В чем была суть затеянной «младореформаторами» приватизации? Можно ответить словами героя фильма «Брат‑2»: «В деньгах? Вот и брат мой говорит, что в деньгах». Но это только вершина айсберга. Главная суть приватизации лежит в политической плоскости. Чубайс хотел лишить «красных директоров» собственности, а с ней и силы. Ради чего? Ради политического торжества новой буржуазии, сформированной из представителей старого, коммунистического еще истеблишмента и новых, молодых волков капитализма.

К первым можно отнести нынешнего главу и крупнейшего акционера компании «Лукойл» Вагита Алекперова. Служивший замминистра нефтяной промышленности СССР, он умело подсуетился, приватизировав кусок подведомственных активов. На его фоне торговавшая на РТСБ Ирина Хакамада – просто ангел. Впрочем, это не мешало злым нацболам частенько использовать уличную кричалку «Хакамаду всем отрядом!». Заслужила ли?

Фурия демократии, Хакамада была экзотичным, популярным политиком. Самурай в юбке, как ее называли. Когда Хакамаду коричневые потоки реставрации выплеснули в небытие, она и вовсе сменила амплуа на пономаря теории успеха. За годы вне стен Госдумы она успела написать книгу «Секс в большой политике», придумала сценарий фильма и готовится его срежиссировать. А между делом Ирина Муцуовна читает платные лекции о том, как снискать успех и получать от жизни максимум удовольствия. Доставлять «удовольствие» стране гордая дама‑самурай больше не желает. То ли так подействовало убийство плейбоя Немцова, то ли шансы на политическом поприще не вселяют никаких надежд. Надо отдать должное: Хакамада честно покинула ряды политиков, не запятнав себя в попытке госпереворота на Болотной.

На своих курсах она учит домохозяек стать лидерами. Первый совет Хакамады: не надо бояться ставить перед собой грандиозные задачи. И тут же она заявляет, что если бы фанатично захотела стать президентом России, то обязательно бы стала. Когда‑нибудь.

В этот момент за нее становится даже как‑то неловко. Однако на видеосъемках собраний для дам за сорок Ирина Муцуовна демонстрирует полную уверенность: дескать, да, могла ведь, могла. «Как только человек вступает на путь лидера, он начинает рисковать. Можно разориться, потерять работу, сесть в тюрьму. Вот Ходорковский необдуманно рискнул и упал очень жестко. Кому нужен был этот риск? Рисковать надо обдуманно».

На риск Хакамада не шла, всегда держалась где‑то посередине, чтобы, не дай бог, не перейти ту линию, после которой игра меняет правила. В этом смысле Ирина Муцу‑овна никогда не была «терпилой», потому что не позволяла загонять себя в угол. В отличие от самоуверенного Бориса Немцова, которого застрелили в упор у самого Кремля, куда он так стремился попасть при жизни. Торговала? Да, но не так, как владелец МЕНАТЕПа. Занималась политикой? Да, но в тюрьму, как Лимонов, за организацию мятежа не попала. Осторожная женщина, которая словно предпочла умереть в политике заранее.

«Умереть» надо заранее. Это самурайский принцип. А если вы расслаблены, вас нельзя «убить». А в иных ситуациях полезно быть… дилетантом» – так говорила Хакамада и так умерла для политики.

Ирина родилась 13 апреля 1955 года в Москве. Своим происхождением она сразу выгодно выделялась среди советских сверстников. Отец будущего she‑лидера Муцуо Хакамада был коммунистом. Тогда, в тридцатых годах, Коммунистическая партия Японии была запрещена. Он был арестован, сидел в тюрьме. Его пытали. Это были восточные пытки, он однажды показывал Ирине свои шрамы, что врезалось ей в память не хуже японских пыточных орудий… Он рассказывал, как шлангом закачивали много воды, начиналась водянка.

Его выпустили полуживого, сломленного, не морально, но физически. Ему было уже тяжело продолжать борьбу. Его брат, который Ирине приходился дядей, тоже был коммунистом, одним из руководителей подпольной компартии. Уже будучи солдатом, призванным в армию, Муцуо Хакамада перешел на советскую сторону… В Японии его многие считают предателем, за то, что он ушел в другую страну. Он был убежденным сталинистом: не любил Троцкого, любил Маркса, всю жизнь очень уважал Вождя народов.

По признанию Ирины Хакамады, она часто с ним много спорила, однако они были не противниками, но идейными оппонентами. Он умер в 1991 году. За несколько лет до смерти он немного помягчал, побывал в Японии. Конечно, это была уже не та полуфеодальная Япония, которую он помнил, и он мог сравнить положение там и у нас при начинавшемся развале.

Аж слеза наворачивается! Бедная японская девочка хотела работать в ТАСС! А то – Внешторг, реформаторы, демократы… Тем не менее карьера Хакамады шла вверх: она окончила экономический факультет Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук на экономическом факультете Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, а уже в 1983 году получила ученое звание доцента по специальности «политическая экономия».

С начала восьмидесятых Ирина работает в Госплане, а уже к концу десятилетия занимается кооператорской деятельностью. Все это продолжается до того момента, как Хакамада знакомится с Константином Боровым. Он взял ее к себе в помощники для экзотики – интересная, энергичная полуяпонка вызывала симпатию у «отца русской демшизы».

С конца 1989 года она вместе с Константином Боровым работала над созданием концепции Российской товарно‑сырьевой биржи и после ее учреждения в октябре 1990 года стала членом биржевого совета, главным научным экспертом и руководителем ее информационно‑аналитического центра. Дошло до того, что Боровой выдвинул ее в качестве кандидата в депутаты Моссовета от Свердловского района, однако вскоре после первой встречи с избирателями Ирина добровольно сняла свою кандидатуру. То ли не потянула, то ли отозвал Боровой.

Как рассказывает главный редактор газеты «Стрингер» Елена Токарева, в 1989 году Костя Боровой, ее сосед по двору, с которым Токарева вместе выгуливала на детской площадке отпрысков, подрядил ее и всех их общих приятелей участвовать в избирательной кампании Иры Злобиной, нашей в то время подружки, которую потом узнала вся страна под именем Хакамада.

На повестке дня стояли первые демократические выборы в Моссовет, в котором намечался Комитет по собственности и малой приватизации. Пропускать такую возможность было бы преступлением для мыслящего бизнесмена.

«Пройдешь в Моссовет и возглавишь Комитет по собственности», – сказал Костя Ире. Он очень строго приказал ей сменить свою заурядную фамилию Злобина (по мужу) на девичью фамилию Хакамада, сказав, что «Злобиных у нас – вся страна, а Хакамада ты будешь единственная!». Он же посоветовал ей перестать без повода причитать «я как мать двоих детей и член КПСС» и еще честно рассказать простым избирателям об отце – японском коммунисте и брате – японском антикоммунисте. Профессиональных пиарщиков в те темные времена еще не было. И это был первый пиар, который допустила над собой Хакамада. С тех пор мы видели на сцене многих политиков, чьи меткие слова и выражения являлись ноу‑хау специальных пиар‑агентств, да и от первоначальной личности кандидата оставались только рожки да ножки.

Ира Злобина ругалась на Костю, кричала, что боится выступать перед народом, и шепотом сообщала, что «Сережа не потерпит, чтобы она сменила фамилию». Она действительно в те времена была матерью двоих небольших детей (один был свой, другой – Злобина), преподавала в зилов‑ском вузе и была членом КПСС, но сочувствующим демократическому крылу.

«С теми выборами Ира не справилась. Она струсила и убежала с поля боя. А место, предназначенное ей судьбой, заняла тогда Лена Котова, подружка Владимира Гусинского. Котова на посту в Моссовете сумела сделать много хорошего для своих друзей по части недвижимости в Москве. Никакого самостоятельного бизнеса у Иры никогда не было. Она работала в команде, хорошо справлялась с представительской ролью. Все было весело и классно. Вскоре Костя создал Партию экономической свободы и подарил ее Ире», – рассказала Елена Токарева.

В мае 1992 года на базе ряда структур «новой экономики», прежде всего Российской товарно‑сырьевой биржи (РТСБ), контролировавшей до 12 процентов российской экономики, была создана Партия экономической свободы (ПЭС), которая через год выставила неуемную японку в список кандидатов в Государственную думу от блока «Август». Блок не смог собрать необходимого для участия в выборах числа подписей. Однако Хакамада была избрана депутатом Государственной думы по Каширскому избирательному округу Москвы (№ 194). Сама Хакамада без стеснения вспоминает, что свою первую избирательную кампанию проводила на деньги ореховской преступной группировки! Причем под лозунгом борьбы с преступностью…

Комментируя ситуацию, сложившуюся в Партии экономической свободы перед выборами 1993 года, сопредседатель партии, кандидат в депутаты Государственной думы от блока «Август» Виктор Золотарев так охарактеризовал Ирину: «Хакамада по сравнению с Боровым обладает более адекватным восприятием политической ситуации. Ее самостоятельная позиция более реалистична, более гибка. Хакамада – старый друг Борового. Их прежние отношения в рамках руководства ПЭС вступили в новую фазу и приблизились к исчерпанию. Она не может существовать в политическом пространстве, оставаясь тенью Борового».

По мнению Золотарева, никто, кроме него и Хакамады, не ожидал провала предвыборной кампании ПЭС: «Хакамада, как руководитель аппарата, была близка к пониманию того, насколько не обеспечена предвыборная кампания. Она знала лучше всех, что реально представляют собой десятки организаций ПЭС на местах. Ощущение блефа возникало всегда, особенно при близком знакомстве с делами партии. Это блеф, не подтвержденный ничем».

На внеочередном съезде ПЭС, посвященном итогам выборов, конфликт Константина Борового и Ирины Хакамады стал очевиден для всех. Боровой, открывавший съезд, охарактеризовал общеполитическое положение в России как критическое, а проведение нового курса правительства как гарантию возвращения в конец 1991 года. Он также заявил о возможном переходе ПЭС в конструктивную оппозицию к президенту, все еще энергичному и воодушевленному кровавым подавлением восстания в Москве Ельцину.

Хакамада в своем выступлении остро раскритиковала отдельные положения речи Борового, отметив, что именно центральные органы ПЭС, превратившиеся в «московский клуб», несут основную ответственность за избирательную неудачу партии, в то время как региональные отделения сделали все, что могли. Хакамада призвала активизировать партстроительство и приступить к выработке новой экономической программы, которая привлекала бы не только бизнесменов, но и директоров предприятий, которые, по мнению Хакамады, находятся в такой же критической ситуации, как и представители региональных элит. По словам Хакамады, она намерена заняться законотворческой деятельностью и не собирается выступать в качестве проводника линии ПЭС в Государственной думе.

«Я открыта для любых конкретных инициатив и предложений от региональных отделений и отдельных членов партии, направленных на укрепление законодательной базы либеральных рыночных реформ». Челюсть сводит от приды‑ханного: «рынок», «либеральная реформа». Хакамада становится центральным знаменем младодемократов: теперь она понимает, что совершенно нет смысла оставаться в партии неудачника Борового. Да, друзья. Да, он ей помог взобраться на политический олимп. Но почему нужно тонуть вместе с Костей, который связал свою жизнь с фрик‑шоувумен Валерией Ильиничной Новодворской?

В феврале следующего года генеральный секретарь ПЭС Ирина Хакамада сделала скандальное заявление, в котором сообщила о сложении с себя секретарских полномочий, «поскольку это связано с материальной ответственностью». Истинных причин своего демарша она тоже не скрывала, а те, что лежат на поверхности, я вам указал выше. Аргументируя собственную позицию, Хакамада подчеркнула, что «она связана с ее статусом независимого члена Государственной думы, избранного по одномандатному округу, и что это обстоятельство выводит заявителя за рамки политической структуры ПЭС… В этом качестве я не являюсь парламентским представителем партии, не являюсь проводником политической линии ПЭС, а провожу собственную политическую линию, самостоятельно руководствуясь принципами, заложенными в программе партии», – говорится в заявлении.

Напомним, сама Хакамада без стеснения вспоминает, что свою первую избирательную кампанию проводила на деньги ореховской преступной группировки! Под лозунгом борьбы с преступностью… Какие обстоятельства ее могли сковывать в совмещении работы депутатом Государственной думы и членства в партии? Никаких. А вот в моральном плане такие обстоятельства были: Хакамада приобретала черты почти сакрального символа демократии, в то время как Боровой превращался в реликтовое допотопное чудовище, имеющее в демократическом обществе скорее репутацию «шизы», фрика.

У экзотичной японки‑политика появлялась собственная мифология, примером которой мне видятся заметки про Хакамаду‑заступницу, тиражируемые в целом ряде изданий – от ультралиберальных до красно‑коричневых (мне лично эти заметки попались в газете «Дуэль» небезызвестного Юрия Мухина). «Первая история про Хакамаду‑заступницу»: «Жил‑был маленький мальчик, и у него были родители фашисты. Они его били, обижали, не давали читать «Плейбой» и журнал «ОМ» и отдали его в фашистскую школу, где детей тоже обижали и учили тоталитаризму.

И однажды тот мальчик не пошел в школу на урок тоталитаризма, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал сто рублей денег.

И пришел он домой, а там ждала его мама‑фашистка. Отняла она у мальчика все деньги и еще ремнем побила и дала вместо ужина газету «Лимонка», от которой у мальчика сделались корчи. А деньги отдала фашистам на Холокост.

И на другой день не пошел он в школу на урок шовинизма, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал двести рублей денег.

И пришел он домой, а там ждал его папа‑фашист. Отнял он у мальчика все деньги, и еще ногами побил и дал ему вместо ужина газету «Завтра», от которой у мальчика сделалась эпилепсия. А деньги отдал фашистам на Холокост.

И на третий день тоже не пошел мальчик в школу на урок, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал триста рублей денег.

И пришел он домой, а там ждал его брательник старший, тоже фашист, со своими фашиками. Отняли они у мальчика все деньги, и еще побили мебелью, и засунули ему вместо ужина фашистский Х… Не в то место, от которого у мальчика сделалась пидарасия. А деньги отдали фашистам на Холокост.

И взмолился бедный мальчик Хакамаде‑заступнице за малый бизнес, и молил ее сердечно со слезами, чтобы избавила она его и спасла.

И явилась ему во сне сама Хакамада‑заступница, улыбнулась и сказала: «Вижу, сердце у тебя чистое. Не горюй, мальчик, вернется тебе все, что у тебя отняли, а врагов твоих Рынок покарает» – в таком роде.

И на следующий день пошел мальчик на большую дорогу протирать стекла. И прямо перед ним влепился мерс в «тойоту», и все, кто там был, насмерть убились.

И добрый мальчик насобирал у трупов по карманам тыщу долларов, десять тыщ немецких марок, миллион рублей и сотовый телефон.

А злые мама‑фашистка, папа‑фашист и брательник старший фашист со своими фашиками ждали‑ждали мальчика, не дождались и со злости друг друга поубивали».

Думал, что это творение вышло из‑под пера моего друга и балагура Сергея Троицкого Паука, мастера политического стеба. Паук, участвующий в культурных акциях против демократов и лично Хакамады, открестился от авторства, но подтвердил мою гипотезу по поводу сакрализации образа Ирины Муцуовны. По его мнению, белоснежную для демократов карму полуотечественной Жанны д’Арк испортил плейбой Борис Немцов, окучивавший строптивую японку.

Немцов вообще многим был «обязан» женщинам. Кто бы узнал, говорят, о Немцове, если бы он в свое время не был грамотно и, кстати, абсолютно бесплатно «раскручен» маститой нижегородской тележурналисткой Ниной Зверевой? Разве когда‑нибудь «выписали» бы его в Москву, если бы за него не вписалась сама Татьяна Дьяченко? Разве что только короткостриженая Ирина Хакамада могла позволить себе обронить в одном из интервью, что Немцов ее интересует исключительно как политик, но отнюдь не как мужчина.

Ирина познакомилась с Немцовым в 1990 году. Борис стал очень громким молодым кудрявым губернатором в Нижнем Новгороде: «Мы сели на поезд (с Александром Любимовым), чего‑то мы напились в ноль. Я чуть не проспала. И мы полуневменяемые – он меня притаскивает в кабинет – появляется Борька. И он так – раз! – на меня посмотрел, и я так понимаю, что взгляд самца, который в одну секунду определил: я не его баба. Да, он так – раз! – и я поняла: шансов нет – надо брать интеллектом. И я тоже по интеллекту вдарила, там все… Он заинтересовался. И потом он показывал – говорит: «Вот мы здесь землю раздали, поэтому с этого берега смотришь: все в субботу‑воскресенье ковыряются – очень удобно бабам под юбки заглядывать прямо с другого берега». В общем, мы ржали непрерывно, непрерывно. Вот с этого началось наше знакомство. Потом уже – нам же не дали, «декабристам», зарегистрировать фракцию. Нас лупили все, поэтому подняли планку до тридцати пяти – у нас было двадцать пять. Вот так в неформате мы существовали, мы держались друг друга. Мы не ушли, мы даже к Чубайсу не ушли, и к Гайдару не ушли. Мы вот сами по себе. Этих же сами победили первый раз в жизни, одномандатники».

Потом, долгие годы, их имена будут писать через запятую: фурии русского парламентаризма Хакамады и плейбоя Бориса Немцова. Дошло до того, что любвеобильный Немцов в образе князя Милославского упрашивал Ельцина подарить Курильские острова японке Хакамаде! Доподлинно известно, что он предложил это, будучи губернатором, Наине Иосифовне Ельциной, когда они ездили по Волге на пароходе с четой первого президента. Тогда, на пароходе, Борис Николаевич вздохнул, посмотрел и говорит: «Не знаю, что там делать с этими островами…» На что Борис сказал: «Как что? Купаться, загорать». Тот говорит: «Я не про эти острова – я про Курилы». Тут Борису пришла идея, что надо губернатором сделать Хакамаду, и она с японцами договорится в два счета, острова будут наши, при этом инвестиции, бабки будут японскими. В общем, больше участия нет. Борис Николаевич внимательно посмотрел на Борю, перевел растерянный взгляд на Наину Иосифовну и сказал: «А кто такой Хакамада?» Тут уже вступила в свою роль Наина Иоси фовна, она говорит: «Слушай, Боря, ты что, не знаешь политика‑женщину, у нас такая?..» Тогда он Коржакову поручил это сделать. Коржаков, конечно, тут же закрыл эту историю. И слава богу.

«Это как всегда… спецслужбы не любят хакамад, не любят людей с такими фамилиями. Понимаешь, была бы Иванова с голубыми глазами, долго в разведке – может быть, было бы и нормально. Поэтому тема была закрыта, но Боря все время обо мне думал. И когда он стал вице‑премьером, то, конечно, они стали создавать…» – вспоминает несостоявшийся губернатор.

Политическое оформление союза плейбоя и Ирины произошло 29 мая 1998 года, когда на первом съезде коалиции «Правое дело» Борис Немцов, Борис Федоров и Ирина Хакамада стали официальными лидерами, а Анатолий Чубайс активно участвовал в процессе в качестве «главного менеджера». В конце концов это все выразилось в создании триумвирата Сергея Кириенко, Бориса Немцова и Ирины Хака‑мады в отдельный блок с запоминающимся названием Союз правых сил.

Характерным по своему предательству России был документ «Правый манифест», ставший программой новоиспеченной либеральной коалиции, содержащий оценку событий недавнего прошлого. В нем отмечалось: «До 1991 года Советский Союз и с ним Россия по выбитой колее неумолимо катились в пропасть, и у коммунистического руководства страны не было ни сил, ни решимости, чтобы переломить тенденцию, приостановить движение по наклонной плоскости. Это сделали либералы. Посредством реформ они перетащили Россию в другую колею, колею рыночной экономики. И хотя новая дорога поначалу также пошла под уклон, даже более крутой, но впереди уже не пропасть, надежда на подъем. Рано или поздно она осуществится». После прочтения подобного избирателя, голосовавшего за СПС, хочется бить ногами.

Состояние общества метко и ловко зарисовывает писатель Эдуард Лимонов:

«11‑го вечером я поехал на Пушкинскую площадь взглянуть на этих людей. Либералы и демократы собирались встретиться со своими депутатами и выразить протест по поводу ввода российских войск в Чечню.

Я испытывал, не скрою, злорадное, безграничное удовлетворение. Мне хотелось, чтобы пришли отряды ОМОНа и побили их хотя бы в четверть силы. Ведь они злорадствовали и урчали всякий раз, когда били «нас», «наших». Они урчали, когда впервые 23 февраля 1992 года тогда уже «их» демократический ОМОН измолотил нас на Тверской. Они радостно мурлыкали, когда 1 мая 1993 года нас били на Октябрьской площади. Они вопили «распни его! распни!» 3–4 октября прошлого года, когда в нас стреляли прямой наводкой, трассирующими, чтоб видеть.

И вот я пришел посмотреть, как бьют их. Испытать, пусть скромное, удовольствие.

Увы, в морозный вечер против толпящихся у памятника не выпустили откормленный ОМОН. Хорошо в сравнении с нами одетые бабы в шубах, у мужиков очки, очки и очень много носов, – эти люди яростно спорили вокруг микрофонов. Здесь и там я увидел, не веря глазам своим, «патриотические» лозунги. Один висел даже в ветвях дерева: «Берите себе суверенитета, сколько сможете. Е.Б.Н.». Жаргон газеты «Завтра» немедленно возобладал среди них! Надо же, они называют «своего» президента – ЕБН! Жаль, не дожил до этого часа «эпохи трепетный фитиль» – Сахаров. Дожил бы, умер бы на месте.

Оставшись, как и были, каннибалами, ни во что на самом деле не ставящими жизнь ни коммуняки, ни патриота, ни чеченца, они вышли на мороз потому, что почуяли опасность для себя. Это их политические, а в конечном счете и физические интересы поставлены на карту. Президент, все более принимающий облик самодержца, в последнее время воспарил над политическими партиями…»

Какая чудесная, хирургически точная характеристика сторонников Ирины Хакамады, грузного Егора Гайдара и кудрявого депутата Немцова. Это все те люди, которые голосовали за «Правый манифест», утверждали принцип своих и чужих. И уж вряд ли виновата Хакамада в своей пастве, выдвигая идеи, противоположные тем, которые проповедовал ее отец. Итак, на парламентских выборах 1999 года избирательный блок получил 8,52 процента голосов избирателей и сформировал фракцию в Государственной думе. Впрочем, триумф длился недолго.

На следующих выборах в декабре 2003 года СПС набрал рекордные 4,0 процента голосов и не прошел в парламент. Это был грандиозный провал! Хакамада вспоминает, что Чубайс был в списке впервые в жизни – это тоже интересный фактор, потому что это какая‑то глупость.

«Я же говорю: глупость в квадрате – глупость! И Боря потом мне шепотом говорит: «Ира, что мы делаем? Это же полная ж…!» Я говорю: «А как ты теперь объяснишь? Вы без меня приняли. Боря, вы же ликвидировали сопредседатель‑ство. Вы со мной не посоветовались…» – «А чего теперь?» – «А я не знаю, чего теперь…» Можно так выигрывать кампанию? Нельзя. Поэтому у нас получилось так: великий и могучий Чубайс прямо в списке со всем своим негативным рейтингом. Великий и могучий, наотмашь бьющий всех и вся председатель исполкома Альфред Кох с негативным рейтингом, который еще выполз на дебаты…» – вспоминает Хакамада.

Нужно отдать должное Ирине Муцуовне за смелость и правду: «Все проиграли. Я это сказала, на что мне опять все – и Егор Тимурович, и Борис Ефимович, и Анатолий Борисович – сказали со смехом: «Да ладно тебе! Что ты развела трагедию. Отдохнем один сезон. Все циклично: через четыре года вернемся». Я говорю: «Не вернетесь».

Действуя как настоящий самурай, Хакамада предложила своим коллегам идти ва‑банк, ни больше ни меньше… в президенты! «Давайте пойдем кто‑нибудь в президенты! «Ты что? – говорит. – Мы проиграли!» Я говорю: «Это не важно. Нужно все равно электорат как‑то удержать – тот, который за нас голосовал, – протянуть руку, что мы в борьбе…» Она предложила это Немцову, Явлинскому, Лукину, Рыжкову – ни один из них не согласился начинать президентскую кампанию. Пришлось самой. Впрочем, по порядку.

В середине января 2004 года в «Коммерсанте» и «Московском комсомольце» было опубликовано обращение Хакамады к гражданам России, в котором она обвинила действующего президента Владимира Путина в причастности к гибели заложников в театральном центре на Дубровке в октябре 2002 года. Во время операции по освобождению более 700 заложников спецслужбы применили газ с целью усыпить террористов, угрожавших взорвать здание центра.

По официальной версии, 128 заложников погибли в основном из‑за плохо организованной эвакуации. Хакамада, лично участвовавшая в переговорах с террористами, пишет, что те не планировали взрывать театральный центр, а «власть не была заинтересована в спасении всех заложников». Она сообщает о том, что родственники жертв обвиняют президента Путина в причастности к гибели заложников, поскольку он «лично отдал приказ об использовании газа на Дубровке». В случае своего избрания Хакамада пообещала рассказать россиянам правду не только о Дубровке, но и о взрывах домов в Москве в 1999 году и «о многих других преступлениях власти». Ничего не напоминает? Взрывы домов, организованные спецслужбами, фирменный стиль телеармии олигарха Владимира Гусинского!

Официальным спонсором неукротимой дамы‑самурая стал крупнейший акционер НК ЮКОС Леонид Невзлин. На выборах президента России в 2004 году ни одна выставленная кандидатура не представляла серьезной угрозы для действовавшего президента Владимира Путина. Жириновский самоустранился, выставив вместо себя своего охранника Олега Малышкина, так же поступил и хитрый, стокилограммовый Геннадий Зюганов, поставив Николая Харитонова. Всем было очевидно, что это совершенно безальтернативные выборы.

На волне всеобщей поддержки Путина демарш Хакамады с открытыми письмами, в которых она обвиняла государство в гибели заложников и нагоняла тумана по поводу взрывов домов в Волгодонске и Москве, просто не поняли. Не хотели понимать. Даже ее соратники по партии. Чубайс напряг всех: она пошла на президентскую кампанию, ни с кем не согласовав, – такая‑сякая… Гайдар выдерживал паузу, плям‑кал толстыми губами Азефа. А Борис Немцов чуть даже не утонул в бассейне: «Я плаваю – нырнул – и вдруг мне дергает веревку мой тренер по дайвингу. Я выплываю, а он твой фанат, поэтому он где‑то чуть ли не в Австралии или чуть ли не на Карибах – я не знаю – как‑то он поймал эту информацию… и говорит: а подруженция‑то твоя Хакамада в президенты пошла. А я выплыл, говорю: «Что‑то я то ли плохо слышу, то ли ты идиотничаешь. Шутка, что ли?» – «Да нет, реально, конкретно пошла». – «Куда, в какие президенты – в компании?» – «Нет – в президенты России». В этот момент я утонул. Я прямо без кирпича обратно на дно ушел».

Поучительно, что Хакамада смогла обойти только личного охранника Жириновского Олега Малышкина, набрав всего 3,84 процента голосов избирателей. Финал. После двух сокрушительных поражений – вначале на парламентских выборах, потом на выборах президента – разочарованная, сломленная японка, несмотря на внешнюю непоколебимость, покончила политическую жизнь самоубийством. Тут можно было бы и закончить рассказ про самого экзотического представителя российского парламентаризма, но…

«Помню, в 1995‑м, после победы на выборах, я лежала с подругой на пляже и думала: вот я депутат, я известна во всей России, почему же я такая несчастная? Ничего не хочу. Не хочу быть сильной. Не хочу быть самодостаточной. Мне недостаточно самой себя. Хочу ехать на красивой машине вдоль океанского побережья. И чтобы вел ее он, плейбой с вьющимися, до плеч волосами. И чтобы левая рука лежала на руле, а правая – на моем колене. И чтобы был влюблен в меня до безумия. И чтобы океан – шумел… Кстати, все сбылось до мелочей!» – откровенничает дочь японского коммуниста.

Хочу на ручки, как сейчас модно говорить в Интернете. Хочу машину. Фордик. После проигрыша везде для Хакама‑ды исчез смысл скрывать, что знамена демократии, под которыми она выходила, пожелтели, а младореформаторская романтика – безумные эксперименты над страной.

Теперь сбитая летчица‑камикадзе учит людей получать удовольствие, а для этого, слава богу, не нужно голосовать за СПС. Свое счастье она нашла в четвертом браке, плохо ли?

Феномен Хакамады – в вере в непорочность политика, в желании, чтобы такая непорочность была. Каннибалы, люди без принципов, пугают, страшат людей. Хакамада не страшила, наоборот: «Задумывался ли кто‑нибудь, какие у Хакамады трусы?.. – улыбаясь, сказал Паук. – А то – посмотрите».

Может, дело именно в этом? В ее сильной слабости? Она могла быть очень слабой – не прикидываться, а на самом деле. «Например, муж берет мне билеты куда‑то. Говорит: «Значит, в такое‑то время прилетишь туда, там сделаешь пересадку, потом доедешь туда…» Я смотрю на него в ужасе: «Я потеряюсь! Сделай мне как‑нибудь попроще, чтобы вот тут меня посадили в самолет, а вот там с него сняли…» И чувствую себя при этом девчонкой». Девочка‑самурай, предпочитавшая умереть заранее.