В еженедельнике «Аргументы и факты» мы постоянно с оторопью встречаем публикации Вячеслава Костикова. В свое время он входил в узкий круг высоколобых сподвижников Ельцина, был его пресс‑секретарем и, разумеется, прославлял великие деяния шефа, даже сочинил об этом книгу «Роман с президентом». Но нахваливал он сюзерена уж так назойливо и топорно, что однажды в 1994 году во время царской прогулки со свитой на теплоходе «Александр Матросов» по Енисею пьяный владыка приказал выкинуть секретаря за борт теплохода, как ненужный балласт. Верные собутыльники схватили брыкавшегося Вячеслава за руки‑ноги, раскачали и – ух! – бросили в надлежащую волну. Это было единственное деяние первого президента России, которое заслуживает одобрения.

Но Костиков хоть и не умел плавать и было ему уже далеко за пятьдесят, несмотря на глубину и ширину реки, не утонул, он и не мог утонуть, они не тонут. Сверкая мокрой лысиной, выплыл. Все это красочно описал в воспоминаниях Александр Коржаков. Казалось, на этом роман с президентом должен был бы кончиться. Но нет! Ельцин отправил его с глаз долой в ссылку… Куда бы вы думали? Послом в Ватикан! А он еще в 18 лет проник в КПСС. И теперь, представьте, стал Чрезвычайным и Полномочным послом при самом папе. И до сих пор остается в этом ранге. Говорят, он читал папе лекции по истории КПСС. А теперь после тридцати лет пребывания в партии глумится над ней, как последний пошляк, прилагая известные слова «ум, честь и совесть эпохи» черт знает к кому. Тогда заграница была для Костикова уже не в новинку. Он работал и в Индии, и во Франции, а еще в 1968 году окончил журналистские курсы в Англии, в Шеффильдском университете. Словом, с юных советских лет уже был без мыла пролезающим.

И вот теперь Чрезвычайный и Непотопляемый вынырнул в «АиФ» и со спасательным кругом вольготно плавает из номера в номер. И представьте себе, безропотно пережив попытку президента предать его позорной казни через утопление, до сих пор считая Ельцина несравненной по масштабу личностью, он теперь стыдит тех, кто хочет «показать преданность Кремлю». Лакей стыдит лакеев. Или Ельцин это был не Кремль? Или не Костиков создавал этот режим?

Один из последних его заплывов в «АиФ» называется «Есть женщины в русских селеньях». Несмотря на предельную литературную замусоленность (здесь все такое: «Игра в незнайки», «Монбланы счастья»… «дурак дурака видит издалека») и полную неуместность этого заголовка, есть тут несколько свежайших, енисейской глубины мыслей. Например: «В СССР не было просто счастливых женщин». Да ведь «просто счастливых» людей и не бывает. Что, вот родился– и уже «просто счастливый»? «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя», – говорил В.И. Ленин. И люди становятся счастливыми через многообразные связи с обществом – через близких, родных и любимых, через товарищей по работе, через саму работу… А такие, как этот Костиков, обычно ничего дальше своего носа не видят и обо всем судят только по своему личному опыту,т. е. по тому, что видят близ правой и левой сопящей ноздри или – как прикажет начальство. И вот, если его бабушка было психопатка, мать алкоголичка, сестра морфинистка, а жена сбежала с другим в Америку и там бедствует без работы, то они и твердят: «Есть женщины в русских селеньях, несчастней которых и нет».

И опять: «В СССР не было женщин, живущих не ради грозной Родины…» Ну, во‑первых, родина для врагов действительно была грозной. А для огромного большинства народа, во‑вторых, в том числе, и для женщин, конечно, родина была любимой и прекрасной. И жили женщины как для себя, так и для родины.

«В СССР не было женщин, живущих не ради подвига…».

Ну как это не были! Были, но не так уж много, как ныне развелось. Об одной из тогдашних Константин Симонов писал:

Свои лишь ручки, ноженьки

Холила, жалела,

А больше ничегошеньки

На свете не умела.

Но что такое подвиг? Это не только рекордные перелеты из Москвы на Дальний Восток и ночные бомбежки врага, как было, например, в жизни Героев Советского Союза Валентины Гризодубовой, Марины Расковой и Полины Осипенко. Это и многое другое. Моя мать овдовела в сорок лет и больше замуж не вышла, но троих детей подняла, поставила на ноги, все получили и образование, и специальность, и семьи создали – разве это не подвиг!

А он снова: «В СССР не было женщин, живущих не ради идеи…» Так идея‑то была прекрасная! Это вы все испоганили, объявили, что она состояла в том, чтобы «все отнять и поделить». Ничего мы не отнимали, а просто вернули то, что нами и создано, свое вернули. Нам твердили: «Русский народ любит считать деньги в чужом кармане». Карман‑то действительно чужой, а деньги‑то в нем наши, народные.

И ничего мы не делили, а все сделали общим– землю, ее недра, заводы, железные дороги, электростанции, единую электросеть… А в частности, идея состояла и в том, чтобы топить в Енисее, в Волге, в Тереке все, что мешает ей.

И Ельцин однажды хотел послужить этой идее, но неудачно… Так почему не жить ради великой идеи? Тем более что она только в головах таких вот Полномочных сводилась к цитатам из «Краткого курса партии». На самом деле ее формы были бесконечно разнообразны, она имела, в частности, и семейную форму. И поэты воспевали эту форму:

Еще тебе, мама, скажу поновей:

Хорошее дело – взрастить сыновей!

Но он не может уняться: «в СССР не было женщин, живущих не ради вождя…» Воскресни, Ельцин, брось его опять в Енисей, только на этот раз где поглубже, да привяжи к обеим ногам по годовому комплекту «АиФ» с его статьями.

Что еще? «Советская пропаганда упорно создавала образ нужной для государства женщины – труженицы, матери, героини…» Правильно. Но часто это было все вместе – и мать, и труженица, и героиня. Нужный образ. А он, видите ли, считает, что надо создавать образ ненужной государству, но нужной лично ему дамочки. Ну вроде мадам Нарусовой, Валерии Жоводерской, Евгении Васильевой с сигнальным обручем на животе. Что ж, иди и пиши их портреты, сочиняй о них поэмы.

«С полотен живописцев на нас глядели ударницы труда – с лопатой, с киркой, в коровнике, на тракторе, иногда за штурвалом самолета». Ну, насчет кирки, пожалуй, загнул, а все остальное верно. Кому ж, как не женщине, быть, например, в коровнике. Что тут оскорбительного для женщины? Она там спокон веку. А трактора, самолеты тогда только появились, и кто бы мог удержать наших женщин от желания освоить их! Как говорил дед Щукарь, «бабы это вредная нация». Попробуй останови их. Мария Демченко, Дарья Гармаш, не говорю уж о упомянутых Гризодубовой и других. И освоили, и прославились, и писали с них портреты. Юрий Пименов, например, в прекрасной картине «Новая Москва» написал не героиню, а просто молодую женщину за рулем автомобиля в Охотном Ряду там, где ныне Дума. Но уж, конечно, это не депутатки Лахова или Яровая.

Увы, и лопатой приходилось. Кто копал противотанковые рвы и делал лесные завалы на пути врага? В основном женщины – лопатой, ломом, пилой. Это я видел своими глазами осенью и зимой 1941 года.

За все ты бралася без страха,

И как в поговорке какой.

Была ты и пряхой, и ткахой.

Умела пилой и иглой.

Рубила, возила, копала –

Да разве же все перечтешь?

А в письмах на фронт уверяла.

Что будто отлично живешь…

А что, художники должны были писать наших женщин в тут пору в бальных платьях или на пуантах? Или в пылких объятьях любви? Их писали такими, какими они были. Но обещали:

Мы о вас напишем сочиненья.

Полные любви и удивленья.

И сколько написали! И как прекрасно! И еще сделали бы немало, но тут нагрянули живоглоты либерализма и многих певцов либо извели, либо задвинули, а на первый план – Сорокина, Галкина, Рубину, Улицкую, Быкова, Коровина. Зуброва, Бизонова, Баранова… Но, увы, были в руках наших женщин лопаты и после войны. И находились люди, которые восхищались этим: смотрите, они могут и лопатой! Это были люди вашего круга, Костиков. Но Ярослав Смеляков с болью писал:

А я бочком и виновато,

И спотыкаясь на ходу.

Сквозь эти женские лопаты.

Как сквозь шпицрутены иду.

Невозможно представить вас идущим вслед за поэтом.

* * *

«В СССР, – не унимается обличитель, – не было женщин, живущих ради любви и счастья». Полно врать‑то, кастрат Чрезвычайный. Как всюду, как всегда были в Советское время даже такие случаи, что женщины из‑за любви кончали жизнь самоубийством, как бедная Галина Бениславская в декабре 1926 года на Ваганьковском кладбище на могиле Есенина. Но, конечно, рабыни любви встречались у нас редко.

Недавно кинорежиссер Алла Сурикова сказала тем, кто без конца твердит, как критик Б. Сарнов, что советские люди жили в постоянном страхе: «Ведь это глупость– думать, что в те годы все только тряслись от страха и ждали, когда постучат в дверь. Люди влюблялись, смеялись, мечтали, пели песни – народные и советских композиторов» («Российская газета». 28 марта 2013). Но я верю, что такие, как Сарнов, действительно всю жизнь дрожали от страха. Они же ненавидели Советскую власть и народ, который поддерживал ее, и страшно было, вдруг она об этом узнает.

.. Однако ж какую убогую жизнь прожил этот водоплавающий и непотопляемый! Ни на свадьбах наших не был, ни песен наших не пел и не слушал, ни книг наших не читал, ни в кино, ни в театр никогда не ходит. А там всюду любви и счастья – навалом! Определений счастья – множество.

Тютчев уверял:

Счастлив, кто посетил сей мир

В его минуты роковые…

Есенин признавался:

Счастлив тем, что целовал я женщин.

Мял цветы, валялся на траве…

Маяковский возглашал:

Я счастлив. что я

этой силы частица. что общие

даже слезы из глаз…

Вот и такое бывает счастье – когда ты плачешь вместе со всем народом, не говорю уж о единстве с всенародной радостью, как было 9 мая 1945 года или 12 апреля 1961‑го.

А что вы, Костиков, под счастьем разумеете– не 13‑комнатную квартиру плюс 13 миллионов долларов в чулке?

Вот таких отморозков, всю жизнь просидевших в своих углах, Ельцин и набрал в свою команду: Гайдар, Чубайс, Бурбулис… Впрочем, разве нынешняя лучше? Один Индюков чего стоит…

А что до портретов, то ведь их писали не только с трактористок да летчиц. Вот, скажем, знаменитая картина Аркадия Пластова «Утро», на которой молодая женщина в деревенской бане, выйдя в предбанник и присев на корточки, заботливо одевает девочку лет пяти, которая уже помылась, попарилась и пора уходить. И пышет здоровьем ее разгоряченное тело, и невозможно глаз оторвать… Как сказал поэт,

Слабовато Ренуару

до таких российских ню.

Кто она, эта женщина – доярка? трактористка? учительница? Бог весть. Тут она просто красивая женщина, только счастливая мать.

А Галина Серебрякова? Вот тоже «В бане». С шайками в руках полвзвода молодых русских богинь. Впрочем, это еще 1913 год. Но вот «Заплетающая косу». Это уже 1930‑й. А «После кросса» Александра Самохвалова? Видел? Или полномочий не хватило? Кто эта советская Афродита, вытирающаяся полотенцем после душа? Может, студентка, а может, летчица. Но тут явлена только женская ее суть с божественной статью, с ничем не омраченным добрым ликом. Да, слабовато Ренуару…

* * *

Ho любопытна еще и такая форма авторского малоумия. Заклеймив образ советской женщины‑труженицы, Костиков вдруг заявляет: «За последние десятилетия в Европе произошла настоящая женская революция. Женщины во всех структурах власти, бизнеса, культуры. А нам кроме Матвиенко и Яровой и предъявить некого». Интересно, кому и в каком виде он намерен «предъявить» Яровую. Судя по прессе, некоторые экстремисты горят желанием предъявить ее вместе с трехмиллионной (в долларах) квартирой Следственному комитету Генеральной прокуратуры.

А что касается «женской революции», то почему же сочинитель в восторге от нее в Европе (мог бы вспомнить и Америку, где не так давно три женщины едва ли не подряд были госсекретарями – Олбрайт, Райс и Клинтон), но клеймит подлинную «женскую революцию» в Советское время на родине? Вот уж была революция так революция!

И в министрах, и в советах, включая Верховный Совет, и в искусстве, и в спорте – нашествие женщин! Александра Михайловна Коллонтай (1872–1952) была первым в мире женщиной‑послом; Анна Ивановна Щетинина (1908–1999) в 27 лет стала первой в мире женщиной‑капитаном дальнего плавания. Герой Советского Союза; Валентина Терешкова и Светлана Савицкая – первые в мире женщины‑космонавты. Герои Советского Союза… И это Костикова бесит, спать не дает, ото всего этого у него круглосуточная без выходных чесотка. Почему? Да потому что давным‑давно, еще до швыряния в Енисей, он душой и всеми помыслами жил в Европе, а соотечественники представлялись ему стадом «похотливых КОЗЛОВ».

А чтобы уж окончательно заклеймить советскую женщину, пишет: «Один из самых пафосных памятников в СССР на Мамаевом кургане изображает женщину с разящим мечом в руках». Дана в газете и фотография этого памятника, как вещдок. И тут уж мы окончательно понимаем, с кем имеем дело.

Во‑первых, великая Сталинградская победа заслуживает самого высокого пафоса. А во‑вторых, чтоб ты знал, дубина, здесь изображена не Марь Иванна, а Родина‑мать, вставшая навстречу врагу, и в руках у нее не меч, а олицетворение всей духовной и военной мощи державы. Это понимают даже те, кто, как ты, не был ни на какой войне, кроме газетной, и даже не служил в армии. Неужели папа римский не просветил ельцинского недоросля, что и у древних греков богиней победы была Ника, и у римлян– богиня Виктория…

Товарищ Зятьков, как главный редактор «АиФ», вы сделали бы очень отрадное дело, если завершили бы неудавшийся енисейский эксперимент Ельцина.

2016 г.