентичный продукт или способ при выявлении у него ранее неизвестных (но имманентно присущих) особенностей или свойств (селективные изобретения);

закон допускает расширительное толкование формулы изобретения с учетом описания, чертежей и доктрины эквивалентов, но в то же самое время не содержит каких-либо четких ограничений такого толкования;

закон запрещает использование зависимых изобретений, но в то же время не содержит четких критериев зависимости;

закон устанавливает пресекательный срок для продления срока действия патента, отсчитываемый с даты получения первого разрешения, но не устанавливает, какое именно разрешение является первым и не устанавливает процедуру оспаривания решений ЕАПО о продлении срока действия патента;

закон устанавливает двухступенчатую процедуру контроля правомерности выдачи патента, при которой административный орган - Роспатент - является обязательной досудебной инстанцией, в то время как Суд по интеллектуальным правам, являясь по сути кассационной инстанцией, лишь контролирует законность решений, принятых Роспатентом. Однако поскольку коллегия Палаты по патентным спорам Роспатента не наделена равными с судом процессуальными возможностями, она не может допрашивать свидетелей, рассматривать доказательства, назначать независимую эксперти- зу[1], чем фактически лишает лиц, подающих возражение против выдачи патента, права на эффективную судебную защиту, в случаях когда возражение мотивировано невозможностью достижения технического результата или осуществления изобретения, когда такие дефекты могут быть продемонстрированы только эмпирическим путем. То же касается случаев, когда в основу выводов о реализуемости изобретения или о действительном решении технической проблемы положены фальсифицированные эмпирические данные. Осуществление гарантированного Конституцией РФ права на судебную защиту в таких случаях будет требовать от Суда по интеллектуальным правам РФ выйти за пределы простого контроля законности решений Роспатента.

Необходимо отметить: проблема, которую мы поднимаем, намного глубже, чем простое противостояние иностранных и отечественных фармпроизводителей или, как указывают некоторые специалисты, противостояние «патриотов» и «западников». Мы далеки от того, чтобы слепо занять чью-либо сторону, так как патенты одинаковым образом используют и те и другие. На данном этапе развития российского патентного права на стороне иностранной фармацевтики по стечению обстоятельств оказалось подавляющее превосходство в силе, поэтому их «успехи» в области недобросовестной патентной практики больше заметны.

Корень проблемы - в том, что предоставляя патентообладателю мощные средства для защиты своей монополии, накануне вступления России в ВТО (когда вопрос качества патентной охраны стоял наиболее остро) законодатель не позаботился о том, чтобы одновременно предложить адекватные механизмы для борьбы с неизбежными злоупотреблениями, с которыми уже давно научились бороться в странах с развитым правопорядком.

Существующий на данный момент инструментарий для борьбы со злоупотреблениями, который предлагает российское законодательство, нельзя признать удовлетворительным. Более того, некоторые специалисты, в том числе из Роспатента, не осознают, что действия, являющиеся злоупотреблением правом, далеко не всегда могут быть пресечены аннулированием патента: ведь даже действительный патент (который невозможно аннулировать) может использоваться незаконным образом, в частности - вследствие превратного толкования объема прав, предоставленных на основе формулы изобретения.

В связи с отсутствием закрепленных в судебной практике подходов к решению упомянутых проблем любой, кто осмеливается приступить к использованию изобретения, вышедшего из- под охраны и осложненного вторичными патентами, оказывается в зоне высокого риска. Такое лицо остро нуждается в правовой определенности, чтобы принять решение о подготовке к выводу лекарственного средства на рынок либо продолжить использование того, что оно имело право использовать на законных основаниях до появления вторичного патента или, несмотря на вторичный патент, объем охраны по которому неясен в силу расплывчатости формулировок или отсутствия четкого правового регулирования.

Ниже мы рассмотрим типичные примеры патентных практик, которые могут привести к злоупотреблению патентными правами:

Есть ли нарушение, и если есть, кто именно нарушает патент?

Буквальное толкование статьи 1358 ГК РФ приводит к тому, что изготовитель и распространитель лекарственного средства (ЛС) не могут быть нарушителями патента на применение известного ЛС по новому назначению или новым способом в силу того, что они непосредственно не осуществляют такое применение или такой способ, либо в силу того, что применение или осуществление такого способа происходит конечным потребителем и не может рассматриваться в качестве нарушения патента в силу статьи 1359 ГК РФ. Между тем патентообладатели рассматривают изготовление и продажу в качестве «угрозы нарушения» их патентных прав. В этой связи вывод на рынок ЛС почти всегда чреват конфликтом с патентообладателем.

Статья 1359 ГК РФ устанавливает, что некоторые виды использования изобретения, в частности проведение научного исследования и применение в личных целях, не являются нарушением патента на изобретение.

Вызывает споры вопрос, является ли изготовление ЛС для применения по определенному назначению или определенным способом нарушением, если изготовитель не осуществляет такое применение и не реализует такой способ.

Может ли патент на применение ЛС по определенному назначению в принципе быть нарушен, если непосредственное применение осуществляет не изготовитель и распространитель, а конечный потребитель (пациент)?

Показательным здесь является, например, дело о нарушении евразийского патента № 4107[2], выданного на «Способ лечения индивидуума с B- клеточной лимфомой, предусматривающий введение синергетической терапевтической комбинации, включающей по крайней мере одно антитело против CD20 и по крайней мере один цитокин, где указанный способ имеет лучший терапевтический эффект, чем другие терапевтические способы лечения, проводимые отдельно» а также на «Способ лечения индивидуума с B-клеточной лимфомой, предусматривающий введение пациенту синергетической комбинации, содержащей терапевтически эффективное количество антитела против CD20 и по меньшей мере один химиотерапевтический агент, причем способ обеспечивает уничтожение клетки B-клеточной лимфомы с синергетическим эффектом, превышающим тот, который достигается с использованием антитела против CD20 или химиотерапевтического агента отдельно». Патентовладелец полагал, что действия ответчика по введению антитела в гражданский оборот создает угрозу нарушения его права и являются предложением о применении охраняемого способа, так как в инструкции к препарату ответчика содержалось указание о том, что антитело может вводиться в «комбинации с химиотерапией» или «после ответа на индукционную терапию». Отказывая в удовлетворении требований истца, суд отметил, что ответчик является лишь изготовителем и распространителем препарата и никоим образом не может быть лицом, осуществляющим способ (медицинским учреждением) ввиду отсутствия у него соответствующей лицензии. Такая логика оставляет больше вопросов, чем ответов. Например, будет ли медицинское учреждение нарушать патент при использовании антитела в комбинации с химиотерапией?

Еще более важен вопрос о том, будут ли производители, посредники или аптечные учреждения считаться нарушителями патента (или лицами, осуществляющими приготовление к нарушению патента), если фактическое применение лекарственного средства, охраняемого патентом «на применение» или «на способ» осуществляется только конечным потребителем в личных некоммерческих целях и вне пределов медицинского учреждения (т. е. в соответствии c четвертой частью ст. 1359 Кодекса). Этот вопрос возник, в частности, в связи с деятельностью компании «Пфайзер», которая на протяжении нескольких лет многократно вчиняла и практически сразу же отказывалась от исков о нарушении патента № 2373938 на применение известного вещества, - силденафила[3], - по новому назначению до принятия по делу какого-либо решения [17 - 19]. Можно найти различные объяснения подобной тактике, в том числе вполне благовидные, однако ее результатом стало создание нервозной обстановки в среде производителей, дистрибьюторов и аптечных сетей. Многие из них отказались от распространения дженерикового препарата.

Следует отметить, что ни одно из подобных дел не только не дошло до высших судебных инстанций, многие вообще не дошли до суда. Причина состоит в том, что ситуация правовой неопределенности, при которой патентообладатели могут безнаказанно запугивать тех, кто использует или намерен использовать подобного рода изобретения, устраивает их больше, чем любое решение суда, которое может оказаться не в их пользу.

Надеемся, однажды эта проблема все же будет решена на уровне практики судов проверочных инстанций.

Продление срока действия патента

Актуальными в сфере фармацевтического патентования являются две проблемы, связанные с продлением срока действия патента:

фактическая невозможность оспаривания незаконного решения Роспатента в силу недостаточности 3-месячного процессуального срока и

юридическая невозможность оспаривания незаконного решения ЕАПО, связанная с отсутствием каких-либо правовых механизмов для этого.

Незаконное решение Роспатента о продлении срока действия патента РФ трудно оспорить в течении трех месяцев и невозможно оспорить за пределами этого срока

Злоупотребления, которые допускают патентообладатели при продлении срока действия патентов на лекарственные средства, весьма многообразны [11], однако мы остановимся только на тех аспектах этой темы, которые относятся к их пресечению.

Установление соответствия лекарственного средства, в отношении которого испрашивается продление срока действия патента, для запатентованного продукта представляет непростую задачу. В соответствии с порядком продления срок действия патента, установленным законом и Административным регламентом, проверка по заявлению проводится с учетом формулы и описания изобретения, при этом исследованию подлежат только те документы, относящиеся к регистрации лекарственного средства, пестицида или агрохимиката, которые предоставлены самим патентообладателем. В соответствии с пунктом 10.9 ранее действовавшего Административного регламента по продлению срока действия патента (новый регламент содержит аналогичные положения) патентообладатель обязан предоставить в Роспатент заверенную копию официального документа, содержащего сведения о лекарственном средстве на применение которого получено разрешение, «позволяющие отнести изобретение, охарактеризованное в независимом пункте формулы изобретения, к указанному лекарственному средству». В качестве таких документов принимается, «фармакопейная статья на лекарственное средство, нормативная документация, инструкция по применению». В дополнение к этим документам заявитель должен предоставить сведения о регистрационном номере и дате получения первого разрешения уполномоченного органа на применение указанного лекарственного средства, пестицида или агрохимиката. Под «первым разрешением» на применение понимается такое разрешение, которое «позволяет начать использовать такое изобретение». Кроме того, пункт 10.9 требует, чтобы к заявлению был приложен документ, содержащий «утверждение о том, что указанное разрешение является первым». При этом закон и иные правовые акты не устанавливают каких-либо правовых последствий, если такое утверждение является ложным. Также регламент не предусматривает проведение Роспатентом какого-либо исследования для проверки: действительно документы, предоставленные заявителем, относятся к первому разрешению или нет. Этот тезис находит подтверждение в судебной практике.

Согласно решению [20], заявитель КРКА д.д., Ново место, обратился в суд с заявлением о признании незаконными действий Роспатента по продлению до 6 февраля 2017 г. срока действия патента РФ № 2053229 на изобретение «Производные бензимидазола и фармацевтическая композиция, обладающая антагонистической активностью в отношении ангиотензина, на их основе». Заявление о продлении срока действия патента РФ № 2053229 поступило в Роспатент 25 февраля 2005 г. В качестве разрешения на применение лекарственного средства патентообладатель 30 августа 2005 г. представил нотариально заверенную копию регистрационного удостоверения Росздравнадзора от 31 августа 2004 г. и выписку из «Списка фармацевтических веществ». Заверенный перевод выписки поступил в Роспатент 28 декабря 2005 г. По результатам анализа вышеуказанных документов, представленных патентообладателем, Роспатент принял решение о продлении срока действия патента РФ № 2053229. Сведения о продлении срока действия патента на изобретение внесены в Государственный реестр изобретений Российской Федерации и опубликованы в официальном бюллетене Роспатента 20 февраля 2007 г. Суд отметил, что ходатайство о продлении срока действия патента подается в период действия патента до истечения шести месяцев с даты получения первого разрешения или даты выдачи патента в зависимости от того, какой из этих сроков истекает позднее. Он также указал на соблюдение патентообладателем требования о предоставлении заверенных официальных копий документов, содержащих сведения о продукте, позволяющие его идентифицировать с продуктом, охарактеризованным в формуле запатентованного изобретения, регистрационный номер и дату получения первого разрешения уполномоченного органа на применение этого продукта. Поскольку патентообладателем соблюдены все требования нормативных актов к документам, заявление подано в срок шесть месяцев с даты выдачи разрешения, а Роспатент в пределах своей компетенции проверил соответствие документов установленным требованиям, суд принял решение отказать в удовлетворении иска. При этом довод заявителя КРКА д. д., Ново место, о том, что у патентообладателя имелось более раннее разрешение уполномоченного органа на применение лекарственного препарата по патенту РФ № 2053229, а, следовательно, Роспатент не должен был продлевать срок действия патента, судом признан необоснованным, поскольку заявитель не предоставил доказательства, подтверждающие данное утверждение. Также судом сделан важный вывод о том, что самостоятельный поиск информации обо всех имеющихся у патентообладателя разрешениях на применение лекарственного препарата не входит в компетенцию Роспатента, поэтому Роспатент не имел законных оснований для отказа в продлении срока действия патента РФ № 2053229. Наряду с указанными выше обстоятельствами одним из оснований для отказа в удовлетворении заявления в этом и других подобных делах послужил пропуск заявителем трехмесячного срока, установленного в ч. 4 ст. 198 Арбитражного процессуального кодекса РФ, для обжалования ненормативных правовых актов.

Это решение было обжаловано в апелляционную инстанцию. Отказывая в удовлетворении ходатайств о восстановлении срока, предусмотренного ч. 4 ст. 198 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд ссылается на правовую позицию Конституционного Суда [21, 22] о том, что само по себе установление в законе сроков для обращения в суд с заявлениями о признании ненормативных правовых актов недействительными, а решений, действий (бездействия) - незаконными «обусловлено необходимостью обеспечить стабильность и определенность административных и иных публичных правоотношений, и не может рассматриваться как нарушающее право на судебную защиту, поскольку несоблюдение установленного срока в силу соответствующих норм Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не является основанием для отказа в принятии заявлений по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, - вопрос о причинах пропуска срока решается судом после возбуждения дела, то есть в судебном заседании».

Таким образом, восстановление пропущенного срока для подачи заявления о признании ненормативного правового акта недействительным возможно по ходатайству заявителя при условии, если заявителем доказано, что несоблюдение срока обусловлено уважительными причинами.

При этом суд отклонил довод заявителя о том, что о совершении оспариваемых действий ему стало известно лишь 5 мая 2010 г., отметив, что заявитель узнал или должен был узнать о ненормативном правовом акте из публикации соответствующего уведомления от 20 февраля 2007 г. в официальном бюллетене Роспатента «Изобретения. Полезные модели» № 05/2007. По мнению суда «публикация данных сведений относится к общеизвестной информации, которую не знать заявитель не мог, поскольку опубликована в официальном издании Роспатента, которое является оперативным, исчерпывающим источником информации о заявленных изобретениях ... а также о нормативных актах и других официальных сведениях и сообщениях Роспатента».

Из анализа рассмотренного выше дела следуют выводы о наличии в действующем законодательстве серьезных дефектов, без исправления которых нельзя считать соблюденным баланс интересов главных направлений фармбизнеса:

- во-первых, продление срока действия патента осуществляется без проверки достоверности утверждения патентообладателя о том, что представленные документы относятся к первому разрешению, которое позволяет начать использование изобретения;

во-вторых, срок для обжалования ненормативного правового акта, а именно, решения о продлении срока действия патента, исчисляется с момента, когда заявитель должен был узнать о таком решении, то есть с даты публикации соответствующих сведений в официальном бюллетене;

в-третьих, неверно распределено бремя доказывания, т. к. в настоящее время лицо, оспаривающее акт продления срока действия патента не имеет доступа ни к материалам, на основе которых было осуществлено такое продление, ни к регистрационным досье на лекарственные препараты, сравнение которых могло бы доказать, что разрешение не является первым;

в четвертых, законом не установлена какая- либо ответственность патентообладателя за предоставление документов, содержащих заведомо ложные сведения.

Поскольку пункт 18 ст. 18 Федерального закона «Об обращении лекарственных средств» [23] устанавливает шестилетний срок эксклюзивности данных регистрационного досье, лицо, сомневающееся в правомерности продления срока действия патента, практически наверняка пропустит 3-месячный срок для оспаривания решения Роспатента о продлении, задолго до того, как необходимые сведения о ранее зарегистрированном препарате станут доступными.

При существующем положении Роспатент не проверяет, действительно ли разрешение, представленное патентообладателем, является первым; а третьи лица не могут самостоятельно осуществлять полноценное сравнение лекарственных средств, на которые в разное время выданы регистрационные удостоверения, поскольку исчерпывающая информация о составе зарегистрированных лекарственных средств не является общедоступной.

Указанная выше проблема коротких сроков нуждается в эффективном решении. По своей природе исключительные права на изобретение, предоставляемые в случае продления срока действия патента, ничем не отличаются от прав, которые предоставляются заявителю после проверки изобретения на соответствие условиям патентоспособности «новизна», «изобретательский уровень» и «промышленная применимость». Однако, в отличие от решения о продлении срока действия патента, решение о выдаче патента может быть обжаловано в связи с несоответствием изобретения условиям выдачи патента в течение всего срока его действия. Столь различное регулирование сроков оспаривания ненормативных актов в двух весьма близких ситуациях ничем не обосновано.

До тех пор пока срок оспаривания незаконного продления будет ограничен 3 месяцами, основной формой защиты лица, приступающего к изготовлению лекарственного средства, может быть лишь требование о признании такого действия злоупотреблением правом по ст. 10 ГК РФ либо требование о «неприменении судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону» согласно ст. 12 Кодекса. Причем логичнее всего использовать такие основания именно в рамках иска о ненарушении, а не тогда, когда добросовестность стороны, апеллирующей к этим основаниям, тоже вызывает вопросы.

Незаконное решение ЕАПО о продлении срока действия евразийского патента и невозможность его оспаривания

Рассматривая положения законодательства о проверке законности продления срока действия патента РФ и учитывая, что на территории Российской Федерации также действуют евразийские патенты на изобретения, необходимо рассмотреть вопрос об оспаривании ненормативных правовых актов Евразийской патентной организации о продлении срока действия патента, относящегося к лекарственному средству.

Прежде всего необходимо отметить, что вопрос о возможности оспаривания решения о продлении срока действия евразийского патента ранее не становился предметом рассмотрения в суде или научной литературе.

Евразийская патентная организация (ЕАПО) является международной межправительственной организацией. ЕАПО имеет статус юридического лица и в каждом договаривающемся государстве ЕАПО обладает правоспособностью, которая признана за юридическими лицами в соответствии с национальным законодательством данного государства согласно п. 2 ст. 2 Евразийской патентной конвенции (ЕАПК) Помимо ЕАПК деятельность ЕАПО регламентируется Инструкцией к ЕАПК, Административной инструкцией к ЕАПК, приказами исполнительного органа ЕАПО и иными актами нормативного характера, регламентирующими деятельность ЕАПО. ЕАПК и иные нормативные акты, принятые ЕАПО в пределах компетенции, установленной ЕАПК, имеет статус международных договоров РФ, которые в соответствии с Конституцией РФ являются составной частью правовой системы РФ (п. 1 ст. 7). Международные договоры РФ применяются к имущественным и личным неимущественным отношениям, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, - применяются правила международного договора (п. 2 ст. 7).

Деятельность ЕАПО, предусмотренная нормативными актами ЕАПО, может выражаться принятием в установленном порядке решений и совершении, иных действий, направленных в том числе на признание, изменение, продление или прекращение исключительных прав на изобретение. Эти решения являются непосредственно действующими, и для их вступления в силу не требуется издание внутригосударственного акта.

Рассмотрим подробнее положения российского законодательства, регламентирующие действие исключительных прав на изобретение, продление срока действия исключительных прав на изобретение и защиту этих прав.