В качестве вице‑премьера Сечин начал все активнее проявлять внимание к «Газпрому». Именно «Газпром» после новогодней газовой войны 2006 года с Украиной стал главным внешнеполитическим инструментом Кремля. Путин руководил компанией лично, а Сечин, в качестве куратора, был обязан ему помогать. Председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер ужасно раздражал Сечина тем, что ничего не делал. Во время зарубежных визитов Сечин жаловался журналистам, что он, мол, уже договорился о том или ином соглашении, но подписать ничего невозможно, потому что Миллер спит.

Подобных усилий Сечина, наверное, хватило бы, чтобы свалить любого другого руководителя, но Миллер тоже был старым товарищем Путина, тоже работал в мэрии Петербурга в 1990‑е годы. К тому же его стиль совершенно не мешал Путину принимать все решения самостоятельно. Путин ведь воспринимал «Газпром» не как корпорацию, а как политический инструмент, зачастую не заботясь об экономической стороне действий.

Став вице‑премьером, Сечин продолжил борьбу с «неправильными» олигархами, но на новом уровне. В 2009 году произошла самая серьезная в постсоветской России техногенная катастрофа – авария на Саяно‑Шушенской ГЭС. Сечин приехал на место лично разбираться в произошедшем, по словам очевидцев, сам, не жалея времени, разговаривал с родственниками погибших. А потом на одном из совещаний произнес крылатую фразу: показав в сторону толпы местных жителей, которые хоронили родных, Сечин сказал: «Дайте им все». Это означало, что компания‑владелец электростанции должна была взять на себя полную ответственность за выплату компенсаций пострадавшим.

А затем Сечин возглавил комиссию по ликвидации последствий аварии и, удивительным образом, пришел к выводу, что во всем виноват его давний противник Анатолий Чубайс, архитектор еще ельцинской приватизации, которую Сечин считал несправедливой. Именно Чубайс по заданию Путина разрабатывал реформу российской электроэнергетики и успешно завершил ее, полностью ликвидировав электроэнергетическую госмонополию РАО ЕЭС в 2008 году. Когда компания прекратила свое существование, Игорь Сечин принялся за обратный процесс: он возглавил крупный осколок прежней госкорпорации, «Интер РАО», и начал собирать ее обратно, поворачивая вспять либеральную реформу Чубайса.

Председателем совета директоров расформированной корпорации РАО ЕЭС при Чубайсе был Александр Волошин, бывший глава администрации президента и, соответственно, бывший начальник и давний враг Сечина.

В 2003 году фактически именно Сечин добился отставки Волошина. Но после кризиса 2008 года усилившийся Сечин вступил с Семьей в непримиримое сражение и сумел одолеть Волошина, Дерипаску, Юмашевых и даже Медведева.

Внешне это выглядело как корпоративный конфликт в компании «Норникель», крупнейшей металлургической корпорации мира. Вплоть до 2008 года ее основными акционерами были Владимир Потанин, бывший российский вице‑премьер ельцинской поры, автор схемы залоговых аукционов, и его давний партнер Михаил Прохоров. Накануне кризиса партнеры решили развестись, Прохоров продал свою долю Олегу Дерипаске, алюминиевому королю и зятю Валентина Юмашева, который приходился, соответственно, зятем Борису Ельцину. Основатель компании Владимир Потанин потерял контроль над ней, а новым председателем совета директоров стал Волошин, представлявший интересы Дерипаски. Как раз в этот момент Потанин обратился к Сечину как к единственной силе, которая могла защитить его от вновь набирающей силы Семьи.

И Сечин помог: сначала он помог сделать гендиректором компании тогдашнего главу «Ростуризма». Не слишком профильное назначение, но кандидат был другом президента Путина еще с петербургских времен, чем никто из боссов «Норникеля» похвастаться не мог: ни Потанин, ни Дерипаска, ни Волошин. Затем в 2010 году Сечин и Потанин предприняли ловкий маневр и выкинули Волошина из совета директоров. То была горячая фаза войны. Волошина поддерживал президент Медведев, но и это дало лишь временный эффект.

На внеочередном совете директоров Волошина восстановили. Но три месяца спустя вообще вывели из совета директоров. Война была проиграна – оказалось, что Сечин просто более терпелив и вынослив. Даже сообща вся так называемая «семейная группировка» – Медведев, Волошин, Дерипаска, Юмашевы – не смогла его одолеть. Это поражение в бизнесе было очень болезненным, ибо демонстрировало, что президент Медведев отнюдь не авторитет. И не то что не первое лицо государства, а, возможно, даже не второе – только третье после Путина и Сечина.

Битва за Москву

Самое скандальное публичное столкновение между Медведевым и Сечиным произошло осенью 2010 года. Внешне Сечин к этому скандалу никакого отношения не имел: вызов президенту бросил вовсе не он, а ветеран российской политики, бессменный мэр Москвы Лужков. Однако опытный политик Лужков никогда не осмелился бы пойти против президента, если бы не был уверен, что его не накажут. Сечин убеждал Лужкова, что его аппаратный вес столь велик, что он вообще‑то не обязан с Медведевым считаться. Если что – Путин не позволит его и пальцем тронуть.

Сечин в присутствии Медведева всегда вел себя корректно и в соответствии с протоколом, но был рад унизить его чужими руками. Тем более что Юрий Лужков считал, что Медведев ему не ровня. Он стал мэром Москвы еще в 1992 году. В 1993 году он решительно поддержал Ельцина в борьбе с Верховным Советом. В 1999 году он был уверен в том, что станет президентом, но сошел с дистанции под давлением черного пиара. Хозяин столицы с 18‑летним стажем полагал, что Медведев ему не ровня и он совершенно не обязан с ним миндальничать.

Сам Лужков вспоминает, что конфликты с Медведевым у него начались еще в 2005 году, когда тот был главой президентской администрации. По его словам, поводом было решение Кремля повысить зарплаты медсестрам по всей стране. Лужков, узнав об этом, решил параллельно повысить зарплаты еще и всем московским врачам – иначе, уверяет он, возникла бы серьезная диспропорция. А Медведев обиделся. «Что вы делаете? Вы эффект государственного решения обнулили!» – якобы кричал он.

Следующий конфликт, о котором вспоминает Лужков, случился, уже когда Медведев стал президентом. В ноябре 2008 года мэр Москвы давал интервью легендарному телеведущему Владимиру Познеру, в котором сказал, что, по его мнению, столичный градоначальник должен избираться гражданами, а не назначаться президентом. (Сейчас, впрочем, он оговаривается, что в 2004 году после Беслана якобы был за отмену губернаторских выборов и, когда Путин с ним советовался, поддержал его решение.)

В этом интервью было еще несколько интересных моментов. Например, Лужков поддержал только что внесенную Медведевым идею (на самом деле путинскую) увеличить президентский срок. А еще неожиданно заговорил о Крыме и Севастополе: «Севастополь никогда не был территорией Украины… А Крым отдали Украине одним росчерком пера, когда делили страну… и теперь эта проблема берет за сердце каждого из россиян», – сетовал Лужков. В тот момент эта проблема на самом деле вовсе не была мейнстримом в российском обществе. Ее широко не обсуждали, разве что сам Лужков в компании Игоря Сечина и единомышленников. Поэтому никто не обратил внимания на эти слова московского градоначальника. Все запомнили только критику отсутствия выборов мэра.

На эти откровения президент Медведев отреагировал нервно – его Лужков раздражал, и он очень хотел показать, кто в доме хозяин. «Кто не согласен, пусть уходит», – заявил он на следующий день.

Сейчас Лужков рассказывает историю как патетическую притчу: мол, услышав слова Медведева, он собрал семью (а именно жену Елену Батурину, самую богатую женщину в России, входящую в топ‑20 списка Forbes, и двух дочерей) и спросил их: «Что мне делать? Проглотить? Сделать вид, что ничего не произошло?»

«Дети мне сказали: “Папа, честь – никому!”» И после этого Лужков написал издевательское заявление об уходе, в котором обвинял Медведева в том, что тот возвращает 37‑й год и репрессирует инакомыслящих. Уволить Лужкова за то, что тот выступил за демократические выборы, было бы очевидной ошибкой, поэтому Медведев его заявление не принял.

Однако следующий конфликт был вовсе уже не между «демократом» Лужковым и «диктатором» Медведевым. Бывший мэр рассказывает, что он был связан со Сталиным. В 2010 году московские власти готовились к очередной, 65‑й годовщине Победы в Великой Отечественной. И на этот раз Лужков решил, что в праздничном оформлении должны присутствовать портреты Сталина.

«Сталина мы размещали в пропорциях его роли. А она была – и очень серьезная. Он внес свой вклад в Победу, он был одним из мощнейших и решающих. Именно Сталин управлял ресурсами, он контролировал стратегию. Первый период войны – его вина, а второй – его успех. Вычеркнуть его невозможно. Под лозунгом “За родину, за Сталина” наши солдаты шли в атаку», – говорит Лужков и сейчас. Но в администрации президента были категорически против – Медведев распорядился, чтобы Сталина нигде не было.

«Что за бред? Что за дикость? – до сих пор возмущается Лужков. – Я принял другое решение – мы сделали аллею Сталина на Поклонной горе».

Лужков тут же оговаривается, что «он не сталинист». «Он виновен в смерти 50 млн человек. И первое, что легло на его совесть – на черную совесть этого человека, – это 20 млн уничтоженных кулаков, крепких хозяйственников, которые могли сделать наше сельское хозяйство процветающим». Лужков не случайно употребляет выражение «крепкий хозяйственник» – именно так его называли журналисты все 18 лет его работы мэром Москвы. И все это вовсе не кажется ему противоречивым.

Развязка наступила в августе – сентябре 2010 года. Летом в Центральной России была засуха, и вокруг Москвы бушевали лесные и торфяные пожары. В середине августа едкий смог окутал Москву. Жители города были в панике, и в решающий момент государственные информагентства вдруг передали странное сообщение. Анонимный источник в администрации (за этим эвфемизмом всегда скрывалась Наталья Тимакова) задавался вопросом, почему мэр столицы отдыхает в Австрийских Альпах в тот момент, когда москвичи задыхаются в дыму.

Лужков вернулся крайне оскорбленным и возмущенным. Сначала он, выступая в эфире городского (т. е. своего) канала ТВЦ, сказал: «Из администрации пошел пинок: вернулся‑то правильно, но поздновато. Видишь ли, это долго, это шесть дней – шесть дней товарищ был в отпуске – и поздновато». Затем ответил «анонимному источнику» анонимной статьей в газете «Московский комсомолец». Текст был подписан именем Юрий Ковелицын, но все понимали, что настоящий автор – Лужков. В нем он открыто обвинял президента Медведева в антипутинском заговоре:

«Владимир Владимирович предусмотрел множество сдержек и противовесов вокруг Дмитрия Анатольевича. Команда нынешнего первого лица напирает с такой силой, что обстановка – в частности, прямое гонение из‑за Зубчатой Стены на мэра Москвы – выходит далеко за рамки всяческих политических приличий.

Смена руководителя Москвы, лояльного премьеру и немало поработавшего с ним над стабилизацией положения не только в столице, но и по всей России, открывает дорогу цветному бунту, чью обманчивую эйфорию российский народ еще не испытал, а потому может ей поддаться.

В стране хватает людей, считающих свой интеллектуальный и финансовый потенциал достаточным, чтобы воспользоваться в своих целях любым катаклизмом. Они сейчас старательно обхаживают Медведева, науськивают его и на политического отца, и на все его главные опоры – в том числе на Лужкова»[1].

Медведев был ошеломлен наглостью Лужкова. Он понимал, что тот не стал бы вести себя так вызывающе, если бы не ощущал полную безнаказанность, а чувство подобной безнаказанности ему мог внушать только Сечин.

Формально Медведев мог уволить мэра Москвы в любой момент. Прецедентов отрешения губернатора «в связи с утратой доверия президента» на тот момент еще не было, но по закону ничего этому не препятствовало. Другой вопрос – что‑то надо было объяснить Путину: почему уволен опытный и популярный мэр. Путин, разумеется, сам не любил Лужкова, но не решался трогать его, так как считал, что того любят москвичи. Единственным выходом было убедить Путина, что москвичи Лужкова не любят.

На Лужкова обрушилась пропагандистская мощь телеканала НТВ – того самого, который десятью годами раньше поддерживал его и Евгения Примакова, а не «ставленника Семьи» Владимира Путина. Теперь все поменялось. На НТВ вышло два разоблачительных фильма: «Дело в кепке» (про самого Лужкова), а потом «Дорогая Елена Николаевна» – про его жену Батурину.

Затем Лужкова вызвал к себе глава президентской администрации Сергей Нарышкин и предложил написать заявление об уходе. Лужков пообещал подумать и уехал в отпуск (опять в Австрийские Альпы) отмечать день рождения. «Ясно, что Юрий Михайлович переживает сейчас непростой период в своей жизни, и ему, конечно, нужно время подумать», – заявил агентствам анонимный источник в Кремле.

Из отпуска Лужков написал Медведеву еще одно вызывающее письмо. Он обвинял его и администрацию в «информационном терроре» и попытке вернуть 37‑й год, во введении цензуры. Примером цензуры Лужков называл тот факт, что по звонку из Кремля московский телеканал ТВЦ снял из эфира документальный фильм в поддержку Лужкова – тот факт, что у него существовал собственный карманный телеканал, ему казался вполне демократичным.

В письме Лужков ссылался на некие «мощные протесты москвичей», будучи убежден, что горожане выступят в его поддержку. В этом он, как выяснится позже, выдавал желаемое за действительное – или слишком сильно поверил своим карманным социологам. Закончил письмо он фразой «Честь имею».

Вернувшись из отпуска 27 сентября, Лужков заявил журналистам, что в отставку не собирается. Медведев в тот момент находился с визитом в Китае. Однако на следующее утро, 28 сентября, на официальном сайте Медведева появился указ о том, что Лужков «отрешен от должности в связи с утратой доверия».

Спустя пару дней этот публичный конфликт прокомментировал Путин. Он как бы отмежевался от обоих, сказав, что Лужкову не стоило идти на конфликт с Медведевым, а раз уж он ввязался в него, то Медведев вправе его уволить.

Сейчас Лужков рассказывает, что истинной причиной конфликта и отставки было его нежелание поддерживать Медведева, который собрался выдвигаться на второй срок. Якобы еще в феврале 2010 года к Лужкову пришел один из его старых знакомых в качестве эмиссара от Медведева и попросил ответить, поддержит ли он второй срок Медведева. Лужков – по его словам – ответил отказом.

Этот случай сейчас он сравнивает с другим, якобы случившимся тоже в феврале, но 11 годами раньше, в 1999 году, – тогда к нему якобы пришел Борис Березовский, чтобы предложить стать кандидатом в президенты от Семьи. И Лужков тогда тоже отказался. По его версии, потому что намеревался пересмотреть итоги залоговых аукционов, по версии Семьи, – потому что считал, что победит и так, а поддержка слабого Кремля ему не нужна.

В окружении Медведева говорят, что никакого предложения Лужкову никто не делал и делать не мог. Слишком очевидны были тесные связи между мэром Москвы и вечным недругом Медведева – Игорем Сечиным.

Впрочем, в чем Лужков точно не ошибается, так это в том, что именно в 2010 году у Медведева появились реальные амбиции – он захотел остаться президентом на второй срок. И именно в этой ситуации Сечину предстояло сыграть решающую роль.

[1] Ковелицын Ю. Конкуренция вокруг Москвы Мэр как опора в борьбе за президентство // МК. № 25438. 31.08.2010.