В современном мире, характеризующемся постоянным развитием экономических отношений, особую значимость приобретает вопрос соблюдения норм антимонопольного законодательства. В частности, одной из наиболее острых проблем в сфере конкурентного права является регламентация понятия недобросовестной конкуренции и ее видов, обеспечение эффективной защиты всех участников рынка от различных проявлений недобросовестной конкуренции, в том числе и от так называемого паразитирования на коммерческих достижениях добросовестных хозяйствующих субъектов, обеспечивших себе положительную репутацию среди потребителей.

Иными словами, актуальность данной темы определяется и высоким уровнем взаимодействия в сфере экономики, и стремлением государств обеспечить справедливую конкуренцию, и отсутствием единого подхода к защите участников от недобросовестной конкуренции в целом и паразитарной конкуренции в частности. Безусловно, международным правом выработаны некоторые подходы к охране экономических прав и свобод, защите конкуренции. Так, Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 г. установила обязанность стран - участниц Конвенции (на настоящий момент - 174 государства, включая все анализируемые) обеспечивать гражданам этих стран эффективную защиту от недобросовестной конкуренции, определяя данный термин как «любое проявление конкуренции, противоречащее честным обычаям в промышленных и торговых делах»1. Однако Парижская конвенция прямо запрещает лишь три вида недобросовестной конкуренции[1] [2], оставляя перечень открытым; и тем самым образовывает
лишь основу для дальнейшей правовой регламентации в национальном законодательстве.

Далее будет уместно рассмотреть проблему в сравнительно-правовом ключе, взяв за основу системы регулирования недобросовестной конкуренции во Франции и России. Во-первых, такая концепция выработана именно во Франции, здесь же она нашла наиболее широкое применение в судебной практике. Во-вторых, в рамках международной экономической интеграции необходимость развития и гармонизации институтов антимонопольного регулирования приобретает межгосударственный характер. Особенно это актуально для России, которая до изменения геополитической ситуации в 2014-2015 гг., вела активную деятельность по вступлению в международные экономические организации, например в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Это заметно отразилось на конкурентном законодательстве. Так, была принята Стратегия развития конкуренции и антимонопольного регулирования в РФ на период 20132024 гг., в которой одним из направлений значится повышение эффективности институтов пресечения и предотвращения недобросовестной конкуренции путем детализации ее видов[3].

Таким образом, цель данной работы - проанализировать доктринальное понятие недобросовестной конкуренции, на примере Франции рассмотреть применение данной концепции на практике, а также с учетом особенностей обеих правовых систем ответить на вопрос: есть ли место в конкурентном праве РФ для паразитарной конкуренции как отдельного вида недобросовестной конкуренции?

Итак, что же такое паразитарная конкуренция и как данная категория соотносится с понятием недобросовестной конкуренции?

Согласно определению Всемирной организации интеллектуальной собственности, паразитарная конкуренция - это вид недобросовестной конкуренции, представляющий собой какое-либо действие, предпринимаемое конкурентом или иным лицом, участвующим в операциях на рынке, с намерением прямо использовать промышленное или коммерческое достижение другого лица в собственных целях, не внося существенные изменения в оригинальное достижение[4]. Иными словами, сюда относятся действия, способные повлечь ослабление различительной способности средства индивидуализации, а также действия по использованию чужой репутации.

Стоит отметить, что термин «паразитарная конкуренция» был разработан преимущественно благодаря французским правоведам (И. Сен-Галь, Х. Дежё и Ф. ЛеТурно). Однако характерной чертой французской доктрины в этой области является рассмотрение авторами недобросовестной конкуренции сквозь призму гражданско-правовой ответственности, в качестве генерального деликта[5]. Так, говоря о паразитарной конкуренции, И. Сен-Галь в своей работе «Недобросовестная конкуренция и паразитарная конкуренция» пишет, что необходимо налагать санкции на деятельность участников экономических отношений, которые осуществляют свою деятельность и извлекают прибыль, минимизируя собственные затраты и усилия тем путем использования определенных свойств товаров уже существующего хозяйствующего субъекта[6].

Эта идея получила подтверждение и в судебной практике Франции. Согласно решению Палаты по Торговым делам Кассационного Суда Франции от 26 января 1999 г., «экономическое паразитирование определяется как всякое поведение хозяйствующего субъекта, позволяющее ему извлекать выгоду за счет другого субъекта, а не с помощью с собственных усилий или секрета про- изводства»[7]. То есть здесь не подразумевается ответственность субъекта в классическом понима-

нии законодательства в сфере интеллектуального права. Ведь в сущность паразитарной конкуренции не входит присваивание себе чужой продукции, скорее это получение выгоды именно от пользования определенным образом известностью фирменного наименования или товарного знака конкурента. Другими словами, защита от паразитарной конкуренции предполагает охрану средств индивидуализации, когда ее обеспечение необходимо согласно требованиям добропорядочности и разумности, однако необязательно предусматривается интеллектуальным правом.

Рассматривая паразитарную конкуренцию в праве Франции, также необходимо учитывать специфику национальной правовой системы в области защиты конкуренции, а именно - отсутствие специализированного законодательства о недобросовестной конкуренции, которое не входит в сферу регулирования ордонанса от 1 декабря 1986 г. о свободе цен и о конкуренции; регламентирование недобросовестной конкуренции в целом и паразитарной конкуренции в частности нормами Гражданского Кодекса о внедоговорной ответственности. Это значит, что отсутствует перечень действий, законодательно считающихся актами недобросовестной конкуренции[8]. Данные особенности обосновывают первостепенное значение судебной деятельности, которая во многом на основе прецедентного характера определяет понятие недобросовестной конкуренции как совокупность средств конкуренции, противоречащих закону или обычаям, совершающихся во вред конкуренту[9].

Что касается видов недобросовестной конкуренции, то в современном французском праве помимо паразитарной, добавленной только в ХХ в., выделяют смешение, дискредитацию и дезорганизацию[10] [11]. Основная трудность заключается в способности отличать паразитирование от смешения (имитации). Действительно, состав имитации наиболее тесно граничит с составом паразитирования. Паразитирование - это прежде всего извлечение неправомерной выгоды из использования репутации конкурирующего хозяйствующего субъекта, в то время как имитация в своей основе предполагает придание наибольшего сходства со средством индивидуализации конкурента. Но возможно ли использование чужой репутации без использования близости товарных знаков, наименований и промышленных образцов, присущих имитации как виду недобросовестной конкуренции? Это смешение в теоретических положениях зачастую приводит к таким радикальным выводам, в которые, как утверждает Де Лейссак, категория паразитарной конкуренции не привносит ничего нового в данную типологию11.

Однако такие выводы не совсем оправданы: ведь для практической судебной деятельности в современной Франции именно категория паразитарной конкуренции имеет особую значимость, позволяя более полным образом, учитывая сущность действий всех участников рынка и необходимость охраны публичного интереса, осуществлять правовую защиту средств индивидуализации и приобретенной репутации хозяйствующего субъекта.

Что касается теоретического выделения категории паразитарной конкуренции, то тесная связь с категорией имитации бесспорна. Однако одна категория не подменяет другую, а лишь дополняет, позволяя защитить репутацию хозяйствующего субъекта и не допустить ослабление его товарного знака. Помимо этого паразитарная конкуренция в отличие от имитации не берет за основу намерение хозяйствующего субъекта создать смешение и осуществляется преимущественно в отношении невзаимозаменяемых товаров.

Говоря о сущности паразитирования, справедливо вспомнить и американскую доктрину ди- люции (ослабления права на товарный знак). Ряд авторов отождествляют данные понятия, утверждая, что паразитарная конкуренция есть аналог дилюции во французском праве[12]. Такой вывод делается на основе общности целей, преследуе-

мых доктриной размывания товарного знака и защитой от паразитарной конкуренции - недопущения ослабления различительной способности товарного знака и использования чужого имиджа; а также на возможности предоставления защиты неоднородным товарам - товарам, исключительные права на которые прямо не нарушаются. Более того, и концепции дилюции и паразитирования предполагают защиту конкурентной среды в целом, предоставляя защиту против любого участника рынка. Однако согласиться с мнением об идентичности двух категорий не представляется возможным, так как дилюция - «использование знака лицом, отличным от законного пользователя, что приводит к постепенному аннулированию или рассеиванию индивидуальности знака и его влияния на общественное сознание»[13] - является скорее механизмом защиты общеизвестных товарных знаков, рассматриваемым сквозь призму интеллектуального права. Паразитарная конкуренция видится более емкой категорией, всегда затрагивающей использование репутации компании и предоставляющей защиту от любых недобросовестных действий, отвечающих признакам паразитирования.

Но вернемся к практической важности выделения паразитирования как вида недобросовестной конкуренции. Для этого стоит обратиться к французской судебной практике. Так, опираясь на категории добросовестности и честности, французский Кассационный суд Франции признал паразитарной конкуренцией открытие конкурирующей компанией, производящей хрусталь, магазина в городе Баккара, которое вызывает у потребителей стойкую ассоциативную связь с известной торговой фирмой «Баккара», характеризующуюся многолетней репутацией и высокой различительной способностью своего товарного знака[14]. Подобным образом французская судебная практика признала актом паразитарной конкуренции использование неологизма Olymprix компанией Galec, так как имеет место быть использование репутации Олимпийского комитета Франции, имеющего исключительное право на товарный знак Jeux Olympiques, а также ассоциирование у потребителей категории Olymprix с известным спортивным событием[15]. Также примером признания паразитарной конкуренции на неоднородные товары французской судебной практикой является решение Апелляционного суда Парижа об аннулировании товарного знака Champagne, использованного в области парфюмерии. Производство духов в виде пробки от бутылок с шампанским, названных Champagne, наносит ущерб популярности данного наименования. При этом действия ответчика были расценены как паразитирование на престиже истца[16].

Таким образом, французское право выработало доктрину паразитарной конкуренции как вида недобросовестной конкуренции и впоследствии с помощью судебной практики, имеющей первостепенное значение в сфере защиты конкуренции во Франции, успешно использовало данную категорию для защиты хозяйствующих субъектов.

Но каково же положение дел в РФ? В России правовое регулирование защиты конкуренции строится на нормах Гражданского Кодекса и антимонопольном законодательстве. Так, понятие недобросовестной конкуренции и ее видов прямо закреплено в ФЗ «О защите конкуренции»[17]. Однако классификация, предусмотренная ст. 14 главы 2, представляет собой перечень актов недобросовестной конкуренции, который по своему смыслу является открытым. Понятие недобросовестной конкуренции определяется ст. 4 Закона как «любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли или могут нанести

вред их деловой репутации». Следовательно, хоть ФЗ «О защите конкуренции» и не содержит специального упоминания о паразитарной конкуренции, выделить данную категорию можно на основании определения недобросовестной конкуренции, содержащего признаки паразитарной, охватывающего собой данную категорию.

В доктрине высказывается мнение, что паразитирование соответствует форме, ранее предусматриваемой ФЗ «О защите конкуренции», а именно «продаже, обмену или иному введению в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ, услуг»[18]. В новой редакции Закона данной норме соответствует «запрет на недобросовестную конкуренцию, связанную с использованием результатов интеллектуальной деятельности». Более того, сейчас норма более соответствует характеру паразитарной конкуренции, действий хозяйствующих субъектов на разных товарных рынках; ведь прямым указанием исключено незаконное использование средств индивидуализации, принадлежащих конкуренту. Однако говорить об идентичности с «паразитированием» в данном случае некорректно. Сущность защиты от паразитарной конкуренции сводится к пресечению контрафактных действий, а конкурентное законодательство превращается в альтернативу гражданско-правовых средств защиты, причем с более узким содержанием, так как в рассматриваемую норму включается перечень юридических фактов, наличие которых предопределяет недобросовестную конкуренцию (продажу, обмен или иное введение в оборот товара). Согласно Постановлению Суда по интеллектуальным правам, анализируемую норму нельзя толковать расширительно[19]. Представляется возможным применение данного вывода и к обновленной норме ФЗ «О защите конкуренции», пусть и с оговоркой на улучшение юридической техники и совершение соответствующих действий хозяйствующим субъектом. Что более важно, основной характеристике паразитарной конкуренции, направленности на использование чужой репутации, также не уделяется должного внимания в анализируемой норме (ни в предыдущей, ни в новой редакции).

Важным новшеством российского конкурентного законодательства является и введение запрет на недобросовестную конкуренцию, связанную с созданием смешения (ст. 14.6). Однако, как уже рассматривалось на примере Франции, смешение не может подменить собой «паразитирование».

Также ФЗ «О защите конкуренции» запрещает недобросовестную конкуренцию, связанную с приобретением и использованием исключительного права на средства индивидуализации юридического лица продукции, работ или услуг (ст. 14.4). Предоставляется возможность переплетения данной нормы с категорией паразитирования. Ведь согласно Справке Суда по интеллектуальным правам, «одним из обстоятельств, которые могут свидетельствовать о недобросовестном поведении лица, зарегистрировавшего товарный знак, может быть то, что это лицо знало или должно было знать о том, что третьи лица (третье лицо) на момент подачи заявки на регистрацию обозначения в качестве товарного знака законно использовали соответствующее обозначение для индивидуализации производимых ими товаров или оказываемых услуг без регистрации в качестве товарного знака, а также то, что такое обозначение приобрело известность среди потребителей»[20]. Также в Справке отмечается необходимость установления намерения лица, приобретающего исключительное право на товарный знак, воспользоваться чужой репутацией и узнаваемостью обозначения.

Следовательно, можно сделать вывод, что паразитарная конкуренция в российском законодательстве не находит прямого закрепления, однако тесно связана с выделенными в законодательст-

ве. Более того, шаги к обособлению состава паразитарной конкуренции в российском праве, проявляющиеся в судебной практике, остались вне «четвертого антимонопольного пакета» и нынешней редакции ФЗ «О защите конкуренции». Но основной целью «четвертого антимонопольного пакета» являлась конкретизация форм неправомерного поведения в части недобросовестной конкуренции и сближение понятийного аппарата с практикой применения положений антимонопольного законодательства в Европе[21]. Стоит отметить, что в первой редакции Проекта выделялся состав использования чужой репутации, который, конечно, не является полноценным аналогом «паразитирования» как видом недобросовестной конкуренции и, вероятно, был исключен законодателем по причине его неопределенности. Однако вследствие этого защита участников рынка от паразитарной конкуренции опять осталась без нормативного закрепления, а ведь необходимость такого решения объясняется не только существующей зарубежной практикой, но и подтверждается позициями высших судов РФ.

Так, наиболее известным судебным делом, признающим обоснованность применения состава паразитарной конкуренции в РФ, является спор между Vasheron & Сonstantin и Тессир Партнерс ЛТД, в основе которого лежит использование товарного знака Va^eron Сonstantin в отношении одежды, обуви, головных уборов. Данный товарный знак является сходным до степени смешения с зарегистрированным ранее товарным знаком «Вашерон энд Константин С.А.», имеющим мировую известность как наименование швейцарских наручных часов. Президиум Высшего Арбитражного Суда признал данные действия ответчика актом недобросовестной конкуренции, так как использование товарного знака со сложившейся положительной репутацией и широкой известностью создает возможность создания заблуждения у потребителей. Как следствие суд констатировал недопущение недобросовестного использования экономических преимуществ истца и его известности среди потребителей и аннулировал регистрацию спорного товарного знака[22].

Более того, Суд по интеллектуальным правам в решении по делу между «Вермонт Флауэрз ЭПЗ Ли- митед» и ООО «Торговый дом «Вермонт» от 17 октября 2014 г. прямо признал паразитарной конкуренцией действия компании-дистрибьютора консервированных цветов, имеющую исключительные права на комбинированный товарный знак и пытавшуюся воспрепятствовать правообладателю использовать иные компании для поставок[23].

Интересным также представляется признание актом недобросовестной конкуренцией «прикрепление» к чужому известному товарному знаку, обладающему сильной различительной способностью и положительной репутацией. Так, Федеральный арбитражный суд Московского округа признал недобросовестной конкуренцией использование в рекламном ролике сока компании ООО «Нидан Соки» изображений, сходных до степени смешения с изобразительным товарным знаком известной компании-производителя чемоданов и женских сумок премиум-класса Louis Vuitton Malletier[24].

Стоит отметить, что в последние несколько лет судебная практика зачастую так или иначе обращается к категории паразитирования, признавая правонарушением в сфере конкуренции действия по использованию репутации известных компаний, сопровождающиеся извлечением выгоды из сильной различительной способности средства индивидуализации правообладателей и вызываемой ассоциативной связью у потребителей. Однако в большинстве случаев суды вынуждены обращаться к общей норме о запрете недобросовестной конкуренции, к Парижской конвенции 1883 г., к запрету злоупотребления правом, предусмотренному ст. 10 ГК РФ.

Действительно, согласно ст. 10 ГК РФ не допускается заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Формулировка данной нормы не позволяет однозначно сказать о со-

отношении с недобросовестной конкуренцией. В доктрине[25] существует мнение, что недобросовестные конкурентные действия, запрет которых не выделен в отдельную норму, также являются злоупотреблением правом. Использование в собственных целях, но без затраты своих усилий, промышленного или коммерческого достижения другого лица в таком случае также будет являться злоупотреблением правом. В РФ в целом проблема соотношения злоупотребления правом и паразитарной конкуренции видится частным случаем более глубокой проблемы разграничения недобросовестной конкуренции и злоупотребления, и проявляется она не только в теоретических разработках, но и судебной практике. Согласно пункту 63 совместного Постановления ВС РФ и ВАС РФ № 5/29, суд на основе ст. 10 ГК РФ и имеющихся фактических обстоятельств вправе по собственной инициативе признать действия по регистрации товарного знака злоупотреблением правом или недобросовестной конкуренцией[26]. Данный пункт получил последующее расширительное толкование Президиумом СИПа, и возможность признания судом регистрации товарного знака злоупотреблением приобрела более общий характер, охватывая собой разнообразные случаи недобросовестной регистрации и использования товарных знаков[27]. Таким образом, это делает возможным признание паразитических действий злоупотреблением правом на конкуренцию. Однако является ли защита посредством норм о злоупотреблении правом исчерпывающей? Способствует ли достижению единообразия в правоприменении? Л.А. Новоселова, председатель Суда по интеллектуальным правам, считает данную тенденцию тревожной и способствующей размыванию правовой системы[28]. Ведь такое расширительное использование института злоупотребления правом, подмена им специального регулирования на уровне ФЗ «О защите конкуренции» ведет лишь к правовой неопределенности.

Более того, об особой роли паразитарной конкуренции свидетельствуют и проводимые научно-практические мероприятия по данной проблеме. Так, в 2015 г. тема законодательного регламентирования паразитарной конкуренции в российском праве поднималась в рамках круглого стола «Паразитический маркетинг: основные симптомы и методы борьбы». Активное участие приняли в том числе и судьи Суда по интеллектуальным правам, и представители Федеральной антимонопольной службы[29].

Из этого следует, что значимость регулирования паразитизма в современном конкурентном законодательстве РФ подтверждается и появлением норм «специальных по отношению к Закону о защите конкуренции»[30]. Так, незаконное использование олимпийской символики признается недобросовестной конкуренцией, выражающейся в особых формах, предусмотренных соответствующим Законом[31]. Однако стоит оговориться, что проблема защиты олимпийской символики от недобросовестной конкуренции могла бы быть эффективно разрешена через применение категории «паразитирования» по аналогии с проанализированным опытом Франции (имеется в виду, приведенное выше судебное дело по товарному знаку Jeux Olympiques).

То есть, законодательное закрепление категории паразитарной конкуренции в российском праве пока не нашло своего отражения даже несмотря на активное стремление законодателя к реформированию соответствующих областей конкурентного права, гармонизацию законода-

тельства в антимонопольной сфере с европейским. Однако некоторые эксперты (Д.А. Гаврилов) говорят о необходимости регламентации паразитирования путем включения соответствующей нормы - «использование коммерческой ценности средств индивидуализации другого хозяйствующего субъекта и его деловой репутации в целях привлечения спроса к вводимым в оборот товарам и (или) оказываемым услугам»[32]. Действительно, введение подобной нормы в законодательство РФ будет логичным отражением сложившейся судебной практики, наиболее полным выражением концепции защиты от паразитарной конкуренции, а также будет удовлетворять потребности участников рынка в сфере защиты репутации, поддержания различительной способности средств индивидуализации и недопущения их недобросовестного использования.

Таким образом, очевидно, что в современных реалиях правовое регламентирование защиты от недобросовестной конкуренции играет особую роль. Особо выделятся такой вид, как паразитарная конкуренция, впервые появившийся во Французской доктрине и успешно введенный во французское конкурентное право благодаря судебной практике. Опыт Франции по выделению состава паразитирования был воспринят на международном уровне (ВОИС), а также проявляется в законодательстве и судебной практике других государств.

[1] Конвенция по охране промышленной собственности (заключена в Париже 20 марта 1883 г.), (ред. от 2 октября 1979 г.). Пункт 2 ст. 10-bis.

[2] Там же, п. 3 ст.Ю-bis.

[3] Стратегия развития конкуренции и антимонопольного регулирования в Российской Федерации на период 2013-2024 гг. (утв. Президиумом ФАС России 3 июля 2013 г.). Пункт. 2.1.4.

[4] Типовые положения о защите от недобросовестной конкуренции. С.10 // Официальный сайт Всемирной организации интеллектуальной собственности // URL: http:www.wipo.int.

[5] Christian le Stanc. Propiedad intelectual, competencia desleal, parasitismo: desorden en el derecho frances // Libras y Revistas, 2008 // URL: http://libros-revistas-derecho.vlex.es.

[6] Y. Saint-Gal, Concurrence parasitaire en agissement parasitaire, RIPIA, 1956 n° 25/26 . P. 19.

[7] Cass. Com., 26 janvier 1999, D. 2000, jur., p. 87, obs.

[8] Christian le Stanc. Propiedad intelectual...

[9] Тотьев К.Ю. Недобросовестная конкуренция во Франции и России: сравнительно-правовая характеристика - Законодательство и экономика. 2007. № 2

[10] Roubier P. Theorie generale de Faction en concurrence deloyale // Revue trimestrielle de droit commercial et de droit economique. 1948. P. 541.

[11] De Leyssac Cl. L., Parleani G. Droit du marchc. Paris. 2002. P. 1011.

[12] Perrino M., Rubio N. When Trademark Law goes too far: The Case of Dilution. 2005 // URL: http://www.uni-saarland.de/.

[13] АндрощукГ.А. Шкляр С.В. Конкурентное право: защита от недобросовестной конкуренции. Научно-практическое издание К.: Юстиниан, 2012 . С. 66.

[14] Cour de Cassation, Chambre commerciale, du 17 mai 1982, 80-12.556, Publie' au bulletin.

[15] Cour de Cassation, Chambre commerciale, du 31 octobre 2006, 04-18.043, Ine'dit.

[16] Григорьев А.Н. Духи «Шампанское» от Ив Сен Лорана // Патентное дело. 1995. № 3. С. 47-49.

[17] Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ (ред. от 13 июля 2015 г.) «О защите конкуренции». П. 9. Ст. 4. Ст. 14.

[18] Чудинов О.Р. Виды недобросовестной конкуренции в соответствии с гражданским правом Франции - Российский юридический журнал. 2011, № 2.

[19] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 2 сентября 2014 г. № С01-208/2013 по делу № А40-158330/2012.

[20] Справка по вопросам недобросовестного поведения, в том числе конкуренции по приобретению и использованию средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (утв. постановлением президиума Суда по интеллектуальным правам от 21 марта 2014 г. № СП-21/2).

[21] Паспорт проекта Федерального закона № 602468-6 «О внесении изменений в Федеральный закон ”О защите конкуренции”, иные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации».

[22] Постановление Президиума ВАС РФ от 24 апреля 2012 г. № 16912/11 по делу № А40-73286/10-143-625, Вестник ВАС РФ. 2012. № 8.

[23] Постановление Президиума Суда по интеллектуальным правам от 2 февраля 2015 г. № С01-1377/2014 по делу № СИП-279/2014.

[24] Постановление ФАС Московского округа от 5 августа 2009 г. № КГ-А41/4778-09 по делу № А41-5137.

[25] Голикова О.В. Конкурентное право. 2011. № 1. Недобросовестная конкуренция и злоупотребление правом // URL: http://www. center-bereg.ru/.

[26] Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 26 марта 2009 г. № 5/29 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации».

[27] Постановление Президиума Суда по интеллектуальным правам от 8 мая 2015 г. по делу № СИП-184/2013.

[28] Плешанова Ольга. Защита интеллектуальных прав пошла путем злоупотребления. 25 ноября 2015 г. // URL: https://zakon.ru/.

[29] Круглый стол «Паразитический маркетинг: основные симптомы и методы борьбы». 3 марта 2015 г. // URL: http://www. iccwbo.ru/.

[30] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 19 июля 2011 г. № 3255/11, Вестник ВАС РФ, 2011 г. № 10.

[31] Федеральный закон РФ от 1 декабря 2007 г. № 310-ФЗ «Об организации и о проведении XXII Олимпийских зимних игр и XI Паралимпийских зимних игр 2014 года в городе Сочи, развитии города Сочи как горно-климатического курорта и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Ч. 1. Ст. 8.

[32] Гаврилов Д.А. Правовая защита от недобросовестной конкуренции в сфере исключительных прав на средства индивидуализации и иные объекты промышленной собственности: монография. Норма: ИНФРА-М, 2014. С. 106.