Слово историку Михаилу Диунову.

«Мода на оппозиционность, которая столь широко распространилась в русском обществе в царствование Николая II, имеет гораздо более древние истоки, лежащие за пределами годов правления этого императора. Фактически оппозиционность досоветской интеллигенции есть прямое следствие ее антинационального характера, вызванного тем, что русская интеллигенция возникла как самозванное сословие, призванное к жизни государством, но плохо вписанное в социальную среду, этим же государством сформированную.

Интеллигенция – это типичное третье сословие и его поведение типично для третьего сословия в эпоху абсолютизма. Т.е. абсолютная антигосударственность и стремление прорваться к власти, уверенность, что именно третье сословие и владеет тайнами того, как правильно управлять государством. В России третье сословие оформилось не на базе мелкой и средней буржуазии, ибо буржуазия как раз была удачно инкорпорирована в социальную структуру Российской империи благодаря системе гильдий и сословию купцов (именно это привело к тому, что вплоть до ХХ в. купечество было в массе своей аполитично и поддерживало инициативы правительства).

Но не то было с интеллигенцией. Государству требовались низшие чиновники, на замещение всех должностей не хватало дворян, которые преимущественно служили в армии. Поэтому государство решило вырастить образованный слой из среды горожан и священников, но при этом сохранить привилегии дворянства и не инкорпорировать разночинцев в благородное сословие. Эта промежуточность статуса с самого начала оказалась для разночинной интеллигенции роковой. Призванная служить государству, интеллигенция не получала от государства признания и быстро затаила на государство зло. В результате к моменту начала либеральных реформ Александра II уже оформилась ситуация, когда интеллигенция традиционно занимала оппозиционное положение к государству и властям. Реформы и дальнейшее развитие промышленности существенно расширили число интеллигенции, но только укрепили ее оппозиционность, как самим фактом начала реформ (как бы подтверждающим необходимость слома существующего, о чем много говорила интеллигенция), так и их завершение (что вызвало реакцию “нас обманули”).

Николай II унаследовал мощный и уже весьма влиятельный слой традиционно либеральной и оппозиционной интеллигенции, и уже, пожалуй, ничего не мог с ней сделать. Даже реформа сословий и инкорпорирование в дворянство не решили бы проблемы. Возможно, проблему бы решила победа в Мировой войне и подъем России, что сплотило бы нацию и уничтожило бы идеологический раскол в ней, но эта возможность была утрачена благодаря большевизму.»

Вот, собственно говоря, и вся проблема… Со своей стороны отмечу, что если в начале, когда интеллигентская прослойка лишь формировалась, причиной недовольства была именно невозможность продвижения в элиту, то позже это зафиксировалось в субкультуре. Помните – умещается не больше одной мысли? Вот и здесь: мысль «мы не элита» наличествует и даже как‑то заметно рядом вьется вторая «и это очень обидно», но на этом – все. Анализ «от чего так» или составление плана преодоления такой ситуации – это уже много мыслей одновременно. Не лезет.

Примечание . Некоторые читатели могут возмутиться – как так? Разве сейчас у нас в Думе или в правительстве мало интеллигентов? Да их там столько, что очень хочется выразиться совсем не интеллигентно!

Все просто: а у нас сейчас нет элиты . Интеллигенция отнюдь не стала элитой, она просто заняла ее место.

Кстати говоря, в современности с антигосударственностью интеллигенции не все так просто. Michael de Budyon пишет в своей работе «Начала Интеллектуал–Социализма»:

«…интеллигенты, как это неприятно им слышать, очень дешево покупаются и продаются, а также легко приручаются. По сути, интеллигенция – это перелицованная проституция, т.е. интеллигенты и проститутки происходят из людей одинаковых психологических типов. … Столь непонятное на первый взгляд явление можно объяснить только тем, что, выступая защитником бессознательных масс, интеллигенты предельно опасаются слияния с ними, а избежать этого, особенно в тоталитарных режимах, можно лишь обслуживая власть имущих.»

И сейчас мы воочию видим разделение интеллигенции на несколько лагерей – одни выступают «за правительство», другие – «против». Но и те, и те, и еще другие, не упомянутые – все они являются носителями интеллигентской заразы.

Любая интеллигентская группа выступает всегда «против чего‑то», она непрерывно вожделеет власть, она кричит: «Приди ко мне, я обладать тобой хочу!.. я все для этого сделаю!». «Все сделаю», конечно, не в плане «добьюсь». Это – лишь ценник с пометкой «оптом – дешевле», интеллигенция продается . Она жаждет разрушать ценности других во имя своей Великой Заимствованной Идеи, и для этого жаждет обрести поддержку государства.

Кто сказал «противоречие»? Нет никакого противоречия в том, что интеллигенция одновременно жаждет признания государства и является антигосударственным элементом. У вас‑то, уважаемые читатели, больше одной мысли в голове помещается, не так ли?

В те моменты, когда вожделенная власть снисходит до какой‑либо группы интеллигенции, покупая ее прислуживать, интеллигенция проявляет себя полным импотентом – это отметил Солоневич, назвав одну из своих книг именно так: «Диктатура импотентов».

Интеллигенция не способна созидать .

Все, к чему она прикасается, обращается даже не в прах и тлен – а в мерзкую и вонючую слизь. Интеллигенты в принципе не способны не только решить, но и сформулировать проблемы, для которых требуется принятие решений. Они способны лишь выдавать симулякры мыслей, практически не связанных друг с другом.

Честно говоря, очень неудобно, что термины «интеллектуал» и «интеллигент» так похожи. Вторым куда больше бы подошло старинное русское слово (Х‑ХI вв.), которое, употребленное в мужском роде, означало «болтуна», «пустомелю» и так далее.

Сравните сами, какой вариант лучше отражает действительность.

1. Аристократ: Кто там в приемной?

Секретарь: Группа творческих личностей, которые готовы разрабатывать идеологию, философию, искусство по вашему заказу, писать книги, снимать кино…

2. Аристократ: Кто там в приемной?

Секретарь: Бляди, сэр!

Характерно, что, ненавидя власть консервативную, которая не дает реализовать свой разрушительный потенциал, интеллигенция неровно дышит к власти, которая сама разрушает здание социумного бытия. «Весь мир до основанья…» – это именно интеллигентский лозунг.

Одна мысль – без рефлексий, без мысли (это уже вторая!) о последствиях, невзирая на действительность во имя Идеи… Вдохновившись разрушением как самоцелью, интеллигенция способна на многое.