Мы проехали не более пяти километров, как лошади снова заволновались, отказываясь повиноваться команде «Чу» (вперед). Их напряжение нарастало, и Тордоор велел спешиться...

– Сейчас мы пойдем к курганам, священным не только для Алтая, но и для всех людей, – сказал он.

Среди них находится и тот, в котором спала «принцесса Кадын». В тех местах нельзя разговаривать, так как души‑сульдэ лежащих там избранных берегут покой своих тел, но мы сами опознаем курган принцессы по раскопу. Великая Сила охраняет теперь эти места, и Тордоор не уверен, что каждый из нас сможет пережить воздействие ее проверки. Кто сомневается в себе, должен остаться с лошадьми.

Кроме конюхов‑казахов, вслед за стариком пошли все, понимая, что это лишь начало тех испытаний духа, что ожидают нас в этих сакральных местах. Не знаю, отчего мне так трудно дышалось, пока мы шли вперед за шаманом: то ли волнение перехватывало горло, то ли что другое... Я напряженно всматривался вперед, надеясь увидеть высокие, как в Пазырыке, курганы, но видел лишь бескрайнее серое плато и сверкающие впереди вершины Табына...

Через час томительного пути мы вдруг увидели огромный участок понижения в поверхности плато. Он напоминал многокилометровую кальдеру древнего вулкана или гигантскую плоскую воронку со сглаженными временем краями. На дне ее тянулась цепочка из нескольких десятков невысоких, круглых каменистых курганов. Их линия имела строгое направление «север – юг» и, таким образом, словно стрелка компаса указывала на священные вершины семигорья.

Мы долго стояли на краю кальдеры, не в силах сделать шаг вниз. Нет, страха не было; просто в голове неотвязно стучала одна мысль: «Нельзя!»

Первым пошел Тордоор. Он был уже внизу, а нас всех еще что‑то крепко держало на месте. И вдруг передо мной будто зажегся зеленый сигнал светофора, будто распахнулся незримый турникет.

«Можно!» – вдруг понял я и шагнул вперед ватными ногами, понимая, что только что прошел чью‑то таинственную проверку.

Следом, один за другим, сошли вниз и другие участники нашей экспедиции.

Шаман уже стоял у крайнего, южного кургана, который был раскопан.

Мы поняли, что это и есть усыпальница «принцессы Алтая». Фактически кургана не было. Была выдолбленная в породе каменная яма диаметром до десяти метров. В ней проглядывали остатки бревенчатой погребальной камеры, куски льда, какая‑то рухлядь. Почему‑то стало стыдно...

Из статей археологов я знал, что пол саркофага был выстлан черным войлоком, покрытым странными письменами‑аппликациями из золота. «Принцесса» лежала головой на подушке, на боку, в позе спящего человека, держа в руке ритуальное серебряное зеркало. Тело ее было укрыто меховым одеялом, расшитым золотыми нитями. Вокруг находилось множество культовых предметов: разнообразные деревянные и костяные идолы, резные фигурки зверей и птиц, сосуды с кореньями растений, жреческий скипетр и ритуальные ножи. Я уже писал и об уникальной татуировке, покрывающей тело «принцессы», символы которой до сих пор никем не разгаданы...

Невольно подумалось, что люди еще легко отделались, растревожив священный курган. А ведь он самый крайний среди многих других.

– А кто лежит там, в следующих могильниках, ближе и ближе к таинственному семигорью? – вдруг угадал мои мысли Паша. – И почему линия, выстроенная из десятков курганов, указывает концом на священное семигорье Табын‑Богдо‑Ола? Кто может объяснить?

Тордоор все молчит. На все наши вопросы и о захоронениях тюрков‑кезеров, и о странностях «скифских» курганов он так и не дает конкретных ответов, говоря, что все узнаем сами, когда придет время.

Ну что ж, завтра последний переход к главной цели. Возвращаемся к лошадям, обходим стороной кальдеру‑ некрополь и разбиваем лагерь.

Сон не идет в голову. Сидим у тлеющего аргала [1] и рассматриваем звездное небо. Тордоор рассказывает нам, что Млечный Путь (Кардын Дьолы ) – это небесная дорога, по которой Бог ездит на своей колеснице; Большая Медведица (Дьети‑каан ) – это семеро братьев охотников, наказанных за то, что хотели украсть дочь небесного царя; Полярная звезда (Алтын Казык ) – это небесный кол, к которому богатырь Канджигей привязывает своего коня на выстойку.

Внезапно я заметил какие‑то странные огоньки, блуждающие по плато.

Шаман насторожился, долго наблюдал за ними.

– Видимо, не только мы интересуемся сейчас принцессой Кадын, – тихо произнес он. – Эти огоньки – духовные двойники людей, которые отделились от тел во время сна и путешествуют самостоятельно в тех местах, о которых часто думает их «хозяин». Это очень опасно для него. Ведь дух плато может поймать двойника и навсегда оставить у себя. Это приведет к тяжелому заболеванию человека, и лишь опытный шаман способен вернуть двойника в тело... Кстати, – продолжал Тордоор – для выхода и входа двойник использует ноздри, поэтому если спящему человеку положить уголек на кончик носа, то это напугает двойника и пока человек не проснется (а уголек не свалится) – душа не покинет тело...

Последние слова почти рассмешили меня: подумалось о том, как же счастливы и беззаботны жители Алтая, если не просыпаются даже от головешки на носу. Эх, наша жизнь – фобия.

Кто‑то из парней громко засмеялся, но Тордоор быстро одернул его:

– В священных местах нужно соблюдать особые правила: не смеяться и не шуметь, оставлять духам еду, брызгать аракой [2] и никогда не расслабляться.

Завтра, например, мы войдем в те места, где просто не может быть других людей. Поэтому не дай бог повстречать человека, особенно красивую девушку. Это явно будет один из злых духов, решивших воспрепятствовать нам. Нужно будет попытаться всеми способами прогнать его подальше...

Красивая девчонка после такого напряженного пути совсем бы не помешала нашей ночевке... – проворковал мне на ухо друг Паша, словно опять подслушав мои мысли.

[1] Сухой помет.

[2] Молочная (кумысная) водка.