Сексуальные отношения людей неизменно вызывают у нас интерес и служат неисчерпаемым источником домыслов. Трудно назвать иную сферу жизни, которая в любой культуре порождает столько же дискуссий, законов и сложных ритуалов. Однако элементы этих отношений, похоже, не поддаются пониманию. Мужчины и женщины порой выбирают партнеров, которые делают их несчастными. У одних в порядке вещей психологическое или физическое насилие. У других совместная жизнь превращается в тихую безысходность. Попытки привлечь новых партнеров выходят боком. У пар возникают конфликты, ведущие в бездну взаимных обвинений и отчаяния. Невзирая на лучшие намерения и клятвы в вечной любви, почти половина браков заканчивается разводом.

Страдания, предательство и лишения резко контрастируют со стандартным романтическим восприятием любви. Мы растем с верой в настоящую любовь, в то, что нам суждено найти своего «единственного» или «единственную», а когда это произойдет, наш брак будет счастливым и вечным. Но реальность редко совпадает с такими представлениями. Даже поверхностный взгляд на уровень разводов, 30–50 %‑ную частоту супружеской неверности и разрушающие отношения проявления ревности развеивает иллюзии.

Отсутствие гармонии и разлад совместных отношений обычно воспринимаются как признаки неудачи, искажения или извращения естественного образа совместной жизни, сигнализирующие о личной несостоятельности, незрелости, неврозах, отсутствии силы воли или просто неверном выборе партнера. Это категорически неверный взгляд. Конфликты между партнерами – правило, а не исключение. Они могут быть самыми разными – от злости мужчины на женщину, которая отклоняет его притязания, до разочарования жены в муже, который отказывается слушать ее или помогать по дому. Всем этим случаям нет одного простого объяснения. Здесь кроется нечто глубинное – что‑то такое в человеческой природе, чего мы пока не можем до конца понять.

Проблема усугубляется центральной ролью любви в жизни человека. Это чувство околдовывает нас, когда мы испытываем его, и заполняет наши фантазии, пока мы еще с ним не встретились. Любовная эйфория и волнение пронизывают поэзию, музыку, литературу, сериалы и прочие произведения искусства в большей мере, чем любая другая тема. Вопреки распространенному среди социологов мнению, любовь – это не недавнее изобретение праздных слоев общества. Люди всех культур испытывали и испытывают любовь и придумывают для нее разные слова[1]. Ее вездесущность убеждает нас в том, что она с ее главнейшими составляющими – преданностью, идеализацией предмета воздыханий, глубокой эмпатией и непреодолимой страстью – это неотъемлемая часть жизни, доступная любому[2].

Непонимание подлинной парадоксальной природы сексуального поведения человека дорого обходится нам как в научном, так и в социальном смысле. С точки зрения науки отсутствие знаний оставляет без ответа ряд самых важных для нас вопросов, например, почему люди тратят годы жизни на поиски любви и борьбу за приносящие удовлетворение отношения. С социальной точки зрения при неудаче в отношениях мы из‑за невежества остаемся разочарованными, беспомощными и зачастую обиженными как в джунглях сайтов знакомств, так и среди разнообразия возможностей в кампусе колледжа, на рабочем месте или дома.

Необходимо как‑то примирить огромную любовь, которую стремится найти каждый, с конфликтами, которые неотъемлемы даже от самых нежных любовных отношений. Нужно увязать мечту с реальностью. Чтобы понять эти непостижимые противоречия, мы должны заглянуть в свое эволюционное прошлое, которое довлеет не только над нашими телами, но и над разумом, прошлое, в котором стратегии поиска партнера были не менее важны для нас, чем стратегии выживания.

Эволюционные корни

Больше века назад Чарльз Дарвин предложил революционное объяснение тайнам выбора партнера – теорию полового отбора[3]. Его заинтересовал странный факт: некоторые животные обладают особенностями, неблагоприятными для выживания. Роскошные хохолки, большие рога и прочие привлекающие внимание морфологические особенности представителей разных видов с точки зрения выживания представляются слишком дорогостоящими. Самец павлина выглядит как мечта любого хищника. Этот увесистый кусок питательного мяса снабжен к тому же длинным роскошным хвостом, который затрудняет бегство от хищника и издали сигнализирует о наличии доступной добычи. Согласно Дарвину, эти черты развились и сохранились у павлина из‑за того, что обеспечивали ему репродуктивный успех, т. е. преимущество в соперничестве за вожделенных самок. Приобретение признаков, дающих преимущество при поиске партнера, а не при выживании, получило название полового отбора.

По Дарвину половой отбор может принимать две формы. Первая – это соперничество между особями одного пола за преимущество в доступе к особям другого пола. Архетип такого состязания – два самца оленя, сцепившихся рогами в жестокой схватке. Признаки, обеспечивающие успех в соперничестве такого типа, например физическая сила, интеллект или привлекательность для союзников, развиваются потому, что победитель получает возможность чаще спариваться и, следовательно, передавать более многочисленному потомству гены, определяющие эти признаки.

Другая форма полового отбора – выбор особями одного пола партнера другого пола по предпочтительным признакам. Искомые признаки закрепляются – т. е. начинают с течением времени встречаться чаще – благодаря тому, что животных, обладающих ими, чаще выбирают в качестве партнера, а соответствующие гены чаще передаются потомству. Животные, у которых данные признаки отсутствуют, не находят пары, и гены, определяющие нежелательные особенности, исчезают из популяции. Поскольку самки павлинов предпочитают самцов с самыми яркими и блестящими хвостами и хохолками, павлины с тусклыми перьями теряются в эволюционной пыли. Современные павлины приобрели свое роскошное оперение потому, что на протяжении эволюционной истории самки предпочитали спариваться с самыми яркими и шикарными самцами.

Теория полового отбора Дарвина дала первоначальное объяснение сексуальному поведению, указав на два важнейших процесса, которые определяют эволюционные изменения: выбор партнера по предпочтительным признакам и соперничество за партнера. Однако более столетия ученые‑мужчины яростно выступали против нее, отчасти потому, что идея активного выбора партнера подразумевала слишком большую власть самок, которых было принято считать пассивной стороной в процессе образования пар. Многие социологи также не принимали теорию Дарвина, поскольку его взгляд на природу человека опирался на инстинктивное поведение, что, с их точки зрения, принижало человеческую уникальность и гибкость. На протяжении долгих лет было принято считать, что культура, сознание и свобода воли делают нас неподвластными силам эволюции. Прорыв в применении теории полового отбора к человеку произошел в конце 1970‑х – начале 1980‑х гг., когда мои коллеги и я в том числе выдвинули ряд гипотез в области психологии и антропологии[4]. Мы пытались выделить базовые психологические механизмы, являющиеся продуктами эволюции – адаптации, которые позволяли бы объяснить как исключительную гибкость поведения людей, так и стратегии активного поиска партнера, свойственные мужчинам и женщинам. Эта новая дисциплина получила название «эволюционная психология».

Однако, когда я только начинал работать на этом поприще, об истинном сексуальном поведении человека было известно крайне мало. Научные данные о стратегиях поиска партнера в разных популяциях людей и документальные свидетельства, на которых можно было бы строить прочные эволюционные теории, практически отсутствовали. Никто не мог сказать, насколько универсальны те или иные сексуальные предпочтения, существуют ли гендерные различия, характерные для всех без исключения культур, и могут ли культурные условности перевешивать предпочтения, сформировавшиеся в ходе эволюции? Поэтому я сошел с накатанной дороги в психологии и занялся изучением тех особенностей сексуального поведения людей, которые могут объясняться эволюционными принципами. Для начала мне просто хотелось найти подтверждения наиболее очевидных выводов из эволюционной теории в отношении гендерных различий в сексуальных предпочтениях, например, действительно ли для мужчин в партнере важны в первую очередь молодость и физическая привлекательность, а для женщин – статус и финансовое положение. Для этого я опросил 186 состоящих в браке взрослых людей и 100 холостых студентов американских колледжей.

Затем нужно было убедиться, что психологический феномен, обнаруженный в этом исследовании, действительно типичен для нашего вида. Если требования к партнеру и прочие особенности человеческой психологии являются продуктом нашей эволюционной истории, то они должны обнаруживаться везде, а не только в Соединенных Штатах. Поэтому я инициировал международное исследование, чтобы выяснить, как выбирают партнеров представители других культур, начав с таких европейских стран, как Германия и Нидерланды. Очень быстро выяснилось, что из‑за близости разных европейских культур они не слишком подходят для проверки правильности принципов эволюционной психологии. За пять лет я расширил охват исследования, заручившись поддержкой полусотни коллег, представлявших 37 культур на шести континентах и пяти островах, от Австралии до Замбии. Респонденты из этих стран получали анкеты для оценки половых предпочтений на родных языках. В исследование были включены жители крупных городов, таких как Рио‑де‑Жанейро и Сан‑Паулу в Бразилии, Бангалор и Ахмадабад в Индии, Иерусалим и Тель‑Авив в Израиле и Тегеран в Иране. Мы опрашивали и сельских жителей, в том числе индийцев из штата Гуджарат и зулусов в Южной Африке. Мы включили в опрос хорошо и плохо образованных людей, представителей разного возраста (от 14 до 70 лет) и разных экономических систем, от капиталистической до коммунистической и социалистической. Были охвачены все основные расовые, религиозные и этнические группы. Общее число участников исследования составило 10 047 человек.

Это было самое масштабное исследование в области половых предпочтений человека, но всего лишь начало. Его результаты касаются всех проявлений сексуальной жизни людей – от первых свиданий до брака, внебрачных связей и разводов. Кроме того, они имеют отношение к таким важнейшим социальным проблемам, как сексуальные домогательства, домашнее насилие, порнография и угнетение женщин. Чтобы изучить как можно больше аспектов, моя лаборатория затем провела еще более 100 исследований, охвативших тысячи людей. Среди участников были мужчины и женщины, ищущие партнера в барах для одиночек и кампусах колледжей, встречающиеся пары на разных стадиях отношений, молодожены в первые пять лет брака и пары, брак которых закончился разводом. Мы изучали разные явления – от проявлений любви до измены.

Результаты этих исследований вызвали споры и недопонимание среди моих коллег, поскольку во многом противоречили общепринятым взглядам. Они заставляли резко отойти от стандартного представления о мужской и женской сексуальной психологии. Одна из целей, которую я ставил перед собой в этой книге, – отталкиваясь от полученных результатов, сформулировать общую теорию сексуального поведения людей, основанную не на романтических идеях или устаревших научных теориях, а на данных современной науки. Некоторые моменты сексуального поведения людей оказались неприглядными. Так, и мужчины, и женщины в преследовании своих сексуальных целей зачастую не останавливаются ни перед чем, унижая соперников, обманывая представителей противоположного пола и даже жертвуя существующими партнерами. Подобные открытия неприятны для меня: я бы предпочел, чтобы этой связанной с соперничеством, конфликтами и манипуляциями стороны сексуального поведения людей не существовало. Но ученый не может просто отмести неприятные результаты. В конце концов, если мы хотим избежать удручающих последствий этих аспектов, с ними надо бороться с открытыми глазами.

[1] Jankowiak and Fisher 1992.

[2] Beach and Tesser 1988; Sternberg 1988.

[3] Darwin 1859, 1871.

[4] Среди главных работ, продвигающих идеи эволюционной психологии, можно назвать Cosmides and Tooby 1987; Daly and Wilson 1988; Pinker 1997; Thornhill and Thornhill 1990a; Symons 1979; и Buss 1989a, 1991a.