Самозащита понимается специалистами неоднозначно. В широком понимании данный вид защиты представляет собой спектр всех допускаемых законом или договором самостоятельных действий управомоченного лица, позволяющих обеспечить неприкосновенность права, пресечь правонарушение и восстановить право (Г.А. Свердлык, Э.Л. Страунинг). То есть данные действия направлены не только на пресечение нарушения, но и на обеспечение их неприкосновенности (обеспечение исполнения обязательств).

В более узком смысле самозащита воспринимается как мера фактического порядка, направленная на защиту прав во внедоговорных отношениях (В.П. Грибанов, В.С. Ем).

Одной из мер самозащиты нарушенного права является необходимая самооборона. Этот способ применяется при посягательстве (нападении) на материальные либо нематериальные права. Реализация права на необходимую оборону происходит посредством комплексного правового механизма, включающего в себя гражданские, уголовные, уголовно-процессуальные нормы. Поскольку действия лица в условиях угрозы жизни и здоровью подпадают по своим внешним признакам под признаки деяний, предусмотренных Особенной частью Уголовного кодекса РФ, кроме того, данный способ самозащиты осуществляется путем причинения вреда нападающему, необходимо уяснить вопрос о пределах его использования.

Этот вопрос приводит к проблеме межотраслевой природы института самообороны, регламентируется как гражданским, так и административным и уголовным правом.

Традиционно границы самообороны не считаются превышенными при соблюдении следующих условий. Во-первых, применение данного способа возможно только при наличии факта нападения, которое носит противоправный характер. Иначе говоря, следует оценивать характер противоправности действий нападающего.

В уголовном праве необходимая самооборона может быть применена только против правонарушения, которое квалифицируется как преступное посягательство1. Необходимая оборона может быть направлена не только на защиту интересов обороняющегося — граждане имеют право защищать от посягательства интересы государства, общественные интересы, а также личность и права другого лица, подвергающегося

преступному посягательству. Гражданское право в понимании противоправности нападения ориентировано на уголовное законодательство: не все противоправные действия требуют применения оборонительных мер.

Самооборона не может быть применена против действий, которые носят противоправный характер, но не являются уголовно наказуемыми деяниями, поскольку противоправные действия лица в указанных обстоятельствах влекут за собой возмещение вреда. Применение самообороны в данном случае будет неоправданной мерой. В то же время согласно ст. 1066 ГК РФ вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, если при этом не были нарушены ее пределы, не подлежит возмещению.

Во-вторых, оборона признается необходимой, если она применяется своевременно, адекватна интенсивности нападения, направлена непосредственно на нападающего, совершается также в интересах государства и общества, прав и интересов других лиц.

Под своевременностью понимается либо сам момент нападения, либо реальная его угроза или момент окончания нападения, если у оборонявшегося нет оснований убедиться в его окончании.

Специалисты справедливо отмечают, что условия и основания применения мер самозащиты требуют большей определенности, поскольку недостаточно оправданное использование самостоятельной защиты квалифицируется как неправомерное действие. Правовым последствием превышения пределов необходимой обороны является возникновение обязанности возместить причиненный вред. Сама постановка вопроса обнаруживает его неоднозначный характер.

Как показало изучение правоприменительной практики и научной литературы, для правоприменителя особенно острым является вопрос о теории состава необходимой обороны.

Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 4 декабря 1969 г. № 11 (п. 2) превышение пределов необходимой самообороны определяет как ситуацию, в которой «обороняющийся прибегнул к защите такими средствами и методами, применение которых явно не вызывалось ни характером и опасностью посягательства, ни реальной обстановкой, и без необходимости причинил посягавшему тяжелый вред»1. В связи с этим возникают закономерные вопросы: что понимать под «характером посягательства»? Каким способом следует оценивать степень опасности и соответствующую ей меру причинения вреда?

Бюллетень Верховного Суда СССР. 1970. № 1. С. 18.

Практика показывает, что в большинстве случаев эти вопросы по- прежнему связаны с личным усмотрением судей и следователей, которые в каждом конкретном случае вынуждены устанавливать границы допустимого поведения. Основную группу спорных вопросов можно определить следующим образом.

Во-первых, это проблема наказуемости угрозы нападения. Данная проблема обозначена уже в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 г.: суды часто не признают состояния необходимой обороны при наличии реальной угрозы посягательства либо когда оборонявшемуся по обстоятельствам дела не был ясен момент окончания посягательства (п. 4).

Во-вторых, это проблема самоуправства, когда законодательство о необходимой обороне применяется к лицам, которые не руководствовались целью защиты интересов государства, общественных интересов, личности или прав обороняющегося или другого лица от общественно опасного посягательства, а причинили вред гражданам по мотивам мести, расправы и поэтому подлежат уголовной ответственности на общих основаниях.

Также это упрощенное понимание, зачастую механическое применение судами требования соразмерности средств защиты и средств нападения. Это обусловлено сложностью определения характера и интенсивности посягательства и недостаточным вниманием к личности лиц, признанных виновными в совершении преступлений при превышении пределов необходимой обороны. В частности, по некоторым делам судами не учитываются степень опасности, интенсивность посягательства, численность посягавших, душевное состояние оборонявшегося, его силы и возможности по отражению посягательства и другие обстоятельства. Зачастую судебное разбирательство сводится к доказыванию виновности подсудимого в причинении посягавшему вреда.

При решении этого вопроса необходимо учитывать то обстоятельство, что в случаях душевного волнения, вызванного нападением, его внезапностью, обороняющийся не всегда в состоянии точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты, что, естественно, может иногда повлечь и более тяжкие последствия, за которые он не может нести ответственность. В Постановлении от 16 августа 1984 г. № 191 было существенное уточнение, направленное на защиту права необходимой обороны: действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой

обороны и в том случае, когда причиненный им вред оказался большим, чем вред предотвращенный и тот, которого было достаточно для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства.

В этом смысле можно отметить конструктивную тенденцию совершенствования отечественного правоприменения: акцент смещается не в сторону оценки виновности обороняющегося, а в сферу уяснения виновности нападавшего.

Справедливо не признается находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое намеренно вызвало нападение, чтобы использовать его как повод для совершения противоправных действий: развязывание драки, учинение расправы, совершение акта мести и т.п. (п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств»).

В соответствии с п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда от 16 августа 1984 г. № 14 превышением пределов необходимой обороны признается лишь явное, очевидное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства, когда посягающему без необходимости умышленно причиняется вред, указанный в ст. 105 или 111 УК РСФСР и соответствующих статьях УК других союзных республик.

Причинение посягающему при отражении общественно опасного посягательства вреда по неосторожности не может влечь уголовной ответственности.

Решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, суды должны учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.).

При совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы. Судам следует иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты.

В Постановлении отмечено, что суды должны различать состояние необходимой обороны и так называемой мнимой обороны, когда нет

реального общественно опасного посягательства и лицо лишь ошибочно предполагает наличие такого посягательства.

В тех случаях, когда обстановка происшествия дает основания полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не сознавало и не могло сознавать ошибочность своего предположения, его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны. Если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности за превышение пределов необходимой обороны.

Если же лицо причиняет вред, не сознавая мнимости посягательства, но по обстоятельствам дела должно было и могло это сознавать, действия такого лица подлежат квалификации по статьям Уголовного кодекса РФ, предусматривающим ответственность за причинение вреда по неосторожности.

Применительно к п. 1 ст. 93 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., ст. 132 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. размер возмещения вреда, причиненного лицу при отражении его общественно опасного посягательства, если было допущено превышение пределов необходимой обороны, в зависимости от обстоятельств дела и степени вины оборонявшегося и посягавшего должен быть уменьшен либо в возмещении вреда должно быть отказано.

В настоящее время действует положение об учете вины потерпевшего и имущественного положения лица, причинившего вред, в соответствии с которым вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит (п. 1 ст. 1083 ГК РФ).

Размер возмещения должен быть уменьшен, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда. При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается (п. 2 ст. 1083 ГК РФ). При этом едва ли возможно учесть психологические особенности участников этих событий и предугадать развитие ситуации. Кроме того, следует учитывать, что в состоянии эмоционального возбуждения, свойственного ситуации опасности, человек, на которого совершается нападение, часто не способен адекватно оценить угрожающую ему опасность. Поэтому с особой тщательностью следует осмыслить проблему виновности нападающего и обороняющегося. Таким образом, проблема переходит в процессуальную сферу и открывает целый ряд «тонких» мест отечественной правовой системы.

Специалисты справедливо отмечают, что правомерность обороны должна устанавливаться не в рамках уголовно-процессуальной формы. Процессуальный инструментарий не отвечает задачам доказывания правомерности самообороны, поскольку в отношении оборонявшегося лица, прежде чем его действия будут признаны правомерными, возбуждается уголовное дело, выносится постановление о привлечении в качестве обвиняемого и т.д. При этом очевидным образом естественное неотчуждаемое право на оборону становится ущербным. Безусловно, необходима трансформация процедуры: доказывание правомерности действий нападавшего должно предшествовать возбуждению уголовного дела. Подобный порядок в полной мере будет соответствовать положениям ст. 2 Конституции РФ, объявляющей человека, его права и свободы высшей ценностью, ст. 18 Конституции РФ, закрепляющей права и свободы человека и гражданина непосредственно действующими.

В практическом отношении вопрос о виновности нападавшего — один из ключевых, поскольку связан с тем, каков должен быть размер возмещаемого вреда в случае превышения пределов необходимой обороны.

В гражданско-правовой литературе общепринятого, единого мнения по этому вопросу нет. Специалисты очевидно расходятся во мнениях. Так, Н. Малеин1 отстаивал принцип «смешанной ответственности», в соответствии с которым вред возмещается с учетом вины как обороняющегося, так и потерпевшего. В Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 февраля 1967 г.2 представлена та же позиция.

О.С. Иоффе при решении данного вопроса предложил подходить дифференцированно: если оборона применялась после нападения, то вред потерпевшему (т.е. нападавшему) должен быть возмещен полностью; если пределы обороны превышены в результате несоответствия средств защиты характеру нападения, то с учетом вины потерпевшего суд может вынести решение о частичном возмещении вреда3.

В.П. Грибанов высказал справедливые замечания в адрес последней позиции, указав на то, что даже если пределы самообороны были пре- [1] вышены, основаниями этих действий послужило преступное поведение нападающей стороны1. Отвергнув принцип полного возмещения вреда, ученый настаивал на принципе смешанной ответственности за вред, причиненный необходимой самообороной. Эта позиция представляется наиболее оправданной, поскольку в любом случае возмещение вреда является правовым последствием действий, направленных против нападения. То есть факт противоправного поведения пострадавшего (нападающего) является в данном случае отправным.

Между тем п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 1 гласит, что «при причинении вреда в состоянии необходимой обороны вред возмещается на общих основаниях только в случае превышения ее пределов. Размер возмещения определяется судом в зависимости от степени вины как причинителя вреда, так и потерпевшего, действиями которого было вызвано причинение вреда».

Таким образом, ключевой вопрос о степени вины причинителя вреда и потерпевшего остается открытым. На наш взгляд, причинитель вреда явно нуждается в усилении защиты права на самооборону.

Вред, причиненный действиями при самообороне, должен возмещаться в соответствии с презумпцией виновности потерпевшего, поскольку причиной самообороны явилось его противоправное поведение. Данную презумпцию необходимо закрепить законодательно путем установления в императивном порядке размера возмещаемого вреда, причиненного при самообороне, например, до 25% вне зависимости от степени вины обороняющегося. Не степень вины обороняющегося должна стать определяющим критерием для суда в решении вопроса о возмещении вреда, а презумпция вины нападающего. В противном случае определение степени вины создает ситуацию невозможности объективно решить дело, поскольку требует проведения сложных и долговременных мероприятий.

Например, для установления характера опасности, угрожавшей оборонявшемуся, оценки его сил и возможностей по отражению нападения, а также иных обстоятельств, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося, необходима медико-психологическая экспертиза. Сама угроза нападения должна быть наказуема. Этот вопрос был решен еще советской судебной практикой.

Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» определяется, что «состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения»1. Эта мера не только оправданна с точки зрения общечеловеческого принципа справедливости, но и имеет превентивный характер, поскольку предполагает безусловную наказуемость нападающего.

Эта мера крайне актуальна в условиях сложившейся в обществе ситуации безнаказанности, злоупотребления правом. В сознании граждан существует расхожее мнение о возможности «обойти» закон, не подвергаясь никакому возмездию. Результатом подобного представления о действии закона, так называемой лояльности к правонарушению, становится ситуация всеобщего неуважения закона. При таком подходе сама категория необходимой самообороны трансформируется и, возможно, нуждается в иной номинации. В связи с этим следует обратить внимание на положительный опыт зарубежных правопорядков. Почти во всех романо-германских правопорядках этот институт носит название «правомерная оборона». Развитые правопорядки (Германское гражданское уложение (далее — ГГУ)[2] [3] [4] [5], Единообразный торговый кодекс США (далее — ЕТК США)3, Гражданский кодекс Португалии4) отличаются детальным описанием характера и условий реализации указанных мер, т.е. в законодательстве четко описаны меры и обстоятельства их применения в конкретных ситуациях.

В настоящее время отдельные положения федеральных законов направлены на защиту прав обороняющегося. Так, в соответствии с п. 12 упомянутого Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. суд, приняв во внимание имущественное положение лица, причинившего вред, вправе уменьшить подлежащую взысканию сумму (ст. 1083 ГК РФ). Но пока эти меры носят достаточно условный характер.

Защита прав обороняющегося смыкается с проблемой защиты прав потерпевшего. В каких случаях самооборона действительно становится злоупотреблением естественным правом? Закон в общих чертах определяет эти пределы. Самооборона признается противоправной, если:

а) такая мера воздействия применяется не в момент реального нападения (до совершения нападающим конкретных действий, угрожающих праву, или после них, когда реальной угрозы нет, имеет место посягательство на права);

б) направлена на третьих лиц, а не непосредственно на нападающего (например, на его родственников, знакомых и т.д.);

при самообороне были использованы средства, несоразмерные угрожающей опасности. То есть при самообороне были использованы средства, явно не соответствующие охраняемому благу. Крайний случай — применение средств, угрожающих жизни и здоровью людей, при защите вещных прав;

если при обороне была превышена интенсивность нападения, т.е. была возможность избежать опасности иным способом. Например, если обороняющийся, находящийся на расстоянии, без предупредительных выстрелов сразу выстрелил в нападающего.

Вместе с тем есть сложность в практическом определении пределов самообороны.

Еще одним способом самозащиты являются действия в условиях крайней необходимости. Исходя из смысла ст. 1067 ГК РФ под действиями в состоянии крайней необходимости следует понимать действия лица в опасной ситуации, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами.

По сравнению с необходимой обороной действия в условиях крайней необходимости имеют ряд различий.

Во-первых, чаще всего подобная ситуация связана не с действиями лиц, которым причиняется вред, а с форс-мажорными обстоятельствами (стихийными бедствиями, поломкой тех или иных устройств и механизмов, физическим состоянием организма человека). Названные условия могут возникнуть и в результате неправомерных действий третьих лиц.

Во-вторых, при необходимой обороне вред причиняется нападающему, а в случае крайней необходимости — третьему лицу.

В-третьих, при необходимой обороне вопрос о возмещении вреда связан с пределами таких действий, а при действиях в условиях крайней необходимости по общему правилу вред, причиненный третьему лицу, должен быть возмещен. При определенных обстоятельствах суд может возложить обязанность возмещения вреда на третье лицо, в интересах которого действовал причинивший вред, либо освободить от возмещения вреда как это третье лицо, так и причинившего вред (ст. 1067 ГК РФ).

Не все действия в указанных условиях признаются правомерными. Считается, что причиненный третьим лицам вред, равный или более значительный, чем предотвращенный, должен быть безусловно возмещен (п. 2 ст. 39 УК РФ). Если степень и объем вреда не соответствуют характеру опасности, обстоятельствам, при которых эта опасность предотвращалась, то пределы крайней необходимости также считаются нарушенными, и вред должен быть возмещен. При этом если при необходимой самообороне вред может быть нанесен только физическим лицом, то за причиненный вред в условиях крайней необходимости может нести ответственность и юридическое лицо. Если работники организации при пожаре выбивают окна в арендованном их организацией помещении, то обязанность оплатить расходы за восстановление этих окон ложится не на конкретных работников, а на организацию- арендатора.

Еще одним способом самозащиты являются меры оперативного воздействия. Частными примерами указанных мер служат удержание вещи кредитором до полной уплаты должником, отказ от ненадлежащего исполнения обязательства, отказ от договора в результате ненадлежащего или несвоевременного исполнения обязательств должником и т.д. По характеру это многочисленные и разнообразные самостоятельные действия управомоченного лица, направленные на предотвращение и устранение нарушений его прав как участника гражданско-правовых отношений.

По своей сути меры оперативного воздействия носят односторонний правоохранительный характер. Тем не менее не все односторонние действия можно отнести к мерам оперативного воздействия. Необходимость в последних возникает в случае нарушения прав одной из сторон гражданского правоотношения. Они неразрывно связаны с обязательственными отношениями, т.е. могут использоваться в экономических отношениях, связанных со сдачей имущества в аренду, сооружением производственных и культурных объектов, приобретением товаров в собственность, перевозкой грузов, пассажиров и багажа, использованием произведений науки, литературы и искусства, кредитованием и расчетами, охраной жизни и здоровья граждан и т.д.

Эти действия, в отличие от фактических действий при необходимой обороне и в условиях крайней необходимости, носят юридический характер, поскольку всегда влекут изменение правоотношений. Но эти действия совершаются участником отношений без обращения в государственные или общественные органы.

Юридическими последствиями применения мер оперативного воздействия являются неблагоприятные последствия для правонарушителя, что отчасти сближает их с гражданско-правовыми санкциями. Тем не менее указанные явления имеют существенные различия. Санкции применяются компетентными органами в результате рассмотрения гражданско-правовых дел. Меры оперативного воздействия самостоятельно применяются кредитором как стороной гражданско-правовых отношений. Кроме того, санкции носят более общий характер, в то время как меры оперативного воздействия более многообразны и индивидуальны. Также санкции выполняют возместительную функцию, а назначение указанных мер — предупредить убытки правообладателя в будущем.

В научной литературе выделяют три типа мер оперативного воздействия1.

Во-первых, кредитор может применить меры, связанные с исполнением неисполненных обязательств за счет должника. По общему правилу если должник не исполняет обязательство по изготовлению и передаче вещи в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в пользование кредитору или выполнению для него определенной работы или оказанию услуги, то кредитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков (ст. 397 ГК РФ). Закон не исключает одновременное взыскание санкций с неисправной стороны. При этом действия кредитора не должны противоречить закону, иным правовым актам, договору и существу обязательств.

Так, к примеру, если поставщик не поставил предусмотренное договором поставки количество товаров либо не выполнил требования покупателя о замене недоброкачественных товаров или о доукомплектовании товаров в установленный срок, покупатель вправе приобрести непоставленные товары у других лиц с отнесением на поставщика всех необходимых и разумных расходов на их приобретение (п. 1 ст. 520 ГК РФ). В данном случае в зависимости от конкретных обстоятельств могут быть использованы не только оперативные меры воздействия, но и возмещение убытков при наличии последних. Например, покупатель вправе предъявить продавцу требование о возмещении убытков в виде

Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 132—164.

разницы между установленной в договоре ценой и ценой по совершенной взамен сделке (п. 1 ст. 524 ГК РФ).

В любом случае пределы действий сторон должны быть ограничены принципами разумности и добросовестности. То есть если покупатель приобретает товар по цене, значительно превышающей текущую цену на аналогичный товар, то у продавца возникает право в судебном порядке оспорить требование покупателя о возмещении убытков.

Другим примером служит обязанность энергоснабжающей организации осуществлять своевременный технический контроль и ремонт оборудования и энергетических сетей.

Общие положения об аренде устанавливают в случае нарушения арендодателем обязанности по производству капитального ремонта, предусмотренного договором или вызванного неотложной необходимостью, право арендатора произвести этот ремонт и взыскать с арендодателя стоимость ремонта или зачесть ее в счет арендной платы (п. 1 ст. 616 ГК РФ). Вместе с тем условиями договора, иными правовыми актами может быть предусмотрено, что обязанность производить капитальный ремонт лежит на арендаторе. Особое значение это правило имеет при аренде транспортных средств. Поскольку транспортное средство представляет собой источник повышенной опасности, его техническое состояние должно отвечать всем требованиям эксплуатации.

Во-вторых, меры оперативного воздействия, связанные с обеспечением встречного удовлетворения. Согласно ст. 359 ГК РФ кредитор, у которого находится вещь, подлежащая передаче должнику либо лицу, указанному должником, вправе в случае неисполнения должником в срок обязательства по оплате этой вещи или возмещению кредитору связанных с нею издержек и других убытков удерживать ее до тех пор, пока соответствующее обязательство не будет исполнено. Пункт 2 ст. 328 ГК РФ в качестве альтернативной меры, направленной на неисправного должника, также устанавливает право стороны приостановить исполнение обязательства.

В-третьих, меры оперативного воздействия, связанные с отказом совершить определенные действия в интересах неисправного контрагента:

отказ от договора;

отказ от принятия ненадлежащего исполнения;

отказ во встречном удовлетворении по причине ненадлежащего исполнения обязательства.

В соответствии с п. 2 ст. 328 ГК РФ в случае непредоставления обязанной стороной обусловленного договором исполнения обязательства либо наличия обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что такое исполнение не будет произведено в установленный срок, сторона, на которой лежит встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обязательства или отказаться от исполнения в части, соответствующей непредоставленному исполнению.

Остальные способы защиты прав относятся к юрисдикционной форме, т.е. могут использоваться только компетентными государственными органами, а не путем совершения субъектом самостоятельных односторонних действий.

Признание права носит предупредительный (превентивный) характер и направлено на предупреждение возникновения правонарушения или его пресечение. Необходимость установления субъективного права судом возникает при отсутствии у лица правоустанавливающих документов. При этом правообладатель не имеет возможности осуществлять свое право. Так, собственник дома при отсутствии свидетельства о праве собственности не может совершать с этой недвижимостью никакие сделки. На практике также встречаются иски о признании права авторства на произведения науки и искусства, изобретения и т.д.

Иногда признание права выступает необходимым элементом механизма осуществления иного субъективного права. Так, дочь после смерти матери не могла вступить в права наследования, так как в ее свидетельстве о рождении было указано имя матери Ефросиния, в то время как в паспорте матери имя было написано иначе — Ефросинья. Для вступления в наследство потребовалось установление факта родства в судебном порядке. При этом требование истца было обращено не к ответчику, а к суду. В этом случае возникают особые организационные правоотношения, в ходе которых формируется юридический состав, необходимый для реализации субъективного права. Но часто признание права выступает отдельным способом защиты прав.

Признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления согласно ст. 13 ГК РФ возможно в случае его несоответствия закону или иным правовым актам, а также если данный правовой акт нарушает гражданские права и охраняемые законом интересы гражданина или юридического лица. Эта мера носит одновременно превентивный и пресекательный характер. С одной стороны, она помогает преодолеть препятствия на пути осуществления субъективных прав, устраняет факторы, нарушающие права, а с другой — помогает избежать подобных нарушений в будущем.

Правообладателю, чьи права нарушены, необходимо обратиться с иском в суд. Суд оценивает акты на их соответствие закону и выносит решение о действительности или недействительности ненормативных актов государственного органа или органа местного самоуправления.

При признании акта недействительным его отмены соответствующим органом не требуется. В случаях, предусмотренных законом, возможно признание недействительным акта, носящего нормативный характер.

Пункт 3 ст. 22 Федерального закона от 17 января 1992 г. № 2202-I «О прокуратуре Российской Федерации»1 устанавливает возможность в судебном порядке признать недействительными противоречащие закону правовые акты, принятые местными органами власти и управления, по заявлению прокурора. Особенностью данного вида защиты является то, что признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления является предпосылкой для использования иных мер защиты.

Неприменение судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону, отличается от предыдущего способа тем, что предметом спора является не законность правового акта, а конкретное материально-правовое требование, основанием которого выступает этот правовой акт. В данном случае суд обязан обосновать невозможность применения этого акта по отношению к спорным требованиям и указать законы, правовые акты, которым он противоречит.

К группе пресекательных мер относятся восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения. Эти меры могут применяться как в юрисдикционном порядке, так и путем совершения самостоятельных действий участником правоотношения. Они направлены на восстановление права, которое не прекращено, и объединяют широкий круг конкретных действий: возврат собственнику его имущества из чужого незаконного владения (ст. 301 ГК РФ), двусторонняя реституция, выселение лица, самоуправно занявшего жилое помещение (ст. 99 Жилищного кодекса РФ) и т.д.

Пресечение действий, нарушающих право, нацелено на действия, создающие препятствия для реализации субъективного права. Так, собственник имущества может потребовать устранить нарушения, мешающие ему осуществлять права владения и пользования этим имуществом, даже если такие нарушения не приводят к лишению владения (ст. 304 ГК РФ). Этим правом обладает также лицо, не являющееся собственником, но владеющее имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором (ст. 305 ГК РФ).

Применяется эта мера и для предупреждения возможного нарушения. Согласно ст. 1065 ГК РФ опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску о запрещении деятельности, создающей такую опасность.

[1] Малеин Н. Возмещение вреда, причиненного в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости // Советская юстиция. 1964. № 20. С. 24.

Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1967. № 4. С. 7.

Иоффе О.С., ТолстойЮ.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 368.

Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 126.

[2] Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1997. С. 232—237.

[3] Гражданское уложение Германии = Deutsches Bhrgerliches Gesetzbuch mit Einffih- rungsgesetz: Ввод. закон к Гражданскому уложению / Пер. с нем.; Науч. ред. А.Л. Маковский [и др.]. М., 2004. (Серия «Германские и европейские законы». Кн. 1.)

[4] Единообразный торговый кодекс США 1990 г. // Единообразный торговый кодекс США: Пер. с англ. = Uniform commercial code: Official text — 1990 / Исследовательский центр частного права; Мерилендский университет; Центр по институциональным реформам и неформальному сектору; Агентство международного развития США; Американский институт права; Национальная конференция уполномоченных по разработке единообразных законов штатов; Ред. С.Н. Лебедев. М., 1996. (Серия «Современное зарубежное и международное частное право».)

[5] См.: Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: гражданские и торговые кодексы: Учеб. пособие / Под ред. В.К. Пу- чинского, М.И. Кулагина. М., 1986. С. 140—187.