В октябрьском номере газеты «Лимонка» за 2006 год, которую выпускала ныне запрещенная Национал‑большевистская партия, свои стихи опубликовал бывший российский олигарх Борис Березовский. Тут он переплюнул самого себя – олигарх, таинственный царедворец, некогда назначавший министров и ставивший президентов, выбирает для публикации самую смелую радикальную газету! В стихах Мефистофель России девяностых тяготится своей ролью «бывшего» и «смешного банкира», как его все чаще начнут называть в таблоидах. До самой своей смерти в 2013 году он еще будет сражаться с действительностью, порой даже в шизофренических формах: так, выходя из лондонского суда, где рассматривалось дело о его экстрадиции в Россию, Березовский наденет маску Путина и откажется называть свое имя. «Я просил бы ко мне правильно обращаться – Владимир Владимирович», – заявил он тогда журналистам. Оторванный от реальности, брошенный и больше не вселяющий ужас пожилой мужчина повесится в ванной комнате дома своей бывшей жены.

Свидригайлов

Будто труп, цепенеет рассвет,

И гнилой туман над Невою,

И курок взводишь твердой рукою,

И другой Америки нет.

Вспомни гнева их дни и года,

Благодарность в глазах их собачьих.

Пожелав на прощанье удачи,

Покидай Петербург навсегда.

Борис Абрамович Березовский родился 23 января 1946 года в Москве. Его отец был инженером‑строителем из Томска, работавшим на различных заводах по производству строительных материалов. Но надо сказать, совсем не рядовым сотрудником – например, на Бутовском газосиликатном заводе занимал должность главного инженера. Мать Бориса, Анна Александровна, была представительницей научной интеллигенции – работала в Институте педиатрии Академии медицинских наук СССР. Вполне привилегированное положение родителей позволило будущему «еврею при царе», как он сам себя как‑то назовет, учиться в английской спецшколе и по ее окончании продолжить обучение в Московском лесотехническом институте (МЛИ) на факультете электроники и счетно‑решающей техники.

О тех годах Березовский вспоминал с ностальгией: «В школе я учился на «четыре» и «пять», лидером никогда не был, но не был и аутсайдером. Я был как все. У меня было счастливое детство. Мои родители, интеллигентные люди, делали для этого все. Хотя это были трудные послевоенные годы. Мы втроем жили в коммуналке в комнате 11,5 кв. м».

Окончив МЛИ в 1968 году, Березовский продолжил образование теперь уже на мехмате МГУ, а в 1975 году окончил еще и аспирантуру в Институте проблем управления Академии наук. Уже в это время одна из работ Березовского была отмечена премией Ленинского комсомола. Кстати, есть еще одна пикантная подробность – в восьмидесятых БАБ сотрудничает с «Совраской» – газетой «Советская Россия»: получается, что какое‑то время был даже «красно‑коричневым»…

Исключительно предприимчивый, склонный не только к науке, но и к искусству молодой человек прошел все ступени научной лестницы, был избран в члены‑корреспонденты Академии наук и… радикально изменил сферу деятельности, буквально запрыгнув в бизнес‑поезд, мчащийся в лихие девяностые. Начинает ни много ни мало с ведущего инженера автоконцерна ВАЗ, для которого поначалу разрабатывает системы автоматизированного проектирования. Наладив взаимоотношения с нужными людьми в руководстве завода, Борис Абрамович организовывает акционерное общество ЛогоВАЗ, ориентированное на продажу автомобилей.

Впоследствии Березовский расширил сферу своей деятельности и организовал Автомобильный всероссийский альянс (ABBA), главной задачей которого стало создание завода для производства так называемых народных автомобилей – небольших малолитражек. Надо сказать, что под широко разрекламированный проект Березовскому удалось собрать около 50 миллионов долларов. Правда, в реальности этот автомобиль находился в стадии научного проектирования. Это был очередной фокус демона – с той же легкостью Борис Абрамович мог собирать деньги и на машину времени, чего уж мелочиться… Но он проявляет не только невиданную скромность, но и демонстрирует едкое чувство юмора: разработка «автомобиля для народа» – калька с проекта Адольфа Гитлера, в котором предусматривалось оснащение каждого нациста удобной, компактной малолитражкой. Не знать Березовский об этом не мог.

Надо отдать должное задумке – проект попал в точку. Во‑первых, напуганные первыми переломными годами девяностых граждане ждали каких‑либо, пусть и мистических знаков, подтверждавших, что они не зря поддержали Ельцина. И тут – «народный автомобиль» Березовского, практически символ возрождения страны, что должен заполонить дороги от Владивостока до Лиссабона. Все это металлическое великолепие должно было быть создано не «совками», а самыми настоящими западными партнерами и на деньги самих граждан. Тут Борис Абрамович не рисковал – идею завизировал сам Борис Ельцин, он даже освободил проект от таможенных пошлин и предоставил значительные льготы, а партнеры из Banque Nationale de Paris предложили кредитную линию на 150 миллионов долларов.

Нездоровый ажиотаж вокруг народного автомобиля во многом и сделал из Березовского российского Круппа – большого промышленника, обладавшего качествами политика‑патриота, говорящего на языке народных чаяний: «Если Россия не хочет стать страной третьего мира, она должна создать серьезную промышленную базу». Мощно! Если не принимать во внимание тот факт, что как раз действиями Бориса Абрамовича и его соратников Россия превратилась в «страну‑бензоколонку». Так или иначе, успех был полный – после начала продаж в декабре 1993 года ценные бумаги АВВА обогнали в ликвидности даже ваучер. Ими торговали на улице и в метро. Принцип был тот же: сертификаты объявлялись бессрочными, после постройки завода по выпуску «народных автомобилей» любой держатель бумаги мог бы обменять ее на акции или наличные деньги. Российские граждане накупили ценных бумаг АВВА на 50 миллионов долларов, которые попросту исчезли.

Спустя несколько месяцев проект стал разваливаться: первым из соглашения вышел General Motors из‑за коррупции в Тольятти. Затем было объявлено, что собранных средств на строительство завода все равно не хватит – деньги будут использованы для других инвестиционных проектов, поскромнее. В результате к осени 1994 года бумаги АВВА обесценились. Потом, уже по прошествии десятка лет, Борис Абрамович вскользь упомянет, что где‑то в Финляндии такой завод вот‑вот должен начать массовый выпуск машин и что все не заладилось из‑за трусливости и паникерства вкладчиков…

В книге американского журналиста Дэвида Хоффмана, с 1995 по 2001 год возглавлявшего московское бюро газеты Washington Post, одном из самых авторитетных исследований, посвященных истории зарождения крупного капитала в России 1990‑х годов, упоминается об Автомобильном всероссийском альянсе, заложившем основу состояния Бориса Березовского. Автор вспоминает, что в 1993 году Борис Березовский, у которого всегда имелось множество планов, несколько раз приходил в Министерство финансов России. Он хотел встретиться с сотрудницей министерства Беллой Златкис, невысокой женщиной с короткими черными волосами, латвийскими предками и привычкой говорить повелительным тоном. В начале девяностых Златкис была назначена на должность руководителя только что созданного в министерстве департамента ценных бумаг и финансовых рынков. Правда, в тот момент никто не разбирался в ценных бумагах, а финансовые рынки только начали формироваться.

Березовский фонтанировал идеями, вспоминала она, и проявлял большую настойчивость. В своем маленьком кабинете Златкис слушала рассказ Березовского о его новой мечте. Он хотел построить автомобильный завод, чтобы выпускать народный автомобиль вроде «фольксвагена». Компания Березовского, ЛогоВАЗ, стала ведущим продавцом автомобилей в России, выкупая тысячи автомобилей «жигули» на АвтоВАЗе в Тольятти и расплачиваясь за них с большим опозданием уже обесценившимися рублями. Теперь Березовский предлагал пойти дальше. Он сказал Златкис, что ему нужен кредит в размере двух миллиардов долларов, чтобы построить завод, который будет выпускать народный автомобиль. Представьте, как россияне будут толпиться в демонстрационных залах! Машина была мечтой каждого русского, и у Березовского в воображении имелся финансовый план.

Приватизационные ваучеры поразили сознание россиян – кто же тогда знал, что их просто одурачили ловкачи от государства. На улицах и биржах велась активная торговля ваучерами. Люди получали представление об акциях – бумагах, имевших реальную ценность. Поколение, выросшее на романах Теодора Драйзера, вдруг решило, что американская мечта может стать и их, россиян, мечтой. Ваучерные фонды, обещавшие высокий доход, росли как грибы, привлекая новых инвесторов.

Березовский подумал: если государство может выпускать ценные бумаги, ваучеры, почему не может он? Люди профинансируют народный автомобиль. Они будут покупать акции.

«Он был уверен, что сможет собрать в России два миллиарда долларов», – рассказывала Златкис. Березовский хотел продавать акции. При упоминании этого слова Златкис вспомнила снежный вечер в декабре 1991 года вскоре после своего назначения на должность в Министерстве финансов. Советский Союз разваливался, до прихода к власти Ельцина и начала шоковой терапии оставалось совсем немного. Поздним зимним вечером Златкис вышла из министерства, чтобы поехать домой. Тротуары темных улиц покрывал лед. Шофер Златкис сел за руль старого промерзшего автомобиля. Когда машина свернула в один из переулков в районе Кремля, перед дрожавшей от холода Златкис открылась знакомая картина: на морозе при свете единственного фонаря стояла длинная очередь. Она попросила шофера остановиться и вышла, чтобы посмотреть, чем торгуют. Очередь состояла в основном из пожилых женщин.

Златкис услышала, что те говорят про акции. Они стояли в очереди за бумажками, по которым через год им обещали выплатить огромные дивиденды. Акции выпустил банк МЕНАТЕП. «Мы уже несколько дней стоим в очереди, чтобы купить акции, – сказала Златкис одна из женщин. – Они будут платить большие дивиденды. Мы покупаем акций на тысячу рублей. Через год они обещают вернуть нам десять тысяч рублей». Люди стояли в очереди за легкими деньгами.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного – ваучерные фонды вскоре стали играть на желании людей получить легкие деньги: они включали в свои названия слова «алмазы» и «нефть» и предлагали ежегодные дивиденды свыше 500 процентов. Березовский, человек блестящего ума, не оставался в стороне, но делал все дьявольски элегантно. Даже поэтически.

Через день после голосования, 13 декабря 1993 года, в результате которого Ельцин добился поддержки новой российской конституции и избрания парламента, в просторном выставочном центре на Манежной площади началась продажа ценных бумаг. Сертификаты были напечатаны в Швейцарии на бумаге, пригодной для изготовления любой национальной валюты, со специальной защитой от подделки. На каждом был портрет известного дореволюционного русского промышленника, например Саввы Мамонтова, покровителя искусства и литературы, владельца чугуноплавильных заводов и главного акционера общества Московско‑Ярославско‑Архангельской железной дороги. Сертификаты были доставлены в Москву из Цюриха самолетом в тяжелых деревянных ящиках и хранились под усиленной охраной. Каково, а? Впрочем, сам Березовский вложил вырученные деньги в настоящее железо и олово, а не в мечту, пусть и такую красивую, какую он предложил российским гражданам.

Сага о народном автомобиле приведена не просто так – подобных проектов у Березовского было немало. Она дает представление о нем не просто как об удачливом махинаторе, но и ловком жонглере человеческими душами, крысолове, который будет водить Россию, а вместе с ней и собственную смерть за своей дудкой. В отличие от многих из тех, кто пополнял обойму российского олигархата девяностых, Березовский не только обеспечивал себе радостную жизнь, но и был готов отдавать солидные ломти пирога для удовлетворения целей, никак с обогащением не связанных.

В 1991 году, еще до народного автомобиля, Борис Абрамович учредил премию «Триумф», на которую номинировались лучшие из лучших актеров, музыкантов и художников. Поэт Березовский знал толк в искусстве.

Говорят, писатель Александр Проханов в 2002 году получил от Березовского 300 тысяч долларов на «развитие издания», соблазнив его туманными обещаниями сделать того оппозиционным кандидатом в президенты. Следует сказать, что никакого «развития издания» не случилось: бессовестный Белковский намекает, что развивать Александр Андреевич Проханов решил собственную дачу. Ну, дачу и дачу, однако денег на «красно‑коричневую» газету «Завтра» Березовский не пожалел. Как не пожалел, говорят, 30 миллионов долларов на выкуп заложников из чеченского плена. Известно, что Березовский занимался освобождением пленных несколько лет подряд, и всегда за большие деньги.

Рассказывают разное. Одни говорят, что БАБ попросту имел с этого выгоду, другие – что это было чистой воды альтруизмом. Истина, как обычно, где‑то посередине.

Сначала Березовский занимался освобождением бойцов Пензенского ОМОНа, захваченных Радуевым в декабре 1996 го да, затем благодаря ему в январе 1997 были освобождены журналисты ОРТ Роман Перевезенцев и Вячеслав Тибели‑ус. Потом в июне 1997 года была еще группа с ОРТ, из программы «Взгляд» – Ильяс Богатырев и Владислав Черняев.

По словам майора Вячеслава Измайлова, который в конце девяностых принимал участие в освобождениях пленных, в известность было поставлено руководство так называемой Ичкерии, в том числе Аслан Масхадов. «Пленных солдат Березовский тоже освобождал. Освободил десятки. Ему стали присылать письма матери. Если бы не Березовский, эти люди могли бы погибнуть», – подчеркнул Измайлов. По данным майора, в офис Березовского в Москве приходили двое чеченцев – Балауди Текилов, представитель Масхадова в Москве, который был убит при загадочных обстоятельствах, и некто по кличке Адам Пират. С ними договаривался либо сам Березовский, либо его помощник Бадри Патаркацишвили – бывший финансовый директор ОРТ. «Оговаривались суммы, которые мог заплатить Березовский. За солдат просили не такие астрономические выкупы, как за журналистов: за Богатырева и Черняева было заплачено полтора миллиона долларов, за Перевезенцева и Тибелиуса – порядка миллиона», – заявил Измайлов.

По его данным, чеченцы‑посредники имели крупный процент с этих выкупов. Деньги передавались не лично боевикам, а высоким начальникам МВД. Они непосредственно занимались освобождением. ФСБ тоже обладала полной информацией о действиях Березовского. На деньги Березовского были выкуплены сотрудники ФСБ Ингушетии Грибов и Лебединский. Так что заявление Патрушева о том, что у ФСБ есть свидетельства финансирования Борисом Березовским чеченских боевиков, – это чистая политика. О контактах Березовского всем давно было известно. «Я не знаю, зачем Березовскому было нужно вызволять солдат из плена», – резюмирует офицер. А все затем же – неутомимому демону всегда нужно было быть в гуще событий: в Чечне подкупать полевых командиров‑исламистов – смотреть: выдержит ли их вера под натиском американского доллара, да еще из рук еврея. Не выдерживала – все брали. И патриоты, и не очень, и совсем наоборот. Натура Березовского требовала постоянного, он непрерывно жаждал действий и готов был тратить на это состояние. Ну, казалось бы, к чему было дарить двоюродному брату английской королевы принцу Майклу 320 тысяч фунтов стерлингов для оплаты аренды Кенсингтонского дворца? Согласитесь – это жест, ни к чему не ведущий. Но Березовский привык вести себя именно так. Он никого не жалел, но и не позволял проявлять жалости к себе. Именно это приведет его к трагической развязке.

Точки над «I»

Нелегко уходить уходя,

Впереди – лишь чужбина чужая,

Стоны ветра и струи дождя

Одиночки отход прикрывают.

На душе – холодок сентября,

Ничего так, как было, не будет.

Взвесит Бог все «во имя» и «зря»

И судом справедливым рассудит.

Борис Абрамович понимал, что для осуществления своих планов ему нужна реальная политическая власть, и потому искал подходы к президенту Ельцину. Хотя и говорили, что настырный Березовский частенько раздражал Ельцина и тот вышвыривал его из кабинета. Тот, возможно, утолял обиду кокаином, размешанным с коньяком, а наутро снова появлялся с очередным сногсшибательным прожектом. Однажды нагловатый журналист спросил: «Березовский, вы хотите стать царем?» Тот с деланой скромностью ответил: «Нет, я только хочу быть евреем при царе».

Хотя СМИ и сам Березовский близость к Ельцину преувеличивали, она все же была. В 1994 году Березовский стал первым заместителем председателя совета директоров АОЗТ «Общественное российское телевидение» (ОРТ), сосредоточив в своих руках финансовое управление и контроль над размещением рекламы. После убийства гендиректора ОРТ Влада Листьева правоохранительными органами отрабатывалась версия о причастности к этому преступлению Березовского. Усилиями Виктора Черномырдина и Александра Коржакова расследование в этом направлении было прекращено. Помог и ближний круг российского президента, состоявший из его дочери Татьяны Дьяченко, младореформа‑тора Анатолия Чубайса и главы аппарата президента Валентина Юмашева. Посредством близости к клану Березовский будет стремиться видеться с Ельциным чаще и стараться добиться расположения президента. Борис Абрамович лип к нему, подрывая свое здоровье, пил больше обычного, чтобы понравиться «царю Борису», – и надо отдать должное, был движущей и решающей силой в фальсифицированных выборах 1996 года. Фактически именно БАБ посадит Ельцина на трон второй раз, став неформальным лидером семибанкирщины.

Порой он говорил о себе вполне откровенно. «Мы (олигархические элиты. – И. М. ) своими глазами увидели реакцию на Зюганова – его встречали уже как победителя. Мы заметили, каким вниманием и поддержкой он пользовался у определенной части российского общества, как его встречали наши официальные власти, наше посольство. У меня был любопытный разговор с господином Джорджем Соросом. Он прямым текстом сказал: «Вы совершаете ошибку, что не уезжаете из России. У меня есть примеры, как отрывали головы людям, которых я знал и которые цеплялись за свои деньги и оставались в странах, где совершались перевороты. Не заблуждайтесь, мы все прекрасно понимаем, что у вашего президента нет шансов». Конечно, нелепо было бы думать, что все мы вот так вдруг прозрели в Давосе. Все видели, что ситуация в российском обществе трагическая, что люди не верят ни в новый курс, ни в действующего президента. Давос просто стал последней каплей. Там все было расставлено по своим местам и не оставалось сомнений: нам не на кого рассчитывать, кроме самих себя. И никаких иллюзий относительно того, что заграница нам поможет. С этими иллюзиями мы тоже окончательно расстались в Давосе. Да, наверное, там очень хотят, чтобы у нас была страна по типу западной демократии, наверное, они даже готовы этому помочь, но без ущерба для собственного благополучия и не без собственной выгоды. Но ни о каких жертвах с их стороны не может быть и речи. Как только на политической арене мощно обозначились коммунисты, они обрушили на Зюганова водопад вопросов относительно гарантий западных инвестиций, проектов, контрактов. Они уже начинали с ним свою игру», – откровенно признается Березовский. И отношение российских граждан, и лояльность Запада к победителю – все это следовало отыграть назад.

В 1996 году в Москве все было, мягко говоря, не очень ладно. Работал предвыборный штаб Сосковца, который просто напоминал партхозактивы с министрами, никогда особенно не понимавшими, что такое политика, а тем более политика в такой сложный переходный период. Действовали по команде: необходимо было собрать столько‑то голосов в пользу Ельцина на железной дороге, столько‑то – в металлургическом комплексе, еще где‑то, то есть использовали привычные аппаратные решения. Помочь Ельцину могло только нечто сверхъестественное, политический «дьявол» – и такой дьявол был: охаживал его, аккумулировал деньги, убеждал колеблющихся.

После победы Борис Абрамович на вопрос о том, кем является для него Ельцин – просто бизнес‑партнером или… ответит: «Мы этого и не скрывали. На той первой встрече (речь идет о встречах семибанкирщины с Ельциным. – И. М. ) мы так и сказали: наше желание видеть вас президентом имеет чисто рациональную основу, мы считаем, что в России сегодня нет другого человека, способного выиграть президентские выборы и проводить курс реформ. Мы, собственно, сами порождение этого курса. Было важно, чтобы президент понимал, что дело не в личных симпатиях и антипатиях». Березовский яростно и безоглядно ставил на Ельцина, потом будет так же яростно ставить на Путина.

История взаимоотношений Владимира Путина и Березовского насыщенная, но и не слишком длинная. На первых порах неистовый Березовский был вдохновителем команды Путина. Начав с восторженных заявлений «Путин – тот президент, при котором я бы смог жить в России», Борис Абрамович вскоре перешел к прогнозам скорого заката «путинской России». Снова стать «евреем при царе» не получалось. В различных интервью, уже в эмиграции, он мстительно предрекал конец президента России еще до окончания срока полномочий. «Путин недооценил масштаб перемен, произошедших в последние годы. Он считает, что общество еще не готово к демократии. Он сказал мне: «Борис, они не готовы». Но я думаю по‑другому. За прошедшие 10 лет миллионы людей стали независимыми». Здесь самое интересное – обращение по имени: «Борис, они не готовы». Березовский подчеркивал свою близость к Путину, вернее, снова хотел быть близок! В своем открытом письме к президенту он снова подчеркивал эту мнимую близость, бросив: «Вы неплохо меня знаете», как‑то даже чересчур обидчиво. Путин на это не будет реагировать никак. В книге «Разговоры от первого лица» президент и вовсе отмахнется от назойливого Березовского, скажет, что встречался с ним только в случае крайней необходимости.

Между тем именно стараниями Бориса Березовского партия «Единство» получила большинство в Госдуме. Именно он придумал идеологию и символику с медведем, которая, как он говорил, наиболее близко соответствует духу России. И конечно, именно он был главным финансистом «Единства», поскольку находился перед выбором между Лужковым – Примаковым и Кремлем. Позже заявления о финансировании партии будут отвергнуты главой ЦИК Александром Вешняковым, правда, без доказательных документов.

В эмиграции демон российской политики сетовал, что, оказав Владимиру Путину неоценимые услуги, оказался изгоем и вынужден скрываться от «бывших кремлевских друзей». По словам БАБа, «лучше быть политическим эмигрантом, чем политическим заключенным». Хотя вопрос спорный: теоретически, отсидев в тюрьме, Березовский мог стать кем угодном – мистиком, нацболом, писателем или вором в законе. А может, и всем вместе – Борис Абрамович слыл человеком незаурядным и легко меняющим сферы деятельности. Березовский – это непрерывная импровизация на открытой арене.

Confusion

Моей замкнувшейся судьбы

Круги без квадратур.

Любые «если» и «кабы»

Ведут на новый тур.

Порывы ветра в сотни флейт,

И дождь стучит в окно.

Between the iron gates of fate[1],

Другого не дано.

Изгнанником Борис Березовский стал после того, как Путин начал воплощать в жизнь свой тезис о «равноудалении олигархов от власти». Первым свидетельством твердости намерений президента стал арест телемагната Владимира Гусинского. Уже тогда Березовский нервно заявил, будто очень сомневается в том, что президент не имеет к этому никакого отношения. После он написал открытое письмо, в котором подверг критике ряд президентских законопроектов, касающихся федеративного устройства государства. Конечно, это были колкости обиженного – никаких особых политических взглядов Березовский не имел – достаточно вспомнить его сотрудничество с красно‑коричневой «Совраской»!

Следующим демаршем Бориса Абрамовича стала передача им 49 процентов своих акций ОРТ журналистам, которую он сопроводил открытым письмом. В новом письме он, среди прочего, заявил: «На прошлой неделе высокий чин Вашей администрации предъявил мне ультиматум: передать в течение двух недель в управление государству контролируемый мной пакет акций ОРТ или отправиться вслед за Гусинским, – по всей видимости, речь шла о Бутырской тюрьме». В книге Дэвида Хоффмана это пикантное «предложение» Борису Абрамовичу сделал якобы глава администрации президента Александр Волошин.

«– Послушайте, – сказал Волошин Березовскому, – или вы в течение двух недель отдаете ОРТ, или последуете за Гусинским.

– Не надо так со мной разговаривать, – ответил Березовский. – Вы кое‑что забываете. Я – не Гусинский.

Березовский попросил Волошина организовать ему встречу с Путиным. Волошин согласился. Он позвонил Березовскому на следующий день в 2 часа дня и предложил магнату приехать в Кремль через час. Березовский приехал. Волошин снова ожидал его в своем кабинете. Пришел Путин, он был напряжен, и Березовский бросился оправдываться, стал говорить о том, как ОРТ освещало гибель «Курска», включая интервью с вдовами погибших моряков.

– Это помогало, а не мешало тебе, – сказал Березовский, – потому что помочь тебе может только открытость, и ничто другое.

– Это – все? – спросил Путин.

– Да, это – самое главное, – ответил Березовский.

– А теперь я должен кое‑что сказать тебе, – сказал Путин. Он открыл папку и начал монотонно читать. Березовский не помнил точных слов, но суть сводилась к тому, что ОРТ коррумпировано и управляет им только один человек, Березовский, взявший все деньги под свой контроль».

Конечно, привыкший к иному отношению Борис Абрамович был ошеломлен. Всесильный Березовский, я думаю, именно тогда понял, что утратил свое влияние. Оставались деньги, но как соблазнить деньгами человека, который сосредоточил в своих руках все нити управления? Горько, обидно, ведь Березовский сам поверил в то, что лично он сделал Путина.

Конечно, это всего лишь одна, быть может, ключевая, но все же легенда оставшегося не у удел олигарха. В реальности никаких возможностей «сделать» Путина у него просто не было, хотя бы потому, что он не имел никаких выходов на главу государства, как это было в случае с Ельциным. Так называемая «семья» медленно, но верно превращалась в ненужный артефакт, лишенный магических сил, который делал Березовского вершителем судеб. Он всячески преувеличивал свои заслуги, припоминая Владимиру Путину партию «Единство», на которую он, Березовский, тратил свои деньги. Но и писателю Лимонову он дал несколько тысяч долларов, когда тот сидел в тюрьме, – однако это говорит лишь о вкусе Бориса Абрамовича, но не о его правах на что‑либо. Да и, по правде говоря, «Единство» было создано не из провидческих соображений, а из сиюминутных – для разгрома тандема Примаков – Лужков, который был костью в горле Березовского.

В Кремле очередной фееричный партийный прожект Бориса Абрамовича поначалу вызвал скепсис и недоверие. По самым оптимистичным прогнозам, антилужковский блок мог претендовать на 6–8 процентов. Но Березовский не был бы демоном, если бы не облетел всех губернаторов, которых с руганью и в ультимативной форме (так же как он прилетал в Чечню и устраивал разнос генералам, которые прятались от низкорослого беса) заставил применить весь административный ресурс для победы «Единства» на выборах. Но когда эффективность проекта стала понятной, Березовского оттерли и… завели сразу несколько уголовных дел. 22 октября 2001 года БАБ был объявлен в розыск Генпрокуратурой на основании предъявленного ему обвинения в рамках уголовного дела по злоупотреблениям в «Аэрофлоте», а в 2002 году прокуратура предъявила Березовскому и его партнеру по бизнесу Бадри Патаркацишвили обвинения в мошенничестве в особо крупных размерах по делу о хищениях на АвтоВАЗе.

И приключениям, и поражениям Бориса Абрамовича нет счета. Символичны даже его последние имя и фамилия – Платон Еленин: мистическая комбинация, включающая имя любимого философа, героя фильма «Олигарх», имена последней жены Березовского Елены и революционера Владимира Ленина. Под таким именем его и найдут на новой родине в Великобритании с удавкой на шее. Мог бы существовать Березовский в России Владимира Путина? Согласился бы играть по новым правилам, как это сделали большинство олигархов? Спрятать крылья летучей мыши под пиджак и заниматься относительно честным бизнесом, не околачиваясь за зубчатыми стенами Кремля? Конечно, не смог. Обидчиво хлопнув дверью, Березовский, он же Еленин, отправляется в Лондон, где вскоре увязнет в судебных тяжбах. Теперь его политические выпады уже не страшат, но смешат – то он дает деньги на «оранжевую революцию» на Украине, где деньги возьмут, но тут же от него отвернутся. То организовывает очередной «Триумф», теперь предлагая денежное вознаграждение за голову Путина. Впрочем, это было уже не смешно.

Березовского швыряло в разные стороны – буйная энергия никак не умещалась в строгий английский пиджак. В одном из последних своих интервью он скажет, что хочет вернуться на родину, что у него уже нет никакого желания жить. «Вернуться в Россию… Ничего я больше так не хочу, как вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело, я хотел вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннэр остался. Главное, что я недооценил, – что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом. Я изменил многие свои оценки. В том числе самого себя. Это касается того, что есть такое Россия и что есть Запад. Я абсолютно идеалистически представлял возможность построения демократической России. И идеалистически представлял, что такое демократия в центре Европы. Недооценил инертность России и сильно переоценил Запад. И это происходило постепенно. Поменял свое представление о пути России… Я не должен был уезжать из России…»

На едкое замечание журналиста о том, что, оставшись в России, он бы разделил участь Ходорковского, Борис Абрамович ответит: «Сейчас, оглядываясь на то, как я прожил эти годы в Лондоне… У меня нет сейчас ответа на этот вопрос… Ходорковский… сохранил себя. Я… потерял смысл».

23 марта 2013 года тело Березовского было обнаружено лежащим навзничь на полу в запертой изнутри ванной комнате – в доме, принадлежащем его бывшей супруге Галине. Согласно свидетельствам, первым тело обнаружил личный телохранитель Березовского, бывший моссадовец Ави Навама, который никаких признаков насилия над шефом не заметил. Зять Березовского Егор Шуппе тогда сообщил, что в последние месяцы у БАБа была депрессия, он мало общался с родственниками и друзьями.

Березовский даже напишет покаянное письмо к президенту, где он просит простить ему ошибки и принять, помочь. Это подтвердил и пресс‑секретарь Владимира Путина, и пояснил, что некоторое время назад, может быть за пару месяцев до трагической развязки, Березовский направил Владимиру Путину письмо, написанное им лично, в котором он признал, что совершил очень много ошибок, попросил Путина помочь ему вернуться на родину. Его не услышали… Бед Борис Абрамович натворил таких, что в аду его, наверное, заждались. Сбитый летчик Березовский погиб. Простите его, Владимир Владимирович! Хотя бы за стихи, ведь такая поэзия могла бы перевесить треть грехов…

[1] «Между железными вратами судьбы», Питер Синфилд