Если бы любая, независимо от политической ориентации, партия имела НТВ, то ее успехи в политике были бы значительными. Такой партии до власти было бы рукою подать. Перед каждыми выборами с телеэкранов нас убеждают, за кого голосовать, кто получит большинство голосов… И избиратель бежит голосовать за того, за кого голосует сосед. Из телевизора ему подскажут, направят, дадут четкие установки нагловатые журналисты, в свое время – хмурый Сергей Доренко и все менее убедительный Дмитрий Киселев. И пойдете. Проголосуете. У вас есть НТВ.

Те, кто сейчас владеют «ящиком», – люди подневольные и исполнительные. Ни одна муха не пролетит в телеэфире без отмашки администрации президента, и если глава ОРТ Константин Эрнст утверждает, что он крутой, – не верьте. Другое дело – парни‑телемагнаты из девяностых – они имели реальную власть и возможность опылять мозги гражданам как им захочется. Они умело, иезуитски, формировали из русского народа дебилов. «Лоботомизируете черепа нации», – бросил однажды Лимонов в сторону НТВ. И ведь верно, потому что мозг у нашего соотечественника теперь наполовину занят Пастернаком и другими некогда запрещенными авторами, а на вторую – пошловатыми песенками, бесконечной рекламой и терпким политическим бульоном, щедро льющимся из десятков одинаковых телешоу.

Конечно, типов вроде Владимира Гусинского следовало бы судить международным трибуналом. Куда там Пол Поту или Берии до телемагнатов, которые с нескрываемым, почти детским восторгом разрушали генотип народа, загоняя его за черту тупоумия. Умные теперь никому не нужны. Моя книга про легендарное общество «Память» «Черная дюжина» выпущена тиражом в две тысячи экземпляров, новый роман Лимонова «…И его демоны» тоже две, а классика политической мысли, автобиографическая книга «Моя жизнь» Льва Давыдовича Троцкого – три тысячи экземпляров. Говорю, умных не нужно.

В свое время главный редактор «Русской планеты» Сергей Синченко рассказывал мне, что еще в девяностых попал на лекцию Гусинского. Тот о своей биографии говорил туманно: работал таксистом, возил пассажиров и вдруг разбогател. Это «и вдруг» телемагнат произносил с издевательской усмешкой.

Владимир Александрович родился еще в середине прошлого века – 6 октября 1952 года в Москве, в семье репрессированных: дед Гусинского был расстрелян во время большого террора, а бабка была арестована и отсидела чуть меньше десяти лет. История семьи научила его ненавидеть советскую власть.

После окончания средней школы Гусинский поступил в Московский институт нефти и газа, впрочем, проучился недолго – на втором курсе его отчислили за неуспеваемость. Отслужив положенное в армии, он вновь стал студентом МИНГ, что неудивительно, мать работала преподавателем этого института: семейная история с непутевым сыном, которого строгая мать‑преподаватель отправила в армию набираться ума‑разума, потом простила – и он вернулся в институт… Но тут уже отчетливо прослеживается своенравность самого студента Вовы, который бросает мамин институт и поступает учиться в… Институт театрального искусства на режиссерский факультет!

Этот вуз он и окончил в 1981 году, поставив в качестве дипломного спектакль «Тартюф» Мольера. Полное название у пьесы символическое – «Тартюф, или Обманщик». Действие сюжета разворачивается в Париже, в доме Оргона. В доверие к хозяину дома втирается молодой человек по имени Тартюф. Господин Оргон смотрит на гостя как на чудо: молодой, ученый, скромный, благородный, набожный, бескорыстный. Домочадцев, пытающихся доказать ему, что Тартюф вовсе не так свят, как пытается показать себя, Оргон считает неблагодарными, погрязшими в грехах людьми. Истинная сущность Тартюфа проявляется лишь тогда, когда Оргон неосмотрительно отдает ему на хранение кассу мятежников и переписывает на него дом и свои капиталы. Для Гусинского впоследствии эта пьеса станет автобиографичной.

В частных разговорах он любил рассказывать, что всего добился сам, без протекции, благодаря недюжинным талантам. Но при этом всячески демонстрировал свое могущество и материальное положение, как бы подчеркивая вышеприведенные тезисы: Гуся (среди олигархов были приняты такого рода прозвища; например, Бориса Абрамовича называли Березой) постоянно видели в топовых столичных ресторанах: «Царская охота», «Клуб Т», «Сирена»… Но это будет потом. Пока что молодой театральный деятель подрабатывал режиссером в провинциальном театре города Тулы, нехотя, проклиная провинцию и провинциалов. Потому уже в начале восьмидесятых Гусь перебирается в Москву, меняя сферу деятельности на более прибыльную.

В столице он подвизался в сфере культурно‑массовых мероприятий. Одно время заведовал художественно‑постановочной частью Международного фестиваля молодежи и студентов, потом был главным режиссером московских Игр доброй воли. Между делом не отказывался и от любой другой работы подобного рода – организовывал фестивали, проводил Дни культуры, районные праздники. Массовик‑затейник с нефиксированной зарплатой, Гусинский не только пользовался своими режиссерскими навыками, но и приобретал другие – в делах, которые требовали «договориться», «достать нужный реквизит», «перераспределить прибыль» и утаить оную от официальных структур. Гусинскому, несомненно, доверяли.

Многочисленные таланты будущего олигарха не были востребованы в советское время, поэтому он не гнушался работать таксистом или проворачивать сделки с антиквариатом. То была разовая работа, но приносящая в разы больше, чем оклад провинциального театрального режиссера.

Впрочем, мытарства с извозом длились недолго: в 1986 году на волне кооперации Владимир Гусинский с товарищами организовал кооператив под названием «Металл», с довольно широким профилем. Гусь умудрялся совмещать производство женских украшений со строительством металлических гаражей. Уже через год будущий телемагнат основывает новый кооператив, специализирующийся на переплавке меди. Медь стоила дорого, а главное, они одни из первых получили лицензию на внешнеэкономическую деятельность.

Именно в 1987 году началось многолетнее сотрудничество Владимира Гусинского с будущим всесильным мэром Москвы Юрием Лужковым, в ту пору занимавшим пост председателя Московского горисполкома. Именно Лужков отвечал за кооперацию в Москве. Молодой, подвижный Гусинский к тому времени обладал обширными связями и нужными выходами на авторитетных людей среди криминала и номенклатуры, он сразу заинтересовал Лужкова хваткой дельца‑капиталиста, готового при этом играть по правилам. Обманчивое впечатление, каким, впрочем, и должно быть, согласно сюжету нашей пьесы.

Гусинский быстро осваивался в перестроечных реалиях. Кроме прочего, он основал информационный кооператив, который занимался аналитической работой по заказу иностранных клиентов, интересующихся политическими прогнозами и расстановкой сил. Также кооператив специализировался на консультациях в сфере права, финансов, недвижимости – то есть всего, на чем можно было делать деньги. Главным направлением деятельности было выстраивание мостов между политиками и чиновниками, с представителями частного бизнеса. Именно эта коррупционная модель будет в увеличенном, гротескно‑гигантском виде спроецирована на Россию. Отец ее – Гусь, режиссер‑неудачник, кооператор.

Совместное предприятие МОСТ было создано в 1989 году на паритетных началах с американской фирмой «Арнольд и Портер». Гусинский пошел на это из соображений наживы – американцам предоставлялись довольно солидные налоговые льготы. Как только срок предоставления этих льгот вышел, необходимость в американских товарищах отпала: через год, на невыгодных для партнеров условиях, Гусинский выкупает их долю в компании, которая быстро набирает финансовые обороты. Как раз на ее базе возникает акционерный коммерческий МОСТ‑банк, президентом которого стал молодой режиссер‑кооператор.

Вскоре вся эта затея оформилась в холдинг «АО группа МОСТ», в котором начинающий олигарх объединил 42 предприятия! И это – за каких‑то три года с момента возникновения коммерческого банка. Не нужно быть финансовым экспертом, чтобы понять, как Гусинский зарабатывал деньги. Благодаря «особым» отношениям с московскими властями, МОСТ успешно внедрился в строительный бизнес, а также занялся производством стройматериалов, операциями с недвижимостью и тому подобным.

Как указывалось в СМИ (в частности, в аналитических материалах интернет‑сайта «Компромат. Ру», основанных на публикациях разных лет), группе МОСТ доставалась самая престижная московская недвижимость, которая оценивалась по остаточной стоимости. Так, в 1992 году МОСТу были переданы на правах собственности семь зданий общей площадью 70 298 квадратных метров. Это позволило группе активно заняться риелторской деятельностью. На одной только сдаче офисов в аренду Гусинский мог, не прилагая особых усилий, «зарабатывать» несколько миллионов долларов в год. Совсем не шутки!

Гусинский производил впечатление человека безмерно самоуверенного. Как он сам бахвалился, от «дискомфорта» по поводу своего еврейства он избавился еще в детстве, когда якобы побил кого‑то ржавой трубой – за обидные слова. По собственным признаниям, он стал бесстрашным, а между тем еще с начала девяностых, не достигнув пока высокого положения в бизнесе, Гусь уже весьма щепетильно подходил к вопросу о собственной безопасности. Численность и снаряжение службы безопасности МОСТа вызывали раздражение не только у коллег‑олигархов, но и у силовиков, которым было непросто тягаться с хорошо оснащенными головорезами Гуся.

Конечно, время лихих девяностых (благодаря кому они стали лихими?!) предполагало наличие хорошей охраны. Но СБ МОСТа не была в прямом смысле охраной, скорее, бандой солдат удачи, накормленных деньгами олигарха: они ездили на стрелки, решали вопросы и вообще отличались, по признаниям современников, «крутизной». Гусинский в их окружении вспоминал о том, как ломал черепа ржавой трубой и демонстрировал свое силовое превосходство. Все как завещал старик Фрейд: некрасивый слабый мальчик‑семит дорвался до могущества и стал подобен фараону. Но было известно – царь не настоящий: в детстве и в начале карьеры Гусинского часто унижали, некоторые подробности этих унижений я бы не стал приводить на печатных страницах.

Но деньги и своя армия не могли удовлетворить Гусинского. В начале лета 1992 года, на вечеринке по случаю новоселья у московского корреспондента газеты «Лос‑Анджелес таймс» Кэри Голдберг собралось десятка три московских журналистов. Больше всего было сотрудников «Независимой газеты». Обсуждался уход из «Независимой» Миши Леонтьева, заведовавшего отделом экономики. Говорилось, что Леонтьев хотел в крайне резкой форме ответить в «НГ» на статью Юрия Щекочихина «Страх» в «Литературной газете», где финансовая группа Владимира Гусинского МОСТ была названа грандиозной мафиозной структурой, скупившей треть Москвы.

Леонтьев же считал Гусинского честным и перспективным бизнесменом, а Щекочихина – журналистом, работающим с недостоверными и тенденциозными источниками. Главный редактор «НГ», по словам Леонтьева, был о Щекочихине другого мнения. На том и разошлись. Вскоре на вечеринке появился и сам Леонтьев. Приняв несколько рюмок водки, он с места в карьер стал уговаривать сотрудников «НГ» уйти из газеты и создать новую.

«Гусь уже дал согласие и деньги, подыскивается помещение», – говорил будущий первый заместитель главного редактора газеты «Сегодня». Большинство сотрудников «НГ» отвечали приблизительно так: мы не против, но только тогда, когда новая газета станет реальностью. Реальностью газета «Сегодня» стала 23 февраля 1993 года. Редакция расположилась на трех этажах бывшего общежития Высшей партийной школы на Миусской площади. В кабинетах были установлены новейшие компьютеры «Макинтош», а сотрудники, даже самые рядовые, получали самые высокие в Москве журналистские зарплаты. Все, кого уговаривал Михаил Леонтьев, оказались в новой газете на руководящих должностях.

Кстати, сейчас Леонтьев занимает должность директора департамента информации и советника президента корпорации «Роснефть». Карьера сложилась, правда, совсем не в журналистском фокусе. С Михаилом мне приходилось неоднократно встречаться, выпивать и обсуждать современные политические реалии – Миша стал полностью человеком системным, и своего благодетеля, перебравшегося в Израиль, он уже не вспоминает.

В начале девяностых МОСТ‑банк был на финансовом подъеме, что неудивительно, учитывая дружбу Владимира Гусинского с министром финансов Борисом Федоровым. Он сделал финансово‑кредитную организацию своего друга уполномоченным банком правительства России и агентом по продаже золотых сертификатов Минфина. Но и это не все – тогда же Гусинский получает и триллионный кредит госкомпании «Росвооружение». Теперь‑то он мог развернуться, подмяв под себя медиа или выстроив свои. Гусинский выбрал последнее.

Как вспоминает Михаил Леонтьев, газета «Сегодня» создавалась как «газета влияния», прибыли от нее не предполагалось. Хотя Гусинскому такой подход не нравился, в отличие от того же Березовского, который не считал деньги и не жалел их вкладывать в самые безумные политические проекты. Начинающий медиамагнат не стал концентрироваться на одной лишь газете и начал довольно быстро сколачивать собственную медиаимперию, которая была бы не только рычагом давления, но и могла принести очевидную прибыль.

В начале 1993 года была создана телекомпания НТВ. Деньги на ее создание выложили банки «Столичный» и «Национальный кредит», а также, по заверению генерала Александра Коржакова, Национальный фонд спорта. НФС возглавлял тогда Шамиль Тарпищев, друг Коржакова и приятель Ельцина. Благодаря этим связям фонд получил ряд таможенных льгот.

Коржаков вспоминает, что главной из льгот было разрешение на беспошлинный ввоз в Россию табака и спиртных напитков. Эти гигантские прибыли и вкладывались поначалу в развитие НТВ. В октябре 1993 года НТВ начало вещание на пятом канале Санкт‑Петербурга, а в конце года Гусинский предложил кредитную линию популярной радиостанции «Эхо Москвы» – в обмен на 51 процент акций.

В январе 1994 года НТВ перешло на четвертый общероссийский канал. Почти год все шло нормально. Затем между Гусинским и Тарпищевым начались разногласия. Александр Коржаков пишет об этом так: «Когда образовалось НТВ, Березовский потратил массу сил, чтобы канал закрыли. Мы же с Илюшиным, наоборот, помогали создавать НТВ. Я, например, старался из‑за Тарпищева – Шамиль мечтал, чтобы НТВ хотя бы несколько часов посвящало спорту. Гусинский же, быстро оценив прелести собственного телеканала, вытеснил всех «посторонних» из состава учредителей, в том числе и Спорткомитет».

Настоящие причины разрыва между Гусинским и Тарпищевым гораздо сложнее, судя по тому, что он в итоге приобрел в Тарпищеве заклятого врага. В лице Коржакова, по всей видимости, тоже. Бывший глава службы безопасности президента РФ во всех начавшихся тогда неприятностях телемагната обвиняет Бориса Березовского. По его словам, именно демон‑поэт через Татьяну Дьяченко создал в глазах Ельцина негативный образ Гуся. Коржаков пишет, что «однажды за обедом Ельцин обратился к нему и тогдашнему главе ФСК Михаилу Барсукову с гневной тирадой: «Почему вы не можете справиться с каким‑то Гусинским?! Что он вытворяет?! Почему везде разъезжает?! На него все жалуются, и семья тоже. Сколько раз случалось, что Таня или Наина едут, а им перекрывают дорогу из‑за этого Гусинского. Его НТВ распоясалось, ведет себя нахально. Я вам приказываю: разберитесь с ним». Эта тирада означала, что Березовский отыскал верную дорогу к ушам Ельцина», – заключает Коржаков и рассказывает далее, как 2 декабря 1994 года он организовал известную операцию по «укладыванию мордой в снег» сотрудников службы безопасности Гусинского у здания московской мэрии на Новом Арбате. Это, конечно, было унизительно для нашего Тартюфа.

Он начал судорожно искать помощь и нашел ее в лице главы управления ФСК по Москве и Московской области Евгения Савостьянова. Тот в свое время работал в аппарате знаменитой Межрегиональной депутатской группы и был в прекрасных отношениях с бывшим мэром Москвы Гавриилом Поповым. Ну и с вице‑мэром Юрием Лужковым.

Вся эта история кончилась тем, что Савостьянов был снят, а Гусинский на пять месяцев скрылся в Лондоне. Хотя казалось бы: меньше чем за год до этого главный офис МОСТа разместился в здании московской мэрии на Новом Арбате. У мэрии новые помещения появились после разгона Моссовета, который фактически поддержал Руслана Хасбулатова в октябре 1993 года.

Тогда же начались резкие антисемитские нападки на Гусинского. В статьях газеты «Завтра» он упоминался среди тех, кто «развязал братоубийственную бойню» у Белого дома. Говорилось также, что через МОСТ, благодаря дружбе Гусинского с Юрием Лужковым, проходят все триллионные платежи по городскому бюджету, с каждого из которых банк оставляет себе 3–4 процента. Истина где‑то рядом, ибо мать известного революционера‑бомбиста Игоря Губкина, в прошлом депутата Моссовета, рассказывала мне, что об этом знали многие московские депутаты, а кто‑то даже имел долю. Но как известно, у страха велики глаза, а у Гусинского – карманы.

Дела Гуся, несмотря ни на что, шли в гору. В марте 1994 года МОСТ‑банк получил подтверждение статуса уполномоченного банка московского правительства, а сам телемагнат стал председателем Совета представителей уполномоченных банков. Его структуре были переданы счета по исполнению бюджета Москвы почти двадцати бюджетных и муниципальных учреждений, внебюджетных организаций и фондов. Слухи, транслируемые в статьях «Завтра», не были лишены оснований.

Но своим Гусинскому стать не удавалось нигде: через несколько месяцев после нового статуса на генерала НТВ обрушилась влиятельная международная газета The Wall Street Journal Europe. В статье старшего исполнителя в Американском совете по внешней политике Майкла Уоллера делался акцент на том, что аналитический отдел МОСТа возглавляет бывший первый заместитель председателя КГБ Филипп Бобков, «прославившийся» своей борьбой с инакомыслящими. И вместе с ним у Гусинского работает еще полсотни бывших высокопоставленных сотрудников КГБ. Уоллер делал вывод, что работа группы МОСТ – «самый крупный и наиболее явный симптом нового влияния чекистов». Гусинский, как и в случае с газетой «Завтра», обратился в суд и выиграл. Лично для меня справедливо – никакого нового симптома влияния чекистов в медиаимперии Гусинского не было.

Примерно в то же время, 11 октября 1994 года, случился «черный вторник». Совет безопасности РФ возложил всю ответственность за обвал рубля на коммерческие банки. Ельцин был в ярости. Главными ответчиками за финансовый крах были назначены МОСТ‑банк, Альфа‑банк, Нефтехимбанк и Межкомбанк. По неожиданному совпадению, Совет безопасности возглавлял заклятый друг Гусинского Олег Лобов, которого яростно охаживали СМИ Вовы Гуся: Лобова называли и адептом террористической секты «Аум Сенрике», которой руководил грузный японец Асахара, и экономическим профаном, и бездарностью, и много кем еще. Леон‑тьевская газета «Сегодня» даже ввела термин «экономическая ЛОБОтомия», отсылая название к фамилии главы СБ.

Отомстил Гусинскому за длинный язык и председатель верхней палаты парламента Владимир Шумейко – он прямо заявил о том, что МОСТ‑банк заработал на обвальном падении рубля ни много ни мало 14 миллионов долларов США. В решении СБ предлагалось тогда лишить упомянутые банки валютных лицензий. Владимир Гусинский ответил, что отстаивать свои права он будет в независимом арбитражном суде. В итоге решение Совета безопасности так и осталось бумажкой. А про Шумейко по Москве пошел слух, что он «домогался интимной близости» у Татьяны Дьяченко. Слух этот хотел было опубликовать глава холдинга «Совершенно секретно» Артем Боровик, но он в последний момент испугался, уж очень деликатной была ситуация. Пикантные подробности стали не только достоянием узкого круга лиц, но и докатились до Бориса Ельцина. С Шумейко было покончено.

Это был фактически триумф Гусинского, от которого, впрочем, ему легче не стало. После жаркого декабря 1994 года счета департамента финансов Москвы были переведены из МОСТа в Главное управление Центробанка. Понемногу градоначальник Юрий Лужков начал терять интерес к олигарху, восстановившему против себя всех – и патриотов, и силовиков, и даже Ельцина. Положение Гусинского уже не было таким привлекательным – силу набирал другой олигарх, глава АФК «Система» Владимир Евтушенков, который к тому же приходился родственником Лужкову – был женат на его сестре. Недолго думая уже в январе 2015 года Лужков подписывает приказ о создании Банка Москвы, выводя активы из‑под телемагната. На то время валютный баланс МОСТ‑банка составлял баснословные 2,3 триллиона рублей, однако после вывода городского бюджета в Банк Москвы в финансовых кругах ожидали серьезных проблем для империи Гусинского.

В марте 1995‑го наступление на Гусинского возобновилось. На заседании Государственной думы Станислав Говорухин заявил, что в банке олигарха хранились деньги чеченского диктатора Джохара Дудаева и его бандформирований. Депутат ссылался на слова генерала Анатолия Куликова в интервью все той же газете «Завтра». Параллельно правительственная «Российская газета» опубликовала статью заместителя главного редактора Владимира Климова под откровенным названием «Под снегом только грязь». В ней приводились «мошеннические» истории 1985–1986 годов, связанные с Гусинским, и витиевато указывалось на его неофициальные отношения с мэром Москвы.

Гусинский на время затаился и стал искать поддержку среди еврейской общественности. В январе 1996 года он профинансировал создание Российского еврейского конгресса и был избран его президентом. Тартюф решил солидаризироваться со своими соплеменниками, впрочем, до того момента, как его замыслы не раскроются.

А между тем режим Ельцина находился на грани краха: срок первого президентства заканчивался, а рейтинг Бориса Николаевича был близок к нулю. По разным причинам: чудовищная мясорубка в Чечне стала лишь одной из козырных карт, которой воспользовался Гусинский. День и ночь НТВ выдавало крайне антиельцинские репортажи и телепередачи, осуждая политику на Кавказе. С другой стороны, победа коренастого Геннадия Зюганова означала бы конец власти, влияния и финансового могущества олигархов, в том числе Гусинского. Тогда случилось невозможное – на сходке экономического форума в Давосе Гусинский заключил тактический союз с «евреем при царе» Борисом Абрамовичем Березовским. Это судьбоносное событие ельцинской эпохи оформилось в союзе олигархов, так называемой семибан‑кирщине, которая должна была привести Ельцина к власти, несмотря ни на что. Самым отъявленным дельцам и преступникам, сколотившим состояния на обнищании бывшего Союза ССР, выпала возможность изменить ход истории.

Сразу после Давоса Владимир Гусинский, Борис Березовский, Владимир Потанин, Александр Смоленский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман и Петр Авен были приняты президентом России, который находился в крайне подавленном состоянии. Для олигархов и самого президента Ельцина эта встреча закончилась полным согласием: была создана аналитическая группа во главе с Анатолием Чубайсом при избирательном штабе Ельцина. Первым на вылет пошел глава этого штаба, первый вице‑премьер Олег Сосковец.

Ближе к ночи 19 июня НТВ прервало свои регулярные передачи и на экране появился взволнованный Евгений Киселев. В прямом эфире он заявил, что произошла гигантская провокация против Бориса Ельцина: в Белом доме арестованы представители его предвыборного штаба во главе с Аркадием Евстафьевым и Сергеем Лисовским. Как выяснилось на следующий день, они были арестованы с «коробкой из‑под ксерокса», в которой было 500 тысяч долларов наличными. Киселев появлялся на экране НТВ еще несколько раз и часа в два ночи 20‑го объявил о назначенной на утро пресс‑конференции представителей предвыборного штаба Ельцина в гостинице «Рэдиссон‑Славянская».

Всю ночь московские журналисты перезванивались между собой и обсуждали события в Белом доме. Утром на пресс‑конференцию собралось около двухсот представителей СМИ. Организовывал ее вице‑президент МОСТа Сергей Зверев. Говорилось о провокации против демократии и о том, что сейчас руководителей штаба принимает Борис Ельцин. После полудня в зал стремительно вошел Анатолий Чубайс и заявил, что Ельцин уволил Коржакова, Барсукова и Сосковца. Так началась знаменитая кампания «Голосуй или проиграешь!», блестяще отыгранная семибанкирщиной.

Борис Ельцин на выборах победил. 25 июля 1996 года Владимир Гусинский получил официальную благодарность за активное участие в организации и проведении выборной кампании за № 396‑рп. А в октябре он стал членом Совета по банковской деятельности при правительстве России. Хитрый демон Березовский выторговал себе кресло председателя Совбеза РФ.

Был еще один заслуживающий внимания эпизод. В конце 1996‑го газета «Сегодня» неожиданно для многих опубликовала информацию, что Лужков якобы подготовил указ об освобождении ЗИЛа от налогов и долгов. Газета «Коммерсант‑daily» сообщила о намерении Лужкова обратиться в суд с иском к «Сегодня» и подчеркнула, что финансируется она МОСТом. Тартюф, который заработал во многом благодаря Лужкову, начал было валить своего простодушного покровителя, но вовремя остановился.

Следующий год ознаменовался рокировкой в медиаимперии Гусинского. Он сложил с себя полномочия генерального директора группы МОСТ и президента МОСТ‑банка, президентом которого стал старый друг Гуся Борис Хаит, у которого «сложились хорошие отношения с московским мэром». Сам телемагнат стал президентом ЗАО «Медиа‑МОСТ».

Неожиданно журнал «Итоги» стал из номера в номер публиковать книгу Юрия Лужкова «Мы дети твои, Москва», а уже летом, – внимание, снова неожиданно! – счета Московского метрополитена были переведены из Монтажспецбанка в МОСТ‑банк. Остались в нем и счета московского департамента образования и комитета по культуре. В это же время случился и еще один скандал: была опубликована информация о средствах Анатолия Чубайса на счетах МОСТ‑банка. Автор публикации, журналистка Елена Эриксен, заявила, что копии выписок о движении денег Чубайса ей предоставили друзья‑бизнесмены, которые некогда занимались с Чубайсом приватизацией и были им обмануты. «Коммерсант‑daily» озвучил тогда и другую версию: больше чем Чубайсу хотели испортить репутацию МОСТ‑банку, чья служба безопасности считалась самой серьезной в России.

Елена Эриксен вскоре удостоилась готовить к печати скандальное интервью Александра Коржакова для журнала «Лица» под многозначительным заголовком «Березовский просил меня убить Гусинского». Интервью это и вся последовавшая за ним шумиха настолько обидели Гусинского, что, когда через год владелец «Лиц» Артем Боровик на переговорах в Америке попросил его вложить деньги в журнал, Гусинский потребовал немедленно уволить Эриксен, что Боровик тут же и сделал – по телефону.

Вслед за Эриксен ушла и вся редакция «Лиц». Но денег Гусинского Боровик так и не получил. Эта публикация вновь поссорила Гусинского с Березовским и рядом других банкиров. Но еще незадолго до нее отношения олигархов были прекрасными. Борис Березовский якобы помогал Гусинскому готовиться к борьбе за «Связьинвест», компанию, которую он как будто обещал помочь приобрести Гусинскому – за помощь в подготовке выборов Ельцина. Летом 1997 года Тартюф‑Гусинский привлек на Западе кредиты, чтобы участвовать в конкурсе по продаже 25 % акций этой компании. Но вдруг конкурс выиграла неприметная кипрская фирма Mustcom, представлявшая интересы нескольких российских и иностранных компаний во главе с ОНЭКСИМ‑банком, президентом которого был Владимир Потанин. Оказалось, что Гусинского просто кинули! Накануне аукциона Потанин встретился с Борисом Березовским и Чубайсом. Встреча, как известно, закончилась скандалом. Скандалы, надо сказать, часто сопровождали деятельность неудавшегося режиссера.

Осенью, после скандала с Потаниным и БАБом, разгорелся следующий – связанный с подготовкой показа по НТВ скандально известного фильма Мартина Скорцезе «Последнее искушение Христа». Сопровождавшие анонсы публикации в оппозиционных и государственных СМИ, рассерженные митинги у Останкина только веселили Гусинского. Впрочем, дело дошло до того, что патриарх Алексий II лично звонил Ельцину и Лужкову с жалобами на Гусинского, а клирики и настоятели храмов настоятельно призвали паству забрать деньги из МОСТа. После этого многие связывали неприятности у Гуся со злополучным фильмом голливудского мастера.

Гусинский довольно долгое время получал государственные льготы на ретрансляцию телевизионного сигнала НТВ и НТВ+. Вначале про это написали в газетах, Гусинский снова побежал в суд и опять выиграл. Вроде и можно было торжествовать, но уже через несколько месяцев, в декабре 1997 года Государственный антимонопольный комитет выпустил предписание для Госкомсвязи РФ брать с «Медиа‑МОСТа» деньги за ретрансляцию его телевизионного сигнала по коммерческим ставкам, а не по государственным, как это было раньше.

НТВ заявило, что будет отстаивать свои права в суде. ГАК пригрозил Госкомсвязи гигантскими штрафами. Но в январе 1998‑го Арбитражный суд Москвы вынес решение в пользу НТВ, а 21 января Ельцин еще раз отблагодарил Гусинского за участие в подготовке своей победы на выборах. Он подписал указ о внесении изменений и дополнений в указ 1995 года «О совершенствовании телерадиовещания в РФ», в котором было сказано, что «общероссийскими телерадиовещательными организациями, вещающими на территории более чем половины субъектов РФ, являются ВГТРК, ОРТ и телевещательная компания «Петербург – 5‑й канал». Ельцин добавил к этому списку и НТВ. Это было невероятно и подтверждало неконсолидированность в верхах.

Министры ненавидели друг друга, ведомства норовили влезть на чужую поляну, фашисты угрожали улицей, а над всем этим ухмылялся президент, то удаляя, то приближая олигархов. Однозначно, ярче всех горела звезда Гусинского. Но кто ярче горит, тот может сгореть – бесстрашие Гусинского сгорит в Бутырской тюрьме. Но это будет потом, а пока Гусинский наводил порядок в собственной медиаим‑перии. Перво‑наперво он разогнал чересчур самостоятельную редакцию газеты «Сегодня» с неунывающим Михаилом Леонтьевым. Впрочем, изгнанный главный редактор издания Дмитрий Остальский остался при Гусинском в качестве советника по СМИ. Что он насоветовал, неизвестно, зато известно, что через полчаса после ареста Гусинского об этом сообщили в русской службе Би‑би‑си, где совершенно случайно работал брат Остальского Андрей.

В начале 1999‑го, когда встал вопрос о предстоящих президентских выборах, Гусинский стал снова близок с Лужковым, который на тот момент пошел на клинч с Кремлем, объявив режим Ельцина преступным. Правда, хозяин Москвы не стал полагаться на Тартюфа, с которым не первый раз имел дело и знал особенности последнего. Вместо этого Лужков сошелся в очередной раз с Евтушенковым и начал строить свой медиахолдинг. Не очень успешный, он поначалу включал канал МТК, многотиражную бесплатную газету «Метро», была куплена «Литературная газета» и воссоздана газета «Россiя», шли долгие переговоры о покупке популярной молодежной петербургской газеты «Смена».

Впрочем, развернуться на полную Юрию Лужкову не удалось, у Евтушенкова раз от раза начинались бизнес‑проблемы. Поэтому действенную помощь в раскрутке движению «Отечество» оказывали только НТВ и медиахолдинг Артема Боровика «Совершенно секретно». Так или иначе, «Отечество» потерпело неудачу на парламентских выборах, а сам Лужков проиграл в схватке с Ельциным. После избрания Путина шансов не осталось, Лужков резко снизил политическую активность до самой своей опалы и изгнания.

А вот Владимир Гусинский, напротив, не унывал и остался в резкой оппозиции к Кремлю. Тартюф переоценил свои силы в лобовой конфронтации, а попасть в близкий круг президента ему не удалось. Озлобленный, он долбил из телепушек по новому президенту в надежде на очередную консолидацию олигархов, «семибанкирщину 2.0». Более осторожный Березовский предпочитал отмалчиваться – даже когда Гусинского посадили, Борис Абрамович возмутился больше для вида. Никакого нового союза не состоялось. Да и чему удивляться, ведь сам Гусинский заявлял: «У каждого финансового института нет друзей, нет врагов – есть временные союзники и временные конкуренты. Проходит время, и все меняется». Для Гусинского изменения оказались не в лучшую сторону.

В заметке «Арест олигарха» говорилось о том, что Гусинский в последние годы активно участвовал в переделе бензинового рынка Москвы, объем которого, по самым скромным подсчетам, составляет 5 миллиардов долларов, за что и мог пострадать. Далее редакция пишет, что делили этот рынок теневые олигархи. В итоге получается неожиданная версия ареста Гусинского: «Свобода слова – это, конечно, важно, но когда речь идет о перераспределении бензиновых миллиардов, здесь все средства хороши. Физически устранить Гусинского и тем самым вывести из бензиновой игры серьезную фигуру никто бы не решился (печальный пример убийства Листьева при переделе рынка телерекламы многому научил), но вот упечь медиамагната на нары, чтобы стал посговорчивее, – это милое дело».

Но это, скорее, версия. И хотя, занявшись медиабизне‑сом, Гусинский неоднократно заявлял, что ставит целью лишь получение прибыли, это тоже не совсем правда. Жажда могущества, демонстрация силы, комплексы униженного семита заставили его влиться в борьбу за Ельцина в 1996‑м и в лужковскую кампанию в 1999‑м. Он ворочал триллиардами, сокрушал политиков и сами основы государства: его телеимперия готовила выжженную пустыню, идеологический вакуум на обломках Советского государства. Он лобо‑томировал черепа нации, Тартюф у приютившего его народа.

В последний ельцинский год Гусинский вместе со своими капиталами и шпилем Останкинской башни вошел в большую политику, поставив ва‑банк на мертвый политический тандем Лужков – Примаков. Недальновидность и упрямство привело его МОСТ к пограничной черте: кредиторы требуют денег, отсрочки не работают, никто не верит Тартюфу. Гусинский фактически подписывает себе приговор, внезапно обрушивая телекиллеров на… Владимира Путина! Главная карта в его колоде – свирепая, неусмиренная Чечня, бородатые коммандос, Радуев. Он бьет по государству, целясь в кровавые раны Кавказа.

С легкой дрожащей руки Гусинского в медиапростран‑ство, как ядовитый газ, проникает версия о причастности российских спецслужб к взрывам в Волгодонске и Москве. СМИ «Медиа‑МОСТа» повторяют как мантру: «Вуу… пшш… Путин… взрывает… дома… подземный ужас… шшш…» Теперь даже чиновникам становится понятно, что пора заканчивать игру в поддавки с олигархом. Но Гусинский считал, что влияние его медиаконгломерата столь велико, что ему ничего не могло угрожать.

13 июня 2000 года Гусинский был арестован и отправлен в Бутырскую тюрьму. Потом его освободили, он отдал НТВ и исчез. Позже Гусинский был задержан агентами испанской полиции во исполнение международного ордера на арест. Его дело передано на рассмотрение суда в Мадриде, а судьей назначен Бальтасар Гарсон, который в свое время занимался делом Пиночета. Гусинский оказался изворотливее чилийского диктатора: его освободили. Теперь он живет на побережье Израиля, немного занимается бизнесом, немного медиа. Толстоват, стар.

Падение империи Гусинского – это закономерный процесс. Обладая талантами уровня фарцовщика, сбитый летчик Гусь был начисто лишен чувства историзма. Ворочая тектоническими пластами, Гусинский был персонажем сказки, в которой необразованному, глупому злодею достаются магические артефакты, а он, не умея ими управлять, коверкает все вокруг себя. Владимир Гусинский исковеркал много, прежде всего черепную коробку российского обывателя. Его языком сейчас говорят неумные либералы.

Березовский как‑то бросил: «До недавнего времени в новостях очень часто имена Гусинский и Березовский писались через запятую. Больше через запятую писаться не будут». Я ставлю главы о них отдельно.