Референдум в Крыму и возвращение его в состав России – это такое судьбоносное событие для русского народа, которое сравнимо разве что с походом князя Святослава против хазар в 964–966 гг. Конец Хазарии и конец засилья иудейского каганата положили тогда начало объединению большей части восточнославянских племен в едином государстве – Киевской Руси. В истории русского мира в ряду судьбоносных событий вместе с этим походом стоят великими вехами Крещение Руси в 988 г., Куликовская битва 8 сентября 1380 года, положившая конец татаро‑монгольскому игу, освобождение Москвы от польских интервентов ополчением Минина и Пожарского в 1612 г., Бородинская битва 1812 года, с которой начался крах общеевропейской агрессии против России во главе с Наполеоном Бонапартом и разгром Советским Союзом гитлеровской Германии, увенчавшийся Ялтинской конференцией 1945 года о послевоенном миропорядке. Именно такова значимость возвращения Крыма в Россию.

Есть в этом судьбоносном ряду своя мистика, которая заставляет задуматься о сакральном характере русской истории. Три всецело мирных события – крещение князя Владимира в 988 г. в древнем Херсонесе‑Таврическом (ныне Корсунь), Ялтинская мирная конференция 1945 года и референдум о воссоединении с Россией 2014 г. произошли в Крыму. И они послужили утверждению Величия России не меньше, чем великие победы русского оружия. Возвращение Крыма в состав Государства Российского в марте 2014 года – веха, обозначившая новый этап в истории нашей Родины, которая вновь обрела свою державную самостоятельность. Это произошло впервые после того, как Михаил Горбачев сдал Советский Союз и его союзников по Варшавскому Договору Западу. А «Горби», как его любовно окрестили в США, начал это делать еще до развала СССР в 1991 году, который Владимир Путин справедливо назвал «величайшей геополитической катастрофой XX века».

В этой катастрофе потеря Крыма стала для России двойной бедой. Когда мерзавец Хрущев передал Украине, тогда Украинской ССР, эту землю, обильно политую русской кровью, особого протеста в русской среде это не вызвало – вроде бы одна была страна, без внутренних границ. Но вот когда другой негодяй – Борис Ельцин бросил Крым в дар отделившейся Украине как мешок картошки, это стало поистине национальной трагедией. Вспомним, что говорил в этой связи Александр Солженицын в своей книге «Россия в обвале».

«В самостоятельном развитии – дай Бог Украине всяческого успеха, – писал Солженицын. – Отяжелительная ошибка ее – именно в непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две Донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь‑Херсон‑Одесса) и Крым. Украинские власти выбрали путь усиленного притеснения русского языка. Ему не только отказали стать вторым официальным государственным, но его энергично вытесняют из радиовещания, телевидения, из печати. В вузах от вступительного экзамена до дипломного проекта – все только по‑украински, а коли терминологии не хватает – выкручивайся. Из школьных учебных программ русский язык – где исключают нацело, где сводят до «иностранного», до факультативного; полностью исключили историю Российского государства, а из программы по литературе – едва ли не всю русскую классику. Звучат такие обвинения, как «лингвистическая российская агрессия» и «русифицированные украинцы – пятая колонна». Так – начинается не с методического подъема украинской культуры, а с подавления русской. И упорно теснят Украинскую православную Церковь, ту, что осталась верна Московской Патриархии, с ее 70 % украинских православных…

Фанатическое подавление и преследование русского языка (который в прошлых опросах был признан своим основным более чем 60 % населения Украины) является просто зверской мерой, да и направленной против культурной перспективы самой Украины.

Принятие хрущевского подарка – по меньшей мере, недобросовестно, присвоение Севастополя вопреки, не говорю, русским жертвам, но и советским юридическим документам, – государственное воровство…

Сколькие русские с негодованием и ужасом пережили эту безвольную, никак не оспоренную, ни малейше опротестованную, по дряблости нашей тогдашней дипломатии, в 24 часа отдачу Крыма. И предательство его при каждом потом крымском конфликте. И беспрекословную, без малейших политических шагов, отдачу Севастополя, алмаза русской военной доблести. Злодейство это совершено нашей же выборной властью – однако и мы же, граждане, не воспротивились вовремя. И теперь на долгое обозримое время ближайшим поколениям с этим придется примириться…

Изживание Черноморского флота из Севастополя является низменным злостным надругательством над всей русской историей XIX и XX веков. При всех этих условиях Россия, ни в какой форме, не смеет равнодушно предать многомиллионное русское население на Украине, отречься от нашего единства с ним». (А.Солженицын. Россия в обвале. М., Русский путь, 2009, стр. 78–79).

Эти слова датированы 1998 годом. Но вплоть до 2014 года о них в Кремле и не вспоминали, хотя Солженицын уже тогда увидел, ради чего на Западе всячески поддерживали украинскую «незалежность», и предупреждал руководство России о грозящей опасности. «Антирусская позиция Украины, – писал он, – это как раз то, что и нужно Соединенным Штатам. Украинские власти подыгрывают услужливо американской цели ослабить Россию. Так и дошло быстро – до «особых отношений Украины с НАТО» и до учений американского флота в Черном море. Поневоле вспомнишь бессмертный план Парвуса 1915 года: использовать украинский сепаратизм для успешного развала России» (А.Солженицын. Цит. соч., стр. 78).

Парвус, как известно, не был самостоятельной фигурой. Он был видным функционером международного сионизма и эмиссаром мировой закулисы в России, а названный его именем «план» был всего лишь переводом на русский «плана президента США Вильсона», а еще точнее, его помощника полковника Хауса, по разделу России на семь государств. Для осуществления этого плана, по признанию государственного секретаря Дж. Бейкера, «США истратили триллионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в холодной войне против России».

От планов расчленения России, увы, не отказались до сих пор. Покончив с СССР, пытаются добить то, что от него осталось, о чем можно судить по заявлению Секретаря Трехсторонней комиссии, бывшего советника президента Рейгана Збигнева Бжезинского: «Россия, названная Советским Союзом, бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей. Россия будет раздробленной и под опекой».

Геополитическая катастрофа, постигшая евразийский хартленд в 90‑х годах XX века, кардинальным образом изменила соотношение сил в мире. Во время своей работы в Париже я не раз встречался с ныне покойным генералом Пьером Галуа, классиком современной геополитики. (См. его книгу «Геополитика. Пути могущества». Pierre M.Gallois. Geopolitique. Les vois de la puissance. Plon, Paris. 1990). В октябре 1994 г. он дал мне интервью для «Правды», где сказал: «Закат Советского Союза привел к нарушению равновесия в мире, который входит в однополярную стадию. Эта однополярность предопределяет мировосприятие американского руководства, что уже обернулось операцией «Буря в пустыне» против Ирака. Еще тогда, до развала СССР, стало очевидным, что геополитическая ситуация в мире изменилась поистине революционным образом. Мир стал однополярным». («Правда», 19.10.1994).

После Ирака США остались единственной сверхдержавой, которая могла диктовать свою волю всему миру. «В начале 90‑х годов, – говорил Галуа, – для США открылись новые перспективы. После того как 13 июня 1990 г. Верховный Совет СССР отменил плановую экономику и узаконил рыночную, Советский Союз вошел в стадию агонии. Путь для США к мировому регентству был расчищен. После распада СССР они и не вздумали разоружаться. НАТО должна была самораспуститься одновременно с Варшавским Договором. Напомню, что НАТО создали в 1949 году, а Варшавский Договор был образован в качестве ответной реакции только в 1955 году. В НАТО по сей день никто не может толком объяснить, почему после роспуска Варшавского Договора в 1990 году, НАТО осталось существовать.

Чтобы легче было понять все это, я хотел бы немного вспомнить историю. Вернемся к Первой мировой войне и первой попытке США вмешаться в международное положение. В 1918 году Президент США Вудро Вильсон приезжает в Париж, подписывает мирный договор и открывает для себя весьма сложный мир. В то время США еще проводили достаточно изоляционистскую политику. И, тем не менее, в январе‑феврале 1918 года был разработан и опубликован «План Вудро Вильсона» из 14 пунктов. Формально этот план представлял собой набор правил, согласно которым следовало проводить переговоры о мире и организовывать жизнь в послевоенное время. Уже в этом плане появился пункт под названием «Освобождение народов». Рассматривалась эта проблема в свете крушения империй. Прежде всего, конечно, речь шла о Российской империи. Но в том же списке были разрушенная в ходе войны Германская империя, Австро‑Венгерская империя и Оттоманская империя. С исчезновением этих империй на их месте, по мысли Вильсона, должны были появиться куда меньшие социально‑политические образования, которые он называл «народностями». Иначе говоря, он выступил как создатель определенной парцеллизации (деления на парцеллы, т. е. мелкие участки. – В.Б.) и раздробления мира, что, как предполагалось, похоронит империи. Америка, естественно, сохранила между тем все атрибуты империи. То же самое произошло и после парцеллизации Советского Союза, когда его бывшие республики стали самостоятельными государствами» (Там же).

К чему привело это предательство последними советскими лидерами русского народа, хорошо известно. На всем пространстве бывшего Советского Союза восторжествовала компрадорская буржуазия, захватившая контроль над национальными богатствами исторической России. Американский миллиардер и сионист Дж. Сорос вскоре после распада СССР открыто заявил: «Сейчас мы, наконец, добрались до самого лакомого кусочка, до России. На кон поставлен главный куш – все государство в целом…» Ясно было, что США и их союзники по НАТО сделают все возможное, чтобы не допустить возрождения России и восстановления ее статуса великой державы, способной бросить вызов Западу. Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, один из руководителей сионистского масонского ордена Бнай Брит об этом говорил со всем присущим ему цинизмом: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее в единое, крепкое, централизованное государство» Щит. по: Киссинджер Г. Дипломатия, М., 1997).

Руководству России в приказном порядке было велено раз и навсегда отказаться от имперских амбиций и покорно следовать всем указаниям из «вашингтонского обкома». Госсекретарь США Колин Пауэл сформулировал это новое кредо внешней политики США так: «Россия должна забыть о том, что у нее есть какие‑то интересы в республиках бывшего СССР… Мы не позволим России вмешиваться в дела бывшего СССР, ибо восстановление СССР не входит в стратегические цели правительства и государства США».

Директива Совета Безопасности США №SC‑20/11 гласит: «На территории распавшегося СССР не может сохраняться военно‑экономический потенциал, который в будущем, вне зависимости от национального строя этой территории, мог бы возродиться, консолидироваться и стать потенциальной угрозой американской гегемонии. Неважно, каким будет правительство грядущей России, но оно всегда должно обладать лишь ограниченным военным потенциалом и должно пребывать в состоянии полной экономической зависимости от США». Комментируя эту директиву в своем выступлении на заседании Совета национальной безопасности в 1997 г., Збигнев Бжезинский подтвердил, что впредь США будут исходить именно из этой установки. «Россия – лишняя страна, – сказал он, – которую нужно расчленить. Чем меньше населения будет на этой территории (бывшего СССР. – В.Б.), тем успешнее будет происходить ее освоение Западом». (otvet.mail. ru; Le Nouvel Observateur, 15–21.01.1998). В соответствии с этими «ценными указаниями» в США был разработан план «Грааль», включавший ряд мер по сокращению населения России в 10 раз. О том, что речь идет о запланированном геноциде русского народа, не стеснялись открыто говорить не только американские, но и английские лидеры. Так, бывший премьер‑министр Великобритании Маргарет Тэтчер заявила: «На территории России экономически оправдано проживание 15 миллионов человек, обслуживающих скважины и рудники». Ее преемник премьер‑министр Великобритании Джон Мейджер был более великодушен: «Задача России после проигрыша холодной войны, заявил он, – обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего 50–60 миллионов человек». Всего! Известно, что вымирание русской нации после распада СССР шло быстрыми темпами в точном соответствии с этими установками. Только к началу третьего президентского срока Путина этот процесс удалось остановить.

К концу XX века многим казалось, что процесс сползания России в историческую пропасть необратим, что она обречена на гибель как нация и государство.

Президент США Билл Клинтон в 1995 г. сформулировал антироссийскую стратегию США таким образом:

«Последние десять лет наша политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советами посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство.

В ближайшее десятилетие нам предстоит решение следующих проблем:

– расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии;

– окончательный развал военно‑промышленного комплекса России и армии;

– устранение режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам».

(Из выступления Президента США Б. Клинтона в Вашингтоне на секретном совещании начальников штабов 24 октября 1995 г.)

За океаном откровенно издевались над всеми попытками лидеров постсоветской Эрефии представить себя равными партнерами на переговорах с лидерами США, хотя и не без оснований. Когда в 1993 году на встрече с руководителями стран НАТО подвыпивший Ельцин сказал Клинтону: «Мы тут с тобой самые умные, Билл. А все остальные – дураки», тот чуть не упал от одолевшего его почти истерического хохота. Позднее Клинтон сказал: «Отношение к России теперь будет определяться не формулой «побежденный нами враг», а формулой «безмозглый инструмент в наших руках» (см. подробнее novayapravda.narod.ru). Подобная терминология использовалась не только на совещаниях высших чиновников США за закрытыми дверями. После развала СССР в Белом доме не упускали случая публично унизить Россию, напомнить ей, что она навсегда утратила роль сверхдержавы, и подняться ей не дадут. Так весной 2014 года, в разгар антирусской истерии после вхождения Крыма в состав РФ, Барак Обама в полемике с лидером республиканцев Миттом Ромни, заявившим, что Россия является крупнейшим геополитическим врагом Америки, сказал: «Россия – региональная держава, и не из‑за силы, а из‑за своей слабости является угрозой для некоторых своих соседей» (The Washington Post, 25.03.2014).

После распада СССР за океаном рассматривали Россию всего лишь как послушный воле Вашингтона сырьевой придаток. Непослушания никто не ожидал. За неповиновение грозили жесткими карами.

24 марта 1999 года Евгений Примаков, тогдашний премьер‑министр РФ, позволил себе прямо в небе отменить свой официальный визит в США в знак протеста против начала бомбардировок Югославии, совершив свой знаменитый «разворот над Атлантикой». Но вскоре после этого он вынужден был пересесть из кресла премьера в кресло Председателя Торговой палаты РФ. И это было еще мягкой посадкой.

То «своеволие», которое Москва проявила, дав отпор грузинским агрессорам в Южной Осетии и Абхазии в 2008 г., ей относительно быстро простили уже за то, что эти страны не приняли в состав России, чего по сей день желает подавляющее большинство их населения. Более того – в «вашингтонском обкоме» оценили «сдержанность и благоразумие» тогдашнего президента Дмитрия Медведева, который запретил 58‑й армии продолжать преследование бежавших грузинских войск. А ведь наши ребята могли тогда легко дойти до самого Тбилиси. Саакашвили, который лишний раз подтвердил, что услужливый дурак опаснее врага, не оправдал надежд заокеанских стратегов, и от него быстро избавились, но при этом не отказались от планов вовлечения Грузии в НАТО.

Но вот когда Москва решилась на присоединение Крыма, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. И хотя один из американских «бешеных» сенатор Джон Маккейн назвал это «бунтом на бензоколонке по имени Россия, которая делает вид, что она – государство» (См. rbc.ru, 18.03.2014), те, кто реально правит странами «золотого миллиарда», поняли, что Запад столкнулся с явлением куда более серьезного характера. Россия раз и навсегда отказалась быть «безмозглым инструментом в руках» Дяди Сэма. И никак не могли поверить, что Кремль окончательно вышел из подчинения «вашингтонского обкома».

После возвращения Крыма, соглашусь здесь с Федором Лукьяновым, главным редактором журнала «Россия в глобальной политике», «в России изменилась политическая линия. Россия больше не считает сохранение хороших отношений с Западом обязательным элементом политики». Кстати генерал Галуа это предвидел. В ходе того нашего памятного интервью в октябре 1994 г. он сказал: «Я думаю, что в ближайшие десять лет Россия обретет вновь свое равновесие. Это станет возможным на базе естественного патриотизма русских, тех качеств, которыми обладает этот народ, и на базе богатейших природных ресурсов России. Полагаю, что бывшие республики СССР, хотя и не все, вновь соберутся вокруг славянского ядра (выделено мной. – В.Б.). Очевидно, что этот процесс не обойдется без переходного периода с сильной авторитарной властью. Но будущий «Петр Первый» не сможет править без того, чтобы обеспечить русским социальную защиту хотя бы на уровне советского периода и без сочетания сильной власти с развитием демократии. Этот период займет примерно десять лет, в течение которого Россия найдет тот режим, который соответствует ее историческому опыту и национальной традиции. И Россия вновь обретет тогда статус второй сверхдержавы мира». ( «Правда», 19.10.1994). Удивительно проницателен был великий геополитик. Вопрос только в том, соответствует ли Путин его предвидению?

18 марта 2014 г., в тот самый день, когда президент Путин выступил с речью в Кремле перед Федеральным собранием, а позже подписал соглашение о воссоединении Крыма и Севастополя с Россией с их представителями, в Галерее Ильи Глазунова в Москве состоялась встреча с ведущим французским геополитиком Эмериком Шопаром, учеником генерала Галуа. Как раз в тот день Шопар вернулся из Крыма, где выступал наблюдателем за ходом референдума. В отличие от многих его европейских коллег, он пришел к выводу, что этот референдум полностью соответствовал воле крымчан и международному праву. Когда лектору стали задавать вопросы, я взял слово и, рассказав о моей встрече с Галуа, спросил Шопара: «Означает ли возврат Крыма в Россию конец однополярного мира?». Он ответил так: «Если чему и пришел конец, то это возможности США давать уроки демократии и соблюдения прав человека другим странам, признавать или не признавать правительства других стран легитимными. Эта возможность теперь действительно похоронена. Особенно после того, как США признали легитимным киевское правительство, пришедшее к власти в результате государственного переворота и включившее в свой состав представителей партии «Свобода».

Конечно, такого рода исторические повороты не происходят в одночасье. Предпосылки для этого накапливаются годами, а то и десятилетиями. Поясняя причины столь резкого поворота в отношениях России с Западом, Путин в своей крымской речи отметил: «Нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом. Так было и с расширением НАТО на восток, с размещением военной инфраструктуры у наших границ. Нам все время одно и то же твердили: «Ну, вас это не касается». Легко сказать, не касается. Так было и с развертыванием систем противоракетной обороны. Несмотря на все наши опасения, машина идет, двигается. Так было с бесконечным затягиванием переговоров по визовым проблемам, с обещаниями честной конкуренции и свободного доступа на глобальные рынки. Нам сегодня угрожают санкциями, но мы и так живем в условиях ряда ограничений, и весьма существенных для нас, для нашей экономики, для нашей страны. Например, еще в период «холодной войны» США, а затем и другие страны запретили продавать в СССР большой перечень технологий и оборудования, составив так называемые КОКОМовские списки. Сегодня они формально отменены, но только формально, на деле многие запреты по‑прежнему действуют. Словом, у нас есть все основания полагать, что пресловутая политика сдерживания России, которая проводилась и в XVIII, и в XIX, и в XX веке, продолжается и сегодня. Нас постоянно пытаются загнать в какой‑то угол за то, что мы имеем независимую позицию, за то, что ее отстаиваем, за то, что называем вещи своими именами и не лицемерим. Но все имеет свои пределы» (Kremlin.ru, 18.03.2014).

Сетования Путина по поводу «обмана» России Западом некоторые обозреватели в США и Западной Европе пытались подать как некую «личную обиду» российского президента на то, что партнеры РФ по «Большой восьмерке» надували его раз за разом и не проявляли к нему должного уважения, поучая то и дело как нашкодившего мальчишку. Не исключено, что Путина, как он любит говорить, «достали» западные шулеры от политики. Истинная же причина его бунта не в этом. Еще в декабре 2004 г. Збигнев Бжезинский заявил: «Все, что разыгрывается на Украине, – это будущее России» (см. газету «Завтра», декабрь, 2004 г.).

Для Путина, как говорят близкие к Кремлю люди, это видение Майдана в России было настоящим кошмаром все последние годы. Майдан образца 2014 года и события в нашей стране, ему предшествовавшие, видимо, убедили его, что прогноз Бжезинского близок к реальности, как никогда.