После того как вы познакомились с проблемами биомедицинской этики[1], остановимся подробнее на этических основах КСППЭ.

Сначала рассмотрим базисные этические ценности судебно‑психологической экспертизы.

Чрезвычайно важным компонентом профессиональной деятельности судебного эксперта‑психолога является соблюдение определенных этических принципов и норм. Однако, к сожалению, этические проблемы работы экспертов‑психологов, равно как и психологов других специализаций, в отечественной литературе практически не рассматривались. Наиболее общим ориентиром для судебных и медицинских психологов может на сегодняшний день служить Кодекс профессиональной этики психиатра, а также «Свод этических принципов и правил проведения судебно‑психиатрической экспертизы», чьи основные положения совпадают с этическими нормами для профессионального психолога.

Но очевидно, что деятельность психолога при производстве судебной экспертизы имеет и свою специфику. Судебная экспертиза является одним из необходимых средств выяснения истины по уголовному делу. Судебно‑психологическая и комплексные с ней экспертизы производятся в интересах прежде всего общества в целом, поскольку деятельность эксперта‑психолога вплотную примыкает к работе правоохранительных органов. В то же время невозможно игнорировать и то обстоятельство, что проведение судебной экспертизы защищает и интересы подэкспертных лиц – будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель. Нельзя, разумеется, понимать интересы подэкспертных упрощенно, как их личную выгоду, уклонение от ответственности, – главным является справедливое объективное решение вопросов, составляющих предмет судебно‑психологической экспертизы.

Этические проблемы возникают тогда, когда люди вступают между собой в определенные взаимоотношения, когда они осуществляют совместную деятельность. Понимание целей экспертизы в совокупности с тем обстоятельством, что судебный психолог‑эксперт для их достижения должен эффективно взаимодействовать с органом, назначившим экспертизу, с подэкспертными лицами и, наконец, с коллегами, определяет необходимость осознания определенных этических принципов и их усвоения в своей профессиональной деятельности в качестве нравственной позиции.

Базисные принципы этики судебного эксперта‑психолога совпадают с наиболее общими нормами этики практической психологии и биомедицины – гуманизмом, ответственностью, непричинением вреда, благодеянием, справедливостью. Однако использование заключения судебно‑психологической экспертизы судебно‑следственными органами приводит к некоторой специфике практического применения этических норм экспертом‑психологом, в отличие от использования этих же норм психологами, осуществляющими консультирование, диагностику в условиях психиатрической клиники, психотерапию и психокоррекцию, другие виды психологической помощи.

Эти отличия детерминируются тремя важными обстоятельствами.

Во‑первых, судебный эксперт‑психолог взаимодействует не с пациентами, которые нуждаются в психологической помощи и подвергаются психодиагностическому исследованию добровольно, исходя из своих потребностей и личной заинтересованности, а осуществляет исследование подэкспертных, либо преступивших закон, либо ставших жертвами противоправных действий. Это определяет своеобразие социального взаимодействия, общения между экспертом и испытуемым.

Во‑вторых, эксперт‑психолог в силу своего процессуального положения обладает большой властью над испытуемыми: от его выводов часто зависит дальнейшая судьба подэкспертного лица, например, для обвиняемых – квалификация статей Уголовного кодекса (с разными мерами и сроками наказания), назначение наказания с учетом смягчающих обстоятельств и т. д. Зависимость подэкспертных лиц от психодиагностических выводов психолога, используемых в судопроизводстве, накладывает на эксперта огромную ответственность за свои решения.

В‑третьих, и это главное, деятельность психолога, выступающего в качестве судебного эксперта, регулируется законодательно. Он несет уголовную ответственность за определенные действия, нарушающие уголовно‑процессуальную регламентацию его деятельности, обладает совокупностью обязанностей и прав.

Взаимоотношение законности и этики, законодательной регуляции деятельности эксперта‑психолога и этических норм в рамках производства экспертизы можно обозначить принципом «воронки»: психолог должен действовать строго в рамках закона, соблюдать его, но варианты поведения, часто альтернативные, в разных ситуациях при проведении экспертизы (которые в силу своего разнообразия просто не могут быть оговорены в законе) подразумевают этический, моральный выбор, диктуемый нравственной позицией эксперта‑психолога.

Приведем один из типичных примеров, иллюстрирующих взаимоотношения этики и законности в деятельности судебного эксперта‑психолога. Следователем назначена судебно‑психологическая экспертиза обвиняемого в убийстве, в постановлении вынесены вопросы к эксперту: «Каковы индивидуально‑психологические особенности обвиняемого? Оказали ли они существенное влияние на его поведение при совершении инкриминируемых ему действий?» Эксперт‑психолог, ознакомившись с материалами уголовного дела и уяснив фабулу дела, предположил, что необходимо дополнительно к вопросам следователя исследовать возможность того, что обвиняемый в момент совершения убийства находился в состоянии аффекта. Эксперт имеет определенное уголовно‑процессуальным кодексом право отвечать на вопросы, не заданные органом, назначившим экспертизу, если они имеют значение для дела и входят в его компетенцию. Однако эксперту для ответа на вопрос, не сформулированный в постановлении следователя, необходимо провести дополнительные исследования – провести более объемный и глубокий анализ материалов уголовного дела, применить большее количество экспериментально‑психологических методик и потратить больше времени на клинико‑психологическую беседу. Нравственная коллизия заключается в выборе между достижением истины и справедливости по делу, во взятии на себя ответственности за последствия реализации своего права, непричинением вреда подэкспертному (квалификация убийства в состоянии аффекта существенно уменьшает сроки лишения свободы, следовательно, игнорирование данного обстоятельства приведет к более суровому, чем должно, наказанию), с одной стороны, и такими возможными факторами, как нехватка времени у эксперта, сознание того, что дополнительного вознаграждения за увеличение объема работы и времени он не получит, возможная личная антипатия психолога к подэкспертному, возникшая в результате вызывающего поведения последнего во время проведения экспертизы, требование следователя провести экспертизу побыстрее из‑за лимита сроков следствия и т. п. – с другой стороны.

Эксперт‑психолог, сталкиваясь со сложными этическими коллизиями в своей работе, должен реализовывать главные нравственные ценности:

служение истине и справедливости, беспристрастность, объективность, ответственность . Эти ценности и определяют основные этические принципы деятельности судебного эксперта‑психолога.

Профессиональная компетентность . Профессиональная компетентность эксперта‑психолога складывается из его специальных познаний и искусства производства судебной экспертизы и психодиагностического исследования.

Специальные психологические познания в судебно‑психологической экспертизе в качестве минимального профессионального стандарта требуют высшего психологического образования и наличия постдипломной подготовки в области судебной психологии. Это накладывает на эксперта‑психолога моральную обязанность постоянного профессионального совершенствования с использованием всех доступных форм дополнительного обучения, изучением научной и методической литературы по психологическим и смежным дисциплинам, входящим в объем специальных психологических познаний, усвоением собственного опыта и опыта своих коллег. Кроме того, нравственным требованием к эксперту‑психологу является и оказание профессиональной помощи своим коллегам, консультирование их при затруднениях в сложных диагностических и экспертных случаях, передача своего опыта начинающим психологам.

Как указывалось выше, эксперт‑психолог самостоятельно принимает решения, влияющие на судьбу подэкспертных лиц, а косвенно – и на их родителей, детей, супругов, других родственников и близких. Это налагает на психолога дополнительный груз ответственности, и, безусловно, только высокая степень овладения им специальными психологическими познаниями дает ему моральное право принимать самостоятельные решения при производстве экспертизы.

Однако для полноценного производства судебно‑психологической экспертизы одного усвоения специальных познаний недостаточно. Важнейшей составляющей профессиональной компетентности судебного эксперта‑психолога является искусство проведения психодиагностического исследования. Психологическое экспертное обследование происходит при непосредственном контакте с подэкспертным лицом, находящимся в сложной жизненной ситуации, что определяет соблюдение ряда этических норм взаимодействия и общения. Эти нормы связаны со следующим важным этическим принципом.

Личностный подход . Основой этики системы отношений к испытуемому в рамках судебной экспертизы является личностный подход. Личностный подход складывается из следующих этических стандартов.

1. Уважение прав личности подэкспертного.

Любой человек, привлеченный к уголовной ответственности или участвующий в процессе суда или следствия в качестве потерпевшего или свидетеля, обладает определенной совокупностью прав, регулируемых уголовно‑процессуальным законодательством. Эти права могут различаться в зависимости от процессуального положения подэкспертного лица (является ли оно подозреваемым; обвиняемым, не заключенным под стражу; обвиняемым, заключенным под стражу; подсудимым; потерпевшим; свидетелем), но эксперт‑психолог должен иметь о законных правах каждого конкретного человека четкое представление, чтобы избежать их ущемления.

Следует всегда учитывать, что одним из основных прав любого подэкспертного является право на информацию о цели и характере проводимой экспертизы. И хотя по закону орган, ведущий производство по уголовному делу, обязан знакомить подэкспертного с постановлением или определением о назначении экспертизы, эксперт‑психолог не должен отказывать в такого рода информации испытуемым по их просьбе.

2. Уважение чести и достоинства подэкспертного.

Эксперт‑психолог в ходе своей деятельности часто вынужден работать с людьми, которые по‑человечески, с житейской точки зрения, вызывают крайне негативное эмоциональное отношение. Это может определяться характером инкриминируемого им деяния – например, половые преступления (особенно групповые или в отношении малолетних детей), убийства, совершенные с особой жестокостью, и т. п. Другим фактором эмоционального неприятия может выступать неприемлемое с точки зрения норм межличностного общения поведение испытуемого в процессе производства экспертизы: повышенная агрессивность, сквернословие и т. д. Нормальное субъект‑субъектное взаимодействие нарушают и различные формы установочного поведения – явная симуляция, аггравация и пр. Часто раздражающими в общении являются особенности поведения, определяемые разными формами психических расстройств: гебоидное дурашливое поведение, подчеркнутая демонстративность, негативизм, повышенная подозрительность и требовательность и др. Тем не менее в любом случае эксперт‑психолог должен занимать не эмоциональную, а профессиональную позицию по отношению к поведению подэкспертных лиц (оно должно быть нейтральным объектом его психодиагностического наблюдения), контролировать свои действия и высказывания, вести себя корректно.

Особенно важно избегать оценочных суждений о личности испытуемого. Эксперт‑психолог должен всегда помнить, что обвиняемый в преступлении – еще не преступник, что на момент производства экспертизы его вина и ее степень еще не доказаны. Психолог не может брать на себя функции суда. Необходимо учитывать, что в ситуацию судебно‑психологических и психолого‑психиатрических экспертиз чаще всего попадают люди, совершившие правонарушения в силу тяжелых жизненных обстоятельств, стрессовых воздействий. Сама ситуация привлечения к уголовной ответственности, отрыв от привычных условий жизнедеятельности могут переживаться подэкспертными особо тяжело, приводить к изменениям их психического состояния, настроения. Наличие у многих подэкспертных психических аномалий разной степени выраженности, мешающих им полноценно адаптироваться в обычной жизни и в условиях производства экспертизы, также требует воздержания от скоропалительных оценочных суждений, от осуждающей позиции эксперта.

При экспертном обследовании потерпевших и свидетелей необходимо помнить: почти все они пережили психическую травму, связанную с тем, что они были очевидцами или жертвами преступлений. Особенно деликатными и требующими уважения чести и достоинства личности являются экспериментально‑психологическое исследование жертв сексуального насилия и беседа с ними. В этих случаях с точки зрения этики правильным будет проведение психологического исследования не только как диагностической процедуры, но и как психотерапевтического процесса. Важным компонентом уважения чести и достоинства подэкспертных является и внутренняя культура эксперта‑психолога, корректность поведения, правильная речь, аккуратность во внешнем облике. Психодиагностическое исследование – всегда диалоговое взаимодействие, со взаимным восприятием и оценкой друг друга, скрытым процессом невербального общения. От восприятия эксперта испытуемым во многом зависят и установление доверительного контакта, и достижение атмосферы откровенности, заинтересованность в совместной деятельности, что является одним из важнейших условий эффективности экспертного исследования.

Независимость . Независимость эксперта является одним из краеугольных камней судопроизводства и достижения истины по уголовному делу. Она лежит в основе объективности и беспристрастности эксперта‑психолога и непосредственно связана с его личной ответственностью за экспертные выводы. Можно выделить несколько компонентов независимости эксперта‑психолога.

1. Независимость от судебно‑следственных органов.

Прежде всего следует отметить, что в случаях, когда эксперт находится в какой‑либо зависимости от следователя, обвинителя (прокурора) или защитника (адвоката), например, является их родственником, то он обязан заявить самоотвод, что предусмотрено законом.

Иногда возникают ситуации, когда между экспертом и должностным лицом нет служебной, родственной или иной зависимости, но на эксперта оказывают давление различные судебно‑следственные органы, психолог находится в дружеских отношениях с лицами, причастными к суду или следствию, и т. п. – в этих случаях основой личной независимости эксперта‑психолога являются только его внутренние убеждения, его общая нравственная позиция. В любом случае эксперт‑психолог имеет право обжаловать действия должностных лиц (следователя, прокурора, судьи), ущемляющие его права.

2. Независимость от других участников уголовного процесса.

В случаях, когда эксперт‑психолог является родственником обвиняемого, потерпевшего или их законных представителей или сам является потерпевшим или свидетелем по делу, он также обязан заявить самоотвод. Однако законом не предусмотрены случаи, когда связанными родственными или иными узами с перечисленными лицами являются друзья, коллеги или непосредственные начальники эксперта. В этих случаях проявление независимости целиком зависит от этической позиции психолога. Также сложные нравственные коллизии могут возникать в ситуациях, когда участники процесса каким‑то образом связаны с психологом, а экспертизу в отношении этих лиц производят его коллеги.

3. Независимость от других экспертов‑психологов.

Этот аспект независимости связан с ситуациями проведения комиссионной судебно‑психологической экспертизы, в которых мнения членов комиссии не совпадают друг с другом. Моральной обязанностью каждого эксперта‑психолога является самокритичное отношение, уважение мнения коллег и умение признавать свои ошибки, но в случаях, когда после тщательного анализа всех аргументов других членов комиссии внутреннее убеждение эксперта‑психолога в своей правоте не изменилось, этичной будет реализация своего права составить отдельное аргументированное заключение, которое будет оцениваться судом наряду с заключением других членов комиссии судебно‑психологической экспертизы.

Важным аспектом независимости психолога является определение предмета и выбор конкретных методов исследования, их он выбирает, исходя из своей профессиональной компетентности, и никто не вправе директивно заставлять эксперта проводить те исследования, которые, по его мнению, не имеют значения для достижения истины по делу.

4. Независимость от себя.

Одним из важнейших нравственных императивов является положение, зафиксированное в «Кодексе профессиональной этики психиатра», но целиком относящееся и к этике эксперта‑психолога: он «не вправе навязывать пациенту свои философские, религиозные, политические взгляды. Личные предубеждения… или иные непрофессиональные мотивы не должны оказывать влияния на диагностику». При производстве судебно‑психологической экспертизы, при взаимодействии с подэкспертным лицом психолог должен абстрагироваться от личных симпатий и антипатий, от чувства жалости или, напротив, ненависти, занимать только профессиональную позицию, а также руководствоваться принципами беспристрастности, непредвзятости, объективности – только такая нравственная позиция является гарантией от искажений экспертного заключения под влиянием незаконной «гуманности» или «жестокости».

Конфиденциальность. При производстве судебной экспертизы эксперт‑психолог становится обладателем большого объема информации о подэкспертном лице.

Это, во‑первых, все данные из уголовного дела, предоставленного в распоряжение эксперта.

Во‑вторых, это приобщенные к уголовному делу материалы, среди которых особо конфиденциальную информацию – сведения, составляющие врачебную тайну, – содержит медицинская документация.

В‑третьих, это информация, полученная при производстве собственного экспертно‑психологического исследования, включающая результаты экспериментально‑психологического изучения индивидуально‑психологических особенностей и познавательной сферы подэкспертного лица.

Все эти сведения эксперт‑психолог не имеет права разглашать согласно закону, но они составляют конфиденциальную информацию и по этическим соображениям. Особенно это касается данных собственного психодиагностического обследования, поскольку не все они могут включаться в заключение психолога (являющегося составной частью уголовного дела) для обоснования экспертных выводов. Также противоречит этическому принципу конфиденциальности и разглашение самого факта производства судебно‑психологической экспертизы в отношении конкретного подэкспертного лица.

Эксперт‑психолог должен помнить, что единственный адресат такого рода информации – орган, назначивший экспертизу. Включенность деятельности психолога, проводящего судебную экспертизу, в работу судебно‑следственных органов, таким образом, не делает все сведения об испытуемом абсолютно закрытыми, но определяет границы конфиденциальности. Поэтому честной позицией по отношению к подэкспертному лицу будет информирование его об этих границах – особенно когда тот изъявляет желание сообщить психологу какие‑либо сведения, но просит сохранить их в тайне. Этичным в таких случаях представляется сообщение подэкспертному, что сведения, имеющие значение для составления экспертного заключения, будут известны органу, ведущему производство по уголовному делу, а в случае открытого судебного заседания – и присутствующим в зале суда.

[1] См. лекцию «Актуальные проблемы профессиональной этики».