Следует понимать, что при примерном равенстве численности избирателей, поддерживавших националистическую идею «европейской украинской Украины» и сторонников Русского мира, самостоятельно, без поддержки извне националисты организовать попытку геноцида не могли. Компактно живущие в областях Новороссии русские просто самоорганизовались бы и дали отпор. Да и государственные силовые структуры, формировавшиеся за счет выходцев из всех регионов, не допустили бы масштабных столкновений. Наконец, идеи уничтожения и силового вытеснения русских украинцев были востребованы не такой уж значительной частью общества. Большинство не разделяло взгляды оголтелых нацистов.

Как уже говорилось, для того чтобы получить перевес, достаточный для совершения вооруженного переворота и последующего развязывания гражданской войны, украинские националисты должны были получить внешнюю поддержку. Эта поддержка должна была обеспечить парализацию государственных политических и силовых структур с целью не дать им подавить мятеж. Второй задачей было блокирование возможных активных действий России. Вернее, это сами националисты думали, что иностранная поддержка обеспечит решение этих двух задач.

На деле США, а именно они, не особенно скрываясь, дирижировали украинским кризисом, собирались решить первую задачу, но не планировали заниматься второй. Поскольку сложная схема с соглашениями об ассоциации и о трансатлантической зоне свободной торговли дала сбой, им необходимо было добиться от ЕС, во‑первых, согласия на занятие им еще более подчиненного положения в отношении Вашингтона, во‑вторых, его быстрого и жесткого разрыва с Россией, желательно навсегда. Для достижения этой цели Вашингтону было вредно держать Россию вне зоны украинского гражданского конфликта, наоборот, чем быстрее и глубже Россия вмешается, тем, считали США, им будет лучше. В общем‑то, они не ошибались. Активное прямое и недвусмысленное вмешательство России в этот конфликт привело бы не только к разрыву связей с Евросоюзом, но и к возникновению настороженности в отношении Москвы в странах создаваемого Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Россию было бы легко обвинить не только в новом переиздании «доктрины Брежнева» об ограниченном суверенитете союзников, но и в навязывании геополитического выбора при помощи прямой военной агрессии.

США собирались поставить Россию перед выбором:

• смириться с возникновением на собственной границе нацистского русофобского режима, открыто совершающего геноцид русских Украины и объявляющего Россию врагом, – значит признать свою неспособность защитить сферу жизненных интересов, то есть потерять авторитет у союзников по ЕАЭС, что поставит под вопрос дальнейшее существование данного проекта;

• послать на Украину войска, быстро уничтожить мятежников, начать преследования нацистов, получить пусть непродолжительную, но партизанскую войну и отношение значительной части населения к себе как к оккупанту.

В последнем случае также неизбежно возникало напряжение в ЕАЭС (союзники начинали думать: «Не пришлют ли завтра войска ко мне?»). Кроме того, ЕС не мог не прореагировать на такой ход максимально жестко, что вызвало бы резкое ухудшение отношений Брюсселя и Москвы, а значит, безальтернативное закрепление Евросоюза в американской сфере влияния. В общем, из двух зол предлагалось выбрать меньшее. США при этом жертвовали бы всего лишь украинскими нацистами, которые интересовали их не более чем таран против России.

Собственно, выращивание националистов Вашингтоном, несколько все более масштабных попыток их закрепления у власти (в 2000–2002, 2004–2005, в 2007 и в 2014 годах) имели одну цель – принудить Россию либо навсегда уйти с Украины, расписавшись в своей беспомощности, либо влезть в конфликт, невзирая на имиджевые потери, и связать тем самым свои ресурсы, а США уж постарались бы, чтобы Москва увязла на Украине надолго, как в свое время СССР в Афганистане. Если для украинских нацистов геноцид был средством решения стоявшей перед ними проблемы, то для США развязываемый украинскими нацистами геноцид должен был стать средством создания проблемы для России.

Для чего США понадобилось создавать проблемы такой ценой – уничтожения украинского государства и фактической ликвидации руками России заботливо выращенных американцами украинских нацистов? В конце концов, в них за прошедшие десятилетия вложили не один миллиард долларов и даже больше тех пяти, о которых сообщила помощник Госсекретаря Виктория Нуланд как о потраченных на развитие демократии на Украине.

Наверное, когда Вашингтон еще только начинал работу на Украине в поздние 80‑е – ранние 90‑е годы XX века, там предполагали, что постепенная тотальная украинизация Украины, установление в ней господства носителей тоталитарной, нацисткой русофобской идеологии навсегда создаст для России кровоточащую рану – угрозу на ее юго‑западных рубежах. На тот момент 50‑миллионная Украина со своими потенциальными кавказскими и прибалтийскими союзниками смотрелась достаточно грозно. С учетом того, что это был еще и период дестабилизации Северного Кавказа, можно было подумать, что мечта украинских националистов – распад России – вот‑вот произойдет.

России, однако, удалось преодолеть кризис. В то же время украинский правящий класс (как власть, так и оппозиция) убедительно продемонстрировал свою неспособность к адекватному решению стоящих перед государством проблем. Они явно не понимали, зачем вообще нужно сильное государство, и полагали, что украденные ими капиталы и собственность Запад защитит в обмен на лояльность лучше, чем они бы сделали это собственными украинскими силами.

Политическая элита была поражена тотальной коррупцией во всех сегментах. Это нельзя было исправить. Никакие группы советников, никакой регулярный мониторинг, никакие огласки и отставки не могли решить проблему, поскольку коррупция и воровство были тотальными. Заменить десятки тысяч государственных служащих было просто некем, поскольку новые были бы не лучше, если не хуже старых. Было ясно, что так может продолжаться только до тех пор, пока не исчерпан ресурс советского наследства, после этого Украина как государство самостоятельно, за собственный счет существовать не сможет.

В течение какого‑то, достаточно длительного времени казалось, что финансирование Украины удастся повесить на Россию (за счет сверхдешевых энергоносителей, например). Напомню, что в 2002 году Киев и Москва подписали газовый контракт, согласно которому газ для Украины стоил 50 дол. за тыс. куб. м вплоть до 2012 года. Учитывая динамику цен на газ за эти годы, если бы контракт продолжал действовать, то Украина могла бы буквально озолотиться. Она бы получала газ в 6‑10 раз дешевле, чем страны ЕС. Не знаю, получились ли бы махинации с перепродажей; реэкспорт газа соглашение запрещало, но его можно было попытаться обойти, заявив, что Украина торгует газом собственной добычи (ежегодно добывалось 20 млрд. куб. м при себестоимости 23–25 дол. за тыс. куб. м на выходе из скважины). В любом случае, поскольку цена энергоносителя закладывается в цену любого товара, от булочки до космической ракеты, Украина получала колоссальный конкурентный выигрыш. Однако в бытность президента Ющенко данный контракт был расторгнут в 2005 году по инициативе украинской стороны, после чего «Газпром» начал ежегодно радостно повышать цену, пока она не выросла практически на порядок.

Надеждам на финансирование украинского государства Россией пришел конец. Тем более что Россия начала проводить все более и более прагматичную политику далеко не в одной лишь газовой сфере. США финансировать Украину не собирались, ЕС тоже не горел желанием. Пока оставался советский ресурс и была хорошая конъюнктура рынка, Украина еще могла как‑то перебиваться в расчете на наступление лучших времен. Однако, когда после 2008 года кризис вычистил свободные международные финансовые ресурсы так, что стало трудно перекредитоваться, и параллельно на Украине практически закончился советский ресурс, стало ясно: то, что могут сделать США с этой страной, исходя из собственных прагматических интересов, – сжечь ее так, чтобы получить от этого пользу.

Как мы уже отмечали, кризис 2008 года стал кризисом построенной американцами финансово‑экономической модели мира. Вашингтону было ясно, что действие этого кризиса он может временно смягчить для себя, только получив дополнительные ресурсы (чужие). США еще представлялись наблюдателям сильнейшей державой мира, но они быстро, хоть и незаметно слабели, в то же время Россия, Китай и другие страны БРИКС быстро и заметно усиливались. Россия являлась самой опасной в этом ряду, поскольку ядерный арсенал делал ее неуязвимой для традиционных американских методов воздействия путем «гуманитарных» бомбардировок. На российской территории имелись в достаточном количестве практически все виду природных ресурсов, включая остродефицитные. Россия ни с кем не собиралась делиться просто так и установила над природными ресурсами жесткий контроль, частично национализировав ранее приватизированные месторождения. Кроме того, у России был богатый многолетний опыт противостояния США в ранге сверхдержавы (СССР), сохранились определенные возможности влияния в разных уголках планеты. Не свалив динамично развивавшуюся Россию, США не получали пространство для маневра и однозначно проигрывали партию.

Украина оказалась слабым звеном в ряду окружавших Россию стран. Во‑первых, она была слаба ввиду полной неадекватности и импотентности элиты. Во‑вторых, из‑за миллионов личных родственных, дружеских и деловых связей происходящее на Украине должно было восприниматься россиянами так, как будто всё происходит в России. В‑третьих, Украина граничит с центральными российскими областями – появление в Киеве агрессивного нацистского русофобского режима несло серьезную угрозу безопасности России.

То есть придя к власти и начав геноцид русских, украинские нацисты должны были привлечь к себе внимание России и, сгорая в огне гражданской войны и конфликта с Россией, максимально ослабить американского оппонента, решив на некоторое время проблемы Вашингтона и позволив американцам надеяться, что они окажутся последней жертвой кризиса своей собственной системы. Остальных к тому времени уже просто не будет. Именно поэтому американцы подтолкнули колебавшийся после молниеносного, без единого выстрела отплытия Крыма в Россию киевский режим к началу гражданской войны в Донбассе и постепенно убедили вести ее самыми жесткими методами, фактически осуществляя геноцид мирного населения. Единственной целью всех публичных зверств украинских нацистов – от сожжения людей в Доме профсоюзов в Одессе до массированных обстрелов жилых кварталов городов Донбасса из крупнокалиберной артиллерии, реактивных систем залпового огня, бомбежек с воздуха – было добиться, чтобы у российского руководства сдали нервы и оно втянулось в конфликт или чтобы российское общество возмутилось слишком осторожной позицией руководства.

В результате России удалось пройти по тонкой грани, вооружив ополчение и обеспечив гуманитарную помощь миллионам людей, оставшихся в Донбассе без средств к существованию, а на своей территории приняв свыше миллиона беженцев. Ополчение одерживает победы над киевскими войсками, в самом городе обстановка дестабилизирована, командиры добровольческих подразделений становятся все более самостоятельными и начинают воевать (или не воевать) на свой страх и риск. При этом Украина сгорает в огне гражданской войны, и вместе с ней сгорает украинская идея.

США удалось доставить России массу хлопот, возможно, удастся доставить и дополнительные неприятности. Киевской власти все равно: семь бед – один ответ. США – мастера провокаций и никогда не рефлексируют, сколько бы крови ни требовалось пролить ради их интересов. Поскольку Россия пока удачно уклоняется от попыток заставить ее втянуться на Украине в новый Афганистан, остается только повышать градус ужасного.

В целом же украинская идея вышла за тесные рамки галицийской кружковщины и тонет в большой крови, пытаясь организовать геноцид. Только пока, хоть русское население тоже гибнет в большом количестве, получается самогеноцид украинцев, отправляющих носителей незамутненной национальной идеи на фронт и расходующих их там пачками, без какой бы то ни было бережности. После гибели большинства пассионарных молодых мужчин, идентифицирующих себя как украинцев, после широкой публикации отчетов о преступлениях режима мало кто рискнет публично отстаивать украинскую идею. А поскольку украинцы не узбеки, то есть украинство живет не в генах, а в головах, является результатом не рождения, а политического выбора, то и украинство быстро сойдет на нет.

Вот так, зародившись в Галиции, украинство вышло за ее пределы, укрепилось в Малороссии, увязло в Новороссии и наконец было разгромлено в Донбассе. На этом собственно и завершилась столетняя кровавая история политического украинства, но этнографическое украинство как региональный вариант русскости никто не отменял и отменить не в состоянии. Так что еще не раз девушки в веночках споют народные песни ничуть не хуже, чем бурановские бабушки. Но это уже будет украинство Гоголя – русского писателя, родом из Малороссии, а не Бандеры – нацистского боевика, садиста, уроженца Австро‑Венгрии, позднее гражданина Польши.