В рейтинге ста ведущих политиков России за 2001 год президент так называемой Чеченской Республики Ичкерия Аслан Масхадов обосновался между 59‑м и 61‑м местом. Полевой командир, преемник генерала Джохара Дудаева уже не представлял серьезной опасности для кремлевского руководства – его вес среди боевиков был невелик. По сути, «вторая чеченская», в отличие от первой, когда все‑таки присутствовало какое‑то центральное руководство чеченскими вооруженными формированиями, была войной партизанской. Ни о какой координации военных действий говорить не приходилось. Масхадов? К тому времени он уже рассорился с Шамилем Басаевым после «дагестанского похода» и в тройке Хаттаб – Басаев – Масхадов присутствует строго номинально. К 2001 году его приказов никто не выполнял, а боевики презрительно называли своего «президента» Ушастиком и демонстративно не оказывали уважения, что стремительно рушит остатки авторитета Масхадова.

Никто, даже Басаев, не мог претендовать на единоличную власть в террористическом имарате – обладая большим авторитетом среди боевиков, Шамилю Басаеву все‑таки необходимо было считаться с королем арабских наемников Хаттабом, чья популярность определялась обильным финансированием из аравийских пустошей. Их союз позволил сплотить довольно крупные силы боевиков – считается, что почти все дерзкие нападения организованы тандемом Басаев – Хаттаб. Роль же Масхадова – «спикер» ЧРИ, говорящая голова победившей басаевской шуры. Все это – итог кризиса сепаратистского правительства Ичкерии, расколовшегося на «умеренных» и «радикалов». К началу нулевых Масхадов олицетворяет сторону проигравших, становится заложником нового времени…

Будущий «президент ЧРИ» Аслан Алиевич Масхадов родился 21 сентября 1951 года в поселке Шокай Осакаровского района Карагандинской области Казахской ССР, куда его семья была депортирована во время войны. В период с 1957 по 1959 год, после реабилитации чеченского и ингушского народов, вместе с семьей вернулся в Чечню, в село Зебир‑Юрт Надтеречного района Чечено‑Ингушской АССР. Дальше его судьба складывалась вполне в соответствии с советскими идеалами – в 1966 году Аслан Масхадов вступил в ВЛКСМ, а в 1968‑м окончил 10 классов средней школы в селе Надтеречное.

На следующий год после окончания школы Масхадов поступил в Тбилисское высшее артиллерийское командное училище, которое окончил в 1972 году. Затем, в 1972–1978 годах, служил в Дальневосточном военном округе, в воинской части, располагавшейся в селе Платоновка Ханкайского района на берегу озера Ханка. Там молодой офицер проявил себя как дисциплинированный и ответственный командир. За время службы в ДВО Масхадов занимал должности командира огневого взвода, батареи, начальника штаба артиллерийского дивизиона и заместителя командира дивизиона. В 1972 году в его жизни происходит еще одно важное событие – Аслан Масхадов становится действительным членом Коммунистической партии Советского Союза. Сторонником коммунистической идеологии был и Дудаев, который, кстати, был единственным человеком при власти, который предложил политическое убежище Эрику Хонеккеру, последнему руководителю Германской Демократической Республики.

Масхадов продолжает карьеру военного: в 1978 году он поступил в Ленинградскую военно‑артиллерийскую академию имени М. И. Калинина, которую в 1981 году окончил с отличием. По документам, в академии он числился Осланом, а однокурсники звали его Олегом. Действующий полковник ВС РФ Александр К., учившийся с майором Масхадовым, вспоминает, что оба поступали в академию вне конкурса: он благодаря красному диплому, а Масхадов – потому что успел получить орден.

В 1981 году Масхадов был направлен в Южную группу войск, в венгерский город Кечкемет, где последовательно занимал должности командира дивизиона, начальника штаба полка, а затем – командира 198‑го самоходного артиллерийского полка 19‑й гвардейской танковой дивизии. По свидетельствам сослуживцев, его полк неоднократно награждался переходящим знаменем Военного совета округа. На момент увольнения полковник Масхадов имел несколько наград, включая ордена «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» 2‑й, 3‑й степени.

Однокурсник Масхадова вспоминает: «С 1986 года полковник Масхадов служил в Вильнюсе. Январь 1991 года его соединение встречало в полной боевой готовности. По приказу Верховного совета его бросили на подавление мятежа сепаратистов, провозгласивших независимость Литвы… Мы встречались с Осланом через десять лет после окончания академии. Он приезжал в Ленинград. Сам говорил тогда: «Зачем этим литовцам отделяться?» Помню, мы хорошо посидели. Один из однокурсников поднял бокал: «Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не смотрели друг на друга в прицел». Ослан возмутился: «Ты о чем говоришь? Этого не будет!» Мы столкнулись через три года. Началась первая чеченская война. Масхадов возглавлял оборону президентского дворца в Грозном. В то время у него был позывной «Терек‑1», и он часто выходил в эфир. Просил бывших однокурсников‑артиллеристов прекратить огонь, чтобы убрать с поля боя тела погибших. Ему шли навстречу. Ослану задавали вопрос: «Как же так получилось, что мы воюем друг против друга?» Он отвечал: «Все это скоро закончится. Мы встретимся и обо всем поговорим».

В книге Анзора Масхадова «Мой отец – чеченский президент» автор пишет, что его отец был строгим и требовательным командиром. «Даже со своими сослуживцами, равными по званию, он не позволял себе панибратства в рабочее время. Он говорил: «Поговорим об этом после работы». Отец очень любил фильм «Офицеры». Его уважали за порядочность и требовательность. Он умел дружить».

Анзор вспоминает случай, когда один из друзей Аслана Масхадова обиделся на него и не пришел на семейное торжество, хотя был приглашен. «Отец направил своего водителя и наказал: «Без него не приезжай!» Водитель привез друга, они поговорили по‑мужски. Отец сказал ему тогда: «Мы давно не разговариваем друг с другом. Я долго думал над этим, переживал из‑за этого, и не мог понять: как такое могло случиться?» Он не любил конфликтов и умел первым делать шаг навстречу. Помню единственный эпизод, когда отец резко оборвал сослуживцев, нелестно отзывавшихся об офицерах с Кавказа. Он остановился и хорошенько «наехал» на них: «Что плохого вы можете о них сказать? Я сам – кавказец! Эти люди отдают свой долг Родине так же, как и вы!»

В начале девяностых Аслан Масхадов решил оставить службу в Литве и вернуться в Чечню. «Это было вызвано тревожной обстановкой в республиках Северного Кавказа: осетино‑ингушский конфликт, конфликты в Чечне. В то время в Союзе был полный бардак: кто не хотел, тот не шел в армию, солдаты дезертировали. Но отец все сделал в соответствии с уставом: он направил письмо московскому командованию, где просил об отставке. Сначала был отказ, но отец настаивал, и ему разрешили. Друзья очень болезненно отнеслись к решению отца оставить службу. Я до сих пор поддерживаю отношения с некоторыми из них».

Масхадов был не аппаратчиком, но боевым командиром. С конца 1992 по 1993 год он возглавлял оборону так называемой Чеченской Республики Ичкерия, участвовал в рейдах против антидудаевской оппозиции в Урус‑Мартановском, Надтеречном и Гудермесском районах. В декабре 1994 – январе 1995 года полковник Масхадов возглавлял оборону президентского дворца в Грозном, будучи первым заместителем председателя самозваного Государственного совета обороны ЧРИ и продолжая занимать пост начальника главного штаба. За проявленную доблесть получил из рук Дудаева звание дивизионного генерала и несколько орденов. Вполне солидный послужной список сделает из Масхадова первого претендента на пост президента мятежной Ичкерии. В книге «Мой отец – чеченский президент» Анзор Масхадов указывает, что у отца был большой авторитет, как среди военных, так и у гражданского населения. «Накануне 1997 года его товарищи пришли к нему со словами: «Мы хотим видеть тебя президентом нашей республики». Отец отказался по трем причинам: во‑первых, он не хотел лезть в политику, во‑вторых, он прекрасно осознавал, насколько будет тяжело восстанавливать республику после войны. И в‑третьих, он знал, что начнется дележка власти, и не хотел в этом участвовать».

Семья была не против, и даже поддержала. «Думаю, что он изменил свое решение лишь после того, как осознал, что никто другой с ичкерийской стороны не готов взять на себя этот тяжелый груз. После того как в январе 1997 года его избрали президентом, он стал еще более требовательным, еще более строгим. Нам часто угрожали, меня хотели взять в заложники, отец говорил тогда: «Если тебя возьмут в заложники, я ни на какие уступки не пойду. Ты должен знать это. Поэтому постарайся быть осторожным». Таким он был человеком. Я его принципиальную позицию уважал и ценил», – рассказывает Анзор Масхадов.

Итак, 26 января 1997 года Масхадов побеждает на самостийных выборах президента Ичкерии, набрав 59,1 процента голосов, и сразу же устанавливает полудиктаторскую форму управления. Он занимает пост председателя кабмина и, оставаясь главнокомандующим всеми вооруженными силами республики, упраздняет пост министра обороны. Следующим шагом по укреплению власти Халида Масхадова (имя Аслан он сменит на более благозвучное для мусульман имя Халид) станет обращение к чеченскому парламенту с требованием наделить его особыми полномочиями – приостанавливать или отменять действующие на территории ЧРИ «нормативно‑правовые акты, назначать и освобождать должностных лиц органов госвласти и управления», издавать «указы и распоряжения, не противоречащие суверенитету и независимости Чеченской Республики Ичкерии». Оторопевший было парламент скажет свое твердое «нет». Неспособность надавить на парламент еще аукнется ичкерскому президенту – полевые командиры посчитают это признаком слабости.

Под давлением исламской оппозиции во главе с Басаевым и Яндарбиевым в начале 1999 года Масхадов своим указом ввел «полное шариатское правление» в Ичкерии, приостановил законотворческую деятельность парламента и упразднил пост вице‑президента. Член Академии наук Чеченской Республики, философ Вахит Акаев вспоминает, что указ о шариате Масхадов зачитал лично. В телеэфире он объявил, что высшим органом власти отныне является шура во главе с ним, Масхадовым. Сразу же после выступления по телевидению Масхадова в эфир вышел Басаев, заявивший, что «наконец‑то Масхадов принял ислам, и он отныне не является президентом». Интересное по своей сути заявление, если учитывать, что он и до оглашения указа был мусульманином. Вероятно, Басаев хотел подчеркнуть, что неисправимый коммунист Масхадов имеет к исламу косвенное отношение, в отличие от того же Басаева, Удугова и остальных.

«Действительно, – продолжает Акаев, – в конституции Ичкерии такой политический институт, как шура, не был отражен. Встав во главе шуры, Масхадов сам лишил себя должности президента, фактически совершил государственный переворот, изменив форму государственного правления. Вместо светского правления, зафиксированного в конституции Ичкерии, он ввел шариатское правление, не предусмотренное в главном законе Ичкерии. Находясь в политическом конфликте с Масхадовым, Басаев создает собственную шуру – высший орган духовной власти. Тем самым переход к религиозному правлению в Чечне фактически привел к двоевластию. Басаев не скрывал своих притязаний на власть, во всяком случае, шариатское правление, объявленное Масхадовым, давало политическим экстремистам и религиозным радикалам в Чечне возможность установить религиозные порядки в расколотом чеченском обществе».

Тогда против указа полковника Масхадова выступил спикер парламента ЧРИ Руслан Алихаджиев, признавший несоответствие указа конституции Ичкерии. В свою очередь, верховный шариатский суд во главе с кади Батукаевым издал фетву, приостанавливающую деятельность парламента. Али‑хаджиев поплатится за свой демарш: он был похищен бандформированиями и убит.

По словам пресс‑секретаря Масхадова Майрбека Вачага‑ева – и это очень похоже на правду, – шариатское правление было введено, чтобы «выбить «религиозную карту» у ваххабитов, обвинявших Масхадова противником создания исламского государства». Иными словами, получалось, что введенное им шариатское правление делало президента духовным лидером чеченской нации, а одиозные полевые командиры больше не могли выражать неудовольствие своим амиром. Но это если бы все прошло гладко – в действительности получалось иначе.

«С нашей точки зрения, – рассуждает Вахит Акаев, – Масхадов осознанно шел на замену светского социально‑политического устройства в Чечне на исламско‑шариатское правление. Совершив такой шаг, Масхадов не смог успешно вести игру на поле оппозиции, так как ни он, ни общество не были готовы для этого. Он толком не знал ни правил этой игры, ни ее сути. Масхадов не сумел перехватить инициативу у исламистской оппозиции во главе с Басаевым, которая ставила цель создания объединенного исламского государства Ичкерии и Дагестана. Летом 1999 года религиозно‑политическая оппозиция во главе с Басаевым предприняла попытку устранения с должности Масхадова. Басаев и Хаттаб, разоружив охрану Масхадова, ворвались в его кабинет с целью принуждения его добровольно отказаться от должности президента. Решительное противодействие Руслана Гелаева предотвратило переворот в Ичкерии. В связи с попыткой переворота в Грозном возник антибасаевский митинг, на котором присутствовало более 15 тысяч человек.

Митингующие демонстрировали поддержку Масхадова и предлагали ему начать решительную борьбу против ваххабитов. Однако, даже имея поддержку от населения, он не решился принять меры против оппозиции, а Басаев и Хаттаб не рискнули на переворот в Чечне. Впрочем, оппозиция не желала отказаться от плана переворота в Дагестане. Для его реализации в начале августа 1999 года Хаттаб, Басаев и подконтрольные им военные группировки под предлогом оказания помощи окруженным ваххабитам Кебедова вошли в Ботлихский и Цумадинский районы Дагестана. Некоторые эксперты считают, что эта акция была якобы поддержана Масхадовым. С нашей точки зрения, она была проведена вопреки мнению руководства Ичкерии. Это подтвердил и Гелаев, выразивший резкое недовольство провокационным походом Басаева и Хаттаба в горный Дагестан. Отвечая Гелаеву на осуждение своих действий, Басаев заявил, что его дагестанские «братья‑мусульмане» заверили в том, что в случае прибытия боевиков из Чечни их поддержат дагестанские джамааты».

Полковник Масхадов осуждал ваххабитский поход на Дагестан, но не решился объявить свою позицию публично, в российских и зарубежных средствах массовой информации. Требование Москвы отмежеваться от его организаторов и выступить против полевых командиров было отвергнуто. Конечно, это требование было самоубийственным. Довольно жесткими условия Москвы кажутся только на первый взгляд: судьба варварской Ичкерии уже решена, и чем быстрее масхадовское правительство пойдет на уступки, тем больше шансов на то, что все‑таки удастся отделаться малой кровью. С этого момента Аслан Масхадов становится заложником положения. С одной стороны, одиозные боевики из басаевской шуры используют чеченского президента в роли спикера, лица республики, который может просить деньги у Запада – у ваххабитского Эр‑Рияда требует денег сам Хаттаб, президент ему не нужен. Но с того момента, как Масхадов отказался выполнять требование Москвы, он был приравнен к Басаеву, Хаттабу и другим террористам. В СМИ, а также некоторыми представителями российских силовых ведомств была распространена информация о встрече Масхадова с террористом номер один Осамой бен Ладеном!

Это довольно интересный тезис. Приведу фрагмент интервью с так называемым бригадным генералом, лидером чеченских сепаратистов Зелимханом Яндарбиевым. В 2000 году именно Яндарбиев устанавливал отношения одного несуществующего государства – Чеченской Республики Ичкерия с другим – Исламским Эмиратом Афганистан, то есть с талибами. Словоохотливый «генерал» отмел слухи о встрече с бен Ладеном, но зато из его слов понятно, с каким скрипом боевики терпели амира‑президента.

«– Когда вы последний раз общались с Асланом Масхадовым?

– Давно. Год назад по телефону. Тогда он очень одобрял, что мы договорились с талибами. Просил продолжать. Но потом освободил меня от обязанностей, с которыми я выехал в этот регион. Он не воспринял то, чем я занимаюсь за границей. Он не сказал этого, но сделал ненужные действия, которые я счел оскорбительными и перестал выступать от его имени. Скажем, мы не сошлись характерами.

– Что же вам в его характере не понравилось? Яндарбиев выключает диктофон и произносит отрицательную характеристику, впрочем не очень обидную.

– Нельзя ли повторить это на запись?

– Нельзя. Чтобы на этом играли? Законные полномочия Масхадова как избранного президента Чеченской Республики истекают 27 января 2002 года. Но у нас военное положение, и полномочия можно продлить на тысячу лет. Это не предмет спора. Парламент продлит ему полномочия.

– Какой парламент? Где он соберется?

– Зачем собираться? Это можно и опросом сделать. Военное положение!

– А вы проголосуете за Масхадова?

– Конечно! Лично я к нему очень критически отношусь. Но это не меняет моего отношения к ситуации.

– Так Масхадов же не контролирует ситуацию в Чечне?

– А кто из вас сейчас встречался с нашими командирами, чтобы это утверждать? Хаттаб – дисциплинированный воин. Моджахед мирового масштаба и вообще прекрасный парень. Он делает джихад, и он не террорист. Учебный лагерь Хаттаба создал я в конце первой войны через Генштаб, возглавляемый Масхадовым. Хаттаб не проявит ненужной самостоятельности. Как и Басаев, командующий большой группой подразделений. В любом руководстве есть разные цели. Но видение мое и других не выходит за пределы генеральной линии. Наше единство зависит не от слабости или силы руководителя. Объединение диктует ситуация.

– Кстати, кто Хаттаб по национальности?

– Саудовец, хотя почему‑то его называют то иорданским чеченцем, то еще кем…

– А если Масхадов договорится с Москвой о капитуляции? Он же пытался вести переговоры через Закаева?

– Это будет означать, что он предатель. Масхадов не может договориться о сохранении Чечни в составе России, ведь по нашей конституции вопрос независимости не подлежит обсуждению. Масхадов может вести переговоры только о выводе российских войск, а после этого – об общих интересах с Россией. То, что он идет на контакты, ищет выход, – нормально, это его обязанность по должности. Но предательства не ждите.

– Зачем вы принимали иностранных наемников, экстремистов?

– Исламский фундаментализм безопасен. Это партнерство. Международные отношения. Вы же не считаете ошибкой, что западные инвесторы ходят по России? Помощь не разделяется на помощь от ваххабитов или других.

– А здесь вы что, тоже деньги собираете?

– Я занимаюсь политикой. Только теперь не от имени Масхадова, а как бывший президент и представитель моджахедов. Для сбора пожертвований у нас другие есть. Через меня помощь тоже оказывают, в том числе и финансовую, но я деньги не собираю. Все, что можем, делаем. А войну ведем почти только на свои средства. Арабы зря денег не разбрасывают, они у них в западных банках лежат.

– Все‑таки в Чечне – отряды иностранных наемников, несколько сотен человек. Говорят, деньги им присылал Оса‑ма бен Ладен?

– В Чечне из‑за рубежа не более 50 человек. Границы перекрыты. Да и нет у нас проблем с призывниками. А бен Ладен нам денег не давал. Пожертвования от мусульман, собиравших для нас крохи во имя Аллаха, были. Ваши газеты писали, что я жил в Афганистане, – ложь! Я там был всего два раза! В общей сложности 10 дней. Первый раз – в ноябре 1999‑го. А во второй, после переговоров в Пакистане, я прибыл в Афганистан в январе 2000‑го. Тогда мы с талибами подписали договор о взаимном признании, открыли посольство в Кабуле и консульство в Кандагаре. Посол так и не успел приехать, а консул был там до осени, когда поехал за женой в Баку, но вернуться уже не смог. На всех документах моя подпись и подпись афганского министра иностранных дел Ахмада Мутаваккиля. С бен Ладеном я не встречался, он не мог меня принять, так как я торопился в Иран и Пакистан. Я встречался с остальным руководством Афганистана, дважды с муллой Омаром. Сейчас в Афганистане ловят чеченцев каких‑то. Нет там их! Бен Ладен не имел связей с чеченцами! Не до Афганистана нам. У нас свой фронт».

Так или иначе, переговоры Масхадова с Москвой ни к чему не привели – 18 февраля 2000 года Аслан Масхадов был обвинен Генеральной прокуратурой РФ в организации и участии в вооруженном мятеже, против него было возбуждено уголовное дело по статье 279 УК РФ. Кроме того, полковнику были предъявлены обвинения в организации незаконных вооруженных формирований и посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов, он был объявлен в федеральный розыск, а в 2002 году – в меж дународный. К этому добавится еще обвинение, но уже в 2004 году, в ответственности за нападение боевиков и захват школы в Беслане. Тут уже Масхадов выступил с яростными опровержениями и подчеркнул, что к шайтанам, воюющим с детьми, отношения не имеет. Впрочем, это уже субъективные детали, поскольку именно уступки террористическим бандам Басаева – Хаттаба позволили превратить регион в бандитский анклав.

По прошествии стольких лет после трагической гибели Аслана Масхадова открываются все новые и новые подробности его деятельности. 18 февраля 2009 года в прямом эфире телеканала «Грозный» президент Чечни Рамзан Кадыров провел дебаты в передаче «Точки опоры» на тему «Перспективы развития Чеченской Республики». В дискуссии, продолжавшейся более четырех часов, приняли участие бывшие видные деятели сепаратистского движения и соратники экс‑президента Ичкерии Аслана Масхадова. В ходе дебатов, перед началом которых Рамзан Кадыров попросил собравшихся «говорить только правду», прозвучал ряд сенсационных признаний.

Одно из громких заявлений было сделано бывшим советником Аслана Масхадова Аюбом Хатаевым. Он сообщил, что осенью 2004 года лидеры Ичкерии готовы были пойти на соглашение с руководством России о вхождении республики в состав Федерации и размещении на ее территории трех российских баз.

«Я последние месяцы жизни Масхадова находился рядом с ним, я глубоко верил пропагандируемой ими идее освободительного движения, пока не стал свидетелем предательства со стороны лидеров. Масхадов в октябре 2004 года получил проект соглашения, в котором предполагалось подписание с Россией документа о вхождении Ичкерии в ее состав, – сказал Хатаев. – Масхадов показал мне это письмо, оно уже было подписано Шамилем Басаевым, Вахой Арсановым и Зелимханом Яндарбиевым, и сказал, что осталась только его подпись. Я был ошеломлен готовностью Масхадова пойти на эти условия, и после этого я понял всю ложность их идей и лицемерие лидеров, которые посылали на смерть молодых ребят».

О том, что такой проект действительно рассматривался, заявил и экс‑министр обороны Ичкерии Магомед Хамбиев. Хамбиев, правда, утверждал, что именно он отговорил Масхадова подписывать предложенный документ. Да и не важно это. Аюб Хатаев тут промахивается: то, что письмо было подписано Басаевым и Яндарбиевым, говорит лишь о том, что полевые командиры до последнего дурачили полковника, а потом предложили совершенно фантастический проект, который не может ни под каким соусом быть реализованным. На дворе стоял 2004 год – речи о вхождении Ичкерии в состав России уже и быть не могло. Скорее всего, причина крылась в том, что Аслан Масхадов был готов капитулировать и подсунутый ему план был нужен лишь для того, чтобы Шамилю Басаеву выиграть время. Почему?

Достаточно вспомнить хронологию. Итак, президент самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия Аслан Масхадов был убит 8 марта 2005 года в чеченском селе Толстой‑Юрт во время объявленного им одностороннего перемирия. К тому времени, по утверждению Рамзана Кадырова, Масхадов «был готов идти на переговоры на любых условиях».

«Басаев умышленно сделал так, чтобы определенные силовые ведомства узнали, где скрывается Масхадов, и таким образом способствовал его ликвидации. Аслан Масхадов весной 2005 года стал понимать, что нельзя изменить ситуацию, поэтому, чтобы спасти свою жизнь, готов был идти на переговоры на любых условиях», – заявил Кадыров.

«У нас есть данные о том, что он (Масхадов) хотел выйти со мной на связь. Об этом стало известно Басаеву, который принял все меры для срыва намерений Масхадова», – приводятся слова Кадырова на сайте главы правительства Чечни.

Судя по стенограмме заявления Кадырова, и. о. главы Чечни считает, что Масхадов «прилагал усилия к мирному урегулированию». «Я не раз говорил, что договор с Россией заключил не я и никто другой из нашей команды. Это сделал Аслан Масхадов – президент Ичкерии. Он заключил мирный договор и согласился на амнистию. Масхадов тогда подписал документ, который предусматривал, что Чечня не имеет никаких претензий к России», – заявил Рамзан Кадыров.

После смерти полковника Масхадова в 2005 году на него повесили все – и мнимые, и реальные преступления, и уже упомянутый теракт в Беслане, и даже объявление джихада! Экс‑муфтий Ичкерии Бай‑Али Тевсиев, объявивший в республике в конце 1999 года газават (джихад, священная война, предписанная Кораном и объявляемая правоверными неверным), заявил, что это был ложный шаг и оснований для объявления священной войны не было. «Повода для объявления газавата в конце 1999 года в республике не было, но бывший тогда президентом Аслан Масхадов путем обмана вынудил принять это решение, сказав, что «это формальность и после объявления газавата Россия сядет за стол переговоров», но за этим последовала кровопролитная война, и после этого я отказался быть муфтием и покинул республику», – рассказал Тевсиев, который недавно вернулся из Австрии, где он находился последние годы. В это верится с трудом.

Русско‑американский журналист Пол Хлебников, убитый после публикации книги «Разговор с варваром», посвященной полевому командиру Хоже Нухаеву, признавался, что не раз слышал из серьезных источников утверждение, будто некоторые лидеры чеченского восстания работали на спецслужбы. Так, по его словам, Аслан Масхадов – бывший офицер ГРУ Минобороны СССР; Шамиль Басаев тоже якобы работал с ГРУ – в 1993 году в Абхазии. Известно также, что бандитский режим Дудаева в определенной мере подпитывался Кремлем. Покидая Чечню в 1991–1992 годах, российские военные части оставили дудаевцам большой склад оружия. Затем, в продолжение трех лет, российское государство дарило дудаевскому режиму миллиард долларов ежегодно в виде необоснованных квот на экспорт российской нефти. Напрашивается вопрос: а не была ли российская политика по чеченскому вопросу грандиозной аферой? Только глупость все это. К сожалению, жизнь Аслана Масхадова, все наиболее значимые взлеты и падения этого сбитого летчика – череда обстоятельств, заложником которых он оставался до самой гибели в пыльном подвале. Наверное, следует переименовать главу «Шайтан» в «В заложниках у шайтанов»? Но пусть пока останется как есть.