В связи с интенсивным ростом назначаемых комплексных судебных психолого‑психиатрических экспертиз (КСППЭ) по гражданским делам в последние годы представляется актуальным выделение данного вида экспертизы как отдельного направления, обладающего определенными точками соприкосновения с судебно‑психиатрической экспертизой и вместе с тем имеющего свой предмет, экспертные понятия, методы исследования. В основном такого рода экспертизы проводятся в рамках Гражданского кодекса РФ (ГК РФ) по делам о признании сделок недействительными (ст. ст. 177, 178,179). Эти статьи объединяют, как отмечает Т.В. Сахнова, совершение сделок под влиянием «порока воли». Экспертизы при разрешении дел по Семейному кодексу РФ назначаются судами гораздо реже.

Рассмотрим основные проблемы производства КСППЭ по делам о признании сделок недействительными.

Наиболее распространенным является назначение КСППЭ по ст. 177 ГК РФ («Недействительность сделки, совершенной гражданином, неспособным понимать значение своих действий или руководить ими»). Текст данной статьи гласит: «Сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения».

В отличие от большинства видов КСППЭ в уголовном процессе в данном случае нарушение юридического критерия («способности понимать значение своих действий или руководить ими») не предопределяется каким‑либо медицинским критерием – причиной расстройства осознанной регуляции своих действий в момент совершения сделки выступает, по формулировке ГК РФ, «такое состояние ». Ясно, что имеется в виду широкий спектр психических состояний, объединяющий, в частности, и психические расстройства, и различные эмоциональные состояния, обусловленные совокупным влиянием индивидуально‑психологических особенностей подэкспертного и актуальной юридически значимой ситуации. Поэтому определение неспособности к осознанию своих действий и руководству ими и является задачей комплексного исследования с применением специальных познаний как в психологии, так и в психиатрии.

Юридический критерий сформулирован в психологических терминах и состоит из двух частей – так называемого интеллектуального компонента юридического критерия («способность понимать значение своих действий») и волевого компонента («способность руководить ими»). Следует иметь в виду, что нарушение способности к пониманию смысла своих действий автоматически означает расстройство способности к их регуляции, поскольку целенаправленное действие (совершение сделки) определяется целью – осознанным предвосхищаемым результатом.

В целом разработка клинико‑психологических критериев неспособности к осознанию и регуляции своих действий при совершении сделки под воздействием разного рода психических состояний требует глубокого анализа основных экспертных понятий с позиций судебно‑психологической экспертологии, наполнения их реальным научным психологическим содержанием. В законе формулировка юридических критериев дана лишь в общем виде и требует экспертологической и научно‑психологической проработки.

Для этого, в свою очередь, необходимо решать еще одну научную задачу – разработку и адаптацию психологических концепций, имеющих значение для критериев экспертной оценки психической деятельности. Мы имеем в виду прежде всего психологические теории принятия решения. Они составляют хорошо развитое направление общей психологии, но в известной нам литературе эти проблемы исследуются в основном в теоретическом плане или на абстрактных моделях решения задач, далеких от реальной жизни.

Так называемый интеллектуальный компонент юридического (психологического) критерия ст. 177 ГК РФ требует установления неспособности гражданина понимать фактическое содержание своих действий. Кроме того, возможны ситуации, когда при понимании значения своих действий во время совершения сделки человек не может осуществлять осознанную их регуляцию (например, вследствие разного рода психологического на него воздействия) – установления этого обстоятельства также достаточно для квалификации ст. 177 ГК РФ.

В отличие от ст. 177 ГК РФ в ст. 178 ГК РФ говорится о недействительности сделки, совершенной под влиянием заблуждения . Текст обсуждаемой статьи гласит: «Сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения».

Можно выделить ряд основных психологических факторов, влияющих на формирование неправильных представлений относительно природы сделки и на возможность возникновения состояния заблуждения.

Как отмечает Т.В. Сахнова, для теории экспертизы главное в содержании заблуждения как порока воли заключается в том, что воля заблуждающейся стороны формируется не свободно, а под влиянием не соответствующих действительности представлений о существенных элементах сделки или в результате их незнания. Для правильной юридической квалификации ст. 178 ГК РФ важно учитывать, что подобное ошибочное представление возникло не в результате умышленных действий контрагента по сделке (тогда должна квалифицироваться недействительность сделки вследствие обмана по ст. 179 ГК РФ), а ненамеренно и помимо чьего‑либо воздействия.

Что является с психологической точки зрения основой возникновения ошибочных представлений о природе сделки? Представления формируются на основе ощущения и восприятия, поэтому главное внимание эксперты должны уделять нарушениям перцептивной деятельности, которые могут выступать причинами неадекватного отражения ситуации сделки. При этом всегда следует учитывать, что восприятие не сводится только к простым сенсорным процессам (ощущениям), в реальной жизни на перцептивные процессы оказывают существенное воздействие личностные факторы – прошлый опыт, эмоциональные состояния, установки, мотивы, потребности и т. п.

Только анализа сенсорно‑перцептивных процессов и формирующихся на их основе представлений недостаточно, чтобы понять дефектность принятия человеком решения о совершении сделки. Как справедливо подчеркивает Ю.М. Забродин, процессы решения – важная надстройка над тем сенсорно‑перцептивным материалом, который явился результатом прошлого и настоящего психического отражения внешних признаков самого различного свойства и в самых различных ситуациях. Согласно теоретической позиции Д.Н. Завалишиной, Б.Ф. Ломова, В.Ф. Рубахина, в процессе принятия решений реализуются как отражательные, так и регуляторные функции психики. По их мнению, психологическое исследование процесса принятия решения должно строиться на анализе трех основных уровней психической регуляции деятельности: сенсорно‑перцептивных процессов, представлений и речемыслительных процессов, под которыми понимается решение задач с построением способа действия. Поэтому исследование нарушенной способности к осознанию и регуляции своих действий вследствие заблуждения должно опираться на анализ всех регуляторных уровней процесса принятия решения о совершении сделки.

Таким образом, совершение сделки под влиянием заблуждения предполагает, что способность руководства своими действиями не нарушена – действия направлены на достижение избранной цели, но сама цель сформирована не свободно, а под влиянием не соответствующих действительности представлений о сущности сделки. Действия истца целенаправленны, сопровождаются адекватными контролем и прогнозом, однако психологическая основа цели действия неадекватна, не соответствует истинным намерениям лица, совершающего сделку.

Еще одна норма ГК РФ – ст. 179 («Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой или стечения тяжелых обстоятельств») используется на сегодняшний день при назначении КСППЭ крайне редко. Это обусловлено тем обстоятельством, что суду для признания сделки недействительной достаточно зафиксировать наличие обмана, насилия, угрозы и пр. со стороны контрагента по сделке. Тем не менее в ряде случаев здесь можно найти предмет психологического исследования. При насилии и угрозе, под влиянием которых совершается сделка, обычно остается сохранной способность понимать значение своих действий, но «порок воли» касается способности управлять своими действиями. Человек понимает кабальный характер сделки (например, купли‑продажи на крайне невыгодных для него условиях), но под влиянием психологического воздействия не может противостоять нажиму противоположной стороны, подчинение воле контрагента остается единственным приемлемым способом разрешения психотравмирующей ситуации, нередко опасной для жизни.

Наряду с гражданским процессом КСППЭ может эффективно применяться в гражданских процессах, регулируемых Семейным кодексом.

В Семейном кодексе существует целый комплекс проблем, связанных с правом на воспитание детей и защитой их интересов – ст. ст. 24, 65, 66, 68 (споры, связанные с правом на воспитание детей), 73, 76 (ограничение родительских прав), 140–141 (усыновление ребенка). Все эти проблемы, и в первую очередь споры, связанные с правом на воспитание детей при раздельном проживании родителей (ст. ст. 24, 65 СК РФ), являются объектом комплексного судебного психолого‑психиатрического экспертного исследования.

При этом можно выделить три важных обстоятельства.

Во‑первых, это совместное применение познаний в научной психологии и в психиатрии при четком разделении компетенции экспертов‑психологов и экспертов‑психиатров на разных этапах проведения экспертизы.

Во‑вторых, при проведении данного вида экспертизы важна не только актуальная, но и ретроспективная и прогностическая экспертная диагностика и оценка изучаемых явлений.

В‑третьих, и это главное, обсуждаемая разновидность экспертизы в гражданском процессе является не только диагностической , но и ситуационной . С позиций судебной экспертологии ее отнесение к классу диагностических экспертиз обусловлено установлением юридически значимых признаков отдельных исследуемых объектов, в качестве которых выступают психические особенности участников спорного правоотношения (индивидуально‑психологические особенности, особенности психической деятельности родителей, уровень и особенности психического развития ребенка). В то же время судебная психолого‑психиатрическая экспертиза является ситуационной, поскольку она носит комплексный характер и для нее характерно установление комплекса клинико‑психологических особенностей родителей и ребенка, их поведения, взаимоотношений, на основе анализа которых и слагается целостная психологическая картина семейной ситуации.

Основываясь на этих обстоятельствах, характеризующих КСППЭ по спору раздельно проживающих родителей о месте жительства ребенка (детей), можно выделить три этапа экспертного исследования.

Этап 1. Индивидуальная диагностика членов семьи . Основными задачами, решаемыми на данном этапе экспертизы, являются:

1. Экспертная диагностика индивидуально‑психологических особенностей каждого из родителей (отца и матери или других фактических воспитателей), возможного психического расстройства каждого из родителей и, при их выявлении, выделение личностных особенностей, обусловленных характером и течением психического расстройства. Правомерность выделения данной задачи обусловлена требованием ч. 3 ст. 65 СК РФ при судебном разрешении спора между родителями учитывать «нравственные и иные личные качества родителей».

2. Экспертная диагностика индивидуально‑психологических особенностей ребенка, особенности и уровень психического развития ребенка. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 27 мая 1998 г. «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» указывается, что к числу обстоятельств, которые необходимо устанавливать при рассмотрении подобных дел, относится «возраст, особенности психического развития ребенка».

При диагностике клинико‑психологических особенностей каждого из родителей в компетенцию эксперта‑психолога входит определение их индивидуально‑психологических особенностей, а в компетенцию эксперта‑психиатра – установление наличия или отсутствия каких‑либо психических расстройств. В случае если у одного родителя (или у обоих) обнаруживается какое‑либо психическое расстройство, совместной компетенцией психолога и психиатра будет являться определение тех личностных особенностей, которые обусловлены характером выявленной психической патологии, и их влияния на поведение. При психодиагностике ребенка к компетенции эксперта‑психолога относится определение его индивидуально‑психологических особенностей, к компетенции эксперта‑психиатра – установление или исключение патологии или отставания в психическом развитии, а к сфере совместной компетенции (при диагностике дизонтогенеза) – интегративное заключение о клинико‑психологических особенностях психического развития.

Основой диагностики на первом этапе комплексного экспертного исследования является ретроспективный анализ особенностей психического развития каждого из участников процесса, а также актуальная клинико‑психологическая оценка их личностных, эмоционально‑волевых, мотивационных, интеллектуальных особенностей, когнитивных способностей. Необходимость ретроспективной диагностики определяется тем, что без анамнестических данных нельзя установить индивидуально‑психологические особенности каждого из членов семьи, возможные психические расстройства у них, а также патологически обусловленные нарушения возрастного психического развития ребенка. Кроме того, необходимо учитывать, что, как правило, сложившаяся конфликтная ситуация в семье определяет высокий уровень эмоциональной напряженности каждого из ее членов, влияющий на их актуальное психическое состояние и поведенческие проявления. Поэтому выявляемые, к примеру, в экспериментально‑психологическом исследовании личностные особенности членов семьи могут отражать не их стабильные качества, а ситуационно обусловленные особенности. Для обоснованного прогноза особенностей психического развития ребенка и особенностей поведения каждого из родителей в будущем следует учитывать этот фактор, предполагая, что после судебного решения и завершения конфликта эмоциональные состояния ребенка и воспитывающего его родителя изменятся.

Этап 2. Ситуационная диагностика семейных отношений . На данном этапе индивидуальная экспертная диагностика используется уже для анализа ситуации семейных взаимоотношений членов семьи в целом. Ситуационный анализ семейных отношений основывается на решении следующих основных задач комплексного клинико‑психологического исследования:

3. Экспертная диагностика взаимоотношения ребенка с отцом и ребенка с матерью (диагностика попарных взаимоотношений ребенка с каждым из родителей). Как следует из ч. 3 ст. 65 СК РФ, суд при разрешении спора между родителями о месте жительства ребенка должен учитывать «отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком».

4. Экспертная диагностика отношения ребенка к каждому из родителей, а также к другим членам семьи. Постановка данной задачи определяется необходимостью при судебном разбирательстве выяснения «привязанности ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам» (ч. 3 ст. 65 СК РФ). Суду при определении привязанности ребенка к другим членам семьи не следует опираться только на объяснения сторон, в том числе и ребенка, без необходимой их оценки и проверки, в основу решения суда должны быть положены все доступные доказательства по делу. Известно, что нередко на ребенка перед его опросом оказывают давление родственники, учат его, что говорить на судебном разбирательстве, поэтому для установления не декларируемого, а истинного отношения ребенка к членам своей семьи необходимо решение данной экспертной задачи.

5. Экспертная диагностика психологических отношений родителей между собой, определение характера психологического конфликта между ними. Как указывается в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 27 мая 1998 г. «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», при рассмотрении спора между родителями необходимо наряду с иными обстоятельствами установить «характер взаимоотношения родителей», при этом «если спор о праве на воспитание детей возник в связи с расторжением брака, следует обратить внимание на причины семейного конфликта».

Решение задач второго этапа комплексного экспертного исследования является в основном прерогативой эксперта‑психолога, однако при выявленном влиянии на взаимоотношения между членами семьи психических расстройств кого‑либо из них это решение будет входить в совместную компетенцию психологов и психиатров. Основой экспертной оценки семейных отношений, как и на первом этапе, является ретроспективная и актуальная их диагностика.

Этап 3. Прогностическая клинико‑психологическая оценка психического развития ребенка . Этот этап комплексного судебного психолого‑психиатрического экспертного исследования является завершающим, на нем синтезируются данные первого и второго этапов экспертизы и вырабатывается комплексная клинико‑психологическая прогностическая оценка психического развития ребенка. На завершающем этапе экспертизы основным является решение следующих задач:

6. Экспертная прогностическая диагностика особенностей психического развития ребенка с учетом индивидуально‑психологических особенностей каждого из родителей, особенностей их стиля воспитания, а также с учетом индивидуально‑психологических особенностей ребенка, уровня и характера психического развития, его отношения к каждому из родителей. В широком смысле эта задача соподчинена судебному установлению возможности каждого из родителей «создания ребенку условий для воспитания и развития» (ч. 3 ст. 65 СК РФ). Необходимые условия для нормального и всестороннего психического развития ребенка, обеспечения его интересов (ст. 54 СК РФ) не сводятся только к его материальному содержанию, важное значение приобретают особенности воспитания, которые исключают пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей (ч. 1 ст. 65 СК РФ), патологические стили воспитания (типа гипер– и гипоопеки и др.).

7. Согласно ч. 3 ст. 65 СК РФ, спор между родителями о месте проживания ребенка решается судом «с учетом мнения детей». Право ребенка выражать свое мнение и быть заслушанным в ходе судебного разбирательства отражено в ст. 57 СК РФ, при этом «учет мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам». Данное обстоятельство диктует необходимость при судебном разрешении спора между родителями учитывать мнение ребенка о месте его проживания, принимая во внимание особенности и уровень возрастного психического развития ребенка, а также влияние на его психическое состояние сложившейся конфликтной ситуации. В связи с этим еще одной задачей заключительного этапа экспертного исследования является диагностика способности ребенка к выработке и принятию самостоятельных решений.

На третьем этапе комплексная клинико‑психологическая оценка психического развития ребенка, опираясь на данные, полученные на первых двух этапах путем ретроспективной и актуальной диагностики, является уже полностью прогностической. На этом этапе в ходе совместного обсуждения члены экспертной комиссии – психологи и психиатры – интегрируют все результаты, полученные в ходе клинико‑психологического исследования.

При КСППЭ по спорам о месте проживания ребенка (или порядке его воспитания) применяется обширный набор методик .

Они составляют две группы.

Первую группу составляют методы диагностики индивидуально‑психологических особенностей всех членов семьи и уровня психического развития ребенка. Естественно, при диагностике ребенка необходимо использовать методы исследования, учитывающие его возрастные особенности и возможности.

Вторую группу образуют методы, направленные на исследование взаимодействия членов семьи: могут использоваться опросники (типа «Опросника детско‑родительских отношений») и проективные методы («Рисунок семьи», «Тест Жиля» и т. п.).

Заключение комплексной судебной психолого‑психиатрической экспертизы по спорам между раздельно проживающими родителями о месте жительства детей может выступать прямым доказательством по делу и оценивается судом при разрешении спора в совокупности с другими доказательствами.