До сих пор мы говорили либо о парижанах, либо о тех, кто волей или неволей оказался в столице, где и были составлены многие из рассматриваемых в этой книге документов. Но теперь мы обратимся к истории, разворачивавшейся в провинции.

Жиль Бекдельевр, сеньор де Бюри, адвокат, а затем судья из бретонского города Ренна, был человеком скрупулезным: от него до нашего времени сохранился представительный набор документов, характеризующих его разностороннюю деятельность, – регистры семейных событий, записные книжки, инвентарные описи имущества, письма, ходатайства, судебные документы; они хранятся в Архиве департамента Иль‑и‑Вилен[1]. Для Бретани XVI века такая сохранность – большая редкость. Впрочем, сделать Бекдельевра героем монографического исследования пока ни у кого из историков желания не возникало, вероятно потому, что комплекс источников уже был исследован бретонским архивистом конца XIX века Полем Парфурю, который написал работу, посвященную семейным записным книжкам (livres de raison ) из местного архива[2]. Львиную долю своего небольшого исследования (49 страниц из 78) автор посвятил анализу документов Жиля Бекдельевра. Парфурю дал хорошо аннотированное описание документов с публикацией пространных отрывков и таким образом ввел материалы в научный оборот. К сожалению, именно поэтому эта богатейшая коллекция не представляет особого интереса для французских историков, ориентированных прежде всего на поиск неопубликованных документов.

Фонд Бекдельевра чрезвычайно богат самой разнообразной информацией. Разумеется, мы сможем осветить лишь небольшую часть истории бретонского адвоката и его ближайшего окружения. Думаю, что в качестве путеводной нити проще всего избрать путь последовательного описания имеющихся в нашем распоряжении источников.

1. Коричневый кодекс

Том in quarto, переплетенный в коричневую кожу, изначально принадлежал Жану д’Оти, купцу‑буржуа из Ренна; с 1467 года он изредка делал в нем краткие записи о своих сделках по продаже вина и тканей. В 1485 году он решает, что в книге следует фиксировать важнейшие события жизни семьи, и сообщает о женитьбе своего сына Клемана д’Оти (позднее чаще встречается транскрипция имени Доти) на Жанетте Карре. По всей видимости, сразу вслед за этим событием он передал книгу сыну, которому принадлежат записи о рождении дочерей, а также о том, кто были их крестные[3]. Эта несколько однообразная информация дает нам ценные сведения о социальных связях хозяев Коричневого кодекса. Среди крестных, помимо близких родственников, были «нотабли» города Ренна – судейские и фискальные чиновники. После того как Клеман д’Оти занес в книгу сведения о браке в 1503 году старшей дочери Жанны с Этьеном Бекдельевром, сеньором де Бюри, он передал дневник зятю.

Бекдельевры (или Бек‑де‑Льевры) были достаточно известным бретонским родом. Старшую ее ветвь представлял Рауль Бекдельевр, сеньор де Буэксик, еще в конце XV века ставший лейтенантом сенешальства Ренн (то есть «заместителем» или «местоблюстителем» местного сенешаля). Он сумел передать эту должность сначала одному сыну (Жилю), затем другому (Этьену).

Младшая ветвь – Бекдельевры де Бюри – была не столь успешной. Этьен Бекдельевр, сеньор де Бюри назван среди владельцев сеньорий в диоцезе Сен‑Мало, причем охарактеризован почетным эпитетом noble homme maître, что могло указывать на наличие образования, на обладание не очень крупной должностью или на звание адвоката. Уточнить статус нового хранителя Коричневого кодекса мне, к сожалению, не удалось. Как бы то ни было, Бекдельевры являлись представителями мира судейских, владельцев некрупных сеньорий; с точки зрения социальной истории это был классический брак, скреплявший семьи купцов и чиновников[4].

В Коричневом кодексе Этьен Бекдельевр указал не только дни рождения и смерти своих девятерых детей, но и точный час этих событий. Социальный статус крестных был примерно таким же, что и в предыдущем поколении владельцев семейной хроники, но к ним добавились и более знатные представители старшей ветви Бекдельевров, сеньоров де Буэксик.

В 1534 году роль хранителя Коричневого кодекса перешла к старшему сыну Этьена Бекдельевра – Жилю[5], родившемуся в 1515 году. Вот что написал Этьен по этому поводу:

В предпоследний день мая 1534 года господин Жиль Бекдельевр, старший сын благородных людей мэтра Этьена Бекдельевра и Жанны д’Oти, обвенчался с Жанной Жюэль, дочерью покойных Марка Жюэль и Луизы Ле Колилю, при жизни сьёра и госпожи Бретамай, в присутствии мэтра Этьена Бекдельевра, сьёра де Буэксик, лейтенанта Ренна, и среди прочих присутствовал Жан Ле Меснаже, опекун указанной дамы Жанны Жюэль.

Торжественность записи предписывала автору говорить о себе в третьем лице.

Дальше регистр будет вести уже Жиль Бекдельевр, и он сразу же начинает писать от первого лица: «Во вторник, во второй день июня, мы сочетались браком в церкви Сен‑Жермен в Ренне, примерно в пять часов утра, венчал дом Жиль Ле Кок, помощник кюре указанной церкви Сен‑Жермен, в присутствии большой и почетной компании».

Новобрачная Жанна Жюэль была сиротой. Ее опекун Жан Ле Меснаже передал семье жениха отчет по опеке. Он вел подробные записи доходов и расходов в книге, переплетенной белым пергаменом. Этот чрезвычайно интересный источник, содержащий информацию по экономической истории, повседневной жизни и факты политических событий, безусловно, заслуживает отдельного исследования. Пока же запомним, что в этом Белом кодексе оставалось еще много чистых листов и до поры до времени он хранился у родителей жениха.

В 1534 году невесте было 13 лет, а жениху – 19. Для меня остается загадкой, успел ли Жиль Бекдельевр пройти курс в университете и получить степень. В ту эпоху женатый студент был большой редкостью. Возможно, Жиль получил неплохое домашнее образование и доучивался на практике, присутствуя на судебных заседаниях. Ни в одном из документов, как исходивших от самого Бекдельевра, так и упоминавших о нем, нет сведений о его университетской степени. В парижских королевских судах наличие университетской степени в области права уже с 30‑х годов XVI века было обязательным и для судей, и для адвокатов; в провинциальных куриях, тем более в недавно присоединенной Бретани, таких жестких требований пока, вероятно, не предъявлялось. Тем не менее Жиль владел культурным багажом, характерным для французского юриста с университетским образованием: как это было принято среди его коллег, любил вставлять в тексты латинские пассажи. Оставшись после смерти отца старшим в семье, Жиль Бекдельевр, как лет за пятнадцать до этого Шарль Дюмулен, отправил своего брата учиться в университеты Парижа и Пуатье, старательно отмечая понесенные в связи с этим расходы на обучение и университетские степени. Не исключено, что Жиль Бекдельевр и сам мог некоторое время после свадьбы обучаться или доучиваться в одном из университетов, проживая отдельно от юной жены. Первый ребенок в их семье появится лишь после четырех лет супружеской жизни – в 1538 году, 21 июня, в 6 часов пополудни.

В 1541 году Жиль предпринял попытку фиксировать наряду с записью важных семейных дат отдельные значимые события, происходившие в городе[6]. К сожалению, его хватило ненадолго. Что же касается семейного регистра, то он старательно продолжал его вести, отмечая дни и часы смерти родственников: отца Этьена (1537), бабки Жанетты Карре (1546), матери Жанны д’Оти (1547), а также рождение детей: Тьенетты (1538), Перрины (1539), Жилетты (1541), Пьерры (1543), Оливии (1545), Мадлен (1551). Перрина и Мадлен умерли в младенчестве. Первую девочку назвали именем, производным от мужского, – Тьенетта, по имени ее главного крестного Этьена Бекдельевра, лейтенанта Ренна. В отличие от своих предшественников, Жиль оставлял комментарии на полях регистра. Например, латинская маргиналия к известию о рождении Перрины[7] гласила, что «эта малышка скончалась четырех месяцев от роду»[8].

Иногда же маргиналии появлялись намного позже регистрируемого события. Так, комментарий к записи о рождении дочери Жиль составил тридцать два года спустя:

Указанная Тьенетта скончалась в девятый день марта около полудня 1570 года, вызвав величайшую жалость ближних. Она была замужем за благородным человеком Жилем Жюльеном, сеньором де Вурьен, от которого имела двоих детей – Пьера и Жанну Жюльен[9].

Возможно, что и сами записи регистра составлялись с определенным временным лагом. Так, в 1552 году Жиль сообщает о смерти своей жены Жанны Жюэль, которая скончалась

22 августа примерно в половину второго пополудни и была похоронена в монастыре кордельеров. На похоронах присутствовала многолюдная и достойная компания, в числе которой были господа из совета Парламента, заседавшего в ту пору в городе Ренне… За каковую усопшую я молю Господа Бога нашего простить ее и принять в число блаженных. Аминь![10]

Следует отметить, что в 1552 году никакого парламента в Ренне еще не было. Парламент Бретани создан в 1554 году в Нанте. Потом он поочередно располагался то в Нанте, то в Ренне и лишь в 1561 году окончательно утвердился в Ренне. Расхождение дат может объясняться тем, что Жиль Бекдельевр заполнял свой журнал a posteriori, уже будучи тесно связан с кругами парламента Бретани. Вероятно, он хотел сказать, что большинство из тех, кто впоследствии станет советниками парламента Бретани, тогда, в 1552 году, приняли участие в похоронах его супруги. В противном случае придется признать, что Жиль Бекдельевр употреблял слово «парламент» в каком‑то ином, более широком смысле.

В 1554 году, через два года после смерти Жанны Жюэль, он вступит в новый брак с Жанной Ботерель, сестрой Жюльена Ботереля, «экюйе, сеньора д’Аппинье» – такое дворянское звание появляется на страницах семейного регистра д’Oти – Бекдельевров впервые. «Благородных людей» (noble homme ) среди родных и крестных было немало, но, как мы помним, этот почетный эпитет имел много значений, кроме одного – указания на «истинное» дворянство. Настоящие, родовитые дворяне никогда не позволяли именовать себя noble homme, это было уделом аноблированных судейских – купеческих детей и внуков (что подтверждает и Коричневый кодекс). Ботерели же были «настоящими» дворянами, чье генеалогическое древо восходило к Пентьеврам, в XIV веке претендовавшим на герцогскую власть в Бретани. И семейный регистр Бекдельевров сразу же фиксирует эти изменения. Среди именитых гостей единственным представителем клана Бекдельевров был уже известный нам лейтенант сенешальства Ренна, сеньор де Буэксик, остальные же гости были родовитыми сельскими дворянами из числа Ботерелей. Впервые за долгую историю семейства д’Оти – Бекдельевров венчание проходило не в Ренне, а в капелле замка Апинье, и свадьбу сыграли там же, а не в доме жениха.

Был ли мезальянсом брак девушки из знатного рода и «судейского крючка», да еще и купеческого внука? Возможно, кто‑то так и считал, тем более что и сам Жиль Бекдельевр демонстративно стремился отгородиться от «своих» и интегрироваться в семью Ботерелей. Но и его статус к 1554 году был достаточно высок. Жиль уже стал обладателем вполне престижной королевской судейской должности и владельцем нескольких, хотя и довольно скромных, сеньорий. И проживал он теперь не в городе. Из деловых записей Жиля Бекдельевра мы узнаем, что еще в 1549 году его будущий шурин Жюльен Ботерель продал ему сеньориальную усадьбу (manoir ) Мот‑о‑Шанселье на берегу Вилены, расположенную на полпути между Ренном и сеньорией Апинье. Этимология подсказывает, что речь шла о старинном замке, стоявшем на насыпном холме (motte ). Этому владению суждено будет сыграть важную роль в биографии Жиля Бекдельевра.

Но вернемся к Коричневому кодексу. В 1557 году там появляется запись о рождении Жюльенны Бекдельевр. Как и в случае со старшей дочерью, Жиль дает девочке имя, производное от мужского, ведь крестным, как нетрудно догадаться, стал дядя новорожденной – экюйе Жюльен Ботерель.

Наконец, в регистре появляется последняя запись:

30 апреля 1576 года Жюльенна Бекдельевр обвенчалась с благородным экюйе Франсуа Фрелоном, сьёром де Бандьер, в присутствии благородных мессиров Пьера Браля, рыцаря королевского ордена[11] и президента парламента Бретани, Жюльена Ботереля, виконта Апинье[12], также рыцаря ордена, Пьера Фрелона, экюйе и сеньора де Сент‑Обен, старшего брата указанного Франсуа Фрелона.

На сей раз кроме самого Жиля никаких Бекдельевров среди гостей уже не значилось. Свадьба состоялась четыре месяца спустя в Мот‑о‑Шанселье.

Так за сто лет Коричневый кодекс, переходя из рук в руки, совершил восхождение по лестнице социальной иерархии из мира купцов в круг титулованного дворянства и владельцев крупных королевских должностей. Однако на этом семейная летопись закончилась. Траектория социальной эволюции владельцев Коричневого кодекса вписывается в хрестоматийно известную схему социальной динамики французского общества XVI века. Но это стало и концом важной семейной традиции – регистр не был передан тестем новому зятю. Вряд ли благородный экюйе Франсуа Фрелон с гордостью взял бы на себя роль хранителя памяти славного рода виноторговцев и судейских.

Похоже, что Жиль Бекдельевр вполне сознательно порывал с семейной традицией. По примеру деда и отца он должен был передать Коричневый кодекс Жилю Жюльену, мужу Тьенетты, старшей дочери от первого брака. Однако о ее замужестве мы узнаем лишь из посмертной маргиналии на полях семейной хроники. Жиль почему‑то вообще перестал делать записи о браках старших дочерей. Пролить свет на причины этого может завещание Жиля Бекдельевра, составленное в 1573 году. В нем наш герой говорит следующее:

покойная Тьенетта Бекдельевр, моя старшая дочь, вопреки моим предписаниям и запретам, вступила в брак с человеком недворянского состояния, простолюдином…[13]

Любопытно, что сам Жиль Бекдельевр, считавший Жиля Жюльена, «благородного человека, мэтра», неподходящей парой его старшей дочери, получил подтверждение своих дворянских прав из королевской канцелярии лишь в 1569 году. Но уже с 50‑х годов XVI века он был владельцем королевской должности, жил в старинном замке и породнился с древним дворянским линьяжем, хотя de jure оставался простолюдином (ротюрье). Самое простое объяснение лежит в области социальной психологии: Жиль Бекдельевр стремился как можно решительнее порвать с привычным окружением, закрепиться в мире высокопоставленных чиновников, «настоящих», родовитых дворян. Напоминание о его происхождении возмущало Бекдельевра. Собственно, для классической социальной истории этого вполне достаточно. Коль скоро в обществе есть социальная иерархия, само собой разумеется, что каждый мечтает перейти из своей группы в более высокую, осуществить так называемую вертикальную мобильность.

Объяснение разрыва с семейной традицией можно искать и в каких‑то семейных обстоятельствах или во вмешательстве извне. Обновленная социальная история предписывает переход к поиску социальной причинности либо в сознательном выборе социальных акторов, либо во взаимодействии с сетью их ближайшего окружения. Впрочем, не следует забывать и о ходе «большой истории» – эпохе Религиозных войн и обострения социально‑политических противоречий, на фоне которых и разворачивались события личной жизни Жиля Бекдельевра. Но об этом мы узнаем уже не из Коричневого кодекса.

2. Белый кодекс

Книжечка in octavo с переплетом из плотного белого пергамена оказалась у Бекдельевров в 1534 году вместе с приданым Жанны Жюэль, первой жены Жиля Бекдельевра. Опекун невесты вел в этой книге тщательный учет расходов, потраченных на содержание сеньории, доставшейся ей от родителей. Несмотря на обстоятельность опекуна, записи не превысили и трети объема книги. После свадьбы она, вероятно, хранилась в доме родителей Жиля Бекдельевра. В 1547 году, после смерти матери, Жилю вместе с другим имуществом достался и этот кодекс. Будучи человеком практичным, он превратил его в книгу‑перевертыш, начав с противоположного конца записывать собственные расходы и доходы. Для начала он открыл все свои сундуки и ларцы и пересчитал имевшуюся у него наличность: дукаты, экю‑солей, королевские экю, империалы, испанские эскудо, тестоны, английские гроши и прочие монеты, что, по его расчетам, составило сумму, эквивалентную 2070 турским ливрам. Из начальных записей кодекса также следовало, что он унаследовал от родителей две сеньории: родовое имение Бюри, дающее патроним, и сеньорию Ваде‑де‑Говен, а в качестве приданого жены получил сеньорию Бретамай и еще четыре небольших земельных комплекса. Кроме того, от Пьера д’Оти, дяди по материнской линии, контролера финансов города Ренна, Жиль унаследовал земли Жуэ‑де‑Брей близ аббатства Св. Мелании в Ренне, на которых располагались обширные виноградники. Впрочем, виноград, выращивавшийся тогда в Бретани (ныне в этом регионе совсем отказались от виноделия), годился лишь для низкосортного дешевого вина.

Согласно счетам за 1549 год, Жиль Бекдельевр получал от сдачи в аренду земель и двух домов в Ренне доход в виде различных рент на сумму 476 турских ливров. Вместе с сеньориальными платежами, оброками, рентами зерном и доходами от продажи вина с виноградников Брей, которые он оставил в своем непосредственном владении, все это давало примерно тысячу ливров годового дохода.

В этом же году у Жиля Бекдельевра были серьезные расходы: он приобрел поместье Мот‑о‑Шанселье, в котором начал обустраивать свою основную резиденцию. Этот manoire – «господский дом», нечто среднее между скромным замком и укрепленной усадьбой, будет снесен лишь в 1973 году при строительстве автострады вокруг Ренна. Судя по фотографиям 1971 года, основа здания была построена в XV веке прежними хозяевами Ботерелями, но в следующем столетии дом подвергся значительной перестройке. Напомню, что Жиль Бекдельевр стал владельцем поместья, история которого уходила вглубь веков. Более того, Жиль теперь являлся прямым вассалом короля. В его бумагах сохранились сведения о принесении королю вассальной присяги (аveu ) за эту «благородную» землю в 1551 году (15 февраля 1550 года по старому стилю).

Новый образ жизни предполагал солидные траты – счета отражают покупку серебряной и золотой посуды, дорогих тканей, ювелирных украшений. Значительными были и суммы, выплаченные каменщикам и кровельщикам, работавшим в Мот‑о‑Шанселье. Жиль Бекдельевр стал покупать качественные вина – анжуйские, стоившие в пять раз дороже бретонских вин с его же виноградников.

Весьма информативными являются упоминания о деньгах, которые он с 1547 по 1554 год отсылал младшему брату, обучавшемуся сначала в Парижском университете (1547–1548), а затем в Университете Пуатье[14]. Общие расходы на обучение составили 556 турских ливров 16 су; сюда входили расходы на пансион, одежду, приобретение книг по декретальному праву, оплату переезда из Парижа в Пуатье и из Пуатье в Ренн.

В Белом кодексе отражена еще одна сторона деятельности Жиля Бекдельевра. С 1536 года он был адвокатом сенешальства (точнее, суда сенешаля), или «совета», как он его называл (эта дата вычисляется в соответствии со сделанным в 1559 году заявлением в суде, что срок его службы на поприще юстиции составляет 23 года). Позже Жиля Бекдельевра начали привлекать к работе в качестве ассесора (помощника судьи) в том же суде сенешаля Ренна, лейтенантом которого, как мы помним, был его двоюродный брат и кум Этьен Бекдельевр, сеньор де Буэксик.

С 8 апреля 1549 года (1548 год по старому стилю) Жиль стал отмечать в Белом кодексе свою работу (vacation ) в суде[15]. Он записывал число и день недели, а рядом ставил палочки, каждая из которых соответствовала расчетной единице – половине рабочего дня. Чаще всего против каждой даты стояло две палочки, по субботам, а иногда и в другие дни – одна. В конце каждого семестра он подводил итог и записывал заработанную за этот период сумму. Каждая палочка, напоминающая трудодни в советских колхозах, соответствовала примерно половине экю, что давало сумму от 150 до 180 ливров в год. Таким образом, доходы с земельных владений значительно превышали заработки адвоката.

Учет «трудодней» внезапно прерывается 19 августа 1552 года[16]. Вспомним, что, согласно записи в Коричневом кодексе, 22 августа скончалась Жанна Жюэль, жена Жиля. В этот период его отсутствие на заседаниях «совета» вполне объяснимо. Но печальное событие совпало и с другой переменой в жизни адвоката. Согласно королевскому письму, датированному 10 июля 1552 года, Жиль Бекдельевр стал обладателем одной из семи должностей советников президиального суда города Ренна.

В январе 1552 года Генрих II начал беспрецедентную по масштабу реформу судебной системы. В судебно‑административных округах – бальяжах и сенешальствах – было создано 60 президиальных судов (или президиалов). Они становятся промежуточным звеном в системе королевского правосудия, между высшими судами (парламентами) и низшими (судами бальяжей и сенешальств). В округе Парижского парламента появилось 32 президиальных суда. В гораздо меньшем округе парламента Бретани были учреждены пять президиалов – в Ренне, Нанте, Ванне, Кемпере и Плоэрмеле. Эта реформа помимо административных задач преследовала и фискальные цели – должности чиновников президиалов продавались, полученные за них деньги могли существенно пополнить казну в условиях возобновившихся войн с Испанией.

Не очень ясно, смог ли Жиль Бекдельевр быстро обогатиться как должностное лицо, но выгода социальная была очевидной: теперь он – officier, королевский судья, и именно в этот период он начинает ощущать себя «настоящим дворянином», женившись на представительнице древнего рода и живя в маленьком замке. Мы не знаем, в какую сумму обошлась Жилю Бекдельевру его должность советника, но из его позднейших бумаг известно, что в 1557 году он приобрел должность лейтенанта по уголовным делам того же президиала за 2200 экю, что составляло немногим более 6 тысяч турских ливров. На сей раз это была уже не покупка новоучрежденной королевской должности, а ее уступка, или «резигнация» (résignation ), прежним владельцем, неким Пьером де Ла Шапель. Форма уступки, заимствованная из церковной практики, позволяла или сохранить должность в семье, передавая ее от отца к сыну, зятю, племяннику, или фактически продать ее «на сторону»; при этом нужно было получить формальное согласие властей и уплатить в кассу случайных доходов определенную сумму (как правило, 1/4 часть от стоимости должности, определявшейся Королевским советом). Деньги, уплаченные Бекдельевром, были немалыми, особенно если вспомнить, что его общий годовой доход с недвижимости в шесть раз ниже этой суммы, а расходы на перестройку старинного манора и поддержание нового дворянского образа жизни постоянно росли.

По‑видимому, свою прежнюю должность советника президиального суда Жиль Бекдельевр уступил кому‑то из бретонских юристов, и не без выгоды для себя. Но никаких расчетов, связанных с покупкой и продажей должностей, равно как и свидетельств о получении жалованья, в Белом кодексе нет. Жиль по‑прежнему вел лишь привычные записи хозяйственных расходов, правда фиксировал их все реже. В 1559 году записи надолго перерываются. С этого момента в жизни Жиля Бекдельевра начинается драматический период. Но об этом мы узнаём уже из других источников.

[1] Archive départamentale de l’Ille‑et‑Villaine. 2E B 11–15 (фонд представляет собой четыре папки с разными документами, которые даже не пронумерованы; на отдельных документах есть дата, ее мы будем указывать при описании).

[2] Parfouru P. Anciens livres de raison de familles bretonne conservés aux archives d’Ille‑et‑Villaine // Bulletin archéologique des associations bretonnes. 3e série. 1898. P. 395–470.

[3] В это время у девочек было две крестные и один крестный, у мальчиков – наоборот. Важно, что в регистре отмечался главный восприемник, чье имя и давалось младенцу.

[4] Историки второй половины прошлого века называли союз, когда статус семьи жениха с точки зрения социального престижа превосходил статус семьи невесты (что, как правило, компенсировалось солидным приданым), «социальной гипергамией». Брак Этьена Бекдельевра и Жанны д’Оти можно отнести к этой категории, хотя в клане д’Оти – Каре к тому времени было немало финансовых чиновников.

[5] Его крестным был Жиль Карре, родственник по материнской линии, к тому времени крупный финансовый чиновник Ренна (Le Page D. Finances et politique en Bretagne au début des temps modernes, 1491–1547: Étude d’un processus d’intégration au royaume de France. Paris, 1997. P. 431–432).

[6] Сначала он помещает латинскую запись о том, как 15 сентября 1541 года был заложен фундамент новой башни кафедрального собора в Ренне, а затем рассказывает о смерти реннского епископа Ива Майёка, на теле которого обнаружили знак в виде иерусалимского креста.

[7] Перрину (Perryne ) назвали в честь ее двоюродного деда Пьера д’Оти, контролера финансов города Ренн.

[8] «Haec infantula occubint vix dum quartum sue etatis mensem attingeret».

[9] «Ladicte Tiennette decedda le jeudy neufisme jour de mards environ de mydi 1570. avecques ung grand regret des siens laquelle lors étoit marier avec noble homme Gille Jullien, seigneur de Vourien, duquel a eu deux enfants savoir Pierre et Jeanne Jullien».

[10] «…le lundy 22 jour d’aust l’an 1552 environnement une heure et demy après mydi desedda Janne Juhel ma femme et inhumée au couvent des Cordeliers et y eut et assisté aux obseques grande et bonne compaignie entre les aultres messiers du conseil de parlment d’aultant que par lors y en avoyt en ceste ville de Rennes… A laquelle deffuncte je supplye nostre seigneur Dieu faict pardon et la reception ou nombre des bien heureulx. Amen».

[11] Речь идет об ордене Св. Михаила (Ordre de Saint Michel ), учрежденном французским королем Людовиком IX Святым в 1469 году.

[12] Возведение сеньории Апинье в ранг виконтства произошло в 1574 году.

[13] «…feu Theienette Becdelievre ma fille aisné mesmes contre mes commendemnets inhibitions et deffences s’est mariée avecque ung homme de condiction roturier et inoble…»

[14] В Парижском университете, как мы помним, преподавали лишь каноническое (декретальное) право, степень в гражданском праве чаще всего получали затем в других университетах.

[15] Возможно, он вел подобные записи и раньше, в каком‑то другом, не дошедшем до нас журнале.

[16] На первых страницах записи велись весьма свободно, затем – в две колонки, а на последней странице появляется даже третья колонка, записанная убористым почерком. Очевидно, что места, заранее отведенного Жилем Бекдельевром для учета своих трудов, не хватало. Однако страница с последними записями не исписана до конца.