Проблема квалификации исследуемого нами преступления является не только одной из наиболее сложных в уголовном законодательстве нашей страны, но и наиболее значимой для практического расследования и судебного разбирательства.

Основное правовое определение понятия квалификации преступления заключается в том, что именно при квалификации происходит официальное признание компетентными правоохранительными органами юридического факта преступления, который порождает по­рядок применения норм уголовного права об ответственности лица, совершившего обще­ственно опасное деяние[1]. Квалификация преступлений - это установление конгруэнтности между совершенным общественно опасным деянием и деянием, предусмотренным в законе как преступление. А.В. Наумов и А.С. Новиченко считают, что «правовая норма - объектив­ное средство формирования правовой оценки, выражающейся в квалификации деяния, ее объективный эталон истинности»[2].

Точная квалификация совершенных преступлений является одним из средств, реа­лизующих социальную справедливость, обеспечивающих законность, охрану прав и ин­тересов граждан, в том числе несовершеннолетних[3].

Таким образом, необходимое и решающее условие правильного применения норм ис­следуемого преступления, совершенного несовершеннолетним осужденным - это точный социально-правовой анализ признаков совершенного им преступления. Вместе с тем уста­новление тождества фактических обстоятельств совершенного несовершеннолетним осуж­денным преступления и признаков соответствующей уголовно-правовой нормы выступает основным условием соблюдения законности при отправлении правосудия в отношении несо­вершеннолетнего по исследуемому нами преступлению.

Квалификация как применение нормы права, включающей в себя принятие решения и закрепление этого принятого решения в уголовно-процессуальном документе, находит даль­нейшее воплощение в наиболее важном акте применения нормы права - судебном пригово­ре, в котором непосредственно дается государственная оценка совершенному несовершен­нолетним деянию с учетом всех необходимых процессуальных процедур\В связи с этим квалификация интересующего нас преступления, совершенного несовершеннолетним осуж­денным, производится на всех стадиях уголовного процесса, где компетентные должностные лица правоохранительных органов реализуют при этом все этапы применения в отношении несовершеннолетних норм права, подводя под нее конкретный случай.

Отношение общества и государства к процессу применения норм уголовного законо­дательства в отношении несовершеннолетних - это проявление политической воли, ее линии и направления, определяемых ее значимостью для подрастающего поколения. В условиях демократического правового государства точное соблюдение закона является конституцион­ным принципом, закрепленным в ст. 15 Конституции Российской Федерации[4] [5].

Квалификация действий несовершеннолетнего по дезорганизации деятельности учре­ждений, обеспечивающих изоляцию от общества, есть официальное признание факта возник­новения определенных уголовно-правовых отношений между несовершеннолетним осужден­ным и государством, и вместе с тем она выступает как юридическая социально-политическая оценка этого решения. На основании этого проблемы конструирования ст. 321 УК РФ могут привести к ошибке при квалификации указанного преступления и повлечь не только назначе­ние неправильной меры наказания несовершеннолетнему, но и целый ряд других негативных последствий как для несовершеннолетнего осужденного, так и для государства.

Возникшие уголовно-правовые отношения между несовершеннолетним, совершив­шим исследуемый нами состав преступления, и государством, которые вытекают из факта совершения преступления несовершеннолетним, направлены на реализацию взаимных прав и обязанностей этих субъектов в связи с применением уголовного закона по факту соверше­ния данного преступления. Следовательно, юридическим фактом, порождающим возникно­вение такого уголовно-правового отношения, выступает совершение конкретным несовер­шеннолетним осужденным интересующего нас преступления, где субъект уголовно­правового отношения с одной стороны - несовершеннолетний, совершивший дезорганиза­цию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, а с другой - госу­дарство в роли уполномоченного им органа с определенными компетентными обязанностя- 1

ми .

Содержание такого уголовно-правового отношения составляют корреспондирующие права и обязанности субъектов, при том что определенному праву одного из субъектов соот­ветствует сходная обязанность противостоящего субъекта. Так, например, государство имеет право потребовать от правонарушителя, в том числе несовершеннолетнего, отчитаться в со­деянном им преступлении, а также подвергнуть его осуждению и мерам уголовно-правового принуждения. Данному праву государства соответствует обязанность несовершеннолетнего правонарушителя отчитаться перед государством в содеянном им преступлении и затем под­вергнутся осуждению и мерам уголовно-правового принуждения. При этом несовершенно­летний правонарушитель обладает правом отвечать только на основании нарушенного зако­на и в пределах, очерченных законом[6] [7]. Этому праву лица, совершившего дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, соответствует обязан­ность государства ограничить рамки своих претензий к правонарушителю пределами, очер­ченными законом. Эти пределы и находят свое выражение в правильной квалификации его действий.

Перечисленные правила квалификации исследуемого нами преступления, совершае­мого несовершеннолетним, также применимы и к взрослым лицам, но за исключением необ­ходимости установления точного возраста несовершеннолетнего, а также его психического и физического развития, от чего будет зависеть наступление уголовной ответственности, так как установление возраста входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию по де­лам несовершеннолетних. При этом нужно учитывать, что лицо считается достигшим воз­раста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, то есть с ноля часов следующих суток. В связи с этим при установлении судебно-медицинской экспертизой возраста подсудимого «днем его рождения считается последний день того года, который назван экспертами, а при определе­нии возраста минимальным и максимальным числом лет суду следует исходить из предлага­емого экспертами минимального возраста такого лица»[8].

Все преступления, перечисленные в ч. 2 ст. 20 УК РФ, ответственность за которые насту­пает с четырнадцати лет, являются умышленными, поэтому действия несовершеннолетних, со­вершивших указанные в данной статье преступления, могут быть квалифицированы только при доказанности умысла на это.

Возникают определенные трудности в вопросах квалификации действий подростков в возрасте от 14 до 16 лет за совершение дезорганизации деятельности учреждений, обеспечива­ющих изоляцию от общества, за которое ответственность наступает с 16-летнего возраста. При квалификации преступлений, особенно совершенных лицами в возрасте от 14 до 16 лет, нельзя руководствоваться такими правилами, как конкуренция общей (родовой) и специальной (видо­вой) норм, части и целого и др. Например, 15-летний подросток, отбывающий наказание в виде лишения свободы в воспитательной колонии или заключенный под стражу, ознакомленный с требованиями, предъявляемыми к несовершеннолетним осужденным, прекрасно понимающий, что можно делать и что нельзя, применяет насилие, не опасное для жизни и здоровья сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им слу­жебной деятельности. Представляется, что такие действия нельзя квалифицировать по ч. 2 ст. 321 УК РФ, так как уголовная ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, наступает с 16 лет, а значит, действия несовершенно­летнего по дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, не образуют состава преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ. Следовательно, встает во­прос о том, как квалифицировать данное деяние, на который до сегодняшнего дня законодатель не может ответить. Такое же положение дел относится и к ч. 1 ст. 321 УК РФ.

Объективная сторона ч. 1 ст. 321 УК РФ характеризуется следующими действиями: 1) применение насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного; 2) угроза примене­ния в отношении его насилия. Для признания лица виновным в совершении этого преступле­ния достаточно наличия одной из указанных в норме форм преступного поведения.

А.И. Кулагин считает, что насилие при терроризировании может совершаться в двух видах: физическом и психическом. Физическое насилие выражается в противоправном энерге­тическом воздействии на организм потерпевшего против его воли. Психическое насилие пред­ставляет собой противоправное информационное воздействие на психику потерпевшего про­тив его воли. Необходимо отметить, что в отдельных случаях психическое насилие как и фи­зическое может оказать вредное воздействие на организм человека[9] [10].

Под угрозой применения насилия в отношении осужденного с целью воспрепятство­вать его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности, а также в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей или его близких понимаются случаи выражения намерения применить любую физическую силу с це­лью запугивания потерпевшего.

Таким образом, деяние признается общественно опасным, если оно причиняет вред, либо может создать реальную угрозу причинения такого вреда охраняемым уголовным зако­ном общественным отношениям.

Для правильного применения норм исследуемого преступления не обязательно, чтобы в результате таких угроз несовершеннолетние осужденные стали принимать реальные меры по нарушению режима отбывания наказания в ВК и правил внутреннего распорядка. Пре­ступление необходимо считать оконченным с момент высказывания реальной угрозы, в не­зависимости от того, удалось ли с ее помощью достичь преследуемой цели.

Считаем целесообразным согласиться с мнением С.В. Назарова, считающего, что

угроза - это деяние индивидуальное, всегда обращенное к какому-то конкретному лицу или 2

кругу лиц .

Под применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, к указанным ранее лицам следует понимать нанесение как одного удара, так и многократных ударов, причи­нивших физическую боль, иные насильственные действия, связанные с причинением потер­певшему физической боли, и т. п.

Например, А.А. Горбунов считает, что в содержание насилия, не опасного для жизни или здоровья потерпевшего, влекущего за собой наступление ответственности по ч. 1 или ч. 2 ст. 321 УК РФ, должны входить: побои, иные насильственные действия, причиняющие фи­зическую боль, совершенные различными даже самыми жестокими и корыстными способа­ми, повлекшие утрату трудоспособности[11].

Отметим, что при совершении насильственных преступлений виды физического и психического насилия, как правило, сочетаются друг с другом. Особым видом насилия при дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, высту­пает глумление и издевательства, являющиеся унижением человеческого достоинства, до­стигаемого при помощи как физического, так и психического воздействия на потерпевшего.

Следовательно, указанные составы исследуемого нами преступления выходят за гра­ницы уголовного законодательства нашей страны, регламентирующего ответственность несовершеннолетних, так как данные деяния нельзя квалифицировать ни по видовому (ч. 1, 2 ст. 321 УК РФ), ни по родовому (ст. 111, 112 УК РФ)составу преступления.

Отношения между осужденными бывают самыми разнообразными. В деятельности ВК не­редко осужденные применяют насильственные действия сексуального характера как месть за со­действие администрации. Как мы видим, насилие здесь налицо, однако практика не связывает та­кие действия с дезорганизацией деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от обще­ства, что, по нашему мнению, не совсем правильно. Подобные деяния по сути очень близки к со­держанию анализируемого состава преступления. Однако уголовные дела в подобных случаях ча­сто не возбуждаются. К сожалению, администрация пытается скрыть данные факты, ограничива­ясь лишь дисциплинарными взысканиями.

Подростки в возрасте от 14 до 16 лет, совершившие исследуемое нами преступление, могут нести уголовную ответственность лишь по признакам объективной стороны ч. 3 ст. 321 УК РФ, выражающимся в совершении преступления организованной группой либо с применением насилия, опасного для жизни и здоровья осужденного с целью воспрепятство­вать его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности, а также в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей или их близких.

Например, подросток в возрасте от 14 до 16 лет в составе организованной группы применяет насилие к сотруднику места лишения свободы или места содержания под стра­жей, или к другому осужденному с целью воспрепятствовать его исправлению. Только в этом случае законодатель предусмотрел ответственность несовершеннолетних. Данное пре­ступление следует квалифицировать не по ч. 3 ст. 321 УК РФ, а по ч. 3 ст. 111 УК РФ[12]. Сле­довательно, наблюдается обратный порядок, то есть действия, подпадающие под видовой состав из-за возрастного признака субъекта, квалифицируются по родовому составу.

Общее правило для квалификации преступлений при конкуренции части и целого не всегда применимы к преступлениям несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет.

Так, если подросток, не достигший шестнадцатилетнего возраста, совершает исследуемое нами преступление в составе организованной группы, а группа непосредственно вооружается в целях применения насилия, то по общему правилу преступление, предусмотренное ст. 321 УК РФ, должно трансформироваться в более тяжкое - бандитизм (ст. 209 УК РФ). Например, в 2007 г. в Биробиджанской воспитательной колонии произошла массовая драка несовершеннолетних осужденных в помещении клуба, в результате которой воспитанникам, работающим в клубе, бы­ли нанесены телесные повреждения различной тяжести. При осмотре места происшествия были обнаружены палки с вбитыми в них гвоздями, что свидетельствует о предварительной подготов­ке преступления[13]. Его действия нельзя квалифицировать по ст. 209 УК РФ, так как и за дезорга­низацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, ответственность наступает с шестнадцатилетнего возраста. Он будет нести уголовную ответственность за факти­чески совершенное преступление по соответствующим статьям УК РФ, составляющим части це­лого (разбой, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).

Приведенные ситуации квалификации общественно опасных деяний, совершенных под­ростками рассматриваемой возрастной категории, свидетельствуют о том, что не всегда приме­нимо общее правило квалификации преступлений при конкуренции норм, являющихся частью и целым относительно друг друга. В соответствии с этим правилом если из двух или множества норм одна охватывает все совершенные деяния, количество и общественную опасность всех по­следствий, а другая отдельные части деяния, только некоторые из последствий, то есть часть от целого, то по общему правилу теории квалификации преступлений применяется норма, которая охватывает с наибольшей полнотой все фактические признаки совершенного общественно опас­ного деяния. Так, более широким и полным по объему и характеру действий будет такое деяние, как дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, по сравнению с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью, а по объекту и характеру дей­ствий - массовые беспорядки по сравнению с хулиганством. Однако если подросток с 14 до 16 лет будет принимать активное участие в массовых беспорядках, дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, его действия квалифицируются как хули­ганство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, когда таковое имеется. С практиче­ской позиции правоприменительных органов подобный подход при квалификации преступле­ний 14-15-летних подростков объясняется тем, что ответственность за данные преступления наступает с 16-летнего возраста и эти преступления, как правило, двухобъектны или включают в себя тот или иной самостоятельный состав как часть объективной стороны (например, часть объективной стороны дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества). Если учесть, что всякое преступление нарушает нормальное функционирование множества общественных отношений или ставит их в опасность такого нарушения, что свиде­тельствует о многообъектности всех преступлений, фактически пределы ответственности 14-15­летних подростков могут выходить далеко за пределы ст. 20 «Возраст, с которого наступает уго­ловная ответственность» УК РФ. В конечном итоге это стирает грань пределов ответственности несовершеннолетних от 14 до 16 лет.

Определенную сложность представляет квалификация действий подростков этого воз­раста при конкуренции мотивов и целей преступления. Мотив и цель преступления (по утвер­дившемуся необоснованному мнению в теории уголовного права) относятся к факультативным признакам субъективной стороны состава преступления, однако в ст. 321 УК РФ они преду­смотрены в качестве обязательных. По мнению А.В. Дроздова, общественное отношение (тако­вым является правоотношение, порожденное преступлением) есть целенаправленная связь[14].

Общее правило квалификации преступлений при конкуренции норм четко сформулирова­но Р.Р. Галиакбаровым: «в случаях, когда деяние виновного содержит одновременно признаки общего и специального состава, все содеянное должно квалифицироваться не по совокупности, а лишь по одной статье, причем предпочтение всегда следует отдавать статье, предусматривающей специальный состав»[15].

По нашему мнению, случаи такой квалификации искажают криминологическую ха­рактеристику преступности несовершеннолетних (их структуру), ставят под сомнение закон­ность таких приговоров не только среди юристов, но и у всего населения.

Искажение информации при квалификации преступлений несовершеннолетних значи­тельно снижает эффективность разрабатываемых мер борьбы с преступностью лиц этой воз­растной категории. Как отмечает В.В. Орехов, «информация должна быть достоверной. Управ­лять конкретно - значит управлять на основе достоверной и научно отработанной информа­ции... Отсутствие надежной информации является источником субъективизма, часто волевых необоснованных решений и действий, не совместимых с научным управлением. Успех борьбы с преступностью, научность управления преступностью, следовательно, зависят во многом от надежности, объективности информации, исключающие какие-либо искажения статистических данных о преступности и мерах борьбы с ней»[16].

Одной из специфических особенностей преступности несовершеннолетних является ее групповой характер. При характеристике состояния преступности можно отметить, что групповые преступления несовершеннолетних по Российской Федерации составляют при­мерно 65% от всех преступлений, совершаемых несовершеннолетними. В связи с этим ква­лификация групповых преступлений несовершеннолетних вызывает определенные затруд­нения. Для всех преступлений несовершеннолетних, совершаемых в группе, характерно то, что участниками преступлений выступают несовершеннолетние самых различных возраст­ных категорий[17].

Несовершеннолетние осужденные, имеющие обширный криминальный опыт, нахо­дясь в местах лишения свободы или содержания под стражей, нередко прибегают к объеди­нению усилий, особенно когда одному подростку совершить преступление затруднительно, чаще всего осужденные группируются для совершения тяжких и наиболее опасных преступ­лений, создавая тем самым своеобразный инструмент повышения эффективности реализации преступных замыслов и ухода от ответственности.

Проведенное нами исследование непосредственно подтверждает указанный факт. Осо­бенность совершения несовершеннолетними осужденными дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, заключается в совместной преступной деятельности двух и более субъектов. Статья 32 УК РФ характеризует соучастие как умыш­ленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. При доказывании объективной стороны ч. 3 ст. 321 УК РФ необходимо обратить внимание на при­знак совместности, который включает в себя согласованность преступных действий, сговор на совершение преступления, направленность согласованных действий на общий для всех со­участников преступный результат. Ряд статей УК РФ (ст. 105, 111, 132 и др.) устанавливают ответственность за совершение преступления группой лиц независимо от наличия предвари­тельной договоренности между ними. Как показывает практика, для совершения дезорганиза­ции деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, и других преступле­ний в ВК несовершеннолетние осужденные собираются в группы и непосредственно присту­пают к реализации своих преступных намерений, это мы можем видеть на примерах преступ­лений несовершеннолетних, находящихся в местах лишения свободы.

20 сентября 2007 г. произошли массовые выступления в ИЗ 47/1 «Кресты». Восемна­дцатилетний житель Гатчинского района Ленинградской области, ранее дважды судимый А. Ягубов спровоцировал группу несовершеннолетних подследственных, находящихся в прогу­лочном дворике, на совершение преступных действий. Следуя его указаниям, подростки ста­ли отламывать от стены, ограждавшей дворик для прогулок, куски штукатурки и метать их в двух сотрудников СИЗО, находившихся на наблюдательных вышках над двориком. Затем несовершеннолетние под руководством А. Ягубова взломали дверь, ведшую через хозяй­ственное помещение к смотровой площадке, по пути вооружившись палками, лопатами и обрезками металлических труб, ворвались на площадку и стали избивать двух младших ин­спекторов. Через несколько часов ситуация была успешно разрешена умелыми действиями сотрудников учреждения. Городской суд Санкт-Петербурга приговорил А. Ягубова к пяти годам колонии общего режима. Учитывая чистосердечное раскаяние несовершеннолетних, суд отнесся к ним более гуманно, лишь один подросток был приговорен к двум годам лише­ния свободы[18].

В июне 2011 г. отделом по расследованию особо важных дел следственного управ­ления Следственного комитета России по Свердловской области завершено расследование уголовного дела в отношении девяти осужденных, отбывавших наказание в Краснотурьин- ской воспитательной колонии. Они обвиняются, в зависимости от преступной роли каждо­го из них, в призывах и участии в массовых беспорядках (ч. 2, 3 ст. 212 УК РФ), дезоргани­зации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ч. 2 ст. 321 УК РФ). Как установлено следствием, вечером 21 августа 2009 г. в период с 19 до 23 часов 21 августа 2009 г.семнадцатилетний С., осужденный за убийство, в связи с недовольством ре­жимом содержания вместе с восемью другими несовершеннолетними осужденными разра­ботал план самовольного выхода за пределы отряда строгих условий отбывания наказания и последующего участия в массовых беспорядках и дезорганизации деятельности ВК. 22 августа 2009 г. девять осужденных, находясь в помещении прогулочного дворика, под ру­ководством организатора бунта С. Самовольно вскрыли дверь бокса, вышли за его пределы и показательно устроили погром, ломая об пол деревянные табуреты, находящиеся в рас­положении отряда № 3, с целью вооружиться их деревянными ножками, сломали металли­ческую часть разделительного ограждения отряда и совершили прорыв в расположение от­ряда № 2, С. и несколько других осужденных (всего около 40 человек), которых удалось подвигнуть к участию в преступлениях, руками, ногами, палками, кирпичами и другими предметами совершили погромы в административных зданиях колонии. В процессе беспо­рядков С. умышленно применил насилие в отношении исполняющего обязанности заме­стителя начальника по кадрам и воспитательной работе. Он нанес сотруднику колонии не менее двух ударов руками в область лица и туловища. В результате переговоров, под угро­зой применения сил ОМОН, руководством колонии была достигнута договоренность о том, что участники бунта сдаются. В ходе расследования этого уголовного дела в адрес ГУФ- СИН России по Свердловской области направлялось представление об устранении причин и условий совершения этих преступлений. В представлении было указано на нарушение сотрудниками колонии порядка вывода осужденных на прогулку. Кроме того, осужденным удалось открыть двери, ограждавшие их в локальном участке, в связи с неудовлетвори­тельным состоянием замков, дверей и ограждений[19].

В отечественных и зарубежных СМИ также широко освещались массовые беспорядки в период с 2007 по 2011 год в Кировоградской, Жигулевской, Пермской и Биробиджанской воспитательных колониях.

Анализ судебной практики позволяет нам выделить следующие отличительные при­знаки исследуемого преступления, совершенного группой несовершеннолетних осужденных:

наличие сговора на совершение преступления;

совершение всеми участниками группы действий, входящих в объективную сторо­ну преступления;

применение при совершении преступления предметов, используемых в качестве оружия;

причинение физического вреда.

Психологи воспитательных колоний отмечают, что отличительной особенностью несо­вершеннолетних осужденных является их стремление сбиваться в группы. Причем несовершен­нолетний, как правило, стремится быть членом элитной группы, при попадании в которою он лишается собственного мнения и полностью подчиняется ее требованиям. Подростки, подчи­ненные психологии толпы, легко идут на совершение насильственных преступлений[20]. В услови­ях воспитательной колонии эти преступления в большей части направлены против администра­ции либо других осужденных, то есть на дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечи­вающих изоляцию от общества.

Таким образом, анализ материалов судебной практики позволяет сделать вывод о том, что групповые преступления несовершеннолетних осужденных совершаются в большинстве случаев в форме соисполнительства. Преступная деятельность, как свидетельствует печаль­ная статистика последних лет, направлена на массовые беспорядки либо дезорганизацию де­ятельности исправительного учреждения.

Считаем необходимым выделить следующие формы соучастия несовершеннолетних при совершении преступления по ст. 321 УК РФ:

1) простое соисполнительство, когда участниками преступления являются несовер­шеннолетние, достигшие возраста уголовной ответственности, предусмотренного ст. 321 УК РФ. Их действия квалифицируют по общему правилу соучастия. Если же один из соучастни­ков на момент совершения преступления не достиг возраста уголовной ответственности, действия другого несовершеннолетнего нельзя квалифицировать по правилам соучастия;

2) соучастие по предварительному сговору группой лиц - преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали два и бо­лее лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, достигших возраста уголовной от­ветственности, квалифицируется по общему правилу. В то же время не образует квалифици­рующего признака наличие предварительного сговора между несовершеннолетним осужден­ным, достигшим возраста уголовной ответственности, с другим осужденным, не являющим­ся субъектом данного преступления.

При квалификации действий несовершеннолетних, совершивших дезорганизацию де­ятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, следует также учитывать, что в соответствии с п. «б» ч. 4 ст. 18 УК РФ судимости за преступления, совершенные ли­цом в возрасте до восемнадцати лет, не учитываются при признании рецидива преступлений, в том числе в случаях, когда судимость не снята или не погашена.

Несомненный теоретический интерес и практическую значимость приобретает анализ форм соучастия в преступлении. Формы группового преступления есть не что иное, как виды соучастия. По мнению Н.Ф. Кузнецовой, под формой соучастия в преступлении понимается способ согласованности и взаимодействия участников преступления[21].

Более опасной формой соучастия является группа лиц по предварительному сгово­ру. Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении пре­ступления (ч. 2 ст. 35 УК РФ). Для этой формы преступления в законе указан лишь один характерный признак: наличие предварительного сговора о совместном совершении пре­ступления. Предварительный сговор делает взаимодействие при такой форме совершения преступления более слаженным, а соучастие более единым, спаянным и, следовательно, опасным[22]. Следует отметить, что ст. 321 УК РФ непосредственно связана с групповой преступностью несовершеннолетних в местах лишения свободы, не содержит таких ква­лифицирующих признаков, как «группа лиц» и «группа лиц по предварительному сгово­ру», хотя само преступное деяние предполагает групповое совершение (ч. 3 ст. 321 УК РФ). С нашей точки зрения, в ст. 321 УК РФ «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества» эти признаки должны быть включены.

Подводя итог данному параграфу, сделаем следующие выводы:

Составы преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 321 УК РФ, выходят за гра­ницы уголовного законодательства нашей страны, регламентирующего ответственность несовершеннолетних, так как данные деяния нельзя квалифицировать ни по видовому (ч. 1, 2 ст. 321 УК РФ), ни по родовому (ст. 111, 112 УК РФ)составу преступления.

Искажение информации при квалификации преступлений несовершеннолетних значительно снижает эффективность разрабатываемых мер борьбы с преступностью лиц этой возрастной категории, ставят под сомнение законность таких приговоров не только среди юристов, но и у всего населения.

Объектом исследуемого нами преступления является нормальная деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, которая гарантирует безопасность и неприкосновенность сотрудников учреждений, их близких, а также осужденных, отбываю­щих в них наказание.

При анализе особенностей квалификации исследуемого преступления, совершен­ного несовершеннолетними осужденными в возрасте от 14 до 16 лет, было установлено, что пределы ответственности лиц рассматриваемой возрастной категории необоснованно расши­рены. Исходя из этого, полагаем, что конструкция ст. 20 УК РФ «Возраст, с которого насту­пает уголовная ответственность» противоречит содержанию ч. 1 и 2 ст. 321 УК РФ. В ст. 20 УК РФ следует включить ст. 112, 115 и 321 УК РФ. Кроме того, подобное законодательство упростит технику его применения, будет более понятно населению (исполнителю закона) и позволит избежать не всегда обоснованной критики действующего уголовного законодатель­ства.

Совершенствование теории квалификации преступлений в отношении лиц рассматри­ваемой возрастной категории имеет важное практическое значение потому, что «14-15­летние составляют сегодня треть всех несовершеннолетних преступников»[23]. Теория квали­фикации преступлений должна разрабатываться на основе качественного закона и социально справедливой судебно-следственной практики. В новом уголовном законодательстве целесо­образно исключить, например, конкуренцию родовых и видовых составов. Закон должен быть сконструирован таким образом, чтобы видовой состав являлся признаком квалифици­рованного или привилегированного состава.

[1] См.: Энциклопедия уголовного права. Т. 11. Уголовная ответственность несовер­шеннолетних. СПб., 2008. С. 77-79.

[2] Наумов А. В., Новиченко А. С. Квалификация преступления как логическая форма юридической оценки // Правоведение. 1981. № 2. С. 88.

[3] См.: Примаченко А. А. Совершенствование уголовно-правовой системы мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних / под ред. М. А. Ефимова. Минск, 1990. С. 154-155.

[4] См.: Абземилова З. Р. Об особенностях уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних // Вопр. ювенальной юстиции. 2006. № 2. С. 32.

[5] См.: Зиядова Д. З. Некоторые проблемы уголовной ответственности несовершеннолет­них // Конституционные основы уголовного права: материалы Всерос. конгресса по уголовному праву / отв. ред. В.С. Комиссаров. М., 2006. С. 78.

[6] См.: Машинская Н. В. Ответственность и защита прав несовершеннолетних по уго­ловному законодательству Российской Федерации: учеб.пособие для студентов вузов. Ар­хангельск, 2008. С. 146.

[7] См.: Чапурко Т. М. Уголовно-правовые средства предупреждения преступлений несовершеннолетних. М., 1998. С. 76-80.

[8] О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенно­сти уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1// Бюл. Верховного Суда Рос. Фе­дерации. 2011. № 4. С. 3.

[9] См.: Кулагин А. И. Указ.соч. С. 8.

[10] См.: Назаров С. В. Уголовно-правовая ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. С. 74-77.

[11] См.: Горбунов А. А. Указ.соч. С. 48-49.

[12] См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ.ред.

В.М. Лебедева.

[13] См.: http://www.annews.ru/news/detail.php?ID=133056.

[14] См.: Дроздов А. В. Человек и общественные отношения. Л., 1966. С. 26.

[15]Галиакбаров Р. Р. Квалификация многосубъектных преступлений без признаков со­участия. Хабаровск, 1987. С. 40.

[16]Орехов В. В. Социальное планирование и вопросы борьбы с преступностью. Л., 1972.

С. 56-57.

[17] См.: Энциклопедия уголовного права. Т.11. Уголовная ответственность несовершен­нолетних. С. 82.

[18] См.: Бунт в «Крестах» [Электронный ресурс]. URL: http://www.ИА Regnum; Мас­совые беспорядки в воспитательных колониях [Электронный ресурс]. URL: http:// www.lenta.ru.

[19] См.: Бунт в Краснотурьинской ВК [Электронный ресурс]. URL:

http://www://stnews.info/uchastniki_bunta_v_krasnoturinskoy_vospitatelnoi_kolonii_predstanut_pe red_sudom.html.

[20] См.: Корецкий Д. А., Тулегенов В. В. Криминальная субкультура и ее криминологи­ческое значение. СПб., 2006. С. 135.

[21]См.: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 : Учение о преступлении / под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковой. С. 418.

[22] См.: Бюллетень Верховного Суда Рос. Федерации. 2003. № 2. С. 2.

[23] Данилин Е. М., Селеверстов В. И. Указ.соч.