Коррупция, как явление, характерно для развитого общества, какими являются государства в современном мире. С совершенствованием политических и экономических отношений, технологизацией всех сторон жизни и деятельности человека в обществе наблюдается также и внедрение коррупции во все сферы деятельности государства. Это связано с тем, что решение экономических вопросов, политических соглашений, насущных проблем, межличностных отношений часто не представляется возможным официальным, легальным способом. Появляется стремление решения вопроса противоправным способом, т.е. коррупционно.

Данные криминальной статистики, социологических опросов и оценки экспертов показывают, что коррупция проникла практически во все сферы нашей жизни - от государственной службы и правоохранительных органов до здравоохранения, образования, жилищно-коммунальной сферы.[1]

Говоря о содержании коррупции, следует отметить, что оно определяется совокупностью разнообразных деяний (действий или бездействия), выражающихся в незаконном получении имущества, денег, услуг или льгот лицом, полномоченным на осуществление государственных функций, а также в предоставлении ему таких преимуществ находяемся на государственной службы и использующего служебное положение или преимущества.

Преступления, связанные с проявлениями коррупции, носят организованный характер, исключающий в большинстве случаев открытые конфликты между их участниками, что способствует сокрытию их преступной деятельности.

Более того, такие преступления трудно выявить в связи с тем, что, как правило, уголовной ответственности подлежат как коррумпированные лица, так и те, кто берет последних на содержание и ставит в зависимость. Все они заинтересованы сохранять свою преступную деятельность в тайне, оказывая противодействие расследованию в самых различных формах: стараются действовать без очевидцев, принимают меры к сокрытию и уничтожению следов преступления, а в случае выявления признаков их противоправной деятельности и возбуждения уголовного дела дают ложные показания, не выдают своих соучастников, пытаясь направить расследование в ложном направлении, прибегают к фальсификации доказательств, подкупу и запугиванию соучастников и свидетелей и т. п.

Все перечисленные факторы крайне осложняют выявление, раскрытие и расследование деятельности, связанной с коррупцией.

Фундаментально эту проблему исследовал Р.С. Белкин, который по отношению к процессу расследования конкретного преступления различает «внутреннее» и «внешнее» противодействие. Под «внутренним» противодействием он понимает противодействие, оказываемое теми или иными лицами, причастными в любой форме к расследованию: подозреваемыми и обвиняемыми, свидетелями и потерпевшими, специалистами и экспертами, случайными лицами, оказавшимися на месте происшествия, и др., а под «внешним» - противодействующую деятельность лиц, либо вообще не связанных с расследуемым событием и лицом, осуществляющим расследование, либо связанным с расследуемым событием и лицом, осуществляющим расследование, либо связанных со следователем (дознавателем) процессуальными, служебными или иными властными отношениями или другими зависимостями[2].

Проблема противодействия расследованию не нова, ей столько же лет, сколько следствию. Однако за последние 10-15 лет произошла трансформация форм противодействия от простейших, элементарных, таких как игнорирование вызовов следователей, отказ отвечать на вопросы, заявления о том, что показания даны в результате примененного насилия до массированного наступления и давления на всех этапах расследования с момента возбуждения уголовного дела до направления его в суд. И если ранее такие действия выглядели как желание защититься, замаскировать своё преступное поведение, то сегодня они носят активный наступательный характер, имеют высокий уровень организации, например, функции разведки и контрразведки. Эти действия можно смело считать системой, основанной на запугивании, жестоком насилии и широкомасштабной коррупции.

Главная задача противодействия - воспрепятствование нормальной деятельности органов предварительного расследования, снижение эффективности работы следователя по изобличению всех участников организованных преступных групп, раскрытию и расследованию всех эпизодов их преступной деятельности, выведение из дела наиболее активных участников и организаторов.

В такой ситуации не обеспечивается выполнение одного из основных принципов российского правосудия - принципа неотвратимости наказания. Практика показывает, что прокуроры нередко отказывают в санкции на арест, в результате чего лица, совершившие преступления, скрываются. В результате реализации предоставленного законом права на судебное обжалование ареста, продления сроков содержания обвиняемых под стражей нередко решением судьи освобождаются из-под стражи лица, совершившие тяжкие преступления, которые затем скрываются от органов следствия.

В последнее время участились случаи, когда защитники лиц, содержащихся под стражей, реализуя своё право неограниченного количества свиданий со своими подзащитными, используют его вопреки интересам защиты и сами встают на путь совершения преступлений.

Так, защитники обвиняемого по уголовному делу № 117407 Захарова П.В. - адвокат «Московского юридического центра» М. и адвокат 8 юридической консультации Московской городской коллегии адвокатов К. - бывший сотрудник Генеральной прокуратуры Российской Федерации передавали своему подзащитному, содержащемуся в следственном изоляторе, различные наркотические средства[3].

В связи с ограниченным объемом работы остановимся лишь на вопросах внешнего противодействия, которые, как нам представляется, имеют большое практическое значение с позиции обеспечения безопасности участников уголовного процесса.

При оказании противоправного воздействия на субъектов уголовно-процессуальных отношений, как правило, преследуются самые различные цели. Характер требований, выдвигаемых преступными элементами и другими лицами, во многом зависит от категории лиц, участвующих в сфере уголовного судопроизводства.

При оказании противоправного воздействия на следователей и лиц, производящих дознание, преследуются следующие цели:

- применение меры пресечения, не связанной с лишением свободы;

- внесение в официальные документы ложных сведений, выводов или заключений, а также их сокрытие или уничтожение;

- информация о потерпевших, свидетелях и других участниках процесса, содействующих судопроизводству;

- прекращение или приостановление уголовного дела;

- изменение, утаивание, уничтожение предметов, которые могли бы служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных;

- предоставление информации о ходе расследования;

- переквалификация преступления на менее тяжкое деяние;

- отказ в возбуждении уголовного дела.

Наиболее типичны сегодня следующие формы противодействия расследованию:

- сокрытие, либо уничтожение орудий, средств и следов преступления;

- выявление очевидцев и свидетелей, проходивших по уголовному делу, установление их адресов;

- подкуп, запугивание, физическое воздействие на потерпевших и свидетелей с целью склонения их к даче "нужных" преступной структуре показаний, либо изменения ранее данных.

Следует иметь ввиду, что следователи, расследующие уголовные дела в отношении коррупционеров, нередко подвергаются прямым угрозам со стороны оставшихся на свободе соучастников, что заставляет принимать дополнительные меры для обеспечения безопасности следователей и членов их семей.

Вышеизложенные факты подтверждаются результатами исследований, которые

проводились в 2012-2017 г.г. кафедрой уголовного права факультета.......... Было опрошено

более 100 следователей, расследующих дела об организованной преступной деятельности.

Лишь каждый четвертый из опрошенных указали, что они не сталкивались с какими-либо формами противодействия. В числе наиболее распространенных способов противодействия расследованию опрошенные назвали:

- подкуп, запугивание, насилие в отношении потерпевших, свидетелей, членов их семей - 10%;

- незаконные действия защитников обвиняемых и подозреваемых (затягивание, волокита, молчание и др.)- 50 %;

- попытки повлиять на ход расследования через средства массовой информации - 5

%;

- воздействие на судей в целях принятия последними тех или иных решений, выгодных обвиняемым -5 %;

- иные способы -30%.

Формы противодействия по распространенности существенно отличаются в различных регионах. Так, если 9% следователей СК РФ по Хабаровскому краю и Амурской области указали как на форму противодействия следствию использование средств массовой информации, то для других регионов ДФО этот показатель не превысил - 3%.

Существующее противодействие процессу расследования уголовных дел может быть нейтрализовано лишь в результате комплекса оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Действующее в России уголовно-процессуальное законодательство позволяет следователю предупреждать участников процесса, в том числе и обвиняемых, об уголовной ответственности за заведомо ложный донос, когда речь идет о применении сотрудниками правоохранительных органов недозволенных методов ведения дознания и следствия с разъяснением всех последующих правовых последствий.

По делам о коррупции, как о других тяжких и особо тяжких преступлениях, следователь во всех случаях должен предупреждать адвокатов об уголовной ответственности за разглашение данных предварительного следствия. Для предупреждения и пресечения противоправных действий, направленных на разрушение собранных доказательств и осложнения расследования должно осуществляться постоянное оперативное сопровождение процесса расследования уголовных дел.

Полученные нами результаты изучения судебно-следственной практики позволяют сделать вывод о том, что нередко в отношении добросовестных субъектов уголовнопроцессуальной деятельности применяются угрозы убийством, причинением телесных повреждений различной степени тяжести, побоев, уничтожения или повреждения имущества. Указанные действия могут быть обращены как в будущее, так и содержать недвусмысленно выраженное намерение реализовать их немедленно, если не будет согласия лица на реализацию предъявляемых претензий. При этом, обязательно, чтобы угроза была связана с добросовестным участием указанных лиц в уголовном судопроизводстве.

Достаточно часто, преступники используют шантаж, который представляет собой угрозу разглашения сведений, позорящих участника процесса или его близких, а также сведений, способных причинить существенный вред правам или законным интересам вышеуказанных лиц. Встречаются также: оскорбление, клевета, подкуп, применение физического насилия.

Преступники зачастую не ограничиваются лишь одной формой воздействия и в том случае, если она не дала ожидаемого результата, прибегают к другой, с их точки зрения, более эффективной.

В случае отказа участника процесса выполнить предъявляемое требование, субъекты воздействия, как правило, реагируют следующим образом:

- ужесточает воздействие путем применения новых способов;

- предлагает вознаграждение (увеличивает сумму вознаграждения);

- смягчает предъявляемые требования;

- частично реализует высказанные ранее угрозы;

- полностью приводит в исполнение высказанные ранее угрозы;

- отказывается от воздействия;

- предъявляет большие требования.

Преступные посягательства и попытки иных противоправных воздействий на участников процесса могут осуществляться непосредственно подозреваемыми или обвиняемыми, находящимися на свободе; их родственниками или знакомыми; людьми из окружения лиц, совершивших преступления; не выявленными соучастниками; работниками административных органов; работниками правоохранительных органов; специально нанятыми людьми; лицами, совершившими преступление и находящимся под стражей. В связи с этим сошлемся на один конкретный пример из судебно-следственной практики.

Так, из Индустриального районного народного суда г. Хабаровска неустановленным лицом, представившим подложное удостоверение адвоката, было похищено уголовное дело в отношении Круглова, обвиняемого в злоупотреблении должностными полномочиями и получении взятки в сумме 14,5 тыс. долларов США. Через несколько дней после похищения был совершен поджог двери квартиры одного из свидетелей. Поскольку он и остальные свидетели, напуганные этими действиями, в спешном порядке выехали из Хабаровска в неизвестном направлении, удалось восстановить лишь один эпизод преступной деятельности обвиняемого1.

Таким образом, можно сделать вывод, что субъектами преступных посягательств на участников процесса могут быть любые лица, в той или иной степени заинтересованные в принятии незаконных решений по уголовным делам. В орбиту таких посягательств вовлекается достаточно широкий круг людей, порой не имеющих непосредственного отношения к событию расследуемого преступления.

По делам об организованной преступности и коррупции незаконное воздействие может осуществляться структурами служб безопасности, зафиксированных в большинстве незаконных сообществ и нередко возглавляемых бывшими сотрудниками правоохранительных органов.

Подобные связи позволяют криминальным элементам оперативно получать интересующую их информацию о защищаемых лицах и принимать соответствующие меры для оказания на них противоправного воздействия. Все это весьма негативно сказывается на ходе и результатах раскрытия и расследования преступлений. Имеется множество примеров целенаправленного "развала" чиновниками крупных уголовных дел.

Одним из примеров такого рода случаев может служить дело по обвинению А. и О. в покушении на хищение денежных средств в особо крупном размере путем .... По этому делу заинтересованные лица активно осуществляли давление на следователей, в основном через «московские связи», пытались пустить в ход миллионы рублей для защиты интересов обвиняемых, "ухитрились" через чиновников очень высокого ранга из Генеральной прокуратуры на время освободить из - под стражи одного из обвиняемых накануне суда[4] [5].

В последние годы существенно увеличилось количество случаев противоправного воздействия на участников процесса с использованием недобросовестных адвокатов, обслуживающих ту или иную преступную группу не в целях законной защиты обвиняемых, а для создания различных помех расследованию и судебному разбирательству1. Чаще всего это выражается в выполнении адвокатом роли «связника» между арестованным обвиняемым и его приятелями, находящимися на свободе. Причем эта связь осуществляется не только при помощи традиционных способов (на словах, передача записок), но и с использованием технических средств. В подтверждение этому можно привести следующий случай из следственной практики.

Так, при расследовании дела о хищении денежных средств была получена оперативная информация о том, что адвокат на свидание к своему подзащитному приносит радиотелефон, по которому тот выходит на связь со своими сообщниками и даже свидетелями, которых инструктирует о линии поведения на предварительном следствии. Однако у администрации ИВС ГУВД г. Москвы, где содержался обвиняемый, не нашлось технических возможностей для изобличения адвоката в неправомерной деятельности[6] [7].

На основании изложенного, в настоящее время правоохранительным органам необходимо взять на вооружение применяемые стороной защиты формы и методы противодействия расследованию коррупционных преступлений и рассмотреть вопрос о разработке рекомендаций по их нейтрализации и обучении следственного аппарата.

[1] Ким Е.П., Быков А.В. Конфликт интересов на службе как основа коррупционного преступления (криминологический аспект). // Российский следователь. 2013. № 10. С. 36.

[2] Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и органов предварительного расследования /Под ред. проф. Т.В. Аверьяновой и проф. Р.С.Белкина.- М., 1997. С.130.

[3] Данилова Р.В., Новоселов С.А. Противодействие расследованию по делам об организованной преступной деятельности // Организованное противодействие раскрытию и расследованию преступлений и меры по его нейтрализации. М., 1996. С.27- 29.

[4] Архивное уголовное дело № 123-1264 Индустриального районного суда г. Хабаровска.

[5] См.: Основы борьбы с организованной преступностью. М., 1996. С.258-259

[6] См.: Яблоков Н.П. О способах преодоления противодействия расследованию преступлений, совершенных организованными преступными группами // Организованное противодействие раскрытию и расследованию преступлений и меры по его нейтрализации. М., 1997. С.35.

[7] См.: Глушенков С.А. Указ.соч. С.53.