В научной литературе по этике, психологии и юриспруденции довольно часто употребляются понятия: «чувство долга», «чувство ответственности», «чувство законности», «чувство справедливости». При этом последнему понятию уделяется явно недостаточно внимания как в плане познания его содержания и значения, так и рассмотрения его соотношения с другими близкими по смыслу терминами. Замечено также, что чувство справедливости как и несправедливости рассматривается в качестве социально‑психологической предпосылки, предтечи формирования рационального образа представлений людей о справедливом. Это подчеркивает его дорассудочный, преимущественно эмоциональный характер, который подлежит осознанию и рациональному обоснованию о процессе рассудочной деятельности. Безусловно, что определенная часть общества может довольствоваться сугубо эмоциональными психологическими представлениями о справедливом и несправедливом не прибегая к теоретическому анализу данных явлений и познанию закономерностей обменно‑распределительной и карательной практики. Это, так называемый, интуитивный образ представлений о справедливости, основанный на субъективном жизненном опыте людей. В большинстве же ситуаций чувство справедливости не только сигнализирует и первично оценивает явления общественной жизни, но и приобретает у личности значение установочного компонента психической структуры, рационально аргументированного и входящего в систему её взглядов и убеждений. Это означает, что оно может содержать в себе первичную программу восстановления нарушенной справедливости, в чем и заключается его практическое значение.

Чувство справедливости – одно из всеобъемлющих и наиболее глубоких человеческих чувств нормативно‑оценочного характера сопровождающих деятельность людей практически во всех сферах общественной жизни. Экономика и политика, право и мораль, межличностные отношения во всем их многообразии, семья и сфера досуга – таков далеко не полный перечень областей генерирующих его и оцениваемых с позиций чувства справедливости. Отсюда возникает необходимость обратиться к теории чувств. Психологическая наука исходит из того, что чувства представляют собой исключительно глубокие интимные продукты жизнедеятельности личности, характеризующие её отношение к различным сторонам окружающей действительности. «Чувство как свойство личности представляет собой эмоциональное отношение к действительности, по своему содержанию и социальной значимости – положительное или отрицательное»[1]. Бытие чувств проявляется в форме процессов, переживаний и состояний. Основной путь формирования чувств состоит в их возбуждении, обобщении и систематизации разнообразных эмоций в процессе формирования убеждений человека. В литературе иногда наблюдается отождествление чувств с эмоциями. Однако, при всей близости и взаимосвязанности данных явлений их на понятийном уровне следует всё же различать. Чувства, по нашему мнению, выглядят как более широкие и емкие явления человеческой психики, выражающие личный и социальный опыт реагирования человека на жизненные ситуации и выступающие специфической формой и способом бытия эмоций. В свою очередь, эмоции характеризуют пристрастное, заинтересованное отношение личности к чему‑либо в виде радости, гнева, страха, неудовольствия и т. д. Они эмоционально окрашивают человеческие чувства, сообщают им социальную направленность. Следовательно, существование чувств раскрывается и опредмечивается в форме разнообразных эмоциональных переживаний. Например, чувство любви может сопровождаться такими эмоциями как: радость, переживание, удовольствие, разочарование и т. д. В литературе отмечается, что: «Если эмоции регулируют отношения человека со средой как организма, то чувства отражают среду в форме переживания, душевного волнения и оценочного отношения к тому, с чем человек имеет дело»[2]. В целом же можно констатировать, что эмоции раскрывают богатство содержания и оттенки чувств в виде пристрастного и заинтересованного отношения личности к жизненной ситуации, а чувства дают жизнь эмоциям, обобщают их проявления и возводят в ранг закономерных явлений опыта психологической жизни личности.

Этот экскурс в психологию чувств позволяет более конкретно подойти к природе чувства справедливости. Не лишним будет определиться с общим понятием справедливости. На наш взгляд, при всей сложности и дискуссионности этого понятия, справедливость есть чувство, идея, принцип и режим жизнедеятельности в виде создания и распределения материальных и духовных благ посредством уравнивания положения субъектов в системе общественных отношений и воздаяния им пропорционально их позитивному и негативному вкладу в общественную жизнь [3]. Это означает, что чувство справедливости способствует возникновению и формированию идеи, принципа и режима создания и распределения материальных и духовных благ, прав и обязанностей граждан и их организаций и сопровождает, обслуживает действие нормативно‑ценностной системы распределения и воздаяния благ и тягот пропорционально личному вкладу всех субъектов в общественную жизнь.

1. Характеризуя основные черты, признаки чувства справедливости следует в первую очередь выделить комплексное , собирательное или всепроникающее значение данного явления. Имея изначально нравственный характер, в виде моральной оценки человеческого выбора варианта поведения в границах соотношения добра и зла, чувство справедливости проникает и вплетается в сферы политики, права, науки, искусства, межличностные и семейные отношения, оценивая и квалифицируя самые разнообразные области жизни людей. Но при этом наиболее ярко оно проявляет себя в сферах морали, права и политики. И это позволяет выделять особо нравственно‑политический и правовой характер чувства справедливости как наиболее типичные и распространенные области его бытия. При этом следует отметить взаимосвязанное, а порою и нерасчленяемое, значение чувственного образа справедливости в этих сферах общественной жизни. Так, напри мер, принятие в Государственной Думе РФ очередных поправок к законодательству, ужесточающих ответственность водителей за нарушение правил дорожного движения будоражит общественное мнение и ставит под сомнение справедливость государственной политики в этой сфере. Действительно, многократное увеличение денежных штрафов за мелкие нарушения, типа непристегивание водителя ремнем, вызывает к жизни и подпитывается чувством несправедливости. И наоборот, чувство справедливости в общественном сознании настоятельно «зовет», «побуждает» и осуждает российского законодателя за отказ от приме нения высшей меры наказания за терроризм, бандитизм, педофилию и т. д.[4]. Казалось бы эти и другие возможные примеры активизации чувства справедливости имеют правовой характер, но в условиях проведения выборов в органы государственной власти, несогласие населения страны с подобной практикой может приобрести политическое значение в виде недоверия к правящей партии. Следовательно, нормы справедливости, на основе которых возникают и формируются чувственные переживания и представления людей о справедливости, являются продуктами синтеза различных форм общественного сознания: нравственного, политического, правового и т. д. и это сообщает комплексную природу результатом оценочно‑познавательной деятельности.

2. Чувство справедливости по своей изначальной природе имеет нравственный характер. Его комплексность есть лишь результат наложения на нравственную оценку нормативов политического и правового характера при безусловном доминировании императива морального закона. Основное требование нравственной справедливости исторически выросло из потребности прогрессивного развития общества путем непременного и решительного приоритета идеала добра над злом в ситуации выбора того или иного варианте поведения. Как отмечает А.А. Гусейнов: «…само сознание выглядит как система оценок со знаками плюс или минус, отражая действительность сквозь призму одобрения и осуждения, через противоположность добра и зла»[5].

Добро в науке понимается как «поведение отдельных людей или социальных групп (и конечно, нормы поведения, его мотивы, цели, качества людей), содействующие общественному прогрессу, а также росту человечности в отношениях между людьми»[6]. Естественно, что всё, что противоречит идее социального прогресса и развитию гуманизма в обществе называется злом. В практике межличностного общения в широком смысле этого слова, идеал добра кристаллизовался и получил своё воплощение в, так называемом, «золотом правиле» воздающей, а затем и распределяющей справедливости: (не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы чтобы они поступали по отношению к тебе»[7]. Данная максима нравственного сознания, будучи результатом воспитания и интериоризации личностью морального сознания и опыта, служит нравственным критерием в оценке справедливого и несправедливого на уровне обыденных представлений о моральности и аморальности поведения людей. Разумеется, что чувство справедливости может иметь и профессиональный характер, что, например, наблюдается в деятельности судей, прокуроров, адвокатов, при их первичном ознакомлении с материалами юридических дел. В этой ситуации обыденные оценки жизненных обстоятельств дополняются, и корректируются профессиональными знаниями и выработанными на основе юридической практики стандартами должного и объективно сложившегося опыта рассмотрения и разрешения юридических дел. В подобных случаях профессиональное правосознание юриста «отягощено» грузом выработанных в процессе предшествующей юридической деятельности как позитивных, так и негативных психологических чувств, эмоций, установок и ориентаций, предопределяющих оценки и отношение к соответствующим правовым ситуациям. Особо опасны здесь явления профессиональной деформации в виде правового нигилизма, инфантилизма, радикализма, популизма и конформизма[8]. Они могут вести к ошибкам в правотворческой, экспертной и правоприменительной деятельности, служить психологическим фоном к предвзятому отношению по юридическому делу и злоупотреблению властными полномочиями. В основной же массе эмоциональные переживания людей по поводу справедливости выглядят как их повседневные реакции на действие нормативно‑оценочной системы, осуществляемые с позиций здравого смысла и личного опыта, нравственно положительные или отрицательные по отношению к объектам оценки.

3. Внутреннее содержание чувства справедливости можно представить состоящим из двух основных элементов: интуитивного или естественно‑правового и позитивного или нормативно‑оценочного, основанного на официально действующих в обществе социальных нормах и оценках человеческого поведения. Данная идея, высказанная ещё Л.И. Петражицким[9], развита в диссертационной работе А.В. Смоленцева, посвященной теории правовых чувств. Под правовыми чувствами автор понимает «самоорганизующуюся систему правовых (обязательно‑притязательных) установок, основанную на общепринятом идеале добра и справедливости»[10]. С подобным пониманием правовых чувств вряд ли можно безоговорочно согласиться. Дело в том, что автор категорически приписывает всем правовым чувствам установочный характер. В научной литературе под правовой установкой принято понимать «готовность личности проявить свою активность в сфере познания, реализации, применения права, а также в правотворчестве, это своеобразная «настройка» всех структурных элементов правосознания таким образом, чтобы можно было действовать в соответствии с требованиями правовой нормы»[11]. Между тем, с точки зрения психологии чувство – это переживание человеком своего отношения к действительности и это переживание может характеризоваться состоянием сомнения, неуверенности, поиска аргументов и прочих волнений души. Тем более это состояние эмоциональной неустойчивости наблюдается у людей не имеющих юридического образования и ситуативно реагирующих на правовую действительность. Поэтому приписывать всем чувствам в сфере права установочный характер вряд ли обосновано. Установочный характер могут приобретать только наиболее глубокие, стабильные и основанные на рассудочной деятельности чувства, выражающие настрой готовности личности к поведению в типичной ситуации. Таковыми могут быть чувства законности, справедливости, долга, ответственности и т. д., отличительной чертой которых является не столько эмоциональный, сколько рассудочный характер. Это наводит на мысль о существовании двух видов чувства справедливости, различающихся степенью своей сформированности: а) не вполне сложившиеся и находящиеся в стадии оценочно‑познавательной деятельности идеи и представления субъектов и б) вполне сформировавшиеся устойчивые нравственно‑правовые оценки жизненных ситуаций, выражающие устойчивое отношение людей к действительности.

Естественно‑правовой элемент чувства справедливости выглядит в виде человеческих представлений о свободе, равенстве, добре и справедливости, выработанных в процессе многовековой истории общественного развития. Это нравственно‑правовые и политические идеи справедливого устройства государства и общества, обеспечивающие мир, согласие и гармонию в общественной жизни. Здесь же возможны и религиозные идеи божественной справедливости которыми подпитываются познавательные и поведенческие чувства верующих. Главное же, что отличает естественно‑правовой подход к познанию идей на основе которых можно руководствоваться чувством справедливости – это субъективизм в оценках справедливого и несправедливого, основанный на индивидуально неповторимом личном опыте человека. Это позволяет рассматривать данный элемент в структуре чувства справедливости в качестве своеобразного интуитивного права в духе идей Л.И. Петражицкого. Субъективно осознанные и усвоенные индивидом чувство долга, ответственности, а также объема и меры возможных притязаний по отношению к другим людям, государству и обществу зачастую определяют практическое поведение людей в нравственно‑правовых и политических ситуациях. Формализовать интуитивные средства и критерии определения справедливого и несправедливого в их повседневном проявлении не представляется возможным в виду их субъективности и индивидуально неповторимого опыта каждого человека. Очевидно, что управление этим процессом закладывается средствами и формами индивидуального и коллективного воспитания а также процессами социализации.

Позитивный или нормативно‑оценочный элемент чувства справедливости представлен системой официально установленных и поддерживаемых специальным аппаратом государства и общества норм и оценок (право, мораль, политика), призванных регулировать поведение субъектов в границах необходимого общественного порядка. В отличие от интуитивного пласта, это внешний официально институционализированный регулятор человеческого поведения. Он нормативно задает параметры, то есть рамки и критерии определения справедливого и несправедливого, но постоянно переоценивается, ревизуется средствами интуитивного понимания правильности действия нормативно‑оценочной системы. «Червь сомнения» заложенный в интуитивном чувствовании справедливости официальных норм и оценок позволяет критически воспринимать государственно‑правовую и общественную практику, высказывать сомнения в её идеальности. На этом в частности основывается социальная активность правозащитного движения. Поэтому чувства как справедливости, так и несправедливости зачастую вырастают из закономерного противоречия между официальными и интуитивными уровнями оценок социального регулирования.

Ведущую роль в системе средств официального уровня чувства справедливости играют принципы морали, права, политики, а также контрольно‑надзорные и правоприменительные акты в которых выражены государственно‑правовые оценки социального регулирования. Это нормативная основа общественной жизни призванная обеспечить законность и официальный уровень социальной справедливости. В этой системе особое значение имеют принципы морали, права и политики как основополагающие начала социального регулирования, наиболее известные населению страны, определяющие и высвечивающие актуальные проблемы законности и справедливости. Как известно, мораль живет преимущественно в системе своих основных принципов; позитивное право определяется системой принципов, но раскрывается в разветвленной иерархии отраслевых требований, знание которых не под силу обычному человеку; политика выражается в лозунгах, призывах, принципах, составляющих содержание политических идеалов и дополняемых нравственным и правовым регулированием самой политической деятельности. И, таким образом, принципы – наиболее удобный нормативно‑оценочный материал для познания и практической оценки результатов социального регулирования. Чувство справедливости чаще всего возникает и актуализируется на основе анализа практики реализации принципов морали, права и политики. Моральные проступки, ошибки и злоупотребления должностных лиц наиболее познавательно доступны на уровне соблюдения принципов социального регулирования. К тому же по своей природе принципы тесно связаны с идеей естественного права и в значительной мере являются продуктами нормативного закрепления важнейших человеческих ценностей. Это делает их наиболее социально‑чувствительным регулятором общественных отношений, позволяющим учитывать нюансы воздающей и распределяющей справедливости.

Важным объектом оценки и поводом к актуализации чувства справедливости выступают акты официальной социальной и юридической практики в виде получивших известность моральных проступков, политических решений, результатов контрольно‑надзорной деятельности, судебных решений и приговоров по юридическим делам. Будучи «на слуху» у населения, они обсуждаются общественностью и способствуют формированию общественного мнения, которое постоянно подпитывается чувствами и эмоциями, мнениями по поводу справедливости. Это вечный и неиссякаемый источник нравственно‑правовых и политических коллизий актуализирующий проблему законности и справедливости социального регулирования.

4. Чувство справедливости имеет свой особый внутренний контрольно‑психологический механизм формирования и осуществления. Он основывается на взаимосвязанном действии таких элементов нравственно‑психологической структуры личности как долг, ответственность, совесть, честь, достоинство, интуиция и т. д. Именно явления нравственно‑психологической структуры личности позволяют ей «вчувствоваться», схватывать в нравственном измерении ситуацию и оценивать её на «весах» справедливого и несправедливого. Не малую роль здесь играют и такие явления нравственного мира личности как: нравственные знания, взгляды, идеалы и убеждения составляющие ориентиры волевой активности человека в качестве синтезированных результатов чувственно‑рефлексивной деятельности. Как отмечает А.И. Титаренко: «Волны чувств доносят до сознания человека, делают предметом моральной рефлексии самые отдалённые побуждения, самые скрытые движения души. Они же уносят в подсознание устойчивые, ставшие непреложным для индивида нравственные правила поведения. Этот механизм взаимопереливов сознательного и бессознательного чрезвычайно важен для понимания нравственного формирования личности…»[12].

Чувство справедливости в сознании человека познается и формируется на основе интериоризированных представлений о долге, ответственности, чести, достоинстве при неустанной корректирующей работе индивидуальной совести и помощи субъективно настроенной, точнее, выработанной интуиции. С точки зрения нравственности долг – есть осознание личностью своих обязанностей и внутреннее понимание необходимости их исполнения. На основе долга формируется понимание ответственности как нравственной необходимости и готовности дать отчет перед обществом за результаты своего поведения. Это необходимость соизмерять свои действия с грядущими последствиями их осуществления. Отсюда принято говорить об ответственном отношении человека к порученному делу, добросовестном и инициативном выполнении служебных и общественных обязанностей. Именно такое поведение индивида удовлетворяет требованиям воздающей и распределяющей справедливости, ибо оценивается в общественном мнении в качестве нравственно безупречного. Это позволяет рассматривать соблюдение требований долга и ответственности в качестве первичного критерия и уровня оценки собственного поведения и действий других лиц через призму представлений о справедливости. И таким образом, чувство долга и ответственности входят в набор основных нравственных качеств, определяющих содержание чувства справедливости. Вторым уровнем формирующегося чувства справедливости выступают нормативные представления о чести и достоинстве. Они выглядят как теснейшим образом взаимосвязанные нравственные понятия выражающие совокупность высоких моральных качеств личности их признание и уважение этих свойств у других людей. При этом если понятие чести имеет более субъективно личное значение, то достоинство рассматривается как более широкое и обобщенное представление о ценности и защищенности «морального здоровья» личности. Если в чести, в первую очередь, видят моральную чистоту и непорочность личности, то в достоинстве акцент делается на совокупности неотчуждаемых личностных прав и свобод. Соображения о чести и достоинстве выступают преимущественно внешними институционально закрепленными критериями в оценках справедливости актов человеческого поведения. Они поставляют формируемому чувству справедливости дополнительную информацию о возможных нарушениях нравственного, правового или политического статуса личности институционально выраженного в понятиях чести и достоинстве (ст. 21, 23 Конституции РФ).

Сердцевину контрольно‑психологического механизма чувства справедливости составляет нравственно‑правовая совесть. Нравственный элемент совести является ведущим, определяющим моральную ответственность субъекта, самооценку собственного поведения и действий других лиц с точки зрения нравственного закона, а правовой элемент определяется исторически выработанной идеей связи справедливости с правосудием, поиском истины и беспристрастным рассмотрением жизненных конфликтов. По Канту, совесть – это практический разум, напоминающий человеку в каждом случае применения закона о его долге оправдать или осудить[13]. Нравственно‑правовая совесть опредмечивает свое содержание в трёх основных уровнях: чувственном, рациональном и волевом[14]. Они служат последовательно включаемыми этапами реализации совести. На чувственном уровне формируется эмоционально окрашенное отношение субъекта к жизненной ситуации в виде: одобрения или осуждения, стыда, раскаяния, угрызения и мук совести и т. д. Именно в этой связи принято говорить о совести как внутреннем судье собственных мыслей и поступков и страже, охраняющем нравственную чистоту и моральное здоровье личности. Рациональный уровень нравственно‑правовой совести выражается в рассудочном осознании моральной значимости человеческих поступков их ценности или ущербности для прогрессивного развития общества. Результатом этого является вынесение рассудочных суждений и оценок, определяющих жизненную позицию индивидов и их отношение к нравственным ситуациям. Это своеобразный нравственно‑правовой результат чувственного и рассудочного осознанного отношения к окружающей действительности, позволяющий говорить, что «совесть зовет, требует, свидетельствует, обвиняет или оправдывает». Волевой уровень нравственно‑правовой совести определяется тем, что она есть практически – преобразовательный инструмент реагирования личности на моральную ситуацию. «Всякое чувство приобретает свою нравственную ценность лишь тогда, когда оно претворяется в соответствующее ему действие»[15]. В этой связи можно говорить о настойчивости, решительности, целеустремленности совести. Она на уровне волевого отношения обеспечивает конкретные результаты нравственно‑правовой деятельности личности.

В структуре нравственно‑правовой совести важное значение имеют такие элементы контрольно‑психологического механизма как стыд и интуиция. Стыд в литературе по этике понимается как состояние эмоциональной напряженности личности основанное на понимании предосудительности и упречности собственного поведения, самоосуждения и раскаяния. Это, по словам К. Маркса «… своего рода гнев, только обращенный во внутрь»[16]. Значение стыда состоит в том, что он актуализирует для личности проблему справедливого и несправедливого варианта поведения, делает её субъективно «жгучей» и побуждающей к действию на основе нравственного закона. Он порождает муки и угрызения совести зовущие к исправлению сложившейся ситуации. Стыд возникает, как правило, по поводу уже высказанных или совершенных действий. Это означает, что он стимулирует возникновение норм и отношений, так называемой, исправляющей справедливости.

Чувство справедливости в значительной мере, особенно в профессиональной деятельности может основываться на интуиции. Она есть чутье, догадка, проницательность, основанная на предшествующем опыте[17]. Её можно рассматривать как способ ускоренной непосредственной ориентации в мире социальных ценностей. В литературе подчеркивается, что «… моральная интуиция может в помощь индивиду увидеть фальшь применения какой‑либо нормы в той или иной конкретной ситуации, причем тогда, когда «факты» ситуации и норма, казалось бы, прямо соотносимы, т. е. она позволяет почувствовать скрытую ограниченность нормы и перейти в этом случае к более широким и морально более верным нормативным оценкам ситуации»[18]. Очевидно, что чувство справедливости профессионала и особенно «мудреца» отличается от нравственных поисков обычного человека прежде всего широким и плодотворным использованием интуиции как средства ориентации в сфере социального регулирования.

Нравственно‑правовая совесть выступает своеобразным «мотором», приводящим в действие все элементы контрольно‑психологического механизма в процессе формирования и реализации чувства справедливости. Она как бы подпитывается чувствами долга, ответственности, а иногда и стыда, ориентируется на соображения о чести, достоинстве, принимает во внимание прогнозы интуиции и таким образом создает чувственно‑рассудочный образ справедливого или утверждается в его несправедливости.

Верно по этому поводу заметила З.А. Бербешкина: «Справедливость непосредственным образом отражает нравственную необходимость, её объективное содержание и выступает как общественная мера. Совесть же превращает требование справедливости в личную меру»[19]. К этому можно добавить, что нравственно‑правовая совесть создает нормативный образ справедливости, ориентирует его, в том числе, на чувство законности.

5. Чувство справедливости тесно связанно с чувством законности и включает его в свое содержание в качестве составной части. Ещё Г.Ф. Шершеневич писал, что: «Чувству совести в области нравственности соответствует чувство законности в области права»[20]. Ему же принадлежит и специальная работа «О чувстве законности», в которой автор определяет исследуемое заявление как побуждение соблюдать установленные законы в силу усвоенной привычки[21]. Чувство законности, следовательно, это разновидность правовых чувств ориентированных на законность и связанных с пониманием её наличия или отсутствия в конкретной ситуации а также проблемой обеспечения правомерного поведения. Как отмечает В.П. Малахов, «…правовое чувство и есть чувство права, ощущение, переживание, предвосхищение и т. п. его наличности, несомненности, очевидности. Чувствование права есть непосредственное свидетельство последнего»[22]. Здесь можно извинить автора за его «либертарно‑юридический» уклон в понимании права как непременно совершенного, истинного и справедливого. Жизнь опровергает этот методологический оптимизм. Поэтому и актуальна проблема чувства законности, позволяющего в правовом тексте или правовых действиях и их результатах видеть как элементы правомерного так и неправомерного. Главное же состоит в том, что чувство законности на интуитивном и рационально‑нормативном уровнях своего бытия позволяет ощущать, переживать, схватывать и предвосхищать образ справедливого в сфере права. Верно по этому поводу замечено, что: «С нравственных позиций, законность – это юридическая форма выражения идей справедливости, порядка, свободы»[23]. Содержательно чувство законности включает в себя субъективную нравственно‑правовую совесть в виде интуитивных представлений личности о морально‑юридических границах дозволенного, а также рационально обоснованной ориентации на законопослушный вариант поведения. В сформированном и развитом у личности чувстве законности интуиция подсказывает, а рационально аргументированная привычка управляет в ситуации выбора и оценки варианта поведения. Чувство законности «зовёт» и побуждает личность рассматривать право как высшую ценность, оно выполняет своеобразную функцию «внутреннего голоса, который человек слышит независимо от своего желания»[24].

Результатом действия актуализированного чувства законности является формирование в сознании субъекта образа юридической (правовой) справедливости. Это своеобразная правосознанческая форма отражения и освоения юридической действительности на чувственном и рациональном уровнях в виде чувств, эмоций, представлений, суждений и умозаключений, основанная на субъективно сложившемся понимании меры или степени нравственности, правомерности (законности) и легитимности конкретной жизненной ситуации. По нашей концепции, юридическая справедливость есть совпадение, совмещение и непротиворечивое единство в оценке правовых норм, действий и актов, влекущих правовые последствия, таких свойств социального регулирования как: нравственность, законность и легитимность. Именно на основе субъективного «взвешивания» и понимания данного триединства формируется положительное чувство законности в виде согласия и одобрения правовой ситуации. Противоречивый же характер оценок жизненной ситуации с точки зрения морали, права и общественного мнения, влечет формирование неспокойного, неуверенного и чаще всего отрицательного чувства законности. Таким образом, чувственные оценки по поводу правовой справедливости могут быть как положительными так отрицательными, ибо само чувство законности есть состояние эмоциональной напряженности познания и оценивания правового регулирования с помощью критериев правомерного и неправомерного, морального и аморального, одобряемого и осуждаемого общественным мнением. Оно может выполнять функцию привычки, о которой писал Г.Ф. Шершеневич, но результат его действия по отношению к объекту оценки выглядит в виде согласия или несогласия с требованиями права.

Чувство законности в качестве индивидуальной и социально‑психологической оценки права и результатов его действия составляет важную часть, составной элемент чувства справедливости. Последнее выглядит гораздо шире по охвату сфер общественной жизни, богаче по своему содержанию и более социально‑чувствительным в оценках жизненных ситуаций. Правовая жизнь свидетельствует, что не всё, что квалифицируется юридической практикой в качестве законного, оценивается справедливым в общественном мнении и суждениях отдельных граждан. Чувство справедливости более тонко, избирательно и требовательнее в своих оценках. В нем заложены значительные резервы совершенствования и гармонизации социального и правового, в частности, регулирования.

6. Поистине величайшая ценность чувства социальной справедливости состоит в его исключительной остроте реагирования на факты несправедливости. Большинству людей свойственно верить в социальный и нравственный прогресс, и они болезненно и нетерпимо относятся к обнаруживающимся фактам несправедливости, требуя при этом восстановления порядка, основанного на соблюдении норм морали и права, а также наказании виновных. Особое негодование на чувственном и рациональном уровнях общественного сознания вызывают злоупотребления властью и должностным положением государственными служащими, коррупция, нарушение основных прав и свобод граждан, несправедливое обогащение олигархов, слабая защищенность неимущих слоев населения и прочие проблемные ситуации современной России. Чувство справедливости в этой связи характеризуется достаточно высоким уровнем чувствительности реагирования на подобные явления и выражается: а) в нетерпимости к частым, массовым правонарушениям; б) интенсивности злости по поводу фактов несправедливости; в) навязчивости мыслей о несправедливости; г) желании наказать нарушителя[25].

Острота чувствительности к несправедливости в этом перечне описывается в терминах обыденной психологии. В общем виде чувство нетерпимости к несправедливости выглядит как составная часть чувства справедливости, характеризующегося категорическим непринятием и осуждением несправедливого поведения. При этом острота реагирования граждан на факты несправедливого поведения выражается в социально активных ориентациях на устранение нравственного и правового зла из общественной практики.

Подходя к вопросу об определении общего понятия чувства справедливости следует, на наш взгляд, отказаться от попыток его отождествления с понятием социально‑психологической установки. «Центр тяжести» в определении данного явления, думается, находится в механизме его формирования и реализации. В этой связи, чувство справедливости – есть выраженная в форме психического переживания и основанная на идеях чести, достоинства, ответственности, законности и совести нравственно‑правовая оценка жизненной ситуации . Другими словами, это нравственно‑чувственная и рассудочная форма реагирования личности не социальное регулирование через действие контрольно‑психологического механизма нравственной структуры личности.

Чувство справедливости в социальной жизни выполняет достаточно важные и разнообразные функции. Среди них особо следует выделить: ценностно‑ориентационную, регулятивную и воспитательную. Оно ориентирует индивидов и социальные общности на важнейшие нравственно‑правовые политические и прочие ценности, ставит перед людьми социально значимые цели и указывает средства их достижения. Регулятивная функция выражается в способности чувства справедливости выполнять роль мотива в распределении материальных и духовных благ а также в воздаянии наград и наказания пропорционально вкладу личности в общественную жизнь. Здесь оно служит средством нравственно‑правовой и психологической аргументации принимаемых решений по конкретным делам. Воспитательная функция проявляется в стимулировании и управляющем воздействии на элементы контрольно‑психологической системы личности (привычки, установки, убеждения, ценности), способствуя тем самым формированию и развитию социально полезных качеств человеческого сознания, а также нейтрализации и подавлению негативных качеств в психике индивида. В этом смысле чувство справедливости служит важнейшим средством воспитания гражданского долга и ответственности личности, её совестливого отношения к собственным поступкам и поведению других лиц.

Научная мысль последнего времени, признавая исключительную важность для общественной жизни идеи и чувства справедливости, пытается определить истоки данного явления, связывая его со строением человеческого мозга и его функционированием. Высказывается, в частности, мнение о врожденном характере чувства справедливости[26], которым обладает каждый человек с момента рождения. Аргументируется это ссылками на примеры из раннего детства людей, когда ребенок требует от окружающих справедливого к себе отношения. Однако, думается, такой взгляд излишне категоричен, ибо здесь не учитывается процесс непрерывной социализации личности от рождения до первичных заявлений или требований о справедливом к нему отношении. Задатки различать добро и зло, как и владеть речью, «человеку разумному» даются от природы, но их развитие зависит от социальной среды и накопления жизненного опыта. Поэтому чувство справедливости это результат индивидуального опыта приобретаемого в процессе становления человеческой личности.

Скептически, на наш взгляд, следует относиться и к появившимся в последнее время сообщениям в печати об обнаружении в человеческом мозгу зон, ответственных за справедливость, юмор, агрессию, дружбу, любовь к жизни и т. д. Американские и японские ученые утверждают, что зона справедливости располагается в мозжечковой миндалине и благородные люди обладают врожденным чувством, генами справедливости[27]. Интересно, но вместе с тем и примитивно выглядит процесс обнаружения чувства справедливости в виде игры в которой участникам эксперимента предлагается распределить деньги между нуждающимися. При этом стремление разделить денежные средства поровну объявляется справедливым. Как можно заметить нюансы воздающей, распределяющей, процедурной и исправляющей справедливости здесь вряд ли учитываются. Но главный недостаток подобных «сенсационных» выводов состоит в том, что как замечает директор Института мозга человека РАН С. Медведев, мы до сих пор не знаем как работает мозг[28]. Полифункциональность нейронов из которых состоит человеческий мозг, этот «биолого‑психологический бульон» как его называют медики, не позволяет ответить на вопросы о врожденном или приобретенном характере способностей личности и механизме их психической реализации. Следует также иметь в виду, что человеческие чувства вообще и чувство справедливости в особенности – это результат синтеза природно‑биологических и социально воспитуемых потребностей закрепленных в человеческой психике. Как отмечал ещё Николай Амосов, человек по своей природе прежде всего эгоист, но альтруизм ему присущ и воспитуем примерно на 40–50 %[29]. Эгоизм человека в десятки раз сильнее альтруизма. Его потребности противоречивы: жадность‑доброта, лидерство‑подчиненность[30]. Эти выводы делались на заре перестройки советской политической системы и воочию подтверждаются падением нравственности и разгулом рыночного эгоизма современной России. Поэтому надежды на идеологически целенаправленное воспитание чувства справедливости у российских граждан весьма сомнительны, особенно если учесть то обстоятельство, что государственная власть не всегда заинтересована в развитии и актуализации данного чувства. Очевидно, наиболее заинтересованными в воспитании и культивировании чувства справедливости является гражданское общество и его традиционные институты, такие как семья, религиозные объединения, творческие союзы, политические партии, профсоюзные организации и т. д. Они в своем существовании просто не могут находиться без идей, чувств и режима справедливого функционирования социальной системы.

[1] См.: Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1965. С. 108.

[2] См.: Филлипов В.Н. Проблема превращения знаний в убеждения студентов. Авто‑реф. дис. канд. псих. наук. М., 1976. С. 17.

[3] См.: Вопленко Н.Н. Понятие и виды юридической справедливости. // Вестник ВолГУ. Серия 5. Волгоград, 2011. С. 16.

[4] См.: Право на смертную казнь // Сборник статей. Под ред. А.В. Малько. М., Юр. фирма «Частное право». 2004.

[5] См.: Гусейнов А.А. Социальная природа нравственности. М., Из‑во МГУ. 1974. С. 23.

[6] См.: Согомонов Ю.В. Добро и зло. М. Политиздат. 1965. С. 79.

[7] См.: Гусейнов А.А. Указ. работа. С. 63.

[8] См.: Вопленко Н.Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. С. 100.

[9] См.: Петражицкий Л.И. Очерки философии права. Спб. Вып. 1, 1900. С. 90.

[10] См.: Смоленцев А.В. Правовое чувство. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 10.

[11] См.: Щербакова Н.В. Проблемы правовой установки личности. Ярославль, 1993. С. 19.

[12] См.: Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания. Опыт этико‑философского исследования. М., 1974. С. 245.

[13] Кант И. Критика практического разума. СПб: Наука, 2005. С. 431.

[14] См.: Бербешкина З.А. Совесть как этическая категория. М.: Высшая школа, 1986. С. 40.

[15] См.: Бербешкина З.А. Указ раб. С. 42.

[16] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд., т.1. С. 371.

[17] См.: Словарь иностранных слов. М., 1964. С. 261.

[18] См.: Титаренко А.И. Специфика и структура морали // Мораль и этическая теория. М., 1974. С. 22.

[19] См.: Бербешкина З.А. Указ. раб. С. 86.

[20] См.: Шершеневич Г.Ф. Определение понятия о праве. Казань. 1896. С. 56.

[21] См.: Шершеневич Г.Ф. О чувстве законности. Казань. 1897. С. 8.

[22] См.: Малахов В.П . Философия права. М., 2002. С. 126.

[23] См.: Мордовцев А.Ю., Попов В.В. Российский правовой менталитет. Ростов‑на‑Дону. 2007. С. 421.

[24] См.: Смоленцев А.В. Указ раб. С. 12.

[25] См.: Гулевич О.А. Социальная психология справедливости. М., 2007. С. 56.

[26] См.: Гудинг Д., Леннокс Д. Мировоззрение. Ярославль. 2000. С. 267.

[27] См.: Российская газета. 4 июля 2012 г. С. 14.

[28] См.: Там же. С. 14.

[29] См.: Литературная газета. 5 октября 1988 г. С. 13.

[30] См.: Российская газета. 14 декабря 2002 г. С. 5.