О. С.: Давайте на минуту вернемся назад, к Сирии, где, похоже, наметилось затишье. Действия в Алеппо массово представляются в западных средствах массовой информации как варварские. Я видел репортаж по каналу RT, где была представлена другая точка зрения на произошедшее в западной части Алеппо, – там показывали то, о чем американские медиа умалчивают.
В. П.: Это часть информационного противостояния. Средства массовой информации, которые доводят одностороннюю позицию, в конечном итоге себя дискредитируют. Конечно, в ходе боевых действий всегда страдает гражданское население. Но всегда возникает вопрос: «Так что, когда террористы захватывают заложников, не надо бороться с ними? Надо предоставить им свободу действий?» Всегда возникает вопрос: «А кто источник этого зла – те, кто борется с террористами, или сами террористы?» Было очень много разговоров и информационного шума по поводу необходимости срочно оказать гуманитарную помощь Алеппо. А теперь, когда мы освободили Алеппо от террористических организаций, никто не говорит о гуманитарной помощи, хотя там созданы абсолютно безопасные условия для этого. Многие мои партнеры, коллеги говорили: «Да‑да, мы готовы, мы сейчас начнем». Но никто ничего не делает! Нам все время предрекали конфликт с суннитским миром. Я считаю, что это чисто провокационный вброс. Потому что многие в арабских странах, а теперь и в Турции, понимают наши истинные намерения. Наша цель в поддержании – кто‑то может не согласиться, но это наша открытая позиция – легитимной власти, предотвращении развала государственности Сирии, потому что иначе будет хуже, чем в Ливии или Сомали. Вторая наша задача – борьба с терроризмом. Она не менее важна для нас. Я уже сказал, по нашим данным, там 4500 выходцев из Российской Федерации и 5000 (только примерно!) из республик Средней Азии, из республик бывшего Советского Союза. Наша задача – не пустить их назад. Тем не менее мы с уважением и серьезно отнеслись к озабоченности некоторых наших партнеров из арабских стран и из Турции. К чему это привело? Во‑первых, заключительная стадия борьбы за Алеппо закончилась не боевыми действиями, а разведением сил. Мы способствовали выводу части вооруженной оппозиции из Алеппо. Мы это реально делали! Все притворились, как будто этого не замечают. Во‑вторых, когда мне стали говорить, что после освобождения Алеппо там возможны этнические или религиозные чистки, знаете, какое решение я принял? Я направил в Алеппо батальон российской военной полиции, укомплектованной выходцами в основном из Чечни и некоторых других республик Кавказа[1]. А они, кстати, все сунниты.
О. С.: (Смеется.) Понятно.
В. П.: И местное население приняло их очень тепло. На них смотрят как на реальных защитников. Естественно, мы сделали это с одобрения и при поддержке президента Асада, который сказал, что заинтересован в налаживании диалога между различными конфессиями. Знаете, к чему это привело? Сейчас я скажу вам то, чего никто пока не знает. Когда выйдет ваш фильм, наверное, все будут знать. Представители вооруженной оппозиции в одном из пригородов Алеппо обратились к нам с просьбой увеличить количество наших военных полицейских в их районе, и неделю назад я принял решение направить туда еще один батальон. Но и это не все. Вместе с нашими военными полицейскими там находится муфтий Чечни, тоже суннит. Он общается и с нашими военнослужащими, и с местным населением. Мы заинтересованы не в раздувании конфликта, а, наоборот, в налаживании диалога для сохранения территориальной целостности страны, что очень сложно. Меня очень беспокоит то обстоятельство, что мы наблюдаем размежевание разных конфессий, когда представители одной конфессии переезжают на одну территорию, а представители другой – на другую. Это очень опасно. Это может привести к территориальному расколу. Должен сказать, что все это нам удается только при прямой поддержке руководства Турции и Ирана. Нам непросто добиваться консенсуса, но прямой контакт и с одними, и с другими партнерами дает нам такой шанс. В целом мы добиваемся успеха. Ваши слова о том, что там сейчас меньше стреляют, это правда, так и есть. Там действительно фактически прекращены боевые действия между вооруженной оппозицией и правительственными войсками. Однако продолжаются боевые действия против ДАИШ.
О. С.: Могли бы вы коротко охарактеризовать результат российского военного вмешательства?
В. П.: Легко. Первое: мы стабилизировали легитимную власть. Второе: мы добились примирения и посадили за один стол представителей вооруженной оппозиции и правительства. Нам все‑таки удалось наладить диалог в трехстороннем формате, в который включены и Турция, и Иран. Нам очень нужна поддержка Соединенных Штатов, Саудовской Аравии, Иордании, Египта. Мы будем действовать очень аккуратно, чтобы каждый последующий шаг закреплял достигнутые результаты, а не разрушал их.
О. С.: Еще раз о расстоянии между Дамаском и Москвой. Вы как‑то сказали, что оно составляет…
В. П.: Ух, я не считал. Там где‑то… 3000 км. Да, 2000 – до Сочи, оттуда 1000 – до Стамбула, наверное, 3500–4000 будет[2].
О. С.: Окей. И еще короткий вопрос. На основе ваших слов у меня сложилось впечатление, что, по мнению мистера Эрдогана, к недавней попытке его свержения причастно ЦРУ.
В. П.: Он сказал вам об этом?
О. С.: Нет. Он говорил вещи, которые подразумевали это.
В. П.: Я об этом ничего не знаю. Но логику его можно понять. Господин Гюлен, которого он подозревает в организации попытки переворота, более девяти лет живет в Пенсильвании[3], в Соединенных Штатах.
О. С.: Мистер Эрдоган никогда не говорил вам ничего подобного, даже по секрету?
В. П.: Нет, он говорил о том, что действительно подозревает Гюлена и его организацию в организации заговора. Он мне никогда ничего не говорил о роли Соединенных Штатов. Но ход его мыслей можно предугадать. Если действительно господин Гюлен принимал в этом участие, трудно представить, чтобы как минимум специальные службы Соединенных Штатов не знали об этом. Это первое. И второе: военно‑воздушные силы, размещенные на базе Инджирлик, активно действовали в ходе попытки переворота. Это та база, где находятся основные подразделения Соединенных Штатов, расквартированные в Турции. Что нас немножко беспокоит, это наличие в Турции тактического ядерного оружия Соединенных Штатов. В ходе таких драматических событий всегда встает вопрос, что там и как с атомными боезарядами.
О. С.: Может, армия лояльна Эрдогану, но я не уверен. Слишком многие из них связаны с Соединенными Штатами.
В. П.: Вам виднее.
О. С.: Он арестовал много военных.
В. П.: Знаете, он был в шаге от того, чтобы его убили. Он уехал из гостиницы, где жил, там остались несколько его сотрудников охраны, а прибывший туда армейский спецназ вступил в столкновение с оставшимися сотрудниками, в результате чего они были убиты. Можно предположить, находись там Эрдоган, его постигла бы такая же участь. Это голые факты. Я из них не делаю никаких выводов. Но это имело место. Поэтому то, что он потом делал, я сейчас не хочу ни анализировать, ни оценок давать последующим действиям Эрдогана. Конечно, нам известна историческая роль армии в Турции как гаранта светского развития государства. Но, по нашему золотому правилу, мы никогда не вмешиваемся во внутренние процессы в той или иной стране. Страна и ее народ сами должны определить свою судьбу.
О. С.: Даже в выборы в США?
В. П.: Никогда! Только страна и ее народ должны определять свою судьбу.
О. С.: Я вам верю.
В. П.: Вы знаете, мы еще раньше в дискуссиях, шутливо и в серьезной форме, указывали на несовершенство американской конституции.
О. С.: Коллегия выборщиков.
В. П.: Да, совершенно верно. Это же не прямые выборы президента, через выборщиков. Нам все время говорили: «Это не ваше дело, мы сами разберемся». Поэтому мы не вмешиваемся в дела ни Соединенных Штатов, ни других стран. И в дела Турции мы тоже не вмешиваемся.
О. С.: Насколько близки вы были к войне? Соединенные Штаты заявили Сирии, что она переступила красную черту, в 2013 году, а генерал Шойгу, ваш министр обороны, заявил о готовности выпустить 624 крылатые ракеты в течение 24 часов. Наверное, суверенитету сирийского государства пришел бы конец еще в тот момент, когда Обама заявил о пересечении красной черты, но вы вмешались, остановили это и приняли участие в уничтожении химического оружия в Сирии. Насколько серьезна была ситуация? Опасались ли вы, что США нанесут удар по Дамаску?
В. П.: Ну это я не знаю, это надо спросить у администрации Обамы, насколько они близки были к принятию такого решения. Но все‑таки было принято другое решение.
О. С.: Вы ведь участвовали в этом.
В. П.: Да, конечно, во время проведения «двадцатки» в Петербурге. Мы с президентом Обамой обсуждали эту тему и договорились попробовать предпринять шаги по ликвидации остатков химического оружия в Сирии. Как известно, у нас это получилось.
О. С.: Ваши слова звучат несерьезно. Ведь если Шойгу сказал «24 часа», значит это вас сильно беспокоило. Это ваш союзник.
В. П.: Все же это сослагательное наклонение. Во всяком случае, я и президент Обама договорились тогда о совместной работе. И она завершилась успехом.
О. С.: Ну хорошо. Но разве вас не обеспокоила перспектива исчезновения союзника и возможный захват Дамаска силами ИГИЛ? Разве вы не видели последствий этого?
В. П.: Конечно, нас это беспокоило. Поэтому мы и обсуждали вопрос решения проблемы другими способами. И нам это удалось!
О. С.: Вы говорите об этом очень спокойно, но, надо думать, в тот момент ситуация была намного напряженней.
В. П.: Это было тогда, а сейчас у нас там расположена очень хорошо организованная и эшелонированная система противовоздушной обороны.
О. С.: Вот что!
В. П.: Это С‑400, которая работает на дальности 300 с лишним километров, С‑300. Есть система «Бук», которая работает на удалении 60 км. И есть системы, которые работают более эффективно на более близком расстоянии.
О. С.: То есть вы могли не допустить этого?
В. П.: И еще береговые комплексы с самыми современными ракетными комплексами с дальностью поражения цели до 300 км.
О. С.: Так вы сказали Обаме, что русские системы будут сбивать американские ракеты и это приведет к международному кризису. Пентагон, наверное, взбесился, да? Знаете, это балансирование на грани войны.
В. П.: Но тогда этих ракет не было в Сирии.
О. С.: А я думал, что они у вас были.
В. П.: Нет, тогда их не было. Мы тогда вообще в Сирии ничего активно не предпринимали.
О. С.: У вас с ними был долгосрочный союз с начала 1970‑х годов?
В. П.: Да. Но мы там никакого участия не принимали. Мы просто оказывали военно‑техническую помощь, финансовую помощь, не больше.
О. С.: Другими словами, если бы режим Асада, скажем, ослаб, стала бы Россия помогать ему в борьбе с продвижением ИГИЛ в направлении Дамаска?
В. П.: Сослагательные наклонения невозможны. Все зависит от тысячи обстоятельств.
О. С.: Давайте поговорим о другой военной ситуации, раз уж мы в ситуационном центре. О недавней ситуации в Крыму. Во время подготовки референдума американский эскадренный миноносец «Дональд Кук» с ракетами «Томагавк» на борту взял курс на Черное море. Поправьте меня, если это не так, но я видел хронику… Сначала НАТО объявило о проведении учений в Черном море, и командующий российским военным флотом говорил в этом видеосюжете о том, как близко Россия была к применению береговой противокорабельной системы. «Дональд Кук», по всей видимости, направлялся прямо в Черное море, но развернулся и не выполнил свою задачу[4]. Все очень походило на Карибский ракетный кризис 1962 года, когда корабль подошел к демаркационной линии, а потом развернулся под угрозой удара со стороны ВМС США. Где вы находились в тот момент, когда происходили эти маневры миноносца «Дональд Кук», и заставили ли они вас поволноваться?
В. П.: Я прошу терпения, буквально две минуты. Украинский кризис понятно как развивался. Это трудно себе представить, но проблема, оказывается, заключалась в том, будет Украина подписывать экономическое соглашение с Евросоюзом об ассоциации или нет. Действующий на тот момент президент Янукович сказал: «Да, будет, но нужно время, чтобы уточнить некоторые детали». Начались беспорядки, поддержанные, кстати, Соединенными Штатами и некоторыми европейскими странами. Потом в Киев приехали три министра иностранных дел из европейских стран, из Франции, Германии и Польши, и поставили свои подписи как гаранты договоренностей между президентом Януковичем и оппозицией о начале политического процесса урегулирования. Все с этим согласились, и президент Янукович согласился, в том числе с досрочными выборами. В это время по инициативе американской стороны мы вступили в контакт с ней, и нам было сказано: «Мы вас очень просим не допустить применения Януковичем вооруженных сил, а мы обещаем сделать все для того, чтобы оппозиция освободила площади и административные здания». Мы сказали: «Хорошее предложение! Будем работать». Как вы знаете, президент Янукович не применил вооруженных сил. Но на следующий день после наших договоренностей с американской администрацией – на следующий день! – произошел государственный переворот. Такое поведение даже для физических лиц, мне кажется, недопустимо. Хотя бы после этого сказали: «Вы знаете, ситуация вышла из‑под контроля. Мы сделаем все, чтобы вернуть ситуацию в нормальное конституционное русло». Но они просто начали врать, что Янукович убежал, хотя он никуда не убегал, и поддерживать тех, кто совершил переворот. Разве можно доверять таким партнерам?
О. С.: Это когда во время разговора с американским послом Виктория Нуланд, помощник госсекретаря, сказала «к черту ЕС»?[5]
В. П.: Не важно. Это было 21 февраля. А на следующий день, в ночь, произошел переворот. После того как Крым стал полноценной частью Российской Федерации, наше отношение к этой территории кардинальным образом изменилось. Если возникает угроза нашей территории, а Крым – наша территория, мы, как любое государство, будем защищать ее всеми доступными нам средствами. Но я все‑таки не сравнивал бы это с Карибским кризисом, потому что там мир стоял на пороге ядерной катастрофы, а здесь мы, слава богу, до такого ситуацию не довели, хотя и поставили в Крым наши новейшие комплексы береговой обороны.
О. С.: Но «Бастион» – большая ракета, на борту «Дональд Кук» находились ракеты «Томагавк».
В. П.: От таких ракетных систем судно типа «Дональд Кук» беззащитно.
О. С.: Так значит, поэтому оно повернуло назад?
В. П.: Я думаю, что у него просто умный капитан. И ответственный человек. Это совсем не говорит о какой‑то его слабости.
О. С.: Нет‑нет.
В. П.: Он просто понимал, с чем имеет дело, и не стал провоцировать и доводить ситуацию до столкновения.
О. С.: А у командира вашей береговой системы было разрешение открывать огонь?
В. П.: У нас всегда есть разрешение на использование имеющихся средств защиты и обороны Российской Федерации.
О. С.: Значит, это потенциально крупный инцидент.
В. П.: В общем, ничего хорошего в этом нет.
О. С.: Вам сообщили о происходящем?
В. П.: Да, конечно, сообщили. Где место базирования этого корабля?[6]
О. С.: В Средиземноморье, я полагаю.
В. П.: Ну да, но наверняка порт приписки у него в Соединенных Штатах. Это за тысячи километров от его родной территории. Даже если на просторах Средиземного моря, где‑нибудь в Испании, это тоже за сотни и тысячи километров от Черного моря. Мы намерены защищать свою территорию.
О. С.: Я понимаю.
В. П.: А что «Дональд Кук» делает возле нашей территории? Кто кого провоцирует?
О. С.: Я понимаю, но были ли вы на связи в тот момент? Как быстро поступала к вам информация?
В. П.: В режиме реального времени примерно. Командир корабля наверняка увидел облучение со стороны ракетного комплекса. На приборах видно, что за кораблем следят. Повторяю, я не знаю этого человека, но для меня совершенно очевидно – он выдержанный, ответственный и достаточно мужественный офицер. Он принял правильное решение, не стал обострять ситуацию. Это совсем не значит, что он подставил себя под ракетную атаку, – просто увидел, что берег защищен.
О. С.: Ему было послано предупреждение?
В. П.: Капитан сразу видит, что он находится под прицелом. Это видно на приборах.
О. С.: На это требуется пара минут, 30 минут, 50 минут?
В. П.: Не знаю, специалисты в курсе. Счет идет на секунды.
О. С.: Это происходит постоянно? Слишком уж спокойно вы говорите об этом.
В. П.: Бывает иногда. Именно поэтому наши американские коллеги предложили в Сирии сразу построить систему оповещения о работе авиации в воздухе, чтобы избежать инцидентов. Потому что в принципе облучение самолета системой наведения – это уже инцидент.
О. С.: Да, я бы сказал.
В. П.: Это уже серьезное событие.
О. С.: Так значит, были и другие инциденты, о которых мы не знаем?
В. П.: Самолеты НАТО летают над Балтийским морем без транспондеров, без опознавательных знаков. И наши начали летать без транспондеров. Как только это произошло, поднялся такой шум! Но когда я публично сказал, что частота наших полетов в разы меньше частоты полетов авиации натовских стран, шум сразу стих. Мы летаем в десять раз меньше. Президент Финляндии предложил проработать решение вопроса, чтобы все как минимум летали с опознавательными знаками. Мы сразу согласились с этим, но наши партнеры в НАТО отказались. Понимаете, всегда нужен диалог, а не провокации.
О. С.: Понимаю, это очень страшно. В тот момент вы сделали решительное заявление, адресованное НАТО, я думаю. Вы сказали: «Это наша историческая территория. Это русские люди, и они сейчас в опасности. Мы не можем бросить их. Это не мы организовали переворот. Он – дело рук националистов и крайне правых. Вы поддержали их, но вы живете за 5000 километров, а мы живем здесь, и это наша земля. За что вы хотите сражаться здесь? Вы не знаете, ведь так? А мы знаем, и мы готовы к этому».
В. П.: Ну что‑то вроде этого.
О. С.: Вы признаете, что вас подвели к черте?
В. П.: Действительно, нас к какой‑то черте подогнали. Мы должны были реагировать.
О. С.: Наконец вы признаете это.
В. П.: Мы были готовы к позитивному диалогу. Мы сделали все, чтобы выйти политическим образом достойно из этой ситуации. Нет, надо было поддержать неконституционный захват власти. Зачем? Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, зачем это сделали. И, кстати, это первый шаг к дальнейшей дестабилизации, она все еще продолжается. Силой захватили власть, а теперь силой пытаются заставить несогласных принять это, в том числе на юго‑востоке Украины, вместо того чтобы вести политический диалог, который был вполне возможен.
О. С.: Вам нужно рассказывать о своей точке зрения, и не только на канале RT, надо распространять информационные релизы, фотографии, видеосюжеты. Вы должны рассказывать свою историю и системно представлять сведения.
В. П.: Это невозможно. Эта точка зрения игнорируется мировыми СМИ. А если она игнорируется, не подается наравне с другими, то ее почти никто не слышит. Создается образ злобной России, которая ведет себя агрессивно.
О. С.: Я бы не отказывался от попыток на вашем месте. Надо сопротивляться. Вы делаете, конечно, немало, но здесь чем больше делается, тем лучше.
В. П.: Я буду иметь в виду ваши замечания и критику. Считаю ее справедливой.
О. С.: (Подтрунивает.) Думаю, это Дмитрий (пресс‑секретарь Путина) не ловит мышей.
В. П.: Это не его задача.
О. С.: Я знаю.
В. П.: Его задача – обеспечивать текущую деятельность президента. Это моя задача, но я с ней плохо справляюсь.
О. С.: Он делает очень много, но нужно и отвлекаться иногда. Ему бы взять отпуск, поехать в Палм‑Бич, расслабиться, поиграть в гольф.
В. П.: Я понимаю, на что вы намекаете. Я ему завидую.
[1] Для справки. См.: "Chechen soldiers among Russian military police in Aleppo to 'ease interaction with locals,'" RTNews (January 30, 2017). Источник: https://www.rt.com/news/375551‑chechen‑soldiers‑patrolling‑aleppo.
[2] Подтверждение: расстояние от Москвы до Дамаска составляет 3170 км, если добираться на автомобиле, и 2476 км, если лететь самолетом.
[3] Для справки. См.: "Fethullah Gülen: who is the man Turkey's president blames for coup attempt?" Peter Beaumont, The Guardian July 16, 2016. Источник: https://www.theguardian.com/world/2016/jul/16/fethullah‑gulen‑who‑is‑the‑man‑blamed‑by‑turkeys‑president‑for‑coup‑attempt.
[4] Утверждение: «"Дональд Кук"... направлялся прямо в Черное море, но развернулся и не выполнил свою задачу».
См.: "A strange recent history of Russian jets buzzing Navy ships," Thomas Gibbons‑Neff, The Washington Post (April 14, 2016). Источник: https://www.washingtonpost.com/news/check‑point/wp/2016/04/14/a‑strange‑recent‑history‑of‑russian‑jets‑buzzing‑navy‑ships.
[5] Утверждение: «Это когда во время разговора с американским послом Виктория Нуланд, помощник госсекретаря, сказала "к черту ЕС"?»
Подтверждение: в получивших огласку аудиозаписи и стенограмме разговора помощника госсекретаря США Виктории Нуланд и посла США на Украине Джеффри Пайетта действительно фигурирует грубое выражение.
См.: "Ukraine crisis: Transcript of leaked Nuland‑Pyatt call," BBC (February 7, 2014). Источник: http://www.bbc.com/news/world‑europe‑26079957.
[6] Для справки. В настоящее время порт базирования корабля ВМС США «Дональд Кук» находится в городе Рота, Испания. См.: "USS Donald Cook Departs Norfolk for Permanent Station in Rota, Spain," Источник: http://www.navy.mil/submit/display.asp?story_id=78889.
| 
0%