● Для настоящих сотрудников внешней разведки важнейшим исходным качеством было и есть владение иностранными языками, лингвистические способности, а также знание международной обстановки. Поэтому для будущей работы во ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКЕ (т.е. чтобы быть "нашим" шпионом за границей) кандидату предпочтительнее было сначала поступать в ВУЗы, связанные с лингвистикой и международными отношениями. Выпускники ВУЗов с юридическим профилем тоже были нужны КГБ, но не в разведке, а в КОНТРРАЗВЕДКЕ и в ТЮРЕМНО‑СЛЕДСТВЕННЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯХ (как будущие борцы с "их" шпионами на территории СССР, а также с нашими инакомыслящими). А это ‑ две большие разницы, как говорят в Одессе. Быть самому шпионом за границей ‑ это одно, а ловить и сажать иностранных шпионов да диссидентов в СССР ‑ это совершенно другое.

● Дежурному офицеру контрразведки из приемной УКГБ, к которому обратился еще 16‑17‑летний школьник Вова Путин, удалось канализировать стукаческие интересы мальчика Вовочки в откровенно контрразведывательное русло, фактически уводя его в противоположную от разведки сторону ‑ очень далеко в сторону. Заметим сразу, что у Путина объективно были большие задатки для контрразведки, и то, что он в конце концов стал именно директором ФСБ ‑ самое наглядное подтверждение правоты такой оценки.

● Итак, после окончания юрфака ЛГУ и распределения на работу в ленинградское УКГБ, вроде бы сбылась детская мечта Вовы Путина ‑ он оказался в "органах". Но свою чекистскую карьеру самбист‑дзюдоист и юрист Путин начал ни в какой не во внешней разведке, а в секретариате областного управления госбезопасности, а затем (через сколько точно времени?) продолжил в контрразведке.

● О каких таких законах и инструкциях ведет речь наш "разведчик"? При чем здесь разведка? Наш президент ‑ ловкий и хитрый манипулятор наивными, мало информированными людьми, благодаря этому он так высоко и прыгнул теперь. Но тех, кто в курсе внутренней кухни КГБ, и даже ‑ просто внимательного читателя Путину не провести своими дешевыми трюками. Вот характерный пример, как он вводит в заблуждение неподготовленную аудиторию.

● Давайте отбросим путинские выкрутасы и расставим все точки над "i". Давайте посмотрим повнимательнее на то, что "разведчик" тут нам "заливает" про начало своей чекистской профессиональной биографии: "Меня оформили СНАЧАЛА в секретариат Управления, ПОТОМ в контрразведывательное подразделение, и я там проработал около пяти месяцев." Как видим, в этой обтекаемой фразе абсолютных цифр и точных дат нет. Конечно, здесь Путин не врет откровенно, но просто говорит лишь часть правды, сознательно уходя от точной привязки к конкретным датам, в результате чего сказанное вдруг принимает совершенно иное значение. Но мы ‑ люди внимательные и критически оценивающие "информацию". Мы знаем точно, что его "сначала" ‑ это в конце лета ‑ в начале осени 1975 года, после окончания ЛГУ, и мы ясно видим, что дальше у Путина ‑ полный мрак, одна сознательно созданная неопределенность. Сколько прошло календарного времени между этими его "сначала" и "потом"? "Там" ‑ это где? В секретариате или в контрразведывательном подразделении? На какой должности и по какой линии? Пять месяцев отсчитывая от чего? От распределения после ЛГУ или уже от внутреннего перевода из секретариата в контрразведку? Вопросы, вопросы... А ответов у Путина в книжке нет.

● Если вам любопытно или вы сомневаетесь в нашей правоте, не поленитесь, возьмите в руки карандашик и методично сложите все эти путинские "полгода", "шесть месяцев", "сначала", "потом" и т.п. Сами наглядно увидите, что простейшая арифметика у Путина хромает, не сходятся у него концы с концами в автобиографии, не набирается там у него заявленных 16‑ти лет общего календарного стажа в КГБ (с 1975 по 1991).

● Мы элементарно вычислили, что за подобными обтекаемыми формами и странной "занимательной арифметикой" Путин тщательно скрывает примерно 2 года обыкновенной "гражданской" работы по распределению в секретариате ленинградского УКГБ вольнонаемным на должности младшего юрисконсульта, "молодого специалиста". При этом, даже после перехода (примерно в 1977 году) в контрразведывательное подразделения (вероятнее всего ‑ в следственный отдел или в 5‑ый, идеологический отдел) Путин по‑прежнему некоторое время занимался обыкновенными юридическими вопросами. Обратите внимание, что он ведь и сам не утверждает, что был переведен на оперативную работу, даже контрразведывательное подразделение у него не названо оперативным. Он там просто "поработал около 5 месяцев", "покрутился формально, подшивал дела какие‑то". Видите, как хитро! И не соврал прямо наш великий "разведчик", и "утку" наивному и доверчивому читателю подсунул вместо нормальной информации. А это уже ‑ дезинформация. И просто высший класс! Вот вам и "внешняя разведка" по Путину!

● Единожды поняв дешевые путинские трюки из пропагандистской книжки с полуправдой и целенаправленным утаиванием подлинной информации, сразу вдруг по‑другому начинаешь воспринимать, например, его дальнейшую галиматью про законы и инструкции. Совершенно очевидно, что к внешней разведке такая "юридическая" белиберда никакого отношения иметь не могла. Путин просто "забыл" сказать, что к разработке какого‑то покрытого мраком "мероприятия" в УКГБ (заметьте, он опять не утверждает, что мероприятие было оперативным и тем более разведывательным) его "привлекли" всего лишь как юрисконсульта. А во всех дешевых газетенках доверчивые или нанятые "журналюги" потом разнесли: Разведчик! Внешняя разведка! Штирлиц! Зорге!

● Конечно же, оказаться в ленинградском УКГБ не на разведывательной и даже не на оперативной работе, а на второстепенном подхвате по юридической линии ‑ это было совсем не то, на что так рассчитывал наш "великий разведчик" до зачисления в "органы". Со стороны кадровиков КГБ это был удар ниже пояса по его самолюбию и радужным надеждам. Неудавшийся "разведчик" сильно страдал от глубочайшего разочарования, но при этом он все же попал внутрь закрытой системы госбезопасности. Теперь ему уже не нужно было гадать на кофейной гуще, как да что устроено в КГБ: внутренняя структура ленинградского УКГБ лежала перед ним как на ладони ‑ в секретном служебном телефонном справочнике. Томясь от безделья и "подшивая дела какие‑то", юрисконсульт Путин досконально изучил чекистскую структуру, а затем, "покрутившись" в курилках, в саунах да на пьянках, в неформальной обстановке постепенно выспросил у старших товарищей многое про заветную разведку, про то, как туда на самом деле попадают. Узнал он много неведомых и магических слов: ПГУ, легальные разведчики и нелегалы, Краснознаменный институт, загранрезидентуры, подкрышники, действующий резерв, иностранные языки, зарплата в валюте и чеках Внешпосылторга, магазины "Березка", валютные строительные кооперативы и т.п.. Все это было в далекой Москве и в недосягаемой загранице. Но и в родном Ленинграде был маленький кусочек ‑ "разведка с территории", первый отдел в УКГБ, небольшой квази разведывательный островок, лежащий особняком в контрразведывательном море.

● Оказавшись внутри системы КГБ, Путин поначалу ожидал встретить там блестящих зорге и штирлицев, как в фильмах, но местные "разведчики" из первого отдела УКГБ, занимавшегося разведкой с территории СССР, при ближайшем рассмотрении оказались самыми заурядными, серыми людьми, которые почти ничем не отличались от такого же бесцветного Путина, разве что были немного общительнее и разговорчивее совсем уж угрюмого, нелюдимого и скрытного самбиста‑юриста. Уголек угасшей было "разведческой" надежды затеплился в расчетливой путинской душонке. Но детскую романтику заменили уже совсем другие, куда более приземленные мечты о повышенном материальном достатке, принадлежности к особой кастовой номенклатуре. Более того, со временем Путин "смикитил" и то, что в системе КГБ по карьерной лестнице быстрее продвигался не самый способный, а самый исполнительный, не самый яркий, а самый серенький и незаметный, не самый независимый и имеющий защитить свое собственное мнение, а самый угодливый лизоблюд, умеющий угадать мнение начальства, а свое мнение спрятать и вовсе его не иметь. Узнал Путин и заветную информацию о том, что внутри КГБ была возможность перевода с одного направления на другое, что кадровики регулярно рекомендовали и отбирали нескольких обычных провинциальных "оперов" в Москву ‑ сначала на учебу в "Лесную школу", а потом на работу в настоящую внешнюю разведку, в ПГУ, в Ясенево, и затем уже ‑ за границу. И Путин начал потихоньку рыть носом землю, выслуживаться. Пользуясь спортивными достижениями и близостью к начальству в секретариате областного управления, цепкому и неприметному карьеристу Путину со временем удалось добиться аттестации на младшую офицерскую должность и перевода из юрисконсультов в настоящие оперативники. Но до разведки было ему еще очень, очень далеко, а до настоящей разведки он так никогда и не дослужился.

● В рассказах про свою первую спецучебу в КГБ у Путина ‑ тоже сплошной туман и неопределенность: никаких абсолютных чисел и четкой привязки к точным датам. Но зато первый раз появляется словосочетание "оперативный состав". Итак Путина наконец полгода готовят в оперативные сотрудники КГБ на ленинградских начальных курсах оперсостава территориальных органов госбезопасности. Во внешнюю разведку так не готовят. Это были ленинградские курсы контрразведки (их заканчивал, например, будущий председатель КГБ Азербайджанской ССР и президент независимого Азербайджана Гейдар Алиев).

● Конечно, какая‑то образовательная база у Путина может и была, но только ‑ формально юридическая, а на деле ‑ больше спортивная (ведь и в ленинградском УКГБ он поначалу все больше "боролся", выступая на соревнованиях за честь управления). Свой вузовский "липовый" диплом юриста он заработал не головой в студенческой аудитории, а, как заправская путана, телом ‑ на соревнованиях по самбо и дзюдо.

● Языковой же базы у него не было вообще никакой. Как мы уже выяснили, в средней школе лингвистическими способностями и достижениями Путин не блистал. Да и на юрфаке ЛГУ иностранный язык предмет ‑ не профилирующий, учили его кое‑как. А нашему самбисту вообще не до углубления языка было: у него с русским‑то проблемы, ему бы хоть диплом получить как‑нибудь, через спортивную кафедру да через "стукаческую" выслугу. Про языковые способности ни школьника, ни студента юрфака Путина не вспоминает ни один его приятель или коллега. Итак, можно смело сказать, что языковой базы у Путина не было никакой. А для работы во внешней разведке надо прежде всего очень хорошо владеть иностранными языками и постоянно совершенствовать языковые навыки. Тут 6 месяцами подготовки не обойдешься для того, чтобы практически с нуля довести "опера" до приличного уровня (в языке, как в спорте, нельзя за 6 месяцев из обыкновенного человека сделать мастера спорта и чемпиона). Но Путина и в тот период первой учебы в КГБ ни в какую разведку не готовят: его обучают всего лишь оперативному контрразведывательному минимуму. Потому так мало времени и нужно на эту спецподготовку. А потом обратно ‑ в контрразведывательное подразделение по пятой линии (душить диссидентов), но уже все же не гражданским юристом, а младшим опером и аттестованным "старлеем" (старшим лейтенантом).

● Поскольку за Путиным в его россказнях нужен глаз да глаз, нас очень настораживает его невнятное заявление, что отучившись полгода "у нас, в Ленинграде", он почему‑то "вернулся в Питер". Нестыковочка тут очередная логическая. Как это можно вернуться в то место, из которого человек и не выезжал? Ну да может просто пропагандистскую книжку лепить надо было быстро, вот блин и вышел слегка комом. Хотя есть информация, что Путин учился начальной контрразведывательной грамоте вовсе и не в Ленинграде, а на шестимесячных курсах для младшего оперативного состава в "Вышке" (Высшей школе КГБ в Москве) с 1 февраля по 30 июня 1976 года . Может быть поэтому он потом "вернулся в Питер"? Только почему это надо скрывать? Разве что потому, что безымянная, неприметная школа в Ленинграде в путинских баснях еще хоть как‑то может сойти за разведшколу, но зато всем известно, что московская "Вышка" готовила только контрразведчиков и никакой разведкой ‑ ни внешней, ни внутренней ‑ в жизни не занималась.

● Путин в этом месте сам себе противоречит. Чуть выше он нам жаловался на то, что жил в тоталитарном государстве, где было все закрыто. И вдруг признается, что не было заметно закручивания гаек! Затем он как бы ставит нам в пример советские "органы", сетуя, что с 90‑х годов правоохранительные органы распустились и стали себе слишком много позволять. Так и кажется, что это говорит Андрей Сахаров или Сергей Ковалев. А ведь это говорит бывший главный начальник ФСБ, который лично участвовал в постыдной истории со скуратовской порно‑кассетой. И это при нем были начаты унизительные "шпионские" процессы по всей России. Это его личный друг Черкесов пытался засудить в Питере капитана Никитина за "разглашение государственной тайны". Вот, где уж у путинского ФСБ торчали даже не уши...

● История про диссидентов не выдуманная. Единственное, о чем "запамятовал" Путин, это то, что наш доблестный "разведчик" в то время подвизался не в каком‑нибудь контрразведывательном подразделении ленинградского УКГБ, а именно в 5 отделе (по борьбе с идеологическими диверсиями), где боролся с противниками режима (диссидентами). А как это делалось, например, в начале 80‑х годов в Ленинграде, мы можем прочитать в великолепном расследовании "Рабы ГБ" Юрия Щекочихина, которого путинский режим ликвидировал в кремлевской больнице в июне 2003 года.

● Может показаться, что чекист Путин со временем сделал переоценку ценностей и пришел к правильным выводам. Слова вот правильные говорит: про тоталитарное государство и т.п. Но беда в том, что Путин до сих пор не понял самого главного. Он, конечно, соглашается с тем, что МЕТОДЫ и ФОРМЫ силовой борьбы государства с инакомыслящими были "иногда" не совсем правильными, "грубыми". Но обратите внимание на его замечание почему нельзя было разгонять диссидентов. Не потому, что это незаконно, неправильно, а потому что "не велено". Он искренне, по‑чекистски гордится: как нам тогда, без применения силы, удалось фактически сорвать демонстрацию диссидентов, чтобы не очень торчали уши! Ай да хитрецы‑чекисты! Как провели диссидентов! Он не понял сути: незаконно, несправедливо, неправильно само наличие в системе государственных органов власти, в структуре его специальных служб подразделений, которые занимаются системной БОРЬБОЙ С ИНАКОМЫСЛИЕМ.

● При этом совершенно не важно, какими конкретными способами режим секретно борется с идеологической оппозицией (откровенно силовыми акциями ‑ убийствами, арестами, погромами, подкупом ‑ или обманными ‑ путем агентурного проникновения в оппозиционные политические организации, их разложением изнутри, провокациями, как в случае с лимоновской игрушечной партией). Путин так и не понял, что думать по‑иному, по‑другому понимать общественные процессы, предлагать иные политические пути для страны, даже планировать и пропагандировать изменение ее политического строя ‑ это совсем не преступление (любая политическая партия только этим и занимается). Даже ЖЕЛАНИЕ (мысли, теоретические планы) сделать это все силовым, кровавым путем ‑ тоже еще не преступление. Преступлением может быть только попытка практической реализации мыслей и планов по смене конституционного строя не демократическим путем (на выборах), а силовым способом (мятежом, вооруженным восстанием). Да и то не всегда (у прямого носителя государственного суверенитета ‑ народа, нации, есть законное право использовать в крайнем случае силу, иначе не было бы легитимных революций). Только против нелегитимных попыток силовой смены политического и государственного строя и возможно частично бороться с помощью спецслужб (да и то надо скрупулезно разбираться с каждым отдельным случаем). "Юрист" Путин же убежден, что у режима есть право и обязанность бороться с инакомыслием как с явлением, с инакомыслящими как с носителями этого явления, с иными мыслями и идеями. "Юриста" Путина заботят (да и то только на словах) ‑ исключительно формы такой борьбы, соблюдение неких минимальных процедурных правил. Хотя даже и этого совсем не видно в Чечне.