Вот как вспоминает начало Отечественной войны ветеран правительственной связи Н. С. Карпов:

«В ночь с 21‑го на 22 июня 1941 года личный состав львовского отделения выполнял работы по переоборудованию ВЧ‑станций в здании Управления НКВД. Вместе со мною были П. Сучков, Б. Забидейко, С. Закопайло и К. Саталов. Приблизительно во втором часу ночи как никогда возросла нагрузка на коммутаторе, стали поступать тревожные звонки из Станислава, Дрогобыча и других городов. Из Перемышля поступило донесение о том, что после сильного шума машин и танков по нашим пограничным районам был открыт артиллерийский огонь. В то же время в Тернополе появились абоненты: командующий Киевским военным округом генерал Кирпонос, начальник штаба генерал Тупиков, член военного совета Хрущев, начальник особого отдела Селеванский и начальник оперативного управления полковник Баграмян.

После некоторого затишья львовская ВЧ‑станция приняла такую небывалую нагрузку, что на коммутаторе один человек не смог справиться, пришлось в помощь прислать еще одного техника. Поступали беспрерывные звонки к командующему 6‑й армией, командующему пограничным округом генералу Хоменко, в обком, Управление НКВД, в Киев, Москву. На рассвете немцы начали бомбить львовский аэродром и город. Одна бомба упала во дворе почтамта, перед входом в полуподвал, где был оборудован ЛАЗ, и не разорвалась.

Между станцией ВЧ и междугородней телефонной станцией после бомбардировки была нарушена связь, МТС не отвечала. Я был вынужден бежать в МТС. Выяснилось, что междугородняя телефонная станция не отвечала, потому что сотрудники бросили свои рабочие места и разбежались, кто в подвал, а кто домой. В городе после бомбардировки было тихо, пустынно, на улицах ходили одни военные, проходили колонны техники, танков было очень мало.

Конечно, мы были напуганы сложившейся ситуацией. Я доложил начальнику спецотдела П. Копилову (погиб в Купянске), что принял решение отправить всех женщин в тыл. Мужчины: Сучков, Забидейко, Закопайло, Саталов и я – остались обслуживать ВЧ‑станцию. Абоненты выехали на запасные пункты управления за городом, а мы остались во Львове.

Несмотря на налеты вражеской авиации, работа шла в нормальном ритме, мы как‑то утратили чувство страха. На второй день войны активизировали свои действия боевые группы ОУН, на улицах началась стрельба. Была повреждена воздушная линия на Тернополь. Мы выехали устранять повреждения, но два пулемета, установленных в костеле, не давали этого сделать. Только при помощи танка, который направил в наше распоряжение начальник пограничных войск, удалось подавить огневую точку и восстановить связь.

Бои становились все более жестокими. Оуновцы обстреливали территорию Управления НКВД, стреляли по отдельным военным, по частям, размещавшимся на улицах. В некоторых районах Львова еще до вторжения немцев завязались уличные бои. На третий или четвертый день сильные бои с задействованием большого количества танков с обеих сторон развернулись между Львовом и Луцком.

Нашему отделению руководство НКВД СССР поставило задачу обеспечить ВЧ‑связь Юго‑Западному фронту после ухода со Львова. Я был назначен ответственным за организацию связи. Но я не только не представлял степень этой ответственности, но и не знал, как эта связь будет осуществляться, какими средствами и силами. Не представляли этого и наши вышестоящие инстанции. Об имуществе НЗ мы не имели никакого представления, его нигде не было. Как организовать связь, чем и с кем – это тоже было неизвестно. Я знал только, что после сдачи Львова нужно ехать в Тернополь и обслуживать местную ВЧ‑станцию. Штаб фронта уже был сформирован.

На пятый день войны немцы окружили Львов на достаточно большом расстоянии. Начальник Управления НКВД капитан госбезопасности Михайлов сообщил, что Управление подлежит эвакуации. Заместитель наркома Серов отдал приказ начальнику пограничного округа генералу Хоменко выделить нам для охраны два взвода пограничников с пулеметами на двух военных грузовиках. Воспользовавшись военным положением, мы сумели мобилизовать еще две гражданские машины с водителями – поляками Кинересом и Данеком. Эти поляки дошли с нами до Воронежа, а потом вступили в Войско польское. На пятый день войны мы оставили Львов, забрав с собою аппаратуру НВЧТ и шифровальные приставки. Остальную аппаратуру разбили, закоротили источники питания, сожгли секретную документацию и выехали в Тернополь. Но штаб Юго‑Западного фронта находился уже в Житомире.

Не задерживаясь, через Винницу мы выехали в Житомир, но штаба фронта там уже не было. В Киеве получили указание выехать в Бровары, где и находился штаб фронта. Позывной нашей ВЧ‑станции был „Пурга“.

На окраине Бровар мы организовали ВЧ‑станцию на привезенной из Львова аппаратуры. Часть техники предоставил Киев, а коммутатор Р‑20 предоставил начальник связи фронта генерал Добыкин. На протяжении войны коммутаторы были наиболее слабым местом ВЧ‑связи. Сразу же возникло много трудностей. Из‑за отсутствия аттестатов нас никто не хотел брать на продовольственное, вещевое, финансовое обеспечение Абоненты не имели представления о правилах и требования, предъявляемых к правительственной связи.

Не зная специфики работы, командование фронтом считало, что мы должны выполнять все их указания по включению абонентов и подчиняться начальнику связи фронта. Командующий фронтом Кирпонос был очень удивлен, когда я не выполнил его приказ – включить на коммутатор ВЧ‑станции командующего артиллерией, тыла и некоторых других абонентов. Он был очень возмущен, что какой‑то младший лейтенант госбезопасности не выполняет приказа командующего, и очень бранил за это начальника связи фронта. Поэтому, когда мне пришлось при личной беседе объяснить наши права, обязанности и требования к абонентам ВЧ‑связи, предъявляемых НКВД, он, получив объяснение по этому поводу из Генерального штаба, начал очень хорошо к нам относиться. Это были первые шаги в организации правительственной ВЧ‑связи на Юго‑Западном фронте.

Кроме связи штаба фронта со Ставкой ВГК, мы начали организовывать связь со штабами армий. Так постепенно наладилась связь с 21, 5, 37 и 26‑й армиями. В Броварах личный состав львовского отделения пополнился за счет специалистов из Киева и западных областей Украины. К отделению присоединился В. Вакиш из Дрогобыча. Армии обслуживали техники стационарных ВЧ‑станций, и при отступлении из этих городов командующие армиями с большим желанием забирали с собою специалистов ВЧ‑связи вместе с аппаратурой.

Личный состав проявлял изобретательность, инициативу. Постепенно создавалась фронтовая ВЧ‑связь. Например, в Чернигове появились подразделения 21‑й армии, которая дислоцировалась в Гомеле и входила в состав Западного фронта. Начальник ВЧ‑станции армии Мазо подключился к ВЧ‑станции в Чернигове, и с ним была налажена качественная связь.

В Броварах мы стояли до сентября 1941 года. В конце августа штаб фронта готовил новый командный пункт в Прилуках, где мы подготовили другое положение фронтовой ВЧ‑станции. В начале сентября штаб фронта переместился в Прилуки, и мы по указанию начальника оперативного управления фронта полковника Баграмяна закрыли ВЧ‑станцию в Броварах.

Сентябрьские дни были для нас наиболее тяжелыми за весь период войны. Немцы мощным ударом 1‑й танковой и 17‑й армий в районе Кременчуга создали угрозу окружению фронта. Фашисты вышли в район г. Лубны, где размещалась наша приемопередающая станция. Ее обслуживали специалисты из Ровно М. Красин и Л. Старов. Город начали бомбить, а возле моста перед въездом в Лубны появились немецкие танки. С Красиным и Старовым мы встретились только в Миргороде.

В сложившейся ситуации командующий фронтом Кирпонос приказал мне выехать ночью в Миргород и готовить ВЧ‑станцию для нового положения КП фронта. В Прилуках старшим остался Вакиш. Приблизительно 14–15 сентября немцы окружили наши 21, 5, 37 и 27‑ю армии. Невзирая на тяжелое положение, технический персонал продолжал обслуживать станции ВЧ фронта и армий. Вместе с армейскими связистами удавалось поддерживать связь со Ставкой ВГК и некоторыми армиями.

Я с Сучковым и приданными нам пограничниками через районы, где уже были немцы, пробирались в Миргород, чтобы выполнить приказ командующего фронтом. В Миргороде на наш вопрос в комендатуре города, где будет размещаться штаб фронта, возбужденно ответили, что на окраинах Миргорода уже немцы, поступил приказ взорвать все, что возможно, и отступать вместе с гарнизоном. Мы выехали из Миргорода в направлении Ахтырки. Колонна была большая, и немцы постоянно ее бомбили. Были созданы специальные группы для отражения воздушных атак. Как только появлялась возможность, колонна передвигалась к следующему рубежу.

В Ахтырке узнали, что там формируется штаб фронта, в состав которого из командования Юго‑Западного фронта вошли только генерал‑майор Баграмян и начальник особого отдела Селивановский. Случайно встретили помощника Хрущева Гапочку, который нам очень обрадовался, а больше мы ему. Сразу же в помещении вулканизационной мастерской была развернута ВЧ‑станция, и через воздушные линии железнодорожников установлена ВЧ‑связь с харьковской ВЧ‑станцией. До Ахтырки мы не знали действительного положения на фронте. Только там стало известно, что Киев был окружен, а впоследствии сдан немцам, что Прилуки тоже в окружении, штаб фронта разгромлен с воздуха и наземными частями немцев…»

С началом Отечественной войны резко выросла роль правительственной связи для обеспечения бесперебойной связью в условиях военного времени Ставки Верховного Главнокомандующего (далее – СВГК) и еще 735 абонентов высшего эшелона власти и командования армии и флота, наркоматов и ведомств. С целью обеспечения живучести и безопасности центральной станции ВЧ‑связи она была перенесена в защищенное место – на платформу станции московского метро «Кировская» (ныне – «Чистые пруды»), там же разместили оборудование центрального телеграфа.

Станция была закрыта для пассажиров, собственными силами связистов был осуществлен монтаж аппаратуры СМТ‑34 на двадцать междугородных направлений, ручных коммутаторов на двести абонентских номеров и другого оборудования. Работа осложнялась тем, что приходилось переносить действующую аппаратуру, не прерывая работы ВЧ‑станции, поскольку резервного оборудования не было.

17 октября все междугородные каналы связи, соединительные и абонентские линии действующей московской станции ВЧ‑связи были переключены на резервную станцию, смонтированную в метро. Через эту станцию ВЧ‑связь обеспечивалась до апреля 1944 года, когда станция была переведена в новое защищенное помещение. Начальником центральной станции был назначен полковник госбезопасности И. Я. Воробьев.

Сложная обстановка на фронтах, выход немецких войск на подступы к Москве, другим важнейшим административным и промышленным центрам СССР вызвали необходимость повышения живучести наиболее крупных узлов связи, создания дополнительных узлов и резервных станций, организации обходных магистралей связи. В период с 23 августа по 10 сентября 1941 года связистами НКС и армии была построена воздушная линия вокруг Москвы с целью создания возможности обеспечения связи в обход столицы.

В местах пересечения этой кольцевой линии с наиболее важными магистралями – в Химках, Немчиновке, Бутово и Люберцах – были созданы резервные или, как их называли, вспомогательные узлы связи с соответствующей аппаратурой и источниками питания. Здесь же было смонтировано оборудование вспомогательных станций ВЧ‑связи с возможностью перехвата каналов этой связи соответственно в северном, западном, южном и восточном направлениях. Несколько позже на значительном расстоянии от Москвы было построено так называемое «восточное полукольцо» – воздушная линия, предназначенная также для перехвата наиболее важных связей северо‑восточного, восточного и юго‑восточного направлений на дальних подступах к Москве.

В сентябре 1941 года крупный координационный узел ВЧ‑связи был оборудован в Бологом для обеспечения связи с Ленинградом, Северо‑Западным и Волховским фронтами. Созданный в то время узел ВЧ‑связи в Воронеже предназначался для Брянского, Юго‑Западного и Южного фронтов. Крупный узел ВЧ‑связи был также оборудован в Куйбышеве, куда начали переезжать некоторые правительственные учреждения, организации, иностранные посольства.

20 июля 1941 года на базе ОТБ НКВД, в которое входило ОПС, и 4‑го отдела НКГБ был организован 4‑й спецотдел НКВД (ОТБ и ВЧ‑связь). Его начальником стал майор госбезопасности В. А. Кравченко, а его помощником и начальником 8‑го отделения (ВЧ‑связь) – капитан госбезопасности М. И. Ильинский. Основной задачей спецотдела было, кроме обеспечения абонентов правительственной связью, использование заключенных специалистов для выполнения научно‑исследовательских и проектных работ по разработке, в частности, новых средств радиосвязи, оперативной техники и аппаратуры засекречивания.

2 октября того же года состоялось одно из важнейших событий в истории правительственной связи страны. Приказом НКВД № 001430 отделение правительственной ВЧ‑связи выделялось из 4‑го спецотдела в самостоятельный Отдел правительственной связи (далее – ОПС) НКВД, на который была возложена ответственность за связь СВГК с командованием всех действующих фронтов и армий, а также с союзными, республиканскими и областными центрами тыловых регионов страны, обеспечение узлов ВЧ‑связи и сохранность спецаппаратуры, подбор, подготовку и расстановку кадров специалистов правительственной связи в центре и на местах, в тылу и на фронте.

Начальником ОПС НКВД был назначен капитан госбезопасности М. И. Ильинский. После его трагической гибели 15 октября 1941 года к выполнению обязанностей начальника ОПС приступил капитан госбезопасности И. Я. Воробьев, а его заместителями стали А. А. Гриб и К. И. Крохин. Начальный штат ОПС составлял всего 62 человека и состоял из таких подразделений:

– 1‑е отделение – эксплуатация связи;

– 2‑е отделение – развитие и строительство ВЧ‑связи;

– 3‑е отделение – радиосвязь;

– 4‑е отделение – линейная эксплуатация;

– 5‑е отделение – кадры;

– 6‑е отделение – материально‑техническое снабжение;

– спецлаборатория.

С учетом настоятельной потребности в организации стойкой засекреченной полевой телефонной ВЧ‑связи в звене Ставка – фронт – армия в августе 1941 года были введены должности уполномоченных по правительственной связи при штабах фронтов, а в конце ноября – начале декабря стали создаваться ОПС фронтов, которые предусматривали введение в действие ВЧ‑станций в штабах оперативных соединений.

21 декабря 1941 года был объявлен новый штат ОПС (120 человек) в составе руководства отдела (начальник И. Я. Воробьев, его заместитель А. А. Гриб, главный инженер П. Н. Воронин), четырех отделений (1‑е – эксплуатация ВЧ‑связи, 2‑е – развитие и строительство ВЧ‑связи, 3‑е – радиосвязь, 4‑е – материально‑техническое снабжение) и секретариата.

В конце 1941 года количество подвижных групп ВЧ‑связи при штабах фронтов и отдельных армий достигло 45 с общей численностью 90 человек. Как правило, группы располагали грузовым автомобилем. К началу 1942 года были сформированы ОПС на десяти действующих фронтах, при которых были созданы фронтовые ВЧ‑станции, а на наиболее важных направлениях – первые ВЧ‑станции в штабах армий. Общий штат фронтовых ОПС составлял 500 сотрудников.

Наряду с созданием ОПС фронтов отделы правительственной связи несколько позже были созданы также в таких крупных городах страны, как Ленинград, Воронеж, Куйбышев, Тбилиси, Свердловск, Новосибирск, Ташкент и Хабаровск.

Для немедленного и качественного обслуживания высшего звена государственного руководства в конце 1941 года была создана служба специального коммутатора (далее – СК), разместившаяся в одном из помещений, которое ранее занимала московская станция до переноса ее в метро. Служба СК не только обеспечивала связью абонентов высшей категории (по паролю «Молния»), но и сосредоточила у себя всю оперативную информацию о работе ВЧ‑связи на важнейших направлениях, и прежде всего с фронтами. 1‑е отделение ОПС, куда входила служба СК, возглавлял опытный руководитель Василий Андреевич Акимушкин (1912–?).

Учитывая, что за время боевых действий количество абонентов ВЧ‑связи увеличилось вдвое, 30 декабря 1941 года нарком внутренних дел обратился к И. В. Сталину с предложением об установлении следующего порядка:

– ВЧ‑связью по паролю «Молния» вне всякой очереди обеспечиваются члены ГКО, члены и кандидаты в члены ЦК ВКП(б), начальник Генерального штаба и его заместитель. При необходимости другие абоненты разъединяются с целью предоставления связи указанным должностным лицам;

– пользование аппаратами ВЧ‑связи разрешается только тем, кому они непосредственно установлены;

– время разговора всех абонентов (за исключением соединений по паролю «Молния») ограничивается десятью минутами с последующим разъединением после предупреждения.

Остро встал вопрос о ВЧ‑связи с Ленинградским фронтом и городом, когда в конце 1941 года Ленинград был блокирован немцами. Наркоматы связи и обороны приняли решение в экстренном порядке проложить кабельную линию связи по единственно возможному направлению – дну Ладожского озера. Работа велась уже под обстрелом противника. В результате была организована проводная связь с Ленинградом через Вологду на Тихвин, далее – кабелем до Всеволожской, потом по воздушной линии до Ленинграда. Ставка всю войну имела с Ленинградом стойкую ВЧ‑связь.

Главным нормативным актом первого периода войны, регламентировавшим деятельность органов управления службами правительственной связи СВГК с фронтами и армиями, была «Инструкция по обслуживанию правительственной ВЧ‑связи НКВД» от 3 января 1941 года. Следующая «Инструкция о работе правительственной связи в военный период» от 2 октября 1942 года уже содержала специальный раздел по организации засекреченной связи в оперативно‑стратегическом звене военного управления.

Начальник фронтового ОПС (он же – начальник правительственной связи НКВД фронта) был обязан в повседневной работе по руководству фронтовыми станциями и линейными сооружениями тесно взаимодействовать с наркомами внутренних дел республик и начальниками управлений НКВД областей, на территории которых располагались станции и проходили магистральные линии связи. Весь личный состав станций и линейных сооружений фронтового направления в оперативно‑техническом отношении подчинялся начальнику фронтового ОПС, он же, в свою очередь, подчинялся непосредственно ОПС НКВД, выполняя только его указания, распоряжения и приказы.

Руководство работой стационарных и передвижных ВЧ‑станций, организованных при штабе фронта, осуществлял начальник фронтовой станции, который назначался на должность приказом НКВД и подчинялся непосредственно начальнику ОПС фронта. Начальник передвижной ВЧ‑станции назначался приказом НКВД и, подчиняясь непосредственно начальнику фронтовой станции, был одновременно адъютантом по правительственной связи при командующем фронтом (назначение на смежную должность осуществлялось особым указанием ГШ РККА).

В целях предоставления ГКО немедленной ВЧ‑связи со штабами фронтов при ОПС НКВД функционировал СК, куда включались прямые ВЧ‑каналы от штабов фронтов с оконечными устройствами засекречивания, абоненты по особо утвержденному ГКО списку, а также соединительные линии от центральной станции ВЧ‑связи.

Для технического наблюдения за работой прямых ВЧ‑каналов, оборудованных аппаратурой засекречивания, а также для предоставления абонентам высшей категории немедленной ВЧ‑связи на СК было введено дежурство квалифицированных инженеров ОПС НКВД. Все указания дежурных, которые касались настройки ВЧ‑каналов фронтовых направлений, должны были выполняться техническим персоналом периферийных станций беспрекословно и немедленно.

Организация фронтовых сетей правительственной связи осложнялась тем, что в начале войны ОТБ НКВД не имел в своем распоряжении портативной полевой аппаратуры для создания передвижных станций, необходимых для работы на фронтах и в армиях. Для организации ВЧ каналов использовались принятые в то время на междугородной сети НКС системы уплотнения СМТ‑34 и ТВЧ‑34. Это была сугубо стационарная аппаратура. Стойки высотой 2,5 метра весили больше 400 килограммов. На автомашине стойку можно было перевозить, только положив на бок. Никакой тряски аппаратура не выдерживала. Чаще всего после перевозки приходилось круглосуточно восстанавливать монтаж.

Не было также приспособленных к полевым условиям коммутаторов, аккумуляторов, блоковых станций и другого оборудования. Все нужно было создавать заново. Исходя из этого, необходимо было в кратчайшие сроки организовать разработку и серийное производство комплекса полевой аппаратуры ВЧ‑связи. Тем более что минимальная потребность в аппаратуре связи для подразделений ОПС только на третий квартал 1941 года составляла около двухсот полукомплектов.

Единственной базой для производства аппаратуры дальней связи в то время был цех ленинградского завода «Красная Заря». Решением СНК СССР от 8 января 1941 года № 166 и приказом НКЭП от 11 марта № 47‑а на базе Центральной научно‑исследовательской лаборатории завода «Красная заря» был организован Научно‑исследовательский институт телефонного аппаратостроения. 11 июня 1941 года приказом НКЭП № 116‑а институт был переименован во Всесоюзный институт телефонного аппаратостроения (далее – ВИТА).

Но к концу 1941 года Ленинград оказался в блокаде. После введения осадного положения в Москве все лаборатории, занимавшиеся аппаратурой дальней связи и секретной телефонии, были эвакуированы в город Уфа с предоставлением сотрудникам «брони» от мобилизации в армию. Эвакуация состоялась в конце октября 1941 года. Значительная часть документации и переписки, а также лабораторных макетов была уничтожена.

3 октября 1941 года приказом НКЭП ВИТА был переименован в Государственный союзный производственно‑экспериментальный институт № 56 (далее – ГСПЭИ‑56) в городе Уфа. Усилиями руководства НКВД в ГСПЭИ‑56 был собран большой коллектив специалистов, в частности группы К. П. Егорова и Г. В. Старицына, переведенные в Уфу с завода «Красная Заря», а также лаборатория ЦНИИС В. А. Котельникова, переданная из НКС в ведение НКЭП.

Институт возглавил К. П. Егоров, а в 1943 году его заменил В. А. Котельников. Со стороны ОПС НКВД деятельность ГСПЭИ‑56 координировал инженер Александр Спиридонович Колядов. Институт занялся разработкой и подготовкой к серийному производству целого ряда новых типов аппаратуры связи в портативном выполнении.

17 марта 1942 года приказом НКЭП на базе цеха № 4 филиала Уфимского завода № 628 был создан Государственный Союзный завод по производству аппаратуры дальней связи и присвоен № 697 в городе Уфа (позже – Уфимский завод аппаратуры дальней связи).

Благодаря напряженной работе коллективов завода и института, возглавленных крупными специалистами А. Е. Плешаковым и М. Н. Востоковым, уже в 1942 году была создана трехканальная полевая аппаратура СМТ‑42 «Сойка», а затем СМТ‑44 (полевой вариант аппаратуры СМТ‑34: высота – 60 см, масса – 50 кг). Она была удобна для быстрого развертывания и свертывания ВЧ‑станций, выдерживала тряску во время перевозки.

По техническим условиям ОПС была создана портативная двухканальная аппаратура надтонального ВЧ‑телефонирования НВЧТ‑42 (оконечная «Сокол‑О» и промежуточная «Сокол‑П»), предусматривавшая использование двух вариантов. Первый – организация по одной цепи двух незасекреченных разговоров, а второй – организация одного разговора с засекречиванием аппаратурой сложной схемы с кодированием.

Она успешно работала по цветным и стальным воздушным, а также по кабельным линиям связи в спектре частот 2,6–9,2 килогерц. При использовании бронзовой цепи связь обеспечивалась без усиления до 700 километров. Эта аппаратура применялась тогда в качестве основной для организации прямых каналов ВЧ‑связи с фронтами.

В короткий срок были разработана следующая аппаратура:

– более компактная, чем ТВЧ‑34, полевая трехканальная аппаратура ТВЧ‑42 «Стриж»;

– НЧ телефонный дуплексный усилитель «Селезень» для обеспечения связи по НЧ на участке фронт‑армия;

– коммутатор малой емкости К‑2/5;

– портативная абонентская установка с маскирующей аппаратурой САУ‑14 «Снегирь», смонтированная вместе с источниками электропитания в небольшом чемодане и предназначенная для обеспечения связью командующего фронтом или представителя СВГК при их выездах в пункты, где нет станций ВЧ‑связи;

– маскирующая аппаратура СИ‑15 «Синица» – полевой вариант аппаратуры ПЖ‑8.

Некоторое время применялись также разработанные по заказу ГУСКА приборы маскировки телефонной передачи «Соловей» в одном корпусе с полевым телефоном УНА‑И.

Приданные фронтовым станциям ВЧ‑связи подвижные станции, смонтированные в специальных автобусах, оснащались аппаратурой ВЧ‑телефонирования «Синица» и «Соловей», коммутатором, переносными аккумуляторами для электропитания аппаратуры, бензоагрегатом Л‑3 с генератором постоянного тока и зарядным щитком, запасом полевого кабеля и комплектом инструмента.

Перечень аппаратуры засекречивания в первый период войны был также существенно дополнен. Уже 4 июля 1941 года лабораторией 4‑го отдела Управления НКГБ по Ленинградской области был изготовлен образец переносной малогабаритной (массой около 20 кг) каналообразующей аппаратуры со встроенным шифратором, который был успешно испытан на линиях Москва – Ленинград и Москва – Рязань.

Одна из важнейших проблем технического характера была связана с созданием аппаратуры засекречивания для радиоканалов. Известно, что ввиду трудностей с обеспечением бесперебойной проводной связи с фронтами ОПС НКВД с конца 1941 года осуществил ряд мероприятий по организации радиотелефонной связи в звене Ставка – фронт: штабу каждого действующего фронта была придана автомобильная радиостанция, которая использовалась для служебной связи при повреждениях на проводных линиях.

Поэтому на первый план выдвигалась задача разработки специального устройства, которое могло бы обеспечить конфиденциальность телефонных переговоров по радиоканалам. Начатые до войны в лаборатории ЦНИИС В. А. Котельникова работы по созданию аппаратуры телефонного засекречивания успешно продолжились в уфимском ГСПЭИ‑56. В институте В. А. Котельников с 16 февраля 1942 года руководил спецгруппой № 2, а с 11 ноября того же года – лабораторией. В частности, под его руководством был разработан высококачественный шумовой генератор, положенный в основу шифробразования.

Лаборатория В. А. Котельникова интенсивно работала над аппаратурой «Соболь‑П», которая позволяла вести по радиоканалам совершенно секретные переговоры и не бояться радиоперехвата. Производство разработанной аппаратуры было налажено в блокадном Ленинграде на заводе № 209 также при непосредственном участии В. А. Котельникова. В ходе этих работ ему пришлось решить много научных, технических и организационных проблем.

Из воспоминаний И. С. Неймана: «Основной задачей для сотрудников лаборатории НИИС в новых условиях работы при ГСПЭИ‑56 в Уфе явилось создание аппаратуры „Соболь‑П“ для шифрования телефонных переговоров по линиям КВ‑радиосвязи. С опорой на производственную базу института началось изготовление первых десяти аппаратов. Два образца уже в июле 1942 года использовались на канале радиосвязи Москва – Тбилиси в условиях, когда проводная связь с югом страны часто нарушалась.

Аппаратура „Соболь‑П“ состояла из трех отдельных блоков, в которых осуществлялись электрические преобразования речевых сигналов, и сложного электромеханического узла, обеспечивавшего магнитную запись и воспроизведение этих сигналов, шифрование и синхронизацию. В то время в Уфе и даже в Москве не было заводов точной механики, способных изготовлять такие узлы серийно. Поэтому было принято решение (постановление ГКО от 18 августа 1942 года) о привлечении к этой работе завода № 209 (им. Кулакова) Наркомата судостроительной промышленности в блокадном Ленинграде.

Сотрудники лаборатории Д. П. Горелов и И. С. Нейман в октябре 1942 года были откомандированы в Ленинград, где под их руководством к январю 1943 года создаются 12 электромеханических узлов. Нельзя не отметить самоотверженный труд рабочих и инженерно‑технических работников завода, его директора А. А. Терещенко, которые, несмотря на голод, бомбежки и артиллерийские обстрелы, сумели за три месяца изготовить эти сложнейшие устройства. Большое внимание и помощь им оказывало руководство ОПС НКВД СССР и подразделение правительственной связи в Ленинграде.

Электромеханические узлы были перевезены в Уфу, где изготавливались остальные блоки аппаратуры. К середине 1943 года все аппараты были отлажены и сданы в эксплуатацию. Аппаратура „Соболь‑П“ использовалась для связи фронтов с Москвой и между собой в основном в аварийных ситуациях, когда нарушалась проводная связь. В Москве эта аппаратура была установлена в доме 12 по ул. Дзержинского в отделении, где начальником был А. Т. Булычев. Эксплуатацию аппаратуры обеспечивали совместно сотрудники отделения и лаборатории. Позднее (в 1944 году) аппаратура „Соболь‑П“ была модифицирована (под руководством В. А. Котельникова создана аппаратура „Соболь‑Д“)».

Специально созданной комиссией было установлено, что аппаратура «Соболь‑П» позволяла вести по радиоканалам совершенно секретные переговоры. Однако внедрение радиотелефонной правительственной связи на фронтах задерживалось в связи с невысоким уровнем разборчивости речи. Тем не менее первые ее образцы получили боевое «крещение» уже в 1942 году, когда Москве было трудно связаться с Закавказьем из‑за боев в Сталинграде. Можно представить, какие трудности нужно было преодолеть, чтобы за год изготовить и установить более сложную аппаратуру на боевую связь.

В 1942 году была разработана шифрующая аппаратура «Сова». Ее намечалось использовать как в едином комплекте с аппаратурой ВЧ‑связи «Сокол» (комплект получил название «Сокол‑Сова»), так и на проводных каналах связи, созданных с помощью другой аппаратуры. Поскольку аппаратура «Сова», как и «Соболь‑П», содержала механические узлы, постановлением ГКО от 18 августа 1942 года их изготовление было также поручено ленинградскому заводу № 209, который до конца года выпустил и направил в Уфу на завод № 697 шестьдесят таких узлов. В то время при КБ завода № 209 была создана лаборатория секретной телефонии. В нее вошли работники завода и прикомандированные специалисты Ю. Я. Волошенко, М. Л. Дайчик, Л. И. Ионтов, А. М. Нанос, А. П. Петерсон и др.

К октябрю 1942 года специалисты ОПС и завода № 209 завершили экспериментальные исследования по созданию новой, более совершенной переносной шифрующей аппаратуры «Волга». Постановление ГКО от 23 октября 1942 года предусматривало выпуск испытанного макета этой аппаратуры к 1 января 1943 года и начало ее серийного изготовления (30 полукомплектов на 15 связей) в первом квартале 1943 года. С помощью аппаратуры «Сова» и «Волга» предполагалось обеспечить в первую очередь работу проводных каналов ВЧ‑связи между Москвой и штабами фронтов, а во вторую очередь – основных тыловых магистралей. Вскоре лаборатория завода № 209 начала разработку нового типа полевого шифратора «Нева‑П».

В первом квартале 1942 года емкость московской станции ВЧ‑связи была увеличена до 30 межгорнаправлений и 400 абонентских номеров. Кроме того, на ней смонтировали резервный СК, позволявший при необходимости полностью дублировать основной СК, находившийся в доме № 12 по ул. Дзержинского. Для укомплектования фронтовых, а затем и армейских станций ВЧ‑связи в мастерских ОПС была изготовлена на базе коммутаторов МБ‑30Ч2 партия коммутаторов ЦБ‑10/15. С учетом опыта, приобретенного в первый период войны, были разработаны инструкции и практические рекомендации по улучшению качества ВЧ‑связи и деятельности обеспечивающих ее подразделений.

27 декабря 1942 года были осуществлены кадровые перестановки в руководстве ОПС НКВД, в результате которых начальником отдела был назначен майор госбезопасности Михаил Александрович Андреев (1906–1971), а майор госбезопасности И. Я. Воробьев стал его заместителем. А причиной этого стало совещание у Верховного Главнокомандующего, которое состоялось в самый разгар Сталинградской битвы. На совещании решалась судьба правительственной связи: быть ей самостоятельным ведомством в рамках НКВД или влиться в структуру ГУСКА, чего активно добивался его начальник генерал‑лейтенант войск связи Иван Терентьевич Пересыпкин (1904–1978).

Самостоятельность ОПС тогда удалось отстоять, но сам И. Я. Воробьев был понижен в должности. По свидетельству Петра Николаевича Воронина (1913–1995), который тогда уже был заместителем начальника ОПС, И. В. Сталин не одобрил понижения И. Я. Воробьева, но Л. П. Берия, верный собственным принципам «кадровой политики», на своем решении все же настоял.

23 марта 1943 года СНК СССР было принято Постановление «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся изобретения за 1942 год». Первую степень с вознаграждением в 150 тысяч рублей за разработку новой аппаратуры связи получили начальник лаборатории ГСПЭИ‑56 В. А. Котельников, инженеры ГСПЭИ‑56 К. П. Егоров и Г. В. Старицын, начальник лаборатории ЦНИИС Анатолий Ионович Цукублин, инженеры лаборатории ЦНИИС Дмитрий Акимович Борисов и Юрий Анатольевич Солдатихин.

В лаборатории В. А. Котельникова в Уфе работал тогда еще молодым специалистом ученый и изобретатель Лев Александрович Коробков, который возглавлял в течение многих лет отдел специального оконечного оборудования. Позже коллективом специалистов, который возглавлял Л. А. Коробков, был разработан целый комплекс аппаратуры засекречивания для многоканальных систем радиосвязи. Эти системы были широко внедрены на линиях связи СССР и продолжают работать на российских линиях связи.

Проработав немного больше года в Уфе, лаборатория В. А. Котельникова была распоряжением ГКО передана в ОПС НКВД и в апреле‑мае 1943 года перебазировалась назад в Москву. Разработанная под руководством В. А. Котельникова во время Отечественной войны аппаратура телефонного засекречивания широко использовалась в действующей армии. Она применялась также для связи с Москвой советской делегации во время принятия капитуляции Германии в мае 1945 года.

В августе 1943 года лаборатория ГСПЭИ № 56 была передана в лабораторию специальной техники 4‑го спецотдела (ОТБ) НКВД, задачами которого было использование заключенных специалистов для выполнения научно‑исследовательских и проектных работ по разработке, в частности, новых средств радиосвязи, оперативной техники и аппаратуры засекречивания. Руководил лабораторией спецтехники заключенный ученый Александр Львович Минц, который в 1932 году изобрел систему радиотелефонной связи с широтно‑импульсной модуляцией. А многоканальная система связи с амплитудно‑импульсной модуляцией была изобретена в 1935 году С. Н. Кокуриным.

Приблизительно с начала 1943 года в Москве начали активно работать лаборатории, организованные в НКВД, где ведущее место занимали бывшие сотрудники лаборатории В. А. Котельникова. Разрабатывалось несколько типов аппаратов секретной телефонии, и, что очень важно, начались серьезные работы по дешифровке линейной передачи. Эти подразделения позже стали экспертами по оценке стойкости аппаратуры засекречивания, которая разрабатывалась в других организациях СССР.

Изготовление опытных образцов и проведение лабораторных испытаний шифратора полевого типа «Волга» было завершено лишь к началу 1944 года. Одновременно продолжалась разработка аппаратуры «Волга‑С», «Нева‑П» и ее стационарного варианта – аппаратуры «Нева‑С», а также аппаратуры «Соболь‑Д».

Согласно постановлению ГКО от 18 мая 1944 года на ленинградском заводе № 209 им. Кулакова было создано специальное КБ по разработке шифрующей аппаратуры, а также предусмотрен выпуск пяти модернизированных аппаратов «Соболь‑П» к 15 июня 1944 года, двадцати аппаратов «Нева‑П» в третьем квартале 1944 года, десяти аппаратов «Нева‑С» и комплекта шифраторов «Волга‑С» в четвертом квартале этого года, полевого шифрующего аппарата «Соболь‑Д» к 30 ноября 1944 года и стационарного аппарата «Соболь‑Д» к 30 марта 1945 кода.

Таким образом, шифрующая аппаратура «Соболь», «Сова» и «Нева» в период войны выпускалась серийно и использовалась для связи фронтов, армий с Москвой и между собой. Как следует из архивных документов, сроки выпуска изделий «Сокол‑Сова», аппаратуры «Волга» неоднократно переносились, а их серийное производство в полной мере, очевидно, так и не было налажено в основном из‑за трудностей с материально‑техническим обеспечением, поставкой необходимых качественных комплектующих элементов.

По воспоминаниям очевидцев, аппаратура «Волга» была изготовлена в нескольких экземплярах и применялась на отдельных направлениях ВЧ‑связи (например, Москва – Сочи). Аппаратура «Нева» некоторое время эксплуатировалась и после войны на каналах ВЧ‑связи в стране и с советскими представительствами за рубежом.

Продолжалась целенаправленная подготовка технического персонала для обслуживания станций ВЧ‑связи. С этой целью в 1943 году в Москве начали действовать шестимесячные курсы, на которых только в течение года было подготовлено двести техников. Приказом НКВД от 31 августа 1944 года при Муромском военном училище связи НКО было организовано проведение краткосрочных (трехмесячных) курсов подготовки специалистов (общей численностью 225 человек) из числа лиц сержантского состава войск правительственной связи.

В середине 1946 года лаборатория В. А. Котельникова «вернулась» в состав ОПС из 4‑го спецотдела МВД, где она функционировала до моменту ее передачи в Марфинскую лабораторию. В течение пяти лет лабораторию реорганизовывали и передавали между ведомствами шесть раз, что, естественно, нарушало нормальный ритм ее работы.

В целом за годы войны и первые послевоенные годы семь научных организаций всего осуществили 22 разработки аппаратуры засекречивания. Часть разработок была осуществлена совместно двумя лабораториями разных ведомств. Половина разработок была со статическим вариантом преобразования – инверсией. Из 22 разработок 16 были использованы на линиях, а шесть разработок были завершены на уровне лабораторных образцов, но по разным причинам не дошли до серийного производства.

Из 22 аппаратов десять были маскирующими (простая инверсия спектра), а другие имели шифратор. Самая сложная аппаратура была разработана в лаборатории В. А. Котельникова. Наибольшее количество разработок были выполнены лабораторией завода «Красная Заря» (в основном это инверторы с разной модификацией).

В годы войны была создана промышленная база для выпуска техники засекречивания телефонных переговоров. Приведем данные о выпуске этой техники на промышленных предприятиях в период 1941–1947 годов:

1. Опытное производство ГСПЭИ‑56 в Уфе. Изготовлено 70 аппаратов засекречивания типа инвертора.

2. Завод № 697 НК промышленной связи в Уфе. Изготовлено 1898 аппаратов засекречивания, в основном типа инвертора. Однако в ряде аппаратов, в том числе опытных образцах аппарата «Соболь‑П», использовался шифратор для изменения способа преобразования речи.

3. Завод № 209 НК судостроительной промышленности в блокадном Ленинграде. Начиная с 1942 года завод выпустил 56 аппаратов засекречивания, в основном с шифрующими устройствами со сложной механикой.

Всего три предприятия за годы войны и первые послевоенные годы выпустили в целом 2024 аппарата секретной телефонии, которые использовались на линиях правительственной связи. Таким образом, в годы войны в СССР был получен первый опыт по изготовлению промышленностью больших серий аппаратуры.

Опыт массового применения аппаратуры засекречивания в период войны и первых послевоенных годов сыграл большую роль в определении организационных принципов построения службы эксплуатации, в приобретении определенных технических навыков по обеспечению работы этой техники на проводных и радиоканалах связи, а также в определении влияния характеристик каналов связи на качество передачи информации.

В следующих разработках аппаратов телефонного засекречивания последнее обстоятельство помогло сформулировать, с одной стороны, требования к каналам связи, а с другой – выбрать такую систему преобразования речи, которая была менее чувствительна к влиянию параметров канала связи на качество восстановленной на приеме речи. Приведем некоторые данные по использованию аппаратуры засекречивания в тот период.

1. Для связи СВГК с фронтами по каналам КВ‑радиосвязи использовалась аппаратура «Соболь‑П», а по проводным – «Сова», «Нева» и т. п. Впервые аппаратура «Соболь‑П» заработала на канале КВ радиосвязи Москва – Тбилиси в конце 1942 года, заменяя нарушенную немцами проводную связь Москвы со штабом Закавказского фронта.

Эта радиосвязь была прекращена только после того, как была построена новая линия проводной связи длиной 1315 км, проходившая по побережью Каспийского моря.

2. Аппаратура «Нева» работала на проводных линиях связи Москвы с 1‑м и 2‑м Белорусскими фронтами.

3. Техника засекречивания использовалась во время проведения Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций глав трех государств.

4. Аппараты «Соболь‑П» и «Нева» длительное время работали на связях Москвы с Хельсинки, Парижем и Веной в период проведения переговоров по вопросам межгосударственных мирных договоров после окончания Второй мировой войны.

5. Аппаратура засекречивания использовалась для связи со штабами групп советских войск за рубежом.

6. Тысячи инверторов и десятки аппаратов засекречивания с шифраторами работали на внутренних линиях связи СССР.

27 января 1946 года результатом вышеупомянутой работы стало Постановление СНК СССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся изобретения за 1943–1944 годы». Первую степень с вознаграждением в 150 тысяч рублей получили за создание новой аппаратуры связи инженеры специальной лаборатории В. А. Котельников, И. С. Нейман, Д. П. Горелов, А. М. Трахтман, Н. Н. Найденов; за разработку схем мощных радиовещательных станций инженер‑полковник профессор А. Л. Минц.

Теперь подведем некоторые итоги этого периода в развитии секретной телефонии. Если первый период (1930‑е годы) был периодом поиска основных направлений в работе, подготовки кадров разработчиков, определения и формулировки первых задач по разработке отдельных образцов и мелких серий аппаратуры, то во втором периоде (1940‑е годы) были пройдены все стадии создания техники засекречивания (разработка, испытания, производство и эксплуатация).

Отметим главное в достигнутых результатах.

1. Можно утверждать, что в СССР получило право на дальнейшее развитие новое направление в науке и технике – секретная телефония. Много государственных деятелей и военачальников, которые широко использовали правительственную связь, поняли роль секретной телефонии в обеспечении безопасности государства, и большую роль в этом сыграл опыт войны.

2. Как уже говорилось, примерно за шесть лет были осуществлены 22 разработки техники засекречивания, 16 из которых были изготовлены промышленностью серийно. Всего промышленность изготовила более двух тысяч аппаратов.

3. Сложилась система эксплуатации техники засекречивания, в том числе в боевых условиях.

4. Вместе с тем опыт работы с техникой засекречивания поставил перед ее разработчиками новые, еще более сложные задачи, о чем будет сказано ниже.