До принятия христианства на Руси наказание осуществлялось по языческим обычаям, одним из древнейших среди которых был обычай кровной мести, соответствовавший нравам и духу восточных славян. Женщину, совершившую преступление, наказывали, как правило, по своему усмотрению ее близкие родственники: муж, отец или брат.

Наиболее сурово карались убийство и покушение на него. Хотя подобные преступления совершались женщинами крайне редко, в продолжении Повести временных лет описано неудавшееся покушение на князя Владимира его жены Рогнеды (примерно в 987 г.). Женщина решилась на мужеубийство из чувства мести за убитых отца и братьев, а также поруганную честь. По традиции за попытку убийства мужа ее должен был казнить (заколоть мечом) сам князь. Однако Рогнеду спас от расправы малолетний сын Изяслав. Княжич встал на защиту матери: убивать жену при сыне Владимир не решился. Бросив меч, князь тем самым не выполнил требований языческого закона. Затем Владимир собрал бояр, которые посоветовали ему простить виновную «для сего младенца», и дать «имъ въ Уделъ бывшую область отца ея»1.

В «государственной» Руси правовой статус женщины как главной представительницы семьи, которую утвердившаяся христианская церковь взяла под свое особое попечение, являлся по преимуществу предметом церковного права, но имел место и в светском законодательстве. Русская Правда, важнейший памятник древнерусского права, определила женщине равное с мужчиной положение. Статья 83 ее Троицкого списка гласила: «Аже кто убиет жену, то тем же судом судити якоже и мужа, аже будет виноват: то полвиры, 20 гривен»2. Хотя вторая часть

Карамзин Н.М. История государства Российского: В XII т. Т. I. СПб., 1819. С. 207.

Русская Правда. Текст Русской Правды на основании 4-х списков разных редакций. М., 1846. URL: http://www.runivers.ru/bookreader/book452082/#page/12/mode/1u (дата обращения: 23.09.2014).

этой статьи дала основания некоторым исследователям объяснять ее содержание не в пользу женщины, ценившуюся в половину мужчины. Но такая трактовка, по мнению А.В. Добрякова, «лишает смысла саму статью, где вторая часть... будет противоречить первой»1.

Светские источники права XI-XV вв. (Русская Правда, Двинская уставная грамота, Псковская судная грамота и др.) специально не оговаривали размеры ответственности за преступления именно женщин. Иными словами, предусмотренные данными правовыми актами виды наказания (преимущественно штрафы) не дифференцировались в зависимости от пола, но имели индивидуальный характер. И хотя к женщинам светская судебная власть на Руси относилась снисходительнее, чем к мужчинам, представительницы всех сословий, за исключением рабынь (холопок), считались дееспособными лицами, и по этой причине самостоятельно несли ответственность за преступные деяния.

Однако в правовых и литературных источниках той эпохи содержатся упоминания о наказании женщин не только за собственные проступки, но и об ответственности за преступные деяния их ближайших родственников, прежде всего, мужей. Так, согласно ст. 5 Пространной редакции Русской Правды, преступник, уличенный в «разбое без сва- ды» (предумышленном убийстве с захватом чужого имущества), выдавался общиной вместе с женой и детьми на поток и разграбление: «Будеть ли сталь на разбои безъ всякая свады, то за разбойника люди не платять, но выдадять и всего съ женою и с детми на потокъ и на разграбление»2.

Если поток (от слова «поточи» - заставить бежать) означал изгнание, а позднее и заточение (лишение свободы, заключение под стражу), то разграбление завершалось не только конфискацией имущества, принадлежавшего семье преступника, но и превращением его жены и детей в холопов.

Примечательно, что в текстах новгородских берестяных грамот

XV вв. содержатся упоминания об уплате свободными женщинами штрафа за родственников-мужчин. В частности, новгородка Анна, поручившаяся за своего зятя, вынуждена была заплатить вместо него штраф (грамота № 531), «жена Смолига уплатила штраф в 20 гривен за своего мужа» (грамота № 603)3.

Добряков А.В. Русская женщина в домонгольский период. СПб., 1864. С. 9.

Русская Правда. Текст Русской Правды на основании 4-х списков разных редакций.

См.: Пачкунова Э.Е. Место и роль женщины в жизни новгородского общества

XIV вв. на материале берестяных грамот // Труды научной конференции студентов и аспирантов «Ломоносов-99». История: Сб. тез. М., 1999. С. 40.

Жены, матери и дети разделяли участь мужей, сыновей и отцов, побежденных в политической борьбе. Например, плененные в 1129 г. князем Мстиславом Владимировичем, сыном Мономаха, в 1130 г. полоцкие князья Давыд, Святослав и Ростислав были высланы в Константинополь вместе с женами и детьми1.

Сложно установить роль в княжеских интригах наложницы галицкого князя Ярослава Осмомысла Анастасии, однако в 1173 г. обвиненная местной знатью в «ворожбе» она была казнена. Как сообщал боярин Святополк бежавшему в Польшу Владимиру, сыну Ярослава: «А се твой ворог Настаська - галичани же, накладъше огнь сожгоша ю»2. Преследования за политические разногласия распространялись также и на жен опальных бояр в Новгородской Республике. Так, в 1215 г. горожане «в гневе на тысяцкого Якуна пошли на дом и, не найдя самого его, взяли жену»3.

С введением на Руси православия в качестве официальной государственной религии большая группа правонарушений (против семейных отношений, нравственности, веры, церкви и др.), за которые женщина обязывалась нести наказание наравне с мужчинами, была отнесена к сфере церковной юстиции. Наиболее распространенными в женской среде являлись «греховные» преступления в сфере половой морали - прелюбодеяние и блуд4. Церковью предусматривались строгие санкции за сексуальные отношения не только в кругу кровных, но и духовных родственников. Так, Законом судным людем (IX в.)5 была определена мера ответственности за вступление в половую связь крестных отца и матери: «Если кто возьмет в жены свою куму, то по светскому закону следует обоим отрезать нос и разлучить, а по церковному закону разлучить и в пост на 15 лет отдаются...» (§ 7)6.

См.: Мстислав Владимирович Великий. URL: http://www.club-cristall.ru/prjevizda/ Мстислав_Владимирович_Великий (дата обращения: 23.09.2014).

Дмитриев Л.А. Владимир Ярославович. URL: http://feb-web.ru/feb/slovenc/es/es1/ es1-2101.htm (дата обращения: 23.09.2014).

Добряков А.В. Русская женщина в домонгольский период. С. 76.

В Ветхом Завете (7-я заповедь Моисея - «не прелюбодействуй»: см. Исх. 20:14; Втор. 5:18) не проводится четкой границы между понятиями прелюбодеяния и блуда. В Новом Завете и последующих библейских толкованиях прелюбодеянием стали считать супружескую измену, блудом - плотские отношения вне брака (как телесно, так и мысленно). К блуду относят также гомосексуализм, рукоблудие, скотоложество, проституцию, кровосмешение.

Древнейший из письменных законодательных памятников среди славянских народов, созданный в Болгарии вскоре после принятия христианства в 865 г., именуемый еще Судебником царя Константина.

Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Древность и Средние века) / Сост. В.А. Томсинов. М., 1999. С. 377.

Согласно Пространной редакции Устава князя Ярослава Владимировича «О церковных судах» (ХП в.)1 женщина, виновная в прелюбодеянии, присуждалась духовным судом направлению в «дом церковный»2. «Аже поидеть жена от своего мужа за иныи муж или иметь блясти от мужа, ту жену поняти в дом церковный» (ст. 10). Такому же наказанию подвергалась женщина, сожительствовавшая одновременно с двумя братьями (ст. 27) или иноверцем (ст. 19), незаконно вступившая в брак (ст. 9), незамужняя женщина (девка или вдова), занимавшаяся блудом либо родившая внебрачного ребенка (ст. 5).

Устав Ярослава сохранил наказание за упомянутую в Законе судном людем связь между духовными родителями ребенка (кумом и кумой). Однако законодатель ограничил кару в отношении этих лиц 12 гривнами штрафа в пользу митрополита и наложением епитимьи3 на виновных без указания ее сроков (ст. 13). Высшей ставкой штрафа в пользу церкви, равной 40 гривнам, наказывалось вступление в брак близких родственников («аще ближний род поимется»), который признавался недействительным, а на виновных налагалась епитимья (ст. 16).

Более строго женщины карались за детское «душегубство»: «Тако же и женка без своего мужа или при мужи дитяти добудеть, да погубить, или в свиньи ввержетъ, или утопить, обличивши, пояти (и) в дом церковный, а чим ю паки род окупить» (ст. 6). Иными словами, если женщина без мужа или при муже рождала внебрачного ребенка и убивала его каким-либо образом (делала искусственный выкидыш, скармливала свиньям, утапливала), то после обличения отправлялась в церковный дом (монастырь) и содержалась там до выкупа ее родственниками.

Равная ответственность за кражи важных в крестьянском быту хозяйственных ценностей (хлеба, конопли, льна, полотна и пр.) возлагалась духовным судом как на лиц мужского, так и женского пола («тако же и женка»). Штраф в сумме от 3 до 12 гривен уплачивался виновным в воровстве в пользу митрополита (ст. 32-33). К компетенции церков-

См.: Пространная редакция Устава князя Ярослава Владимировича «О церковных судах» // Российское законодательство X-XX веков. Т. 1. М., 1984. С. 189-193.

Летописные свидетельства и памятники права не донесли до нас сведений о том, где располагался такой дом (при епископском дворе или монастыре), каковы были условия и сроки содержания в нем заключенных. Наиболее основательным представляется предположение Н.С. Суворова о том, что лица, принимаемые в «дом церковный», должны были своим трудом отрабатывать епископу вынесенное в их отношении взыскание. Срок содержания виновной женщины в церковном доме не всегда ставился в зависимость от внесенного выкупа со стороны родственников (которых могло и не быть), а в большей степени был сопряжен с церковными правилами о сроках покаяния виновных в подобных преступлениях.

Церковное наказание в виде длительной молитвы, поста, покаянных поклонов и др.

ного суда относилась и кража, совершенная в семье - женою у мужа. Виновная в этом преступлении, по судебному решению, кроме 3 гривен пени судье подлежала наказанию еще и мужем: «Аще жена мужа крадеть и обличити ю, митрополиту 3 гривны, а муж казнить ю, и про то не разлучити» (ст. 36).

Вероятно, в связи с тем, что характер женских потасовок отличался от мужских, например они кусали или царапали друг друга, сдирали кожу («одеранье»), в Уставе Ярослава драка между мужчинами «по-женьскы» выделена в особую статью. Этим же нормативным актом были введены штрафы женщинам, «распускавшим руки»: 3 гривны - за побои, нанесенные ими собственному мужу, и 6 гривен - за избиение другой женщины (ст. 40-41).

Среди исповедных вопросов к «женам» встречаются наказания тем из них, которые «лаяли», «бились», «плюнули на лице» посторонним мужчинам и своему мужу. В требниках (богослужебных книгах) содержится упоминание о наказаниях женщины за избиение «отца духовного» и за «срамословие» ему. За словесное оскорбление («или укорила еси чужаго мужа») налагалась епитимья - 12 поклонов1.

Церковные источники предусматривали взаимную ответственность супругов за проступки, совершенные одним из них: «Достоит жене мужу своему помочь терпети опитемьи и мужу жене своеи достоит велми волею, яко ж друг другу, брат брату добро есть тако»2.

С утверждением на Руси христианства ужесточилось наказание за преступления против веры и церкви. Из них к «женским» относили обычно различные виды магии (чародейство, ведовство, волхование) и траволечение (зелейство). По церковным представлениям женщины легче входили в сношения с дьяволом. В частности, в Лаврентьевской летописи под 6579 (1071) годом указывалось, что «паче же женами бесовская волешбенья бываютъ, искони бо бесъ жену прелсти, си же мужа; тако в си роди много волхвуютъ жены чародейством, и отравою, и иными бесовьскими козньми»3. Устав Ярослава «О церковных судах» разрешал мужу, уличившему свою жену в колдовстве, наказывать ее по своему усмотрению, но не до смерти: «Аще жена будеть чародеица, наузница, или волхва, или зелейница, муж, доличив, казнить ю, а не лишиться» (ст. 38). Иными словами, строгость кары определялась отношением супруга к своей второй половине. О необходи-

См.: Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. С. 148.

Там же. С. 149.

Полное собрание русских летописей. Т. 1. Лаврентьевская и Троицкая летописи. СПб., 1846. С. 77.

мости церковного наказания за волхование упоминается в «Слове о злых дусех», составленном в XII в. митрополитом Кириллом1. В ХШ в. Серпион Печерский (Владимирский) осуждал практиковавшийся на Руси языческий способ определения виновности женщины в колдовстве с помощью «испытания водой»: «Вы же воду послухомь постави- сте и глаголете: аще утапати начнетъ, неповинна есть; аще ли попло- веть - волхвовь есть»2. Использование при решении подобных тяжб в качестве доказательства вины свидетельств не «боготворенаго» человека, а обращение к воде («бездушну естьству») позволяло признать невиновной лишь тонущую. В этом, по мнению проповедника, проявлялось маловерие судей, вовлекавшее их самих в «душегубство», поскольку «правила божественаго» повелевали осуждать человека на смерть при наличии многих свидетелей.

Ответственность за совершение «серьезных» религиозных преступлений (чародейство, волхование, распространение ересей) постепенно усиливалась и была повышена до смертной казни. При существовании христианских запретов на пролитие крови основным способом ее совершения стало сожжение, применялись также утопление и закапывание в землю. Но под влиянием язычества на Руси имели место и варварские казни противников церкви. Память об этих жестоких расправах сохранил народный эпос. Например, в былине «Добрыня и Марина Игнатьевна» содержится описание того, как герой «учил» свою молодую жену, «еретницу, безбожницу». Вначале он отсек ей руку, затем ноги, губы, нос, голову и «этот язык не надобен, знал он дела еретическия»3.

Преследование «развратителей христианской веры» и «хулителей церкви» получило соответствующее нормативное закрепление. Одно из первых упоминаний о наказании за подобные преступления, датируемое 1284 г., содержится в одной из ранних редакций «Кормчей книги»: «Иже кто иметь еретическое писание у себя держати, и волхвова- нию его веровати, со всеми еретики да будет проклят, а книги те на темени их сожещи»4. «Святые правила святых апостолов», упомянутые в летописи за 1438 г., предписывали вероотступников «огнемъ сжещи,

См.: Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964. С. 31.

Слова и поучения Серапиона Владимирского. URL:http://lib.pushkinskijdom.ru/ Default.aspx?tabid=4963 (дата обращения: 23.11.2014).

Народные былины о русских могучих богатырях / Сост. Н.Ф. Бунаков. СПб., 1915. С. 70.

Лютова К.В. Спецхран библиотеки Академии наук: из истории секретных фондов. URL: http://vivovoco.ibmh.msk.Su/VV/BOOKS/LUTOVA/LUTOVA_1.HTM#7 (дата обращения: 25.11.2014).

или живаго въ земли засыпати»1. Возможно, что эти и подобные им документы служили правовым основанием для наказания женщин, обвиненных в колдовстве. Например, весной 1443 г. по обвинению в чародействе князь Иван Андреевич «поймалъ Андрея Дмитреева и жену его Марью сжегъ, на Мироносицы, в Можайске»2.

На женщин-чародеек в Древней Руси возлагалось также и бремя ответственности за последствия наводнений, засух, неурожаев, эпидемий и пр. Это помогало духовенству поддерживать веру в народе в то, что колдуны и ворожеи способны на любые поступки против веры. Порицая чародейство как грех, церковная власть требовала наказания лиц, уличенных в «богомерзких» делах, допуская жесткие расправы над ними. В случае природных катаклизмов такие люди становились мишенью народного гнева. Особо рьяных ворожей могли побить или оттаскать за волосы, а повинных в гибели людей подвергали «огненной казни». В частности, в 1024 г. народ избил «лихих баб» в Суздальской земле; подобная история произошла в 1071 г. и в Ростовской земле3. В Псковской второй летописи под 1411 г. содержится упоминание о том, что «псковичи сожгоша 12 жонке вещих»4. Они были обвинены в напу- щении на город «черной смерти» (чумы).

Что касается положения женщины-рабыни на Руси, то оно было далеко не отрадным. Правдою Ярослава нанесшая обиду свободному человеку раба предоставлялась его полной воле. Он мог ее безнаказанно убить даже при первой встрече5. В период правления Мономаха за подобное преступление раба уже не лишалась жизни, а подвергалась телесному наказанию или обязывалась выплатить гривну кун6. Вместе с тем раба могла обратиться за помощью и в суд. Подобный пример содержится в сказании о святых Борисе и Глебе. Одна раба работала по приказанию своей госпожи в день святителя Николая, и явившиеся к ней Борис и Глеб наказали ее: она лишилась руки и не могла больше работать. Видя это, госпожа прогнала женщину, взяв взамен ее сына, рожденного свободным. Раба обратилась к суду и «судящии не послабили тому такому быти», они лишили госпожу денег, которых стоила раба, и вместе с сыном дали ей свободу, так как она была наказана, ис-

Полное собрание русских летописей. Т. 6. Софийские летописи. С. 161-162.

Там же. С. 170.

См.: Новомбергский Н.Я. Врачебное строение в допетровской Руси. Томск, 1907. С. 17.

Полное собрание русских летописей. Т. 5. Псковская и Софийская летописи. С. 22.

См.: Добряков А.В. Русская женщина в домонгольский период. С. 101.

См.: Там же. С. 101-102.

полняя неволей приказание1. Однако принимая рабу под свою защиту, древнерусское право отказывало ей в личных правах, которые являлись принадлежностью лишь свободной женщины. Ответственность за проступки, совершенные холопкой, возлагалась на ее владельца. Даже в случае, когда раб обличался в воровстве, а его жена и дети не знали об этом, их не выдавали за преступление мужа и отца: «Аже холопъ крадеть кого любо, то господину выкупати и любо выдати и, с ким будеть кралъ, а жене и детем не надобе, но оже будуть с нимь крали и хоронили, то всехъ выдати, паки ли а выкупаеть господинъ; аже будуть свободнии с нимь крали или хоронили, то князю въ продаже» (ст. 115)2.

По мере распространения христианства забота духовенства о рабынях несколько улучшила их положение. Церковные власти стремились устанавливать семейность в отношениях хозяина к рабам, призывали заботиться о них как членах семьи не только с материальной точки зрения, но и нравственной. Так, в «Поучении владыки Сарайскаго Матфея», помещенном в одном из рукописных сборников XV в., содержится следующее наставление: «Чадя мои, еще вы глаголю: челядь свою кормите, якоже и до сытости им давайте, и обувайте. Или холопа вашего убиют у татбы или робу, то за кровь его тебе отвещати и за душу его»3.

Таким образом, к особенностям наказания женщин в Древней Руси следует отнести: отсутствие дифференциации видов наказаний по признаку пола; повышенные санкции за совершение преступлений против веры и церкви; большую снисходительность светской судебной власти к женщинам по сравнению с мужчинами; прямую зависимость степени ответственности преступницы от ее социального и семейного статуса; отнесение большинства преступлений, за которые женщина обязывалась нести наказание, к сфере церковной юстиции; применение в отношении лиц женского пола преимущественно таких видов наказаний, как штраф и епитимья.

См.: Добряков А.В. Русская женщина в домонгольский период. С. 103.

Русская Правда. Текст Русской Правды на основании 4-х списков разных редакций.

Макарий (Булгаков М.П.). История русской церкви [соч.]. Т. 5. [В период постепенного перехода ее к самостоятельности. 1240-1589. Отд. 1] В период монгольский [1240-1448]. Кн. 2. СПб., 1866. С. 417.