О. С.: В 2008 году, с американской точки зрения, война в Грузии ознаменовала поворот России к независимой позиции, к демонстрации военной силы впервые с 1991 года. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
В. П.: Примерно так. Я говорил, что мы существенно сократили наши вооруженные силы, и более того, планируем дальнейшее сокращение. Мы будем делать это спокойно, по мере поступления новой техники. Сейчас у нас нет никаких сокращений, но в целом по мере поступления новых образцов техники будет меняться и личный состав.
О. С.: Я спрашиваю не об этом. Я говорю, что, с точки зрения США, поведение России значительно изменилось по сравнению с тем, что было в предыдущие годы. Расскажите немного о войне, о том, что стояло на карте и почему вы прибегли к военной силе.
В. П.: Прежде всего решение принимал господин Медведев, который тогда был президентом Российской Федерации. Не буду скрывать, что я, конечно, знал об этом решении и, более того, когда еще я был президентом второй срок, мы рассматривали возможность подобных действий со стороны Грузии, но верили, что этого не произойдет. Напомню, с чего начался этот конфликт. Президент Саакашвили отдал приказ своим войскам, они неожиданно напали на территорию Южной Осетии и в первом же ударе уничтожили базу российских миротворцев. У нас тогда погибло человек 10–15. Грузинские войска нанесли удар с помощью системы залпового огня. Люди не успели даже выйти из казарм. А затем последовала крупномасштабная военная акция. Я хотел бы посмотреть на представителей других стран, если бы одним ударом уничтожили их миротворцев. Так что мы и помогали Южной Осетии, и исполняли, я хочу это подчеркнуть, свои обязательства как миротворцы. Кроме всего прочего мы понесли потери. Неспровоцированные. Мы вообще могли рассматривать это как нападение на Российскую Федерацию. Я много раз говорил об этом и европейцам, и американским партнерам, и грузинскому руководству: «Ни в коем случае не допустите войны, военных действий»[1]. Хочу обратить ваше внимание на то, что я, даже будучи президентом, ни разу не встречался с руководителями непризнанных тогда республик – ни Южной Осетии, ни Абхазии, поскольку всегда надеялся на то, что этот длящийся уже не одно десятилетие внутренний конфликт удастся все‑таки урегулировать мирным путем. Сейчас я не говорю, на что можно было бы выйти – на восстановление территориальной целостности либо на какую‑то другую форму взаимодействия, но только мирным путем. Вместо этого господин Саакашвили пошел на провокацию. Я тогда разговаривал с некоторыми коллегами, и они мне говорили: «А что вы хотите, он же сумасшедший»[2]. С коллегами – имеется в виду с руководителями западных стран.
О. С.: Так вы говорили с коллегами на Западе и они винили за случившееся Саакашвили?
В. П.: Да. Прямо в первые дни конфликта. На что я им отвечал: «Может быть, он и сумасшедший, но он убивает наших людей. Или вы его остановите, или мы вынуждены будем что‑то предпринимать». Но его никто не собирался останавливать. Или не мог, я уж и не знаю. Поэтому мы просто вынуждены были предпринять ответные действия. Обращаю ваше внимание, мы отреагировали не сразу, а через несколько дней после начала агрессии. Мы ждали, что кто‑то вмешается, одернет его, поставит на место, заставит вывести войска из Южной Осетии. Нет, ничего подобного. Так что мы ничего в своей позиции не изменили, просто нас подвели к такой черте, за которую мы не могли позволить никому переступить. Нас просто спровоцировали на эти действия.
О. С.: Вы считаете, что США или НАТО поддерживали Саакашвили в его действиях или говорили: «Давай, попробуй»?
В. П.: У меня нет 100 %‑ной уверенности, что его кто‑то спровоцировал, кто‑то стоял за спиной, подталкивал. Я этого не знаю. Но мне кажется, что он никогда бы не решился самостоятельно на эту провокацию. Во всяком случае его точно никто не останавливал.
О. С.: Проблема была в том, что президент Медведев оттягивал вмешательство, а вы настаивали на ответных действиях в соответствии с соглашением.
В. П.: Да, это правда. Тем не менее, как бы ни складывался процесс принятия решения, Россия проявила терпение даже в условиях вооруженного нападения на наших миротворцев, убийства наших людей. Потом стало ясно, еще раз хочу это повторить, что провокатора никто не останавливал, и в конечном итоге президент Медведев принял правильное решение.
О. С.: Я слышал, что российское правительство увидело необходимость модернизации вооруженных сил после этой короткой войны – будем называть это войной. Эффективность военных была не слишком высокой.
В. П.: Они себя проявили достаточно эффективно, но стало ясно, что очень многое нуждается в исправлении, в модернизации. Эти события убедили нас в том, что это необходимо делать, потому что никто не останавливается перед проведением акций подобного рода.
О. С.: Итак, началась модернизация армии, бюджет пошел вверх, техника стала лучше.
В. П.: Знаете, дело не только в этих событиях в Грузии, дело в том, что у нас по объективным обстоятельствам основные системы вооружения просто достигают срока утилизации.
О. С.: Понятно. А что в отношении ядерных сил? Каково их состояние?
В. П.: С того времени, конечно, мы провели большую работу по их модернизации.
О. С.: С какого момента?
ВП: Ну и до этого. У нас уже были планы, мы их реализовывали. Мы просто усилили дисциплину исполнения этих планов, финансовую дисциплину, технологическую. На сегодняшний день наши силы ядерного сдерживания находятся в очень дееспособном состоянии, и это наиболее модернизированная на сегодняшний день часть российских вооруженных сил. В том числе системы преодоления систем противоракетной обороны.
О. С.: Окей, теперь я хотел бы переключиться с 2008 года на украинский кризис. Мы уже говорили об этом во время моего первого визита, но я понял, что задал не все вопросы. И я хочу, чтобы вы еще раз обрисовали ситуацию, внесли ясность в нее, поскольку это важно для тех, кто будет смотреть фильм или читать книгу.
В. П.: Да, конечно. Ясность действительно требует больших усилий, потому что ваши коллеги, западные журналисты, очень талантливы и способны убедить людей, что черное – это белое, а белое – это черное. Например, трагические события, связанные с нападением на Южную Осетию. Господин Саакашвили публично заявил о том, что он отдал приказ войскам начать эту акцию, причем один из его высокопоставленных военных выступил даже по телевидению и сказал об этом. Я не поверил своим ушам и глазам, когда увидел, что западные средства массовой информации обвиняют в этом нападении Россию. И главное, миллионы людей во всем мире в это поверили. Это потрясающая способность ваших коллег в США и в Европе. Вы все очень талантливые люди. Но, когда наши журналисты начинают защищать российские национальные интересы, занимают определенную позицию, их тут же объявляют рупором кремлевской пропаганды, что меня очень огорчает.
О. С.: Это двойной стандарт. Хотел бы я видеть дебаты между мистером Саакашвили и вами – было бы здорово увидеть вас обоих в одной комнате.
В. П.: Мы с ним встречались многократно.
О. С.: Вы уверены, что он сумасшедший?
В. П.: Я так не говорил.
О. С.: Мне казалось, вы назвали его безумцем?
В. П.: Я так не говорил. Мне говорили об этом мои западные партнеры. А я никогда не позволяю себе таких высказываний в отношении коллег – действующих и даже бывших.
О. С.: Когда вы последний раз встречались с ним?
В. П.: Я уже не помню. Но, конечно, до трагических событий, связанных с Южной Осетией.
О. С.: А после войны, нет?
В. П.: Нет. Но я ему много раз говорил: «Михаил Николаевич, ни в коем случае не допустите каких‑то кровавых событий. Если вы хотите восстановить отношения с этими частями Грузии, вам нужно действовать очень аккуратно». Эти трения и противоречия возникли очень давно, десятилетия назад, если не столетие, еще в 1919 году, когда распадалась империя. Они объявили тогда, что хотят остаться в составе России. И тогда в отношении них применялись очень жесткие меры военного воздействия, которые местные жители до сих пор считают массовым истреблением людей и геноцидом. Поэтому, чтобы все это преодолеть, нужно терпение и определенное дипломатическое искусство.
О. С.: Да, понимаю.
В. П.: Этого, видимо, не хватало у тогдашнего руководства Грузии. Сегодняшнее руководство Грузии считает, что эта акция Саакашвили является огромным преступлением, прежде всего против самой Грузии и грузинского народа, потому как привела к тяжелым последствиям.
О. С.: Я был шокирован, когда Шеварднадзе, которого я уважал в бытность его министром иностранных дел при Горбачеве… Вы можете не соглашаться со мной, но я был шокирован, когда он хотел присоединиться к НАТО и в то же время, как я слышал, погряз в коррупции[3]. А он был очень уважаемой фигурой в 1980‑х годах.
В. П.: Ну, все течет, все меняется…
О. С.: Это правда. Давайте коротко – Обама занимает кресло президента, возьмем период с 2008 года до украинского кризиса. Насколько я помню, ничего крупного, кардинального не произошло, за исключением Сноудена в 2013 году[4]. Россия предоставила ему убежище и тем самым огорчила Америку. Происходило ли что‑то еще заметное в этот период в отношениях между вами и США?
В. П.: Ну как же не происходило? Прежде всего, когда закончился срок пребывания у власти президента Кучмы – боюсь ошибиться, какой это был год, – начались президентские выборы. Выиграл господин Янукович, но оппозиции это не понравилось, начались массовые беспорядки, которые были активно поддержаны и Соединенными Штатами, и Западом, и Европой. Объявили третий тур голосования в нарушение конституции страны. Это само по себе уже можно считать переворотом. Тогда к власти пришли абсолютно прозападные политики – господин Ющенко, госпожа Тимошенко. Не могу сказать, что мы приветствовали такой способ изменения власти. Я тогда уже говорил, что на постсоветском пространстве особенно нельзя допускать нарушения конституции. Но хорошо, что там хотя бы без крови все закончилось.
О. С.: Обсуждали ли вы по телефону с Обамой эту проблему?
В. П.: Это было еще до Обамы. Но мы тогда тем не менее продолжили сотрудничество с властями Украины – и с господином Ющенко, и с госпожой Тимошенко. Я ездил в Киев. Они приезжали в Москву. Мы встречались в третьих странах, полностью осуществляли все наши планы сотрудничества, но их политика не устроила украинский народ, и поэтому, после того, как прошел президентский срок Ющенко, на выборах победил господин Янукович. И все это признали! Но это тоже было, видимо, не самым лучшим способом управления. Экономические трудности, трудности социального характера в значительной степени подорвали доверие и к новой власти. Что нужно было сделать людям с другой политической и экономической ориентацией – пойти на следующие выборы и снова предпринять попытку вернуться к власти. Но ни в коем случае нельзя было допускать кровавых событий и уж точно нельзя было поддерживать эти кровавые события и перевороты.
О. С.: Но вы говорите о 2014 годе и забегаете вперед.
В. П.: Да, это уже 2014 год.
О. С.: Между 2008 и 2014 годами прошли выборы, о которых вы говорите. Это было в 2012 году, я полагаю?
В. П.: Я уже не помню.
О. С.: Тогда столько всего было, что на Украину мы внимания не обращали.
В. П.: Нет. Вы обращали. Не вы лично, а ЦРУ обращало самое пристальное внимание.
О. С.: Знаю. Все так запутано. Там был кто‑то, кого отравили.
В. П.: Это господин Ющенко, который утверждал, что в ходе избирательной кампании его отравили[5]. Но тем не менее он был избран, я с ним работал и многократно встречался. Зачем надо было в этом случае прибегать к насилию, мне непонятно. Я уже много раз говорил про это – действовавший тогда, в 2014 году, президент Янукович подписал соглашение с оппозицией, он согласился со всем, что от него требовали.
О. С.: Во время кризиса, в последние дни?
В. П.: Да, в том числе согласился с досрочными выборами. Зачем нужно было переворот осуществлять, я не понимаю.
О. С.: Я помню, как вы во время телешоу, по‑моему, с Чарли Роузом сказали, что есть масса свидетельств, и улыбнулись при этом. Масса свидетельств – иначе говоря, тысячи глаз видели это, тысячи глаз видели этот переворот. Это был переворот в замедленной съемке, очевидный для русских.
В. П.: Ну конечно.
О. С.: И сказали в той программе, но, боюсь, американцам трудно это понять, что эти факты вполне могут убедить американскую публику в том, что западное представление событий вводит ее в заблуждение и что там на самом деле был переворот.
В. П.: Это очень просто сделать. Надо просто посмотреть на то, как развивались события. После того, как Янукович заявил о том, что он должен перенести подписание соглашения с Евросоюзом об экономической ассоциации, никто не стал слушать, почему, на какой срок. Сразу начались массовые беспорядки[6], которые закончились захватом его президентской резиденции. А накануне он подписал соглашение с оппозицией об урегулировании ситуации, о выходе на досрочные выборы, и под этим документом как гаранты соблюдения этих условий подписались три министра иностранных дел европейских стран. Где эти гарантии? Стоило Януковичу уехать во второй по величине город страны на внутриполитическое мероприятие, как вооруженные люди захватили резиденцию президента. Это если бы в США захватили Белый дом, как бы это называлось? Госпереворот или что? Или, думаете, они пришли туда, чтобы пол подмести? В генерального прокурора стреляли. Там кругом была стрельба и насилие.
О. С.: Я брал интервью у мистера Януковича, поэтому знаю его версию, однако в американской прессе все было представлено так, словно он сбежал из Киева, боясь, что толпа разорвет его на части.
В. П.: Эта версия придумана, чтобы оправдать поддержку госпереворота. Он не уезжал за границу, он был в стране, когда была захвачена его резиденция[7]. Больше того, через день после этого, уже с нашей помощью, он перебрался в Крым, который в то время был частью Украины. Там он пробыл свыше 10 дней, точно не помню сколько, но неделю как минимум, полагая, что есть еще шанс, что те люди, которые поставили свою подпись под соглашением, предпримут хоть какие‑то попытки по урегулированию конфликта цивилизованными, демократическими, законными способами. Ничего подобного не произошло, просто стало очевидным, что, если он попадет к ним в руки, его просто убьют. После этого он оказался на территории Российской Федерации. Конечно, можно все извратить и можно обмануть миллионы людей, используя монопольное право на средства массовой информации, но думаю, объективному наблюдателю все‑таки понятно, что произошло. Произошел госпереворот. Ну хорошо, если бы он привел к позитивным изменениям, так нет, ситуация усугубилась еще больше. Мало того, что произошли территориальные потери, связанные не с позицией России, а с позицией людей, которые проживали и проживают в Крыму, которые не хотели жить под властью националистов. Началась гражданская война на юго‑востоке, в Донбассе. После этого зафиксировано просто ужасное падение ВВП страны. Крупнейшие промышленные предприятия закрываются, безработица растет, заработная плата, реальные доходы населения катастрофически упали, инфляция достигла, по‑моему, 45–47 %, и никто не знает, что с этим делать. Все это усугубляется внутриполитическим кризисом: борьбой между премьером и президентом. В конечном итоге ушел премьер‑министр Яценюк, который самым активным образом поддерживался на протяжении всего кризиса американской администрацией. Ну и что теперь? Евросоюз открыл для Украины свои таможенные границы, обнулил таможенные пошлины на украинские товары, а товарооборот Украины с Европой упал на 23 %, а с Россией на 50 %. Украинская промышленная продукция не пользуется спросом на европейских рынках, а на российский доступа не имеет. Сельхозпродукция, которая продавалась успешно, в том числе и в Западной Европе, ограничена квотами, которые были выбраны Украиной в первые полтора‑два месяца нового года. Теперь борьба идет за безвизовый режим. Украина рассчитывает получить безвизовый режим для украинских граждан. А знаете зачем? Для того чтобы обеспечить беспрепятственный выезд с целью поиска работы в Европе. Но людей обманывают, потому что даже в случае предоставления безвизового режима он не даст возможности устраиваться на работу.
О. С.: Безвизовый режим с Россией?
ВП: С Европейским союзом. Ну и что? Люди‑то рассчитывают, что смогут переехать и работать. Хочу сказать, что Украина всегда была в рамках Советского Союза высокоиндустриальной страной, а теперь мечтой является трудоустройство в европейской стране в качестве нянечки, садовника и т. п. И это на фоне полной деиндустриализации страны. Зачем это все надо было делать, я просто ума не приложу.
О. С.: Вы говорите так, словно России не нужна Украина.
В. П.: России никто не нужен. Россия самодостаточная страна. Но с Украиной нас связывают тысячи нитей. Я уже много раз говорил и хочу повторить еще много раз: я глубоко убежден, что украинский и русский народ – близкие родственники, это практически одно и то же. Что касается языковых особенностей, культурных особенностей, исторических особенностей, это, безусловно, требует уважения и, кстати говоря, всегда уважалось в рамках единой страны. Достаточно сказать, что Советский Союз в течение десятилетий возглавляли выходцы с Украины. Мне кажется, это о многом говорит.
О. С.: По вашим словам, вы экономически самодостаточны. Они ушли, ну и пусть сами разбираются со своими проблемами. Это же не разрушит вашу страну.
В. П.: Нет, конечно.
О. С.: На прошлой встрече вы сказали одну вещь. Я спросил: «Ну а как же тогда российская база подводных лодок в Крыму?» Думаю, что это в Севастополе. И вы ответили, что она не важна для вас, поскольку у России есть другая база неподалеку. Другими словами, потеря этой базы не представляла для вас угрозы. Так вы сказали мне тогда.
В. П.: Это было угрозой, но не очень чувствительным событием. Потому что к этому времени у нас действительно была готова новая база недалеко отсюда, в Новороссийске[8]. Что представляло для нас определенные сложности, так это разрыв отношений между предприятиями оборонно‑промышленного комплекса. Украинские и российские предприятия оборонного комплекса в советское время составляли единую систему, и прекращение отношений между ними, конечно, отразилось на нашем оборонном комплексе. Но мы создали целую систему, реализуем планы так называемого импортозамещения и очень быстро преодолеваем эти сложности. Причем мы создаем предприятия на совершенно новой базе, они производят военное оборудование нового поколения, а то, что раньше работало на Россию на Украине, просто умирает. Предприятия закрываются. Это касается ракетной отрасли, это касается авиации, это касается двигателестроения.
О. С.: Понятно. Другими словами, Соединенным Штатам удалось инициировать переворот и победить, как они это проделывали уже не раз. У вас были потери, но не фатальные.
В. П.: Пожалуй, да. Больше того, я говорил, что строительство новых предприятий даже вывело нас на более высокий технологичный уровень. Я часто привожу такой пример: все наши вертолеты оснащались двигателями украинского производства, 100 %. После того, как поставки прекратились, мы построили один завод, сейчас завершаем второй завод. Все летает, все работает, а двигатели у нас получились нового поколения. Работа нашей авиации в Сирии показывает, что все функционирует хорошо.
О. С.: Даже если НАТО заключит соглашение с Украиной, я не вижу серьезной угрозы с новыми видами вооружения.
В. П.: А я вижу. Угроза заключается в том, что, когда НАТО приходит в ту или иную страну, как правило, политическое руководство этой страны и население страны не могут влиять на принимаемые НАТО решения, например по размещению военной инфраструктуры, включая очень чувствительные системы вооружения, в том числе и противоракетной обороны. А это значит, что мы вынуждены будем на это реагировать.
О. С.: Плюс все системы вооружения, которые мы размещаем в прибалтийских странах?
В. П.: Я имею в виду стратегическую систему противоракетной обороны. Таких объектов в Восточной Европе два: в Румынии и в Польше. И в Средиземном море планируется на кораблях. Сейчас ведутся переговоры с Южной Кореей. Все это, безусловно, создает угрозу для наших систем ядерного сдерживания. Напомню, что мы предлагали, я лично предлагал, нашим американским партнерам работать над этими системами совместно. Что это означает? Это означает, что мы вместе должны были бы определять ракетоопасные направления, создать систему управления системой противоракетной обороны, обмениваться технологической информацией, и это бы, на мой взгляд, означало кардинальное изменение ситуации в мире с точки зрения международной безопасности. Я сейчас не буду говорить о деталях, но наше предложение было отклонено американскими партнерами.
О. С.: Конечно. Но, на мой взгляд, Россия умеет адаптироваться, и вы адаптируетесь к этим системам ПРО. Ведь так?
В. П.: У нас есть эти возможности. Мы их совершенствуем. Разговаривая с нашими американскими партнерами, мы подчеркивали, что рассматриваем строительство таких систем как угрозу для нас. Нам все время отвечали, что это не против нас, а против ракетных и ядерных устремлений Ирана. Сегодня с Ираном договорились обо всем, слава богу. Но строительство этих систем продолжается. Это говорит о том, что мы были правы. Но мы ведь до этого предупреждали, что будем вынуждены предпринимать ответные шаги, в том числе совершенствовать ударные системы. Ответ нам был один – системы ПРО создаются не против нас, а в отношении совершенствования наших ударных систем США исходят из того, что они направлены не против Америки. Мы согласились и делаем то, что должны делать в этой ситуации.
О. С.: Вы знаете, американские индейцы заключали соглашения с правительством США и были первыми, кого оно предало. Так что вы не первые.
В. П.: Нам бы не хотелось быть последними. (Смеется.)
О. С.: В связи с этим я хотел бы показать вам сцену об американском командном пункте из фильма Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав». Всего одну сцену, а если вы захотите, можно посмотреть и другие фрагменты. Сначала, однако, закончим украинскую тему. Самый важный вопрос: оглядываясь назад, не думаете ли вы, что аннексия Крыма была ошибкой, с учетом огромных издержек, которые вы понесли, – санкции, враждебное отношение ЕС и США, – с учетом того, что это действие воспринимается как незаконное в условиях послевоенного мира. Не то чтобы другие не нарушали своих соглашений, но… В любом случае это обошлось вам дорого как никогда, и вы, возможно, ошиблись в своих расчетах. Возможно, вы считали, что это будет принято так или иначе. Задумывались ли вы в ретроспективе о правильности этого решения?
В. П.: Это не мы решили присоединить Крым. Это люди, проживающие в Крыму, решили присоединиться к России. Но на этом пути мы действовали очень аккуратно, в полном соответствии с нормами международного права и уставом Организации Объединенных Наций. Первое, что было сделано в Крыму не нами, а людьми, которые там проживают, парламентом, избранным еще по украинскому закону, абсолютно легитимным парламентом Крыма, – это объявление о проведении референдума. Парламент Крыма проголосовал подавляющим большинством голосов – после референдума – за присоединение к России.
Я не знаю более демократичного способа решения вопросов подобного рода, чем волеизъявление людей, подавляющее большинство которых проголосовало за свою независимость и за присоединение к России[9]. На референдуме за это высказались в среднем 90 % участников. Если есть другой, более демократичный способ решения вопроса подобного рода, пусть мне кто‑нибудь об этом скажет. Я сегодня слышу только одно практически обвинение с попыткой обосновать некорректность наших действий в отношении Крыма, а именно, что центральные власти Украины с этим не соглашались. Хочу напомнить, в случае Косова международный суд ООН принял решение, что при решении вопросов, связанных с независимостью и самоопределением, согласие центральных властей той или иной страны не требуется. А теперь я вас попрошу воспроизвести для будущих зрителей письмо Госдепартамента Соединенных Штатов Совету безопасности ООН по этому вопросу, где Госдепартамент целиком и полностью поддерживает решение о независимости Косова[10]. В том же ключе высказывались и представители западноевропейских стран. В связи с этим мне непонятно, почему косовские албанцы могут пользоваться подобными правами, а русские, украинцы, крымские татары, проживающие в Крыму, в аналогичной ситуации теми же самыми правами пользоваться не могут. Что абсолютно недопустимо, так это то, что мы называем двойными стандартами, и мы ни о чем не жалеем. Речь идет даже не о судьбе территории, речь идет о судьбах миллионов людей, и для нас выбора не было. Было возможно принять только одно решение: согласиться с просьбой крымчан о воссоединении с Россией. Одно замечание: там присутствовали наши войска, но не сделали ни одного выстрела. Все, чем они занимались, – это обеспечение возможности проведения выборов и референдума. Повторяю еще раз, я уже много раз об этом говорил, в ходе этих событий не было ни одной жертвы.
О. С.: Позвольте мне сформулировать этот вопрос так: ожидали ли вы отлучения от Европейского сообщества в результате этого?
В. П.: Конечно, я предполагал, что будет именно такая реакция. Но перед тем, как принять соответствующее решение, мы провели достаточно глубокие социологические исследования внутри России, и подавляющее большинство граждан Российской Федерации, 80 % с лишним, на вопрос «Считаете ли вы возможным воссоединение Крыма с Россией, даже если у нас испортятся отношения с другими странами мира?» ответили утвердительно. Поэтому я при принятии решения руководствовался не предпочтениями моих коллег из других стран, а настроениями российского народа.
О. С.: А крымчане сегодня благодарны? Или они ругают вас?
В. П.: Там много проблем, но в целом люди поддерживают решение, которое было принято. Лучшим подтверждением этого был недавний опрос в Крыму в связи с тем, что киевские власти попытались организовать энергетическую блокаду полуострова. Подавляющее большинство фактически поддержало ранее принятое решение.
О. С.: А Донбасс? Это реальная проблема, на мой взгляд, в смысле заноза, которую не удается удалить. Как вы выбираетесь из этого?
В. П.: Я думаю, что нужно выполнять Минские соглашения.
О. С.: Не похоже, что Киев собирается делать это.
В. П.: Я собираюсь. И все российское руководство тоже. Но ключевыми элементами Минских соглашений является политическая составляющая, главное в которой – изменение в конституции Украины. Это должно быть сделано не нами, а киевскими властями до конца 2015 года. Должен быть принят и введен в действие закон об амнистии. Он принят, но не подписан президентом Украины. Должен быть введен в действие закон об особом статусе управления этими территориями. Закон принят и одобрен парламентом Украины, но не введен в силу. Мы не можем это сделать за киевские власти, но очень рассчитываем на то, что в конечном итоге это будет выполнено и конфликт будет прекращен.
О. С.: Может, мы теперь посмотрим фильм? Мы сейчас выключим свет и опустим шторы. Вы можете сесть там, а после мы обсудим увиденное.
[1] Утверждение: «Я много раз говорил об этом и европейцам, и американским партнерам, и грузинскому руководству: "Ни в коем случае не допустите войны, военных действий"».
Подтверждение: в редакционной статье в Financial Times министр иностранных дел России Сергей Лавров отмечает, что «за несколько часов до грузинского вторжения Россия пыталась добиться принятия заявления Совета Безопасности ООН с призывом к Грузии и Южной Осетии отказаться от применения силы». См.: "Why Russia's response to Georgia was right," Sergei Lavrov, Financial Times (August 12, 2008). Источник: https://www.ft.com/content/7863e71a‑689e‑11dd‑a4e5‑0000779fd18c.
[2] Утверждение: имея в виду грузинского президента Саакашвили, Путин замечает, что его коллеги говорили: «А что вы хотите, он же сумасшедший».
Подтверждение: см. "I Would Call Saakashvili Insane," Benjamin Bidder, Spiegel Online (May 14, 2009). Источник: http://www.spiegel.de/international/world/georgian‑opposition‑leader‑zurabishvili‑i‑would‑call‑saakashvili‑insane‑a‑624807.html.
[3] Для справки. На протяжении 10 лет работы в качестве президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе много раз обвиняли в создании коррумпированного правительства и экономики, при этом он высказывал желание присоединить Грузию к НАТО. См.: "Shevardnadze Resigns as Georgian President" Fox News (November 24, 2003). Источник: http://www.foxnews.com/story/2003/11/24/shevardnadze‑resigns‑as‑georgian‑president.html.
[4] Для справки. США пришлось не по вкусу решение России предоставить временное убежище Эдварду Сноудену после того, как он разгласил секретную информацию. См.: "Defiant Russia Grants Snowden Year's Asylum," Steven Lee Myers, Andrew E. Kramer, the New York Times (August 1, 2013). Источник: http://www.nytimes.com/2013/08/02/world/europe/edward‑snowden‑russia.html.
[5] Утверждение: лидер украинской оппозиции Виктор Ющенко неоднократно говорил, что его отравление организовали политические соперники.
Подтверждение: см. "Yushchenko Poisoned, Doctors Say" Deutsche Welle (December 12, 2004). Источник: http://www.dw.com/en/yushchenko‑poisoned‑doctors‑say/a‑1425561.
[6] Для справки. См.: "Ukraine protests after Yanukovych EU deal rejection," Oksana Grytsenko, BBC (November 30, 2013). Источник: http://www.bbc.com/news/world‑europe‑25162563.
[7] Утверждение: «Он не уезжал за границу, он был в стране, когда была захвачена его резиденция».
Подтверждение: президент Янукович уехал из Киева в Харьков, второй по величине город Украины, который считался его восточной политической базой. См.: "Ukraine crisis: Viktor Yanukovych leaves Kiev for support base," Bonnie Malkin, The Telegraph (February 22, 2014). Источник: http://www.telegraph.co.uk/news/worldnews//ukraine/10655335/Ukraine‑crisis‑Viktor‑Yanukovych‑leaves‑Kiev‑for‑support‑base.html.
[8] Для справки. Путин замечает, что потеря базы в Севастополе не представляла угрозы, поскольку новая база в Новороссийске уже была сдана в эксплуатацию. См.: "Russia To Unveil New $1.4 Billion Black Sea Fleet Base Near Crimea," Damien Sharkov, Newsweek (July 28, 2016). Источник: http://www.newsweek.com/russia‑unveil‑new‑14‑bn‑black‑sea‑fleet‑base‑four‑years‑484974.
[9] Утверждение: «Я не знаю более демократического способа решения вопросов подобного рода, чем волеизъявление людей, подавляющее большинство которых проголосовало за свою независимость и за присоединение к России».
Подтверждение: см. "Crimeans vote over 90 percent to quit Ukraine and join Russia," там же.
[10] Для справки. 18 февраля 2008 года Соединенные Штаты официально признали Косово как суверенное и независимое государство. См.: "US Recognizes Kosovo as Independent State," Secretary Condoleezza Rice, US Department of State (February 18, 2008). Источник: https://2001–2009.state.gov/secretary/rm/2008/02/100973.htm.
|
0%