В январе 1664 года шведский представитель в Москве в сообщении своему королю писал о том, что у него появился тайный и ценный информатор. Этим информатором был Григорий Карпович Котошихин (1630–1667), подьячий Приказа тайных дел (Посольского приказа), который занимался в том числе и вопросами криптозащиты дипломатических сообщений. Г. Котошихин получал скромное денежное содержание, но достаточно добросовестно исполнял свои служебные обязанности. Однако за небольшую ошибку в царском документе (неточное название царских регалий) наивысшим указом был «бит палками».

Обида на царя и недостаточное материальное обеспечение подтолкнули Г. Котошихина на сторону шведов – тогдашних противников России, которые щедро оплачивали его информацию. В 1655–1658 годах и в последующие годы он снимал копии почти со всех дипломатических документов, шифровал их и передавал послу Швеции в России и, по совместительству, резиденту шведской разведки Адольфу Эберсу.

Изменник долгое время был вне подозрений: его неоднократно награждали, посылали за рубеж с важными дипломатическими поручениями. И шведы щедро платили важнейшему тайному агенту: в 1663 году – сорок рублей, большие по тем временам деньги. Годом позже, опасаясь разоблачения, Г. Котошихин бежал в Польшу, на которую тоже «работал». В благодарность за шпионские заслуги польский король определил его на службу с «жалованием в год по сту рублев».

19 августа 1888 года из русской миссии в Пекине были похищены экземпляры русских ключей: биграммного № 356 и словарного № 336, а последнего еще и в 1891 году – в Вашингтоне. Интересно, что в 1898 году один из экземпляров ключа № 356 был утерян начальником адриатической эскадры.

В канун русско‑японской войны 1904–1905 годов в Порт‑Артуре вместе с планами крепости были похищены шифры, которые использовались русским военным командованием. Кража была осуществлена под руководством британского шпиона Сиднея Рейли (Георгий Розенблюм), который находился в Корее с разведывательной миссией. После кражи С. Рейли поспешно отбыл в Японию, где продал японцам добытые документы за большие деньги.

В декабре 1910 года был разоблачен немецкий шпион Юлиус Рейхак, который прослужил в русском посольстве в Швейцарии более двадцати лет на должности старшего канцелярского служащего и имел доступ во все помещения посольства и ключи от всех сейфов. Кроме того, он сам упаковывал и отвозил на вокзал всю дипломатическую почту посольства, тем самым значительно облегчая работу немецкой разведки по перлюстрации русской дипломатической почты.

В 1919 году в самолете, летевшем из Германии в Советский Союз и сделавшем аварийную посадку в Латвии, местные пограничники нашли три шифрованных сообщения. Не сумев их дешифровать, правительство Латвии передало эти сообщения американскому консулу в Риге, который, в свою очередь, переправил их в США. Там они были достаточно быстро прочитаны. Оказалось, что сообщения послали в Москву немецкие коммунисты, применившие для засекречивания шифр вертикальной перестановки, а в качестве ключа использовали строки из стихотворения немецкого поэта Генриха Гейне «Лорелея». В шифровках была просьба прислать побольше денег, обсуждался «провал» съезда коммунистов в Голландии и говорилось об аресте известной немецкой коммунистки Клары Цеткин.

В 1925 году исчезли шифродокументы из советского посольства в Шанхае. Русский белогвардеец, который был заподозрен в краже, при невыясненных обстоятельствах исчез с корабля, на котором должен был отплыть из Шанхая.

В мае 1927 года в Англии исчез шифровальщик советской разведки Антон Миллер, получивший впоследствии политическое убежище. После этого часть советской дешифрованной дипломатической переписки была опубликована, а отношения с СССР разорваны. Советский Союз был вынужден потратить большие средства, чтобы изменить всю систему безопасности советских представительств в Англии.

В 1935 году советский служащий похитил шифры из посольства СССР в Праге, и хотя они впоследствии были учтиво возвращены чешской полицией их законным владельцам, это не могло поколебать уверенность работников посольства в компрометации этих шифров.

В 1936 году Спецотдел радиоразведки Квантунской армии Японии при помощи польского генерального штаба получил общевойсковой командирский код № 5 РККА, который назывался «ОКК‑5». На базе этой кодовой книги японцы в том же году смогли взломать четырехцифровой армейский код, пограничный код «ПК‑1» и трехцифровой код ВВС.

В октябре 1937 года отказался вернуться в Советский Союз директор Лондонского отдела «Интуриста» Арон Львович Шейнман (1886–1944), который был наркомом внешней и внутренней торговли СССР, председателем правления Госбанка и заместителем наркома финансов СССР. А. Шейнман хорошо знал все «прикрытие» советских разведчиков в системе внешней торговли и имел прямой доступ к шифропереписке.

В том же году был похищен код, который применялся для засекречивания переписки между Москвой и Министерством национальной обороны испанских республиканцев, которые получали советскую помощь в борьбе против генерала Франко во время гражданской войны в Испании.

29 мая 1938 года с территории Монголии, воспользовавшись автомобилем, убежал к японцам работник штаба 36‑й мотопехотной дивизии майор Фронтямар Францевич, знавший весь военный комплекс шифропереписки.

12 июня 1938 года начальник Управления НКВД по Дальневосточному краю Генрих Самойлович Люшков (1900–1945), который отвечал за ведение контрразведывательной работы в армии, дислоцированной на Дальнем Востоке, перешел государственную границу и сдался японской оккупационной власти Маньчжурии. Он, кроме всего прочего, передал японцам известные ему данные по организации шифрованной связи. Правда, ущерб, нанесенный СССР побегом Г. С. Люшкова, не был слишком большим, поскольку советские агенты за рубежом вовремя проинформировали Москву о тех данных, которые стали достоянием японцев. Позже Г. С. Люшков стал гражданином Японии под именем Ямогучи Тосикадзу. Когда советские войска в 1945 году вошли в Маньчжурию, его ликвидировали сами японцы как нежелательный источник информации о методах японской разведки.

12 июля 1938 года, опасаясь ареста, сбежал в США резидент ИНО НКВД в Испании Александр Михайлович Орлов (Лейба Лазаревич Фельдбин) (1895–1973). Он знал очень много об организации шифроработы советской разведки того периода. А. М. Орлов после побега жил в США под именем Игоря Константиновича Берга.

В октябре 1938 года еще один нелегал ИНО НКВД Матус Азарьевич Штейнберг, работавший во Франции, Швейцарии и Испании, отказался выполнить приказ о возвращении в Москву из опасения ареста и остался на Западе.

В том же году двое русских эмигрантов Владимир и Мария Азаровы тайно вывезли из СССР, как потом было отмечено в материалах судебного решения, «секретную кодовую книгу, которая содержала действующий в Советском Союзе код, предусмотренный для ведения переписки». Их вещи, в том числе и кодовая книга, сначала были доставлены на борт грузового судна, а затем выгружены в Риге, в результате чего оказались бесповоротно утерянными.

Азаровы в судебном порядке предъявили пароходной компании иск на 511 900 долларов США: 11 900 долларов – за утерянное личное имущество, а другие полмиллиона – за код, что согласно заявлению Владимира Азарова на суде, «точно отвечало рыночной стоимости кодовой книги на момент ее пропажи». Дело было улажено без судебных разбирательств. Поэтому никто так и не узнал, какая сумма была выплачена Азаровым в качестве возмещения стоимости кодовой книги.

В июне 1941 года фашистами был захвачен в плен советский летчик, который выдал им одну из шифросистем, использовавшихся в переписке советских ВВС. В результате полученная из дешифрованных сообщений информация помогла фашистским ВВС уничтожить сотни советских самолетов на земле и в воздухе в ходе воздушных боев в небе над Минском.

В 1942 году немецкая контрразведка захватила радиста‑шифровальщика резидентуры ГРУ в Берлине. Под пыткой он выдал шифры. В результате была уничтожена советская разведывательная группа в Германии.

Согласно документам Третьего рейха, которые хранятся в Национальном государственном архиве США в Вашингтоне, немецкой разведке удалось сфотографировать общевойсковой командирский код № 5 «ОКК‑5» 1938 года, переводную таблицу дежурного радиста «ПТ‑38А» линии связи РККА 1938 года, правила пользования кодом «Четвертый», оперативно‑тактический код «Третий» (наборно‑разборная книга), постовой код «СН» и «С» Северного флота 1940 года, ключевую таблицу № 14 1940 года, Инструкцию органам НКВД по ведению шифроработы от 7 октября 1942 года, Инструкцию по организации связи в авиасоединениях и авиачастях (на 50 стр.) 1943 года и кодовую таблицу «ВС‑22» 1948 года.

В 1944 году агенты ФБР США тайно проникли в контору «Амторга» (советского торгового представительства) и выкрали шифроблокнот. Это позволило им дешифровать некоторые материалы и вызвать шумиху вокруг якобы противозаконной деятельности представительства.

В ноябре 1944 года Управление стратегических служб (далее – УСС) США – предшественник ЦРУ – получило полторы тысячи страниц шифровальных тетрадей советской госбезопасности, захваченных финнами. Сами по себе тетради большого значения для западных криптологов не имели. Шифровальщик резидентуры госбезопасности при шифровании посланий сначала каждое слово или даже букву записывал в виде пятизначного числа из шифровальной тетради. Но потом он добавлял в каждую группу еще пять знаков из серии случайно выбранных цифр, отмеченных в «разовой тетради», второй экземпляр которой был только в Московском центре.

Если использовать «разовую тетрадь» лишь один раз, как того и требовали инструкции Центра, шифр «расколоть» было практически невозможно. Но в последний год войны количество информации, переданной резидентурами из США и Англии, было настолько большим, что Центр иногда использовал «разовые тетради» во второй раз. В конце войны было еще два случая нарушения шифровального режима. Кроме того, в 1944 году ФБР перехватило незашифрованные тексты нескольких сообщений резидентуры из Нью‑Йорка в Москву.

Хотя оригинал по настоятельному требованию президента США Франклина Рузвельта возвратили в Москву, УСС сделало его копию. Обгоревшая книга была передана лично советскому послу в Вашингтоне Андрею Громыко, и больше никто в советском посольстве о ее существовании не знал.

В мае 1945 года НКГБ заменил шифры, а копия старой тетради, которую УСС оставило себе, использовалась до 1948 года для дешифровки некоторых сообщений НКГБ в последний год войны, благодаря чему удалось впоследствии раскрыть советских агентов времен войны. Если бы получение тетради удалось скрыть от СССР в 1944 году, ее ценность для американского перехвата была бы значительно выше.

В 1945 году агент внешней разведки СССР Руперт являлся сотрудником американской криптографической службы. Он сообщил, что американцы читают шифрованную переписку МИД Японии с ее послом в СССР. Руководители спецслужбы СССР сочли возможным не мешать американцам. Читая документы, американские руководители убедились в том, что Москва ведет честную игру в отношении США.

Руперт также сообщил о том, что американцы пытались решить задачу разгадки советского шифра, используя добытый код. Как он сообщал еще в феврале 1945 года, американцы бросили большие силы на расшифровку советских шифротелеграмм периода 1941–1942 годов, когда им удалось добыть одну незашифрованную телеграмму «Амторга».

В сентябре 1945 года сдался канадским властям 26‑летний шифровальщик советского посольства в Оттаве Игорь Сергеевич Гузенко (1919–1982), который после своего побега предоставил 109 секретных документов и рассказал о принципах шифрования, применявшихся НКГБ и ГРУ. Кроме того, он рассказал о советском шпионаже так много, что канадское правительство учредило специальную Королевскую комиссию по вопросам шпионажа. Комиссия обнаружила имена 14 человек, входивших в агентурную сеть советской разведки.

Очень чувствительный удар советская шифровальная служба получила в октябре 1948 года. Американские криптоаналитики под руководством Мередита Гарднера смогли прочитать радиограммы НКГБ, которые были перехвачены американской контрразведкой в течение 1944–1945 годов и хранились в сверхсекретном досье «Венона» (англ. Venona).

В этом досье было собрано свыше двух тысяч документов советского посольства и резидентур советской разведки в США. В течение 1948 года Гарднеру удалось разгадать некоторые фрагменты шифровок НКГБ в Центр и из Центра, переданных в последний год войны. В последующие годы было полностью или частично дешифровано несколько тысяч шифровок НКГБ.

Частично эту проблему решил советский разведчик Гарольд Андриан Рассел «Ким» Филби, который с 1940 года служил в британской разведке SIS, в 1944 году стал заместителем начальника ее контрразведки, а с 1949‑го по 1951 годы возглавлял миссию связи SIS в Вашингтоне. Вплоть до своего отъезда в июне 1951 года Ким Филби благодаря своему доступу к материалам «Веноны» всегда успевал предупредить Центр о том, вокруг кого из агентов сжимается «петля».

В 1954 году остался в Австралии советский дипломат и сотрудник КГБ Владимир Михайлович Петров (1907–1991). Этого предателя я указываю только потому, что он начинал свою работу в ОГПУ шифровальщиком с 1927 года. В 1937–1941 годах он работал в Китае, где женился на шифровальщице, которая также была сотрудницей органов безопасности. После расстрела Л. П. Берии в 1953 году В. М. Петров боялся, что его заподозрят в причастности к заговору «врага народа». Это и побудило его к побегу, в результате чего он передал западным спецслужбам все известные ему шифры СССР.

В 1957 году Рейно Хейханен, помощник советского разведчика Рудольфа Абеля, отправленный им на «заслуженный отдых» в СССР, явился в американское посольство в Париже. Р. Хейханен передал ФБР шифросистему «VIC», которой он пользовался в переписке с Москвой, и ключи к ней. Шифр, кстати, был настолько стойким, что ни АНБ, ни ШКПС не могли прочитать зашифрованные им сообщения, перехватываемые ФБР с 1953 года.

В мае 1963 года в Москве состоялся суд над полковником ГРУ ГШ ВС СССР Олегом Владимировичем Пеньковским. Он был приговорен к расстрелу за измену Родине. Однако изменник успел передать ЦРУ США важные сведения не только о ВС СССР, а также о деятельности советских криптослужб. Суд установил, что с апреля 1961‑го по осень 1962 года полковник О. В. Пеньковский передал ЦРУ 110 кассет фотопленки – свыше пяти тысяч снимков документации и семи тысяч страниц секретных материалов.

В 1972 году во время американо‑советских переговоров по сокращению вооружений, по утверждению западных источников, из‑за ошибки советского шифровальщика АНБ смогло читать всю шифропереписку советской делегации в Вашингтоне с Москвой.

В середине 1970‑х годов КГБ СССР разоблачил польскую разведку в перехвате ПЭМИН силовых линий военного объекта в Москве. Проведенные КГБ исследования по методам перехвата радиоизлучений с использованием рентгеновского и радиоизотопного излучений подтвердили уязвимость шифровальных машин. С целью предотвращения утечки информации за счет ПЭМИН их поместили в стальные кожухи с генераторами шума и автономными двигателями‑генераторами.

В 1976 году стал перебежчиком шифровальщик и радист советского посольства в Нигерии (Африка) старший лейтенант КГБ Анатолий Дмитриевич Семенов.

В октябре 1979 года инициативно установил контакт с американской разведкой во время командировки в Польшу сотрудник отдела защиты шифрованной связи 8‑го ГУ КГБ майор Виктор Иванович Шеймов. Он отвечал за безопасность всех зарубежных шифровальных служб внешних учреждений СССР, а также знал все об аппаратуре защиты линий коммуникаций шифрованной связи. В Москве В. И. Шеймов имел несколько встреч с сотрудниками резидентуры ЦРУ, которым передавал информацию о своей работе.

Опасаясь разоблачения, В. И. Шеймов с женой Ольгой и малолетней дочерью Еленой с помощью западных спецслужб в 1980 году сумел выехать из СССР в США. КГБ искал его пять лет, считая, что В. И. Шеймов пропал без вести. Только в 1985 году стало известно, что он сбежал «на запад». Все эти пять лет системы шифрования в КГБ не менялись, и о них знали в ЦРУ.

Используя полученную от В. И. Шеймова информацию, армейское подразделение электронной разведки США в Западной Германии, известное под названием «Группа быстрого реагирования», осуществило в апреле 1981 года операцию по закладке подслушивающих устройств в автомашины, принадлежащие советскому военному атташе в Западной Германии.

При этом в шасси заказанных на заводе фирмы «Опель» в Рюссельсхайме двенадцати автомобилей установили аппаратуру, которую можно было обнаружить только при разрушении машины. В результате американцы раскрыли несколько советских агентов и дешифровали ряд кодов советской военной разведки.

Интересно, что В. И. Шеймов после побега и работы на АНБ, в 1991 году, начал судиться с ЦРУ, заявляя, что ему не выплатили обещанный миллион долларов за предоставленную информацию. Вместо этого ему была назначена выплата в 27 тысяч долларов в год. Поскольку права перебежчиков прописаны в американском законодательстве, суд встал на защиту В. И. Шеймова. Это привело к тому, что в 1999 году ЦРУ «полюбовно» уладило с ним финансовые вопросы.

В мае 1985 года сотрудник 16‑го Управления КГБ лейтенант Виктор Борисович Макаров инициативно предложил свои услуги британской разведке MI‑6 и передал информацию о дешифровке канадских, греческих и немецких сообщений, содержавших сведения о НАТО и Европейском союзе. В 1987 году он был приговорен советским судом на десять лет лагерей, но освобожден по амнистии через пять лет.

В 1992 году MI‑6 переправила его в Англию, где обещала «красивую» жизнь. Однако интересным оказалось то, что в 2001 году В. Б. Макаров подал иск в суд на руководство MI‑6 из‑за недостаточного для «красивой» жизни установленного ему пособия по инвалидности и добился компенсации в размере 124 тысяч долларов.