29 августа 1994 года популярная газета «Московские новости» вышла с заголовком: «Министр‑фашист в правительстве Черномырдина». Звучит дико, вызывающе, фантастически. Казалось, что после подавления красно‑коричневого восстания в 1993 году сосуществование фашистов с гайдаро‑чубайсовской группой совершенно невозможно. Но то была опасная иллюзия: в восстании, например, не приняли участие чернорубашечники из общества «Память», что позволило им не только оставаться в правовом поле, но и придало им особое положение по отношению к президенту, а амнистия 1994 года позволила части национал‑коммунистов вполне легально войти во власть. Для этого не понадобились ни винтовки, ни динамит.

Я еще застал охрану Государственной думы, у служащих которой на лацканах пиджаков были значки Русского национального единства. Кто не знает – эмблемой РНЕ была стилизованная свастика. И это в высшем органе законодательной власти! В центре Москвы…

Но появление «министра‑фашиста» в правительстве вызвало шок у всего политического истеблишмента. Травля министра подконтрольными телемагнату Владимиру Гусинскому СМИ не заставила себя ждать.

Пресса, за редким исключением, обрушила на министра шквал критических статей, преследуя единственную цель – отставку «русского фашиста», вставшего опасно близко к власти. Повод нашелся быстро: статья, написанная министром печати Борисом Мироновым для правительственной «Российской газеты» за 9 ноября 1993 года. Обратите внимание на дату – прошло всего около месяца после кровавых событий октября… Итак, на первой полосе выходит статья под названием «Народ жаждет сильной власти». В ней Миронов лязгает лозунгами из прошлого, жесткими, агрессивными: «Россия возможна только как национальное государство… Народ должен почувствовать, что это наша русская власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная, национальная… Необходимо дать развиться русской воле… Национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения…»

Реакция на сугубо правую, даже националистическую статью, к тому же опубликованную в самой массовой газете страны, последовала незамедлительно. Московское еврейское культурно‑просветительное общество (МЕКПО) потребовало от Генеральной прокуратуры привлечь Бориса Миронова, в то время директора крупнейшего издательства «Советская Россия», переименованного им в «Русскую книгу», к уголовной ответственности за разжигание национальной розни.

Помимо самой статьи, Миронову припомнили и его издательскую деятельность: он издавал крупнейших российских «реакционеров» и «антисемитов» – Константина Победоносцева, депутата дореволюционной Государственной думы Василия Шульгина и русского философа‑эмигранта Ивана Ильина, любимого автора нынешнего президента Владимира Путина.

Сам «министр‑фашист» в интервью газете так объяснял свою издательскую политику: «Возвращаем читателям замечательных русских авторов, которых прежде официальная пропаганда клеймила не иначе как «реакционер», «враг прогресса», «ретроград», «черносотенец». Ведь самое интересное и трагичное, что ответы на «проклятые» вопросы происходящего сегодня в России давно даны именно этими людьми. «Страшно представить, что будет с Россией, обрети она роковой дар – российский парламент», – предрекал К. П. Победоносцев. Роковой дар – какое точное предвидение! Или давайте обратимся к произведениям Ивана Александровича Ильина. Ну, кто кроме него так много и плодотворно думал над тем, что будет с Россией после ухода из нее большевиков? А ведь мы его почти не знаем. Только сейчас впервые в России, да и вообще впервые, издательство готовит его десятитомник» (Если умрут книги, Россия останется без будущего // Куранты. 1993. 23 января).

Лукавит Борис Сергеевич. Та же книга Василия Шульгина «Что нам в них не нравится» (под «ними» скрываются конечно же евреи) входила в десятку трудов, которые пополняли библиотечку любого уважающего себя антисемита. Вам ли, Борис Сергеевич, не знать.

«Под видом перестройки, строительства демократического государства, России усиленно навязывается западная модель развития, на деле – модель превращения нас в сырьевой и рабочерукий придаток Запада. Им не нужно мощное российское государство, которое будет теснить их на рынке… Что можно противопоставить тому – только русскую идею, чтобы строить, развивать страну на собственной гордости, на уважении к себе, на национальном патриотизме, на осознании ответственности и перед предками, и перед внуками… Русская идея сегодня сводится к конкретному понятию: необходимо поднять национальный дух, обрести уверенность в себе, проникнуться ответственностью за судьбу России. Без русской идеи нам Россию не поднять. Россию не спасут никакие самые гениальные экономические реформы, если русский народ, как коренник России, не окрепнет духом. И Запад, хорошо понимая это, повел оголтелую травлю патриотизма и национализма в России, тех столпов, на которых держится русская идея» (из беседы Б. С. Миронова в редакции газеты «Интервью» «Я боролся за слово «русский», № 11, 1994 год).

Строил страну министр Миронов вместе с Борисом Ельциным. Это его никак не смущало.

«Я занимался изданием литературы, способной растить нравственную, здоровую молодежь, уважающую свое Отечество, способную крепить и защищать его… Ясно же, что ни приказ, ни указ, ни Конституция не заменят книгу в становлении такого гражданина… И травить меня принялись после того, как мы начали издавать Ильина, выпустили целую философскую серию от Победоносцева, Булгакова, Леонтьева, веховцев и сменовеховцев до знаменитого сборника «Из‑под глыб». Именно за книги Победоносцева, Шульгина, Ильина еврейское культурно‑просветительное общество МЕКПО призвало прокуратуру осудить меня», – из интервью Бориса Миронова газете «Советская Россия» (Русский вопрос в судьбе Бориса Миронова. 1994. 15 сентября).

Однако уголовное дело, возбужденное против Бориса Миронова под давлением демократического блока, не получило тогда развития, оно было закрыто вскоре после назначения Бориса Сергеевича сначала заместителем министра информации и печати, а следом, после реорганизации министерства, председателем Комитета Российской Федерации по печати.

Дело закрыли, но атака на министра, вернувшего доктрину так называемого «третьего пути», не только продолжалась, но нарастала. Пресса, за редкими исключениями, обрушила на Бориса Миронова шквал критических статей, преследуя единственную цель – отставку, как единственно возможный исход.

«Буквально за два месяца больше ста критических публикаций и ни одного русского автора, все – евреи», – отмечал Миронов в одном из интервью. Такая сомнительная линия защиты, скорее выпячивающая антисемитизм, чем обращающаяся к здравому смыслу, вызвала еще больший взрыв в информационном пространстве. Что тут скажешь…

«Неприлично держать на министерском посту зоологического антисемита», – писала газета «Коммерсант‑Daily» 1 сентября 1994 года. «Сейчас Госкомитет по печати возглавляет оголтелый националист и опасный для всей нашей журналистики человек Борис Миронов», – вторила ей «Общая газета» 2 сентября. «Кто же Миронов по своей политической принадлежности? «Национал‑патриот»? «Великодержавник»? Как только служебные занятия хозяйственного, по сути, руководителя совмещаются с его политическими пристрастиями, к тому же весьма крайними, чтобы не сказать экстремистскими, – конец делу!» – вопрошала газета «Известия» 28 мая. «Когда нечто произносится министром правительства и это «нечто» более всего походит на речи Гитлера, то либо правительство должно уйти в отставку, либо министр», – утверждала газета «Сегодня» 31 августа. «Появились серьезные сомнения в соответствии господина Миронова занимаемой должности. Миронов предпочитает поддерживать газеты близкой ему ориентации, «Советскую Россию», например, или «Русский вестник». А вот на книгу прекрасных переводов Юлия Даниэля денег у возглавляемого Мироновым комитета так и не нашлось», – печалился еженедельник «Новое время» в сентябре 1994 года. «Расходуя народные миллиарды, Миронов руководствовался исключительно собственными пристрастиями, потребностями души и сердца. Более 200 миллионов, чтобы издать Пушкина. По нескольку сотен миллионов огребли издательства некоторых православных монастырей. Хорошие «бабки» получили издатели широко известного в узких кругах философа И. Ильина. Отставка Миронова, на наш взгляд, преждевременна: пусть сначала деньги вернет», – требовала газета «Московский комсомолец» 21 сентября. «Миронова сумели‑таки снять с работы за националистические взгляды, о которых не уставала бить тревогу цивилизованная часть отечественной прессы», – торжествовала «Литературная газета» 7 сентября. «Один из самых громких политических скандалов последнего времени – снятие с должности председателя Роскомпе‑чати Бориса Миронова. Как говорится, туда ему и дорога. Давно пора было вытурить его из нашего демократического правительства», – не скрывала своей радости газета «Вечерняя Москва» 13 сентября 1994 года…

Теперь буквально каждый шаг Миронова на посту министра печати сопровождался пристальным вниманием прессы, алчущей сенсаций на почве фашизма и антисемитизма. Как мы уже заметили, и сам министр с любезным удовольствием давал шанс натасканным журналистам впиться себе то в один, то в другой бок.

«А ведь я, – комментировал нападки Миронов, – занимаюсь сугубо профессиональной работой от создания генеральной схемы развития отрасли до государственной программы книгоиздания, способной воспитывать нравственно здоровое, крепкое отрочество. За последний век мы не столько погубили экономику, сколько человеческую душу. Однако сегодня все бросились заниматься политическими, экономическими реформами, не понимая, что, как бы распрекрасны ни были эти реформы, да что они, игра ума, не более, без гражданина России, крепко стоящего на ногах, честного, умного, справедливого, совестливого, уверенного в себе, уважающего себя, истинного хозяина своей земли, надежного защитника своего Отечества. Для великих преобразований нужны великие люди».

Однако это все демагогия. Я знаю министра слишком хорошо, чтобы купиться на подобные высказывания. Целеустремленный, по‑настоящему крутой «политик с яйцами», Миронов всю жизнь был сторонником вооруженного восстания. Все эти разговоры о демократии, справедливости и преобразованиях в рамках чего‑то нужны ему всего лишь для соблюдения правил игры. Говорю сейчас для истории, чтобы потом не переврали. Между тем, пока Миронов занимал должность министра, государственные книжные магазины, лавки и киоски заполнились пугающими домохозяек фолиантами с работами крупнейших «реакционеров», «философов‑фашистов», поэтов‑ардити[1] и патриотических писателей. Этот глубинный процесс не остался незамеченным, либеральное сообщество – а мы знаем их брата‑стукача – писало в различные инстанции, чтобы не только сковырнуть мощного министра, но и напомнить президенту, опершись на кого он пришел к власти. Чтобы больше никаких «мироновых» в правительстве не было.

В этом смысле Ельцин сдержит обещания, но во время буржуазного термидора, уже при правлении Путина национал‑патриоты из условного «националистического лагеря» все‑таки возьмут министерские портфели.

Тогда же, в девяностых, Миронов не просто раздражал, но и всерьез пугал наступлением реакции, нового термидора, либеральное правительство, то и дело озвучивая все новые и новые заявления. Пожалуй, чашу терпения Ельцина переполнила статья «Народ жаждет идеала», написанная министром и опубликованная в самый разгар травли.

«Прежде спасал Россию от всякой политической заразы коренной инстинкт национального, православного самосознания, да разрушен он за последний век, – писал Борис Миронов. – Наш народ, среди любимых игрушек которого всегда был ванька‑встанька, в своей необоримости схожий с самим русским народом, потерял основу – национальный идеал – и теперь больше похож уж не на ваньку‑встаньку, а на перекати‑поле, увлекаемый то коммунистической сказочкой, то демократическим манком… Что значит богатая, крепкая в прежней силе и уверенности Россия, о которой мечтаем, – это непременно Россия, сохранившая свои национальные корни, свои национальные традиции, свои национальные особенности, тогда естественно возникает потребность в приоритете национального воспитания, в главенстве воспитания отрока, способного гордиться своим Отечеством, верить в него, защищать его…

Мы можем туже затянуть пояса, выложить миллиарды на выпуск так называемой учебной литературы и, вырастив прекрасных математиков, экономистов, вырастим более изощренное поколение грабителей России. Без любви к Отечеству, без национального духа они будут с удесятеренной энергией грабить Россию, находить и изобретать более изощренные, чем нынешние, способы обхода государственных законов. Вот почему Пушкин, Гоголь, Достоевский, Победоносцев, Ильин… – те же учебники, не менее необходимые, чем математика с физикой… Нам нужны граждане России, а не просто знатоки школьных учебников. Не просто учить – воспитывать!.. России предстоит в чем‑то возродить, в чем‑то выработать новую систему национального воспитания, и от верного разрешения этой задачи будет зависеть ее будущий исторический путь… Не за страх и не за долг должно служить России, а за любовь и за совесть.

Кто бы я ни был, каково бы ни было мое общественное положение – крестьянин ли, рабочий, инженер, ученый или министр – я служу России, русскому духу, русскому качеству, русскому величию. Не мамоне и не начальству, не личной прихоти и не партии, не карьере, а именно России, ее спасению, ее строительству, ее совершенству. Мало быть русским, надо иметь воспитанное национальное самосознание. Идеология, как служение идеалу, призвана дать человеку верное чувство собственного духовного достоинства. Ни в чем другом так остро не нуждается Россия и ничто не способно спасти ее, обеспечить расцвет грядущей России, как свободный, достойный, гражданственный русский человек» (Российская газета. 1994. 16 июня).

Оспаривать позицию министра Миронова в открытой полемике никто не решился. Его идеологические противники пошли иным путем, обвинив Бориса Сергеевича в «насаждении идеологии русского национализма», в покровительстве явно антисемитским газетам, таким как «Черная Сотня», и красно‑коричневым – газете «Завтра». Своенравное поведение безбашенного министра нравилось Ельцину, но вызывало раздражение у его аппарата, который давал распоряжения прикрыть вышеназванные издания.

«Миронов первым из официальных лиц перешел от попустительства погромным листкам к прямому соучастию, встал грудью на защиту чисто уголовных газет», – доносила Кремлю газета «Коммерсант» (Не лучше ль податься мне в антисемиты. 1994. № 164).

Президентский аналитик Марк Урнов в той же газете назвал попустительство Миронова «погромщикам» «чудовищным» и призвал президента принять жесткие меры. Ему вторил и начальник управления по информационному обеспечению администрации президента Сергей Носовец, заявляя, что, как только Ельцин вернется из Германии, перед ним будет поставлен вопрос о «немедленной отставке Миронова». Такое же мнение газете «Коммерсант‑Daily» высказал руководитель телекомпании «Останкино» Александр Яковлев. Нехотя Ельцин пошел на поводу у своих чиновников, которые умели в случае надобности шептать «папе», что против него зачинается заговор – что в отношении Миронова не было такой уж неправдой. У перманентно находившегося в алкогольном опьянении Ельцина начались приступы паранойи, что подтверждают и его лечащие врачи. При таком диагнозе президентом было легко манипулировать. Уж что‑что, а решения Ельцин принимать умел…

Позднее, на пресс‑конференции в Российско‑американском пресс‑центре, посвященной отставке Бориса Миронова с министерского поста, председатель Судебной палаты по информационным спорам Анатолий Венгеров откровенно признал, что «несовместимость политических взглядов Бориса Миронова с занимаемой им должностью вполне проявилась уже к июню этого года, чему свидетельством стала его программная статья в «Российской газете», которую я здесь уже цитировал. «Комсомолка» писала: «Отставка Миронова была предопределена. 16 июня он опубликовал в «Российской газете» программную статью «Россия жаждет идеала». Публикация стала тем рубежом, после которого уже не возникало сомнений относительно его позиции: «Мало быть русским, надо иметь воспитанное национальное самосознание», «Россия сегодня нуждается в новом предметном воспитании русского духовного характера».

В ответ на указ президента Бориса Ельцина об отставке опальный министр в тот же день выступил с широко разошедшимся «Заявлением о моей отставке», в котором обвинил Ельцина в служении антирусским интересам:

«Россия была и остается великой державой, возрождения и возвращения которой на занимаемое ею прежде место в мире боятся другие страны, объявившие себя правящей «семеркой». Не экономический и не политический кризис мешают России встать в полный рост, а прежде всего кризис духовный, источивший веру народа в себя. Без национального патриотического подъема нам не окрепнуть душой, не возродить в себе былого духа гордости, уверенности, ответственности за нацию. Однако в России по‑прежнему изгоняются, жестко искореняются, преследуются идеи русского национализма и патриотизма. Свидетельствую об этом как бывший председатель Комитета Российской Федерации по печати. После публикации в «Российской газете» моей программной идеологической статьи «Россия жаждет идеала» так называемые «демократы», «демократические» газеты, ближайшие помощники президента начали истерическую кампанию травли, обвиняя меня в национализме, антисемитизме, антидемократизме.

Их неистовую ненависть вызывала осуществляемая мною государственная программа книгоиздания, направленная на духовное возрождение русской нации. По‑сатанински изворотливо и нагло святые понятия национализма, патриотизма, без которых России не окрепнуть духом, не распрямить согбенных плеч, кремлевские идеологи подменяют генетически ненавистным каждому русскому человеку понятием фашизма. И, добиваясь моей отставки, из меня, сына фронтовиков, воевавших с фашизмом, слепили жупел «фашиста».

Кому это надо, кому это выгодно? Тем, кому не нужно, кому не выгодно возрождение крепкой, уверенной в себе России, кому нужна смута в государстве, чтобы, намеренно смешивая правду и ложь, честь и бесчестие, верность и предательство, веру и лицемерие, сеять в душах русских людей замешательство, растерянность и беспомощность, подминать обезволенных и обессиленных людей в своих амбициозных, далеко не русских, чуждых России интересах. Самое опасное, что подобные цели преследует ближайшее окружение президента, давно добивавшееся и добившееся моей отставки.

Президент волен выбирать, с кем ему работать. Но мою отставку определили не профессиональные и не человеческие качества, а идеологические соображения. Президент не пожелал принять моей национальной, патриотической программы духовного возрождения России. Но я продолжаю настаивать на том, что Россия возможна только как национальное государство. Россия должна вернуться к национальному самоутверждению и самостоянию. Семьдесят пять лет с нами обходились так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа, национального инстинкта. И сегодня продолжает насаждаться в русских национальная слепота, глухота, немость.

Не понимать основополагающего, коренного в России – преобладания национального русского духа, – значит вовсе не знать, не понимать, не чувствовать России. И если Президент до сих пор этого не понял, жаль не его, жаль России, доверившей ему власть».

На этом уже бывший министр печати не стал останавливаться: он подал в суд на… президента Ельцина, за то, что тот уволил его своим указом без объяснения причин. Вот это был поворот! Следует отдать должное несгибаемому министру, который мало того, что пользовался риторикой тридцатых годов одного европейского государства, но еще и, обидевшись, умудрился подать в суд на самого президента. Нет слов, браво.

О том, чем закончилось судебное дело, Миронов подробно рассказал газете «Правда‑5»: «В Московском городском суде в ходе процесса представитель Администрации президента адвокат Абушахмин, уже ликуя, празднуя победу, – по всему было видно, что городской суд перечить президенту не намерен, сказал под протокол: «Миронов уволен за несовпадение взглядов на национальный вопрос. Я готовил этот указ. Миронов уволен президентом Российской Федерации по политическим соображениям. Не может министр, отвечающий за печать, книгоиздание и полиграфию, все время говорить: «национальный дух», «Россия», «Русь», «русские», «русские», «русские». Уже заканчивая говорить, в запале обнаженной ненависти Абушахмин понял, что он сказал, о чем проговорился, – надо было видеть его наполненные жутью глаза. Все тайное становится явным. Вот и признал представитель президента, признал на суде, что известно всей России: властные структуры переполнены не просто инородцами, не просто иудеями, а руссконенавистниками, истребляют все, несущее русский дух. Я был уволен как русский руководитель отрасли за то, что как русский человек проводил в жизнь программу развития отрасли в интересах русского народа, других коренных народов России, в национальных интересах России, что вызывало ярость со стороны президента Ельцина, его окружения, творящих совсем иную политику – политику уничтожения русского народа, всего, что может способствовать возрождению русского духа, русского сознания» (Крепостное право президента // Правда‑5. 1997. № 25).

Еще раз аплодирую Борису Сергеевичу – объявить администрацию президента иудеями, инородцами и русофобами – сильно! Могучий министр.

Однажды я встретился с Мироновым на показе своего фильма «Как мы строили будущее России». Среднего роста, с ежиком белых волос, экс‑министр был похож на отставного генерала: тяжелый взгляд, осторожно подбирает слова. Тут ты понимаешь, что сказанное им тогда не запальчивая случайность, а хорошо продуманный выпад. Для чего? И почему его поспешили отстранить? Неужели бывшего министра убрали только из‑за фразы про национализм и фашизм?

– После – но не из‑за, – спокойно, как бы отмеряя каждое слово, ответил Миронов. – Тогда за фразы не увольняли: говори что угодно – лишь бы делал что велят. А велели мне на этой должности обслуживать еврейские интересы. Все поручения, которые я получал от первых замов премьера Черномырдина, были направлены на это: в начале года закачивались государственные деньги в типографии и бумажные комбинаты, а в конце года все это ставилось на приватизацию.

Ни во главе Комитета по печати, ни ранее – будучи директором государственного издательства – я никогда не поднимал еврейского вопроса и не делал ни одного антисемитского заявления. Однако уволили меня по национальному признаку. Я понял это на суде, когда призвал к ответу Ельцина по факту моего увольнения; его адвокат Абушахмин прямо в процессе сказал: «Не может министр все время говорить «национальный дух», «Россия», «Русь», «русские», «русские», «русские»…»

Я не шел под Ельцина, под Черномырдина, под Шумейко: я шел реализовывать свою программу. Сейчас во власти я также ни у кого не вижу идеи, как строить Россию. Так что, если бы предложили мне реализовать мои идеи на практике – в издательском деле или в СМИ, – то я бы пошел. И не задумался бы: «А что это с премьером случилось, отдает ли он дань моде или заигрывает с национальным сектором?» Я бы шел, громко говоря, служить нации.

– Что значит «национальный сектор»?

– Для начала уточним формулировки, – справедливо сказал экс‑министр. – Национализм – это любовь к своей нации. Фашизм – это когда один народ жиреет и жирует за счет другого народа. А антисемитизм, по мнению Карманной еврейской энциклопедии, означает нелюбовь к евреям. Все остальное – от лукавого или от политических игр…

– Борис Сергеевич, «Россия для русских» – националистический лозунг?

– Это антинационалистический и антирусский лозунг. Потому что Россия жила всегда в семье очень многих народов. Более того, крепость Российской империи была в том, что мы не ассимилировали ни один народ. Какие‑то – завоевывали, да. Но очень многие сами шли под державную руку России. Когда стали играть на противоречии между народами – империя развалилась. И сегодня, когда пытаются выбросить лозунг «Россия для русских», стравливают русских с другими коренными народами России.

– Например?

– С бурятами, татарами, чувашами, удмуртами и другими народами, живущими в России на своей родной земле. Мы ведь не брали якутов в Африке, они пришли в империю со своей родной землей. То же – и с чеченцами: они живут на исконно вайнахских землях. Я, побывав в правительстве, знаю, как окружение Ельцина не пускало к нему Дудаева. Помните, было заявление Ельцина: «Да кто такой Дудаев, чтобы я его принимал?» Кто такой? Глава субъекта Федерации – которых президент принимал по двое‑трое в день. Потому что обязан. Умышленно нашли Дудаева, умышленно нашпиговали Чечню оружием и начали глупую, кровавую войну – стравив два коренных народа России.

– А что же евреи?

– Евреи не относятся к коренным народам России. Мышь, родившаяся в конюшне, не может называть себя лошадью. Коренными являются народы, постоянно проживающие в Российской Федерации и не имеющие государственных образований за ее пределами.

– То есть если бы не было Израиля – и вопроса бы не было?

– Да. Точно так же, как не было вопросов с азербайджанцами, армянами, грузинами – пока у них не появились свои государства.

– Речь идет даже о тех, кто являются гражданами России?

– Да. Более того, и о тех, чьи предки многие века жили в России. Никому не заказано тут жить: работай, учись, твори, созидай – но не руководи. Время показывает, что интересы двух государств могут пересекаться – и тогда человек на абсолютно необъяснимом ему генетическом уровне принимает решение. Например, жена моего однокашника по Академии общественных наук никогда не вспоминала, что она немка, – но в один момент ринулась в Германию, бросив и шикарную квартиру, и мужа. У него мама – сердечница, и немцы сказали, что за больную маму ответственности нести не могут. А жена‑немка – уехала. Потому что есть зов крови, недооценивать его нельзя. И человек, который не дорожит этой землей как единственной и последней, не может управлять этой землей.

– То есть, по‑вашему, в рамках конституционных прав российский гражданин некоренной национальности может избирать, но не быть избранным?

– Я бы еще жестче сделал: избирать он тоже не имеет права. Его представление о том, кому бы он доверил власть, все равно будет генетически неверным. Все это можно даже не прописывать в Конституции – ввести как временную меру, пока Россия не выздоровеет. Больным нужен режим, особые условия жизни. Хорошо бы – и вправе избираться, и вправе избирать; мы этого не скрываем. Пусть некоренной человек живет спокойно – и вообще не думает о власти.

– Права человека, полагаю, для вас не являются чем‑то истинным?

– Права человека – такая же ловушка и обманка, как коммунизм. Обман для того, чтобы увести народ с истинного, национального пути развития. Человек рождается в неравенстве: ведь вы не будете требовать для мужчины право рожать? Обижаться тому, у кого нет музыкального слуха, на тех, у кого он есть, – абсурд. Есть только одно право – свободно жить на своей земле. Мы хотим оздоровить народ после того, как его обезволили.

– В Третьем рейхе хотели того же самого – оздоровления нации. У вас есть гарантии, что ваше движение не пойдет по пути нацизма?

– Да, конечно. У русского человека и в мыслях нет улучшать свою жизнь за счет другого народа. Немцы возмечтали сделать именно это, стремясь поработить иные страны.

– А то, что нацисты делали с евреями в пределах Германии до войны?

– Они просто убирали болячку. Ведь евреи в веймарской Германии контролировали и издательское дело, и шоу‑бизнес, оскорбительный для немцев – прямо как сейчас в России для русских. Ситуация – один к одному. Недопустимо, чтобы один народ отплясывал на земле чужого народа «Семь сорок»; наше же телевидение – сплошное «Семь сорок» на русской земле. Нам выводятся безголосые Розенбаумы и Пугачевы. И Бабкина с Кадышевой – а‑ля рус, пародия; певицы для русской резервации…

– Как бы вы проводили чистку?

– Прежде всего – закон о власти коренных народов России. Далее – закон о преступлениях против нации, закон о национальном протекционизме, огосударствление природных ресурсов, проверка итогов приватизации. Смертная казнь будет восстановлена обязательно – как в любимых демократами США.

– За экономические преступления против нации – тоже?

– Расстрел здесь – слишком мягко. Пусть отрабатывает хоть минимум. На тех же урановых рудниках. И только те, кто награбил. Вот, допустим, один Коган нахапал пятьсот заводов: Коган и виноват. А инженеры, нанятые им, или операционисты, которые в банках проводят деньги на зарубежные счета, – в чем их вина, за что их преследовать?..

Здесь уже можно не продолжать цитировать – этого всего вполне хватило для того, чтобы тогда еще раз начать кампанию против министра печати и информации РФ Бориса Сергеевича Миронова. Демократические СМИ, а потом и все остальные удивились, как удалось «проморгать» Миронова, почему «фашист» встал у штурвала государства на одном из самых важных направлений – информационном. И да, напомню, все‑таки мы говорим о том времени, когда только‑только было жестоко подавлено вооруженное восстание – танками, которые по приказу Бориса Ельцина открыли огонь по парламенту.

Казалось, это все какое‑то наваждение: крушение СССР, танки в центре столицы, «министр‑фашист»…

Социал‑буржуазный термидор, который послужил реакцией и выходом из кризиса в 2001 году, не являясь по своей сути революцией справа, не нашел поддержки у таких, как Борис Сергеевич Миронов. Путин сам стал государством и апеллировал не к национальному, а наднациональному. Это главный водораздел фашизма и нацизма. Далекий от расовых предрассудков Владимир Путин спугнул таких боевых вождей, как опальный министр Миронов, генерал Альберт Макашов, национал‑большевик Лимонов. Что касается последнего, то в силу своей идеологической ориентации он воспринял термидор положительно и фактически выступил с одобрением его действий во внешней политике в 2014 году.

Приятие и неприятие термидора оказалось лакмусовой бумажкой для правых авторитарных политиков, своеобразным тестом, лишь после прохождения которого открываются двери в политическое поле. Приняв путинскую концепцию «Я – государство», один из самых перспективных красно‑коричневых политиков Дмитрий Рогозин был назначен курировать космическую сферу и военно‑промышленный комплекс в должности министра. Так два правых политика оказались в водоразделе социал‑буржуазного термидора: тип политика‑антисемита, ставящего целью сегрегацию и национал‑социалистическое устройство, оказался беспомощно устаревшим, не принятым, но и не посаженным за решетку, что говорит о некоторой симпатии нынешней элиты хоть и к архаично‑радикальной, но все же патриотической повестке. Повестке, казавшейся дремучим недоразумением в реформаторских девяностых.

Не будет лишним добавить несколько жирных мазков к истории нового термидора, связанных с биографией его героев – Анатолия Чубайса и сына опального министра печати Бориса Миронова Ивана.

17 марта 2005 года кортеж главы РАО «ЕЭС России» выехал с территории дачного поселка Жаворонки Одинцовского района Подмосковья. У обочины дороги раздался мощный взрыв. Затем двое неизвестных открыли огонь по выскочившим из машины охранникам… Что нам об этом известно?

Все предполагаемые участники покушения пользовались зарегистрированными на собственное имя мобильными телефонами и постоянно переговаривались друг с другом в день покушения и в течение трех предшествовавших ему суток. Арестованный полковник Квачков категорически отказался отвечать на вопросы следователя, но распечатка входящих и исходящих звонков с его мобильника дала возможность быстро вычислить всех возможных участников покушения. Запросив данные из телефонных компаний, оперативники установили не только личности собеседников полковника, но и их приблизительное местонахождение в момент покушения. Связь, по первоначальной версии следствия, обеспечивал именно Иван Миронов.

11 декабря 2006 года Иван Миронов был задержан правоохранительными органами. Ему были предъявлены обвинения в покушении на главу РАО «ЕЭС России», однако на допросе Миронов свою вину не признал и заявил о своей непричастности к инкриминируемому ему преступлению. Отсидев несколько лет, Иван Борисович был отпущен за недоказанностью вины. Сын бывшего министра, геройского сбитого летчика, оказался на свободе. Так эпоха термидора сказала спасибо Борису Сергеевичу Миронову.

[1] Arditi (ит. ) – отважные, смельчаки. Солдаты штурмовых подразделений итальянской армии Первой мировой войны, часто добровольцы. Здесь – поэты с явно декларируемой активной позицией.