«Этот пастырь был крайне ревностным в защите веры, большим ученым и величайшим врагом сторонников новизны» – такая характеристика дана Николя Ле Клерку в «Большом историческом словаре» Л. Морери[1]. Роберт Ценалис, сменивший Ле Клерка на посту декана и заслуживший прозвище «бич сектантов», посвятил своему предшественнику книгу «Четырехчастный труд об обуздании козней еретиков», где обыгрывал его имя: «Весь мир знает тебя не только как Клерка, но как клирика – защитника всей теологии»[2].

И действительно, ни одна атака факультета на врагов ортодоксии не обходилась без участия Николя Ле Клерка. В 1534–1535 годах он играл важную роль в ожесточенных баталиях университетских богословов со сторонниками обновления веры, которым покровительствовал парижский епископ Жан Дю Белле. Так, в 1533 году Ле Клерк возглавлял депутацию факультета, которая должна была указать Франциску I на опасность новых доктрин. Через год за излишнее рвение в нападках на противников (в том числе и на тех, которым покровительствовал король) Ле Клерк провел несколько недель в тюрьме. В 1534 году Рабле опубликовал «Гаргантюа», где теологастры подверглись острой критике. Похоже, что именно Ле Клерк выведен там в образе выжившего из ума магистра, отправленного университетом к Гаргантюа с просьбой вернуть колокола собору Нотр‑Дам[3]. Во всяком случае, когда осенью 1541 года Ле Клерк стал деканом факультета, он сразу же включил сочинения Рабле в Индекс запрещенных книг. Надо сказать, что новый декан увеличил число цензурируемых книг в несколько раз. Его влияние еще более возросло летом 1543 года, после составления факультетом 26 статей «Исповедания католической веры». Этот текст лег в основу присяги, которую ежегодно были обязаны приносить все должностные лица королевства.

В отличие от своих коллег Роберта Ценалиса, Ноэля Беды и других влиятельных богословов, Николя Ле Клерк не значится автором ни одного сочинения. Возможно, он писал тексты от имени факультета, не стремясь увековечить свое имя. По наблюдениям Дж. Фарджа, такова была практика большинства парижских теологов, чей авторитет базировался скорее на престиже грозной корпорации, чем на личных сочинениях[4]. Канадский исследователь приходит к выводу об относительно скромном социальном происхождении основной массы членов этого факультета. Но как раз в этом Ле Клерк отличался от своих коллег. Он происходил из старинного парижского рода, хорошо укорененного в городской среде и мире должностей. Его семейство оставило достаточно документов в конторах парижских нотариусов. И если стиль Ле Клерка‑теолога остается для нас неизвестным, то как автор нотариальных актов он демонстрирует изрядную оригинальность.

Дошедшие до нас документы напоминают наброски судебных речей, поскольку по большей части в них идет речь о запутанных семейных коллизиях. Маргарита Ле Клерк, старшая сестра Николя Ле Клерка, вышла замуж за Жака Куатье, в прошлом влиятельного лейб‑медика Людовика XI, сумевшего «конвертировать» фавор мнительного короля в земельное богатство и должности, став президентом Счетной палаты. После смерти своего благодетеля Жак Куатье вынужден был вернуть в казну значительную часть нажитого, но при этом в виде компенсации ему была дана почетная должность вице‑президента Счетной палаты. Породнившись с патрицианской семьей Ле Клерков, Куатье, парвеню из Бургундии, укрепил свои позиции в Париже. В квартале, где располагались дома Ле Клерков, он возвел солидный особняк вблизи церкви Сент‑Андре‑дез‑Ар, к которой пристроил капеллу Св. Николая, ставшую усыпальницей этого клана. Не имея детей от позднего брака, Жак Куатье сделал наследником своего племянника и крестника Жака Ле Клерка, с условием, что тот возьмет себе патроним Куатье. Его жена Маргарита, в свою очередь, хотела облагодетельствовать племянницу Филиппу, оставив ей значительную долю имущества. Она известила семью о своем намерении, но умерла, не успев составить завещания. В результате братья Филиппы оставили ей лишь крохи наследства, и только Николя Ле Клерк вступился за племянницу, постепенно втягиваясь во все новые тяжбы с остальными родственниками.

Обо всем этом мы узнаем из нотариальных актов самого Николя Ле Клерка[5], хотя этот тип документов обычно не предполагает особого красноречия. Правда, теолог, борясь с несправедливыми родственниками, отменяет сделанные им ранее дарения, а отмена дарений, как мы уже убедились на примере Шарля Дюмулена, требует веских обоснований – например, причинение угрозы здоровью и жизни дарителя. Теолог полностью перешел на сторону Филиппы и ее супруга, советника Парижского парламента. В его актах все красноречивее повествовалось о злокозненности неблагодарных племянников, занимавших высокие посты в церковной и чиновной иерархии, но не останавливающихся перед подлогами, ложью и прямыми угрозами. Однако теолог стремился показать благородство собственных поступков в отношении семьи. И здесь мы можем узнать много нового. После смерти некогда богатого зятя в 1506 году овдовевшая сестра Маргарита и вся семья оказались в затруднительном положении. Николя Ле Клерк подробно описывает, как

в продолжение вдовства указанной дамы Маргариты Ле Клерк она столкнулась с необходимостью нести большие расходы и траты, чтобы сохранить семью. Указанный Ле Клерк по мере своих возможностей участвовал в этом, для чего поступил на службу к Монсеньеру его высокопреподобию кардиналу Лотарингскому и господам его братьям, в бытность их юными[6]… а также оплатил все расходы на похороны, погребение и исполнение завещаний… матери Николя Ле Клерка и указанной госпожи Маргариты, своей сестры, в сумме до 1000 экю‑солей. Также указанный Николя Ле Клерк основал и поддерживал некие благочестивые вклады, согласно пожеланию его покойной сестры, и способствовал украшению церкви Сент‑Андре‑дез‑Ар[7].

Задача украшения приходской церкви, в соответствии с завещанием Маргариты, чей муж был там похоронен в капелле Св. Николая, оказалась тем более важной, что Николя Ле Клерк долгие годы был кюре этой церкви, являвшейся символическим центром патримонии Ле Клерков. Важную роль в этом играл университет, который обладал правом светского патроната над некоторыми парижскими церквами, в том числе и над церковью Сент‑Андре‑дез‑Ар. Это означало, что на освободившееся вакантное место кандидатуру выдвигали по очереди факультеты и нации. Впрочем, такой порядок не препятствовал превращению «университетских» приходов в почти семейную собственность влиятельных парижских родов. Так, на протяжении большей части XVI века приход Сен‑Ком‑э‑Сен‑Дамиан удерживала парижская семья Версорисов[8]. Церковь Сент‑Андре‑дез‑Ар также осталась в руках Ле Клерков. В 1547 году племянник теолога, Пьер Ле Клерк, доктор прав и хранитель апостолических привилегий Парижского университета, сменил дядю на должности кюре. Впрочем, в акте Пьер обвинялся в том, что завладел приходом обманным путем, воспользовавшись болезнью Николя Ле Клерка[9].

В этих и во многих других случаях теолог

жаловался перед Богом и правосудием на величайшие несправедливости, беспокойства, неблагодарности и клевету, чинимые против него… племянниками, в отношении которых из‑за их подношений, связей, затягивания, жульничества, проволочек, подвохов и прочих зловещих обходных путей он не смог добиться правосудия[10].

Мы можем увидеть в его актах мнительность, подозрительность, склонность к конфликтам и нелюбовь к компромиссам, что проявлялось и в университетской карьере. Не отрицая этого, отметим еще раз, что сам характер актов – отмена дарений – диктует такой стиль, коль скоро надо было доказать неблагодарность и, что еще пуще, угрозу жизни дарителю. Он разоблачает намерение племянников «замучить указанного мэтра Николя Ле Клерка и мучениями заставить его принять смерть и в величайших бедствиях окончить свои короткие дни старости»[11]. Несмотря на грустное пророчество, сделанное в 1547 году, дни его старости были не столь коротки. Он прожил еще больше десяти лет, пережив племянницу с ее супругом, неблагодарных племянников и даже своих учеников из Лотарингского дома.

[1] Le Grand Dictionnaire Historique ou Le Mélange Curieux de l’histoire / Ed. L. Moreri. Paris, 1727. T. 2. P. 896.

[2] «Non enim te Clericum tantum, imo vero Cleri totius Theologici antfiatiem omnes agnoscunt» (Ceneau R. Opus Quadripartitum super compescenda haereticorum petulantia. Paris, 1557. Fol. Aaiiij).

[3] В 1534 году король отправил в изгнание синдика факультета Ноэля Беду, непримиримого противника Эразма Роттердамского и гуманистов; его обязанности были временно возложены на Ле Клерка.

[4] Farge J. K. Orthodoxy and Reform in Early Reformation France: The Faculty of Theology of Paris, 1500–1543. Leyden, 1985.

[5] См. подробнее: Уваров П. Ю. Университетский интеллектуал у парижского нотариуса (к вопросу о «нормальном исключении») // Средние века. Исследования по истории Средневековья и раннего Нового времени. М., 1997. Вып. 60. С. 51–72.

[6] Речь идет об Антуане II (1489–1544), герцоге Лотарингском, Клоде Лотарингском (1496–1550), первом герцоге де Гиз, и Жане (1498–1550), кардинале Лотарингском (с 1518). Соблазнительно увидеть влияние Ле Клерка в ультракатолической позиции, характерной для Лотарингского дома. Но если его уроки и возымели действие, то сказалось это лишь через поколение, поскольку непосредственные ученики Ле Клерка проявляли известное легкомыслие в делах веры.

[7] «pour la conservation de sa maison, a ledict maistre Nicole Le Clerc, selon sa possibilité faict de mesmes, et pour ce faire a suivy et s’est employé au service de Mons. le reverendissime cardinal de Lorraine et de messieurs ses frères durant leur jeunesse… à payé les frais funeraux, оbseques et legs de feue damoiselle Katherine de Vaudetard, mère dudit m. Nicole Le Clerc et de ladicte dame Marguerite, sa soeur, montant a mil écus soleil… aussi ledit m. Nicole Le Clerc faict et entretenu certaines fondations selon l’intancion de ladite défuncte sa soeur donné et presenté à l’église Sainct‑Andry des Ars plusieurs ornemens» (AN. Y 93. Fol. 120). Этот акт, как и другие акты Ле Клерка, зарегистрирован в парижском Шатле, с ним можно ознакомиться по публикации: Inventaire des registres des insinuations du Châtelet de Paris: Règnes de François I et de Henri II / Ed. par E. Campardon et A. Tuetey. Paris, 1906 (далее – IRI). Р. 296.

[8] См.: Уваров П. Ю. Университет – дочь двух отцов? История как аргумент в суде и средство социальной консолидации (Париж, 1586) // Люди и тексты: Исторический альманах. 2013. Историческое знание в контексте книжной культуры. М., 2014. С. 183–226.

[9] Вероятно, когда декан заболел, племянник уговорил его осуществить премутацию – временную передачу церковного бенефиция, чтобы сохранить его в семье. Сам Николя Ле Клерк, по‑видимому, заболел тяжело, поскольку согласился на этот шаг. Уступка (резигнация) прав на должность кюре церкви, находящейся под университетским патронатом, облегчалась тем, что Пьер Ле Клерк сам был доктором права и университетским деятелем. Однако племянник не вернул богатый приход своему дяде, когда тот выздоровел. Премутация была не вполне каноничным действием, и поэтому оспаривать его по суду декан не мог.

[10] «se complaignant à Dieu et à justice des grans tortz, iniquities, ingratitudes et calumpnies commis envers luy par… ses nepveuz, contre lesquels, pour leurs portz, faveurs, longeurs, delays, surprinses et autres voyes obliques et sinistres, il n’a peu avoir justice, ne raison» (AN. Y 95. Fol. 256v; IRI. № 3357).

[11] «tourmenter ledict m. Nicole Le Clerc, et pour tourmens le faire mourir et en grant calamyté finir ses brief et vieulx jours» (AN. Y 93. Fol. 121; IRI. № 2518).